Обычаи и обряды астраханских татар

1.2 Обычаи и обряды астраханских татар

Особо чтимыми праздниками у астраханских татар были мусульманские праздники Ураза-байрам и Курбан-байрам. Новогодний праздник Навруз отмечали 10 марта по старому стилю, празднуя одновременно и наступление весны: выходили в поле, совершали намаз, угощались обрядовой кашей, проводили различные состязания (конные скачки, борьба).

Обряд обрезания в мусульманском мире издавна рассматривается как важный признак принадлежности мужчины к исламу. Этим, видимо, обусловлена важная роль этого обряда у юртовских татар Астраханского края как в прошлом, так и в настоящем. Ранее, в конце XIX - первой половине XX в.в., обряд обрезания (тат.-юрт. суннэт) был более архаичен и разнообразен, чем сейчас. Обрезание обычно производили в возрасте от семи дней до семи лет. Необрезанный человек считался "нечистым". Ответственность за совершение обряда лежала на родителях, родственниках и опекунах. К суннэту готовились заранее. За две-три недели до обряда оповещались и приглашались гости: мулла, старейшины села, певцы-хушавазы, музыканты (сазче и кабалче), родственники-мужчины, соседи. Для мальчика шили специальную нарядную одежду из шёлка и бархата. В назначенный день мальчика наряжали, усаживали вместе с другими детьми на украшенную арбу и возили по улицам села, заезжая к родственникам, которые одаривали виновника торжества подарками. Всё это сопровождалось веселыми песнями под музыкальное сопровождение. По возвращении мальчика домой, в отдельной комнате его ожидали мулла, отец, двое незнакомых мужчин и суннэтче-баба - специалист по обрезанию. Мулла читал молитвы из Корана. Затем приступали собственно к обрезанию: мужчины держали мальчика за ноги, а суннэтче быстро обрезал крайнюю плоть, при этом отвлекая ребёнка успокаивающими фразами (напр.: "Сейчас станешь большим парнем!"). Крик ребенка означал благополучный исход обряда. Как сигнал, он тут же подхватывался мальчиками в другой комнате криками "ба-ба-ба" или "ура" и хлопаньем в ладоши, чтобы заглушить плач. После обрезания рану посыпали пеплом и мальчика передавали матери. Приглашенные гости одаривали ребенка подарками: сладостями, детской одеждой и т.п. В специально сшитый мешочек шунтай все присутствующие клали для мальчика деньги. При этом официальная часть обряда заканчивалась, после чего начинался праздник суннэт-туй.

Суннэт-туй включал в себя пир и майдан. При этом как на пиру, так и на майдане участвовали только мужчины. Угощение готовилось загодя: резали баранов, овец. По причине большого количества гостей ставили шатры, накрывали достарханы. Пиршество сопровождалось исполнением хушаваза (с тат.-юрт. - "приятный голос") - уникального эпического жанра вокального фольклора юртовских татар Астраханского края. Хушаваз исполнялся хушавазами - мужчинами-сказителями. Майдан состоял из спортивных состязаний: бега, вольной борьбы кору, конных скачек и соревнования алтын кабак (стрельбе из ружей по подвешенной на высоком столбе золотой монете). Победителей награждали шелковыми платками, баранами. Все состязания требовали определенных мужских качеств: умения держаться в седле, ловкости, силы, меткости, выносливости. Пышное, массовое проведение суннэт-туя говорит о том, что этот праздник являлся одним из самых главных семейных торжеств. Сегодня как сам обряд, так и приуроченный к нему праздник претерпели значительные изменения. Так, обрезание теперь делают хирурги в больницах. Исчезла практика возить мальчика на украшенной арбе, устраивать майданы. Праздник суннэт-туй, в основном, проводится через несколько недель после обрезания. В намеченный день приглашенные мужчины собираются в доме мальчика. Мулла читает Коран, затем гостей угощают пловом. После мужчин приходят женщины, дарят ребенку подарки и также угощаются. При всех своих изменениях обряд обрезания сохранил своё ритуальное содержание и важное общественное значение. Среди юртовских татар нет семьи, которая не устраивала бы этот праздник. Суннэт является не только символом введения нового человека в мусульманскую общину, но и своеобразной инициацией, способствующей "превращению" мальчика в мужчину.

Традиционная татарская свадьба Астраханской области - яркое и сложное по драматургии, насыщенное обрядами и церемониями действо. Веками устоявшиеся нормы поведения, сформировавшийся уклад быта, богатый музыкально - поэтический фольклор, нашли свое претворение в свадебной культуре. В бытовой культуре юртовских татар, как и у ногайцев, строго соблюдалась иерархическая лестница старшинства. Семьи в своем большинстве были сложносоставными, патриархальными. В вопросах женитьбы или замужества решающее слово оставалось за родителями, а точнее за главой семейства. В селах юртовских татар родители молодых людей приходили к решению нередко без их согласия. В селах более позднего происхождения со смешанным татарским населением, нравы были не столь суровыми. При этом жители юртовских сел предпочитали заключать браки между представителями своей группы, что сохраняется и в наши дни.

Свадьбы обычно играли осенью, по завершении основных сельскохозяйственных работ. Родители парня отправляли в дом девушки сватов яуче. Сватовство могло проходить как в один, так и два этапа: эйттеру и сырау. В свахи обычно выбирали женщин, близких родственниц. Мать парня в первый раз могла не приходить.

Согласие невесты скреплялось молитвой и демонстрацией привезенных подарков: украшений куремнек, подноса со сладостями тел булэг и отрезов ткани киит для матери девушки, уложенных в большую шаль и завязанную узлом. Со стороны невесты следовало угощение гостей чаем. При этом на один край стола ставили блюдечко с маслом, на другой - с медом, как символов мягкой и гладкой, как масло, и сладкой, как мед, супружеской жизни. После церемонии поднос уносили в другую комнату, где несколько женщин делили сладости на маленькие части, и, заворачивая их в кулечки, раздавали в тот же день всем присутствующим женщинам и соседям с пожеланием их детям счастья. Обряд этот получил название шикэр сындыру - "ломание сахара" (шикэр сындыру – у туркмен) и символизировал для будущей молодой семьи достаток и благополучие. На сговоре устанавливают сроки свадьбы, последовательность ее проведения. Перед свадьбой на стороне невесты из дома жениха присылали баранину либо целого барана и десятки килограмм риса для приготовления свадебного плова куй дегесе.

Перед свадьбой приглашали гостей. Каждая сторона назначала свою пригласительницу. На обряд "эндэу алды" собирались избранные родственники. Хозяйка хужэбике извещала всех о том, кого выбрала в эндэуче и преподносила ей отрез ткани и головной платок. Все подарки, принесенные гостями, делились между хозяйкой и выбранной эндэуче. Особое почтение к пригласительнице подчеркивалось ее гостеванием как в доме невесты, так и в доме жениха. Обычай приглашения на свадьбу с помощью эндэуче прочно вошел в традицию сельской свадьбы. До свадебных пригласительниц по гостям посылали мальчиков, которые стуком в окно оповещали о ближайшей свадьбе. В современности во всех домах, куда приходит эндэуче, ее ждет теплый прием, угощение, подарки, часть из которых предназначается самой пригласительнице, а другая передается хозяйке.

На стороне невесты состояла из двух частей: женской свадьбы хатыннар туе (тугыз туй) и вечера угощения жениха кияусый. Этот сохранившийся обычай подчеркивает роль женского, матриархального начала в свадебной культуре. К его выражению можно так же отнести и часть свадебного действа на обеих сторонах - хатыннар туе (женская свадьба); обряд избрания пригласительницы эндэу алды. Сельские свадьбы, как на стороне невесты, так и на стороне жениха, проводят в шатрах. Традиция свадебного шатра известна уже в XVIII веке. Шатры сооружают за несколько дней до свадьбы перед домом или во дворе, покрывая каркас летом легкой пленкой, в осеннее время брезентом. Сразу же сколачивают столы и скамейки, расположенные внутри шатра буквой "П".

Кульминацией свадьбы на стороне невесты является показ даров жениха тугыз, которые передают по всем гостям, чтобы каждый мог рассмотреть и одобрить щедрость жениха, осыпая при этом их мелкими монетами. Всем гостям со стороны жениха, а затем и со стороны невесты, хозяева раздают дары киет – отрезы тканей. Продолжают праздник народные музыканты: под наигрыши саратовской гармоники и ударного инструмента кабала хозяева свадьбы "заставляют" танцевать гостей. Свадьба расцвечивается песнями под саратовскую гармонь, которыми помогают себе хозяева при потчевании гостей. На мотивы Урам-кий, Авыл-кий накладываются разнообразные величальные, шуточные, гостевые тексты. Провожают гостей, как и встречают, под музыку, с веселыми песнями и шуточными частушками такмаками. Мать невесты передает матери жениха три подноса со сладкими угощениями.

В этот же день могут проводить и "вечернюю" свадьбу, вечер угощения жениха кияусый. Он начинается поздно, в некоторых юртовских села ближе к полуночи. К тому же "поезд" жениха по традиции опаздывает, заставляя себя ждать. Дойдя до шатра под веселые наигрыши, звонкие песни под саратовскую гармонику, поезжане останавливаются у шатра. Жених нарочито сопротивляется, из-за чего родственники невесты вынуждены заносить его на руках. Все это сопровождается шутливыми перепалками, юмором и смехом. В шатер молодые входят под свадебный наигрыш марш-кий. Период между двумя свадебными блоками обычно длится неделю. В это время в доме невесты проводится религиозный обряд бракосочетания никах. Если раньше молодые не могли участвовать в этой церемонии, либо участвовал жених, а невеста находилась в другой половине дома, за занавеской, то в наши дни молодые - полноправные участники обряда. Никах проводят перед официальной регистрацией. Регистрирует молодых мулла, приглашенный родителями невесты. Он трижды спрашивает согласия молодых. По окончании молитвы все присутствующие должны пригубить щепотку соли. В день религиозного бракосочетания в дом жениха отправляют и приданое.

Увозу приданого всегда уделялось особое внимание. У дома жениха наряжали лошадей: на гриву повязывали яркие ленты, вешали колокольчики, голени лошадей обматывали белыми лентами. Готовили и украшали повозки, на которые усаживались свахи яучелар. Под танцевальные наигрыши инструментального трио (скрипка, саратовская гармоника, кабал), процессия с шумным весельем направлялась в дом невесты. По приезду в дом жениха приданое выгружали, заносили в одну из комнат, где его "охраняли" две избранные матерью жениха родственницы.

В наши дни лошадиные повозки уступили место машинам, но увоз приданого и украшение им дома жениха придан тезу, остается одним из самых увлекательных моментов свадебного действа. В дверях дома возникают шутки: "Узкие двери - не входит мебель". Ритуал убранства дома привезенным приданым у татар-переселенцев получил название ой киендеру, что значит "одеть дом". При этом две свахи, со стороны жениха и невесты, бросали по подушке: кто из них быстрее сядет на подушку, той сторона и будет "верховодить" дома.

В день увоза приданого, юртовские татары проводили обряд так туй: свахи топили баню, купали невесту, а потом укладывали одетых жениха с невестой на кровать. Обряд "девичьей бани" бытовал у татар-мишарей, касимовских татар.

Свадьба на стороне жениха традиционно проходила также в два этапа: женская свадьба хатыннар туе с обрядом "открытия лица" бит кюрем и вечерняя, парная парлы.

В назначенный свадебный день жених увозил невесту к себе в дом. Одевание девушки сопровождалось причетом ее матери, который подхватывала дочь. Плач невесты дублировал "плач" саратовской гармоники елау сазы. Как отмечает казанский этнограф Р.К.Уразманова, обряд причитания невесты под разной терминологией "кыз елату, ченнэу", "был характерен для мишарей, сибирских и переферийных групп казанских ("чепецких, пермских") татар, кряшен, касимовских татар. Свадебный плач встречался в обрядах, связанных с прощанием родного дома у ногайцев-карагашей, туркмен. По тематике плачи и причеты невесты представляют собой воспоминания о родном доме, жалобные обращения к отцу и матери. В наши дни при проводах невесты сохранилась традиция осыпания молодых монетами либо просом, рисом, мукой, имеющая аналоги у других групп татар, занимающихся земледелием, как проявление магии плодородия. Современная обрядность сопровождается выкупом, которого требуют односельчане, загораживая проезд поезда жениха к дому невесты. На вечернем пиршестве поют частушки. При этом образуются шуточные переклички обеих присутствующих сторон:

Как дошли вы до нас, Не утонув в море? Дорогие гости вы нам, Как потчевать нам вас?

Так пришли мы к вам, Не утонув в море! Дорогие гости мы вам, Благодарим за потчевание!

Из кувшина свахи Что-то не льется вода. Сваху напоим допьяна Пусть не встанет с места!

Гости не оставались в долгу, в свою очередь, поддразнивая хозяев:

Недосол в вашей еде, Не хватило соли? Как в саду цветочек роза Невеста для нас!

Музыка в традиционной свадьбе астраханских татар сопровождает все узловые моменты действа. В музыкальный свадебный комплекс входят плачи, причеты, песни, частушки, танцевальные наигрыши. Танцевальные наигрыши "Ак шатыр" ("Белый шатер", т.е. "Свадебный шатер"), "Кияусый" отражают в своих названиях первый свадебный блок, проводимый на стороне невесты. Танцевальные наигрыши "Щугэлэп," ("Вприсядку"), "Шурэнки", исполнявшиеся на свадебных гуляниях, сохраняют свою функцию и в наше время. Народные музыканты, сазчелар и кабалчелар (исполнители на саратовской гармонике и ударном инструменте кабале), есть каждые в своем селе. Их знают, приглашают на свадьбы, угощая и вознаграждая материально. Брачный церемониал состоит из предсвадебных обрядов (сватовство ярашу, сорау; сговор суз кую, приглашение на свадьбу эндэу); свадебных торжества, включающих два этапа: на стороне невесты и на стороне жениха кыз ягында (кияусый) и егет ягында. Своеобразной кульминацией можно считать религиозное бракосочетание никах, проводимое между двумя блоками и перевоз приданого в дом жениха. Отмечаются также послесвадебные обряды, направленные на укрепление внутриродственных и межродственных связей. Танцевали под инструментальные наигрыши ("Ак щатыр", "Куалашпак", "Щибэлэ", "Шахвэрэнге). Особой популярностью на свадьбе и в наши дни пользуются кавказские танцевальные мелодии под названиями: "Шамиля", "Шурия", "Лезгинка", "Дагестан". Их включение в свадебный музыкальный репертуар неслучайно: в XVII-XVIII веках некоторые кавказские народы входили в этнический состав юртовских татар и оказали свое культурное влияние.

В первую брачную ночь молодым стелила постель постельная сваха (сноха жениха). Он же сторожила у дверей покой молодых. Утром молодуха совершала ритуал омовения, обливая себя из кувшина с головы до ног. Постельная сваха заходила на погляд простыни и забирала под подушкой причитающийся ей подарок за девичью честь. Родители жениха вознаграждали ее за хорошую новость. На второй день проводят обряд "чая невестки" килен чай. Невестка поила чаем и угощала присланными из отчего дома мясными беляшами пэрэмэчэ новую родню. Параллели чайной церемонии келен чай прослеживаются в обрядности ногайцев-карагашей, астраханских туркмен. По истечении нескольких дней родители молодухи должны были пригласить к себе молодоженов. Еще через неделю молодые или родители мужа делали ответный вызов. Взаимные послесвадебные гостевания характерны для ногайцев-карагашей, туркмен.

Помимо традиционного свадебного варианта у астраханских татар встречается свадьба "убегом" - качеп чыгу. Она достаточно активно бытует среди сельского населения и в наши дни. В этом случае молодые, заранее договорившись, назначают определенный день "убега". Наутро родители парня оповещают родителей девушки. После этого проводят религиозный обряд бракосочетания никах, после чего молодые регистрируются и отмечают свадебный вечер.

Перед рождением ребенка, женщину-роженицу ставили на середину комнаты и вокруг неё несколько раз кружилась более старшая родственница. Обвевая и задевая её своей широкой одеждой. Делалось это для того, чтобы роды были быстрыми и легкими. Страдания свои женщина должна была перенести молча, интимная сторона жизни татар не обсуждалась, это было не принято. И только крик ребёнка возвещал о том, что в доме родился новый человек. О радостном событии первым сообщалось деду Мал атау. Дед спрашивал, кто родился? И если это был мальчик, то радость была вдвойне – наследник родился, продолжатель рода. Дед на радостях тут же дарил внуку или корову или телку, лошадь или кобылку, если семья была зажиточной. Если менее зажиточная – овцу или козу, на худой конец ягненка. Могли дарить даже будущий приплод. Когда семья сына отделялась своим хозяйством от отца, то внуки уводили дареную скотину в своё хозяйство. Если же рождались девочки, тоже радовались, иногда подряд могли быть и 5 девочек, тогда шутили над незадачливым отцом: "Мәлиш ашыйсын, кайгырма" ("Не переживай, будешь свадебный пирог кушать"). Означало это то, что, когда сватают татарскую девушку, несут и на сватовство, и на свадьбу большие пироги, а самый большой – отцу. Новорожденного малыша до 40 дней приходит купать близкая родственница, которая хорошо это умеет делать. Она обучает всему молодую мать. За это её в конце угощают и одаривают подарками.

Бишек туй Дословно переводится "свадьбы люльки". Это торжество, посвященное рождению ребенка. Имя ребенку дают после нескольких дней со дня рождения. Зовут муллу, который читает специальную молитву, затем несколько раз шепчет в ухо ребёнка его имя. На бишек-туй приходят гости и со стороны отца ребенка, и со стороны матери. Бабушка со стороны матери собирает приданое маленькому внуку (внучке). Обязательным было нести маленькую детскую арбу (деревянную тележку). Она небольшая, в неё клали мягкий тюфячок, сажали маленького ребёнка и катали по комнате. Или он просто сидел в нём. Дед со стороны матери тоже дарил своему внуку (внучке) какую-либо скотину. Или её сразу привозили, или она росла и давала приплод до того времени, пока родители ребёнка сами решали взять её в своё хозяйство. Если ребёнок долго не мог ходить, то брали верёвку, связывали ему ноги, ставили на пол и с молитвой и пожеланиями быстрей пойти разрезали эту верёвку ножницами.

Демонологические представления являются важным элементом анимистического мировоззрения астраханских татар, генезис которого восходит отчасти к доисламской эпохе, а отчасти уже к исламскому времени. Дошедшие до нас демонологические персонажи мифологии астраханских (юртовских) татар весьма отдалённо напоминают духов древности. В них соединились черты, которые относятся к разным стадиям развития мифологических представлений. Эти персонажи подверглись сильному воздействию ислама.

Духи-демоны считаются исконными врагами человеческого рода, всегда изыскивающими средства вредить людям. Они никогда не покровительствуют человеку, а если временами и оказывают ему помощь (иногда даже трудятся на него), то только будучи принуждёнными к этому силой. Чтобы избавиться от козней духов, их не пытаются умилостивить, им не служат; их надо только изгонять, оберегаться от них. Главным и самым действенным способом считается чтение Корана – священной книги мусульман. К злым духам относятся: шайтаны, джинны, албасты, аждахар, пери, а также смутные и малораспространённые образы жалмауз и убыр. Наиболее распространённым демоническим образом у юртовских татар является шайтан. Шайтанами обобщённо именуются все злые духи. В собственно арабо-мусульманской мифологии шайтан – одно из имён дьявола, а также одна из категорий джиннов. Слово "шайтан" родственно библейскому термину "сатана". По представлениям мусульман, каждого человека сопровождают ангел и шайтан, побуждающие его соответственно к добрым и нечестивым поступкам. Шайтаны могут являться в человеческом обличье, иногда имеют имена. Юртовские татары считают, что шайтаны невидимы, а иногда представляют их в виде огоньков, силуэтов, голосов, шумов и т.д. Шайтанов огромное количество. Во главе шайтанов стоит Иблис (дьявол). Их основное занятие – вредить людям. Так шайтаны могут испортить питьевую воду и пищу. Если человек увидит его, то может заболеть. Повсеместно самым эффективным средством против козней демонических существ вообще и шайтанов в частности считается чтение Корана (особенно 36-ой суры "Йа син") и ношение амулетов, именуемых дога (или догалык; от араб. дуа – "призыв", "молитва") – кожаных прямоугольных или треугольных мешочков с зашитой внутри молитвой из Корана. Их носят на шее подвешенными на веревочке. Кроме того, по мнению юртовцев шайтаны боятся острых железных предметов (например, ножа или ножниц). Именно поэтому, с целью отпугивания шайтанов, их кладут и под подушку ребёнку, и в могилу покойнику.

Не менее распространённым является образ демона, именуемого джинн/жин, который был явно заимствован юртовцами из арабо-мусульманской мифологии. В Аравии джинны были известны ещё в доисламскую, языческую эпоху (джахилийа) джиннам приносили жертвы, к ним обращались за помощью. Согласно мусульманской традиции, джинны созданы Аллахом из бездымного огня и представляют собой воздушные или огненные существа, обладающие разумом. Они могут принимать любую форму. Есть джинны-мусульмане, но большинство джиннов составляют демоническое воинство Иблиса. Духи джинн/жин в представлениях юртовцев близки шайтанам. Они вредят людям, вызывая у них различные болезни и психические расстройства. Джинны имеют антропоморфный облик, живут под землёй, имеют своих правителей и являются обладателями несметных сокровищ. В юртовских сказаниях герои-батыры сражаются с джиннами и после победы овладевают их сокровищами.Большое место в анимистических верованиях юртовцев занимают поверья об албасты - это злой демон, связанный с водной стихией, известен среди тюркских, иранских, монгольских и кавказских народов. Албасты обычно представляется в облике уродливой женщины с длинными распущенными светлыми волосами и такими длинными грудями, что она закидывает их за спину. Азейбарджанцы иногда представляли албасты с птичьей стопой, в некоторых казахских мифах у неё вывороченные ступни или копыта на ногах. Согласно тувинским мифам, у албасты на спине нет плоти и видны внутренности (это представление встречается и у казанских татар). По представлениям большинства тюркских народов, албасты обитает вблизи рек или других водных источников и обычно является людям на берегу, расчёсывая волосы гребнем. Она может превращаться в животных и птиц, вступать в любовную связь с людьми. Образ албасты восходит к глубокой древности. По мнению ряда исследователей, первоначально албасты была доброй богиней – покровительницей плодородия, домашнего очага, а также диких животных и охоты. С распространением более развитых мифологических систем албасты была низведена до роли одного из злых низших духов. Дух албасты/албаслы известен всем тюркоязычным народам Астраханской области. У юртовских татар этому демону приписываются черты других злых духов, в частности шайтана, а сам образ албасты является менее ясным. Больше всего демон вредит женщинам во время беременности и родов. Албасты может "задавить" женщину, и тогда она становится "бешеной". У юртовских татар распространены поверья о том, что албасты "давит" человека во сне. Ещё один злой дух в традиционной демонологии юртовских татар – аждаха (или аждага, айдахар, аждахар). У юртовцев он представляется как чудовищный змей, дракон, "главный среди змей". Демон может иметь несколько голов и крылья. В юртовских сказках аждаха – людоед. Он прилетает в аул и пожирает людей. Герой-батыр убивает дракона в поединке и спасает мирных жителей. В связи с этим интересным представляется предание о происхождении названия города Астрахани, приведённое османским автором Эвлия Челеби (1611-1679/1683 гг.) в своём сочинении "Сейахат-намэ" ("Книга путешествий"): "В древние времена этот город (Астрахань. – А.С.) лежал в развалинах и в нём находился дракон-аждерха. Пожирая всех сынов человеческих, обитающих в степи Хейхат, и всех живых тварей, он погубил несколько стран. Впоследствии некий хан-богатырь убил этого дракона, а всю округу сделал безопасной и благоустроенной – поэтому эту страну стали называть Аждерхан".

С иранской мифологией и "Авестой" связано происхождение и другого демонического образа – пери. Представления о духах пери у юртовцев в настоящее время весьма скудны и находятся на стадии исчезновения. Известно, что пери – это злые духи, имеющие много общего с шайтанами. Пери могут являться в виде животных или прекрасных девушек. Они могут так заколдовать человека, что он становится "бешеным", психически нездоровым, теряет память. Пери "кружат голову" человеку, парализуют его.

Образ пери находит аналогии в верованиях народов Малой и Центральной Азии, Кавказа и Поволжья, испытавших влияние иранской традиции. У большинства народов Центральной Азии пери/пари – главные духи-помощники шаманов, составляющие их "войско". Даже одно из наименований шамана – порхан/парихон содержит в себе слово "пари" и означает буквально "отчитывающий пари". Широко распространены поверья о том, что духи пари могут вступать в сексуальную связь с людьми. У астраханских татар подобные представления отсутствуют.

Юртовским татарам известны также злые духи жалмауз и убыр. Про жалмауза говорят, что это очень прожорливый демон-людоед; его имя с ногайского переводится как "обжора". Сегодня слово "жалмауз" может употребляться как синоним слов "жадный", "прожорливый".

Жалмауз - чисто тюркский персонаж. Так у казахов есть демон желмауыз кемпир – старуха-людоедка, которая похищает и пожирает детей. Таков и киргизский демон желмогуз кемпир. Аналогичные персонажи известны казанским татарам (ялмавыз карчык), уйгурам и башкирам (ялмауз/ялмауыз), узбекам (ялмовиз кампир). Вопрос о происхождении этого образа сложный. Есть мнение о том, что образ жалмауза восходит к древнему культу богини-матери. При исламизации благодетельная богиня, видимо, превратилась в злую старуху-людоедку.

Демонологические представления юртовских татар достаточно близки и во многом тождественны демонологическим представлениям прочих тюркских народов Астраханского края. Схожими являются названия духов, их воображаемые свойства, связанные с ними обряды и поверья. В целом, демонологические представления астраханских татар в течение последних веков постоянно эволюционировали, причём это эволюционное развитие было направлено в сторону ислама. Многие образы всё более упрощались, утрачивали свою персональную специфичность и наиболее древние, доисламские черты и обобщались под названием "шайтан". Интересно также отметить, что некоторые демонологические персонажи (пери, аждаха) по своему происхождению связаны с иранской мифологией. Этот факт объясняется древними этнокультурными контактами предков современных тюркских народов с ираноязычным населением евразийских степей. Поминки у юртовских татар являются продолжением проводов и похорон умершего и составляют вместе с ними и другими обрядовыми действиями единый комплекс погребально-поминальной обрядности. По исламской традиции, поминки совершаются с целью "искупления грехов" покойного. Поминки посвящаются, в основном, одному умершему. Однако иногда они проводятся также и как семейные - с поминанием всех умерших родственников.

Считается, что посредством поминок устанавливаются тесные связи между живущими и умершими людьми: живые обязаны устраивать жертво(даро)приношения в честь умерших, а последние, в свою очередь, должны проявлять неустанную заботу о благе живущих людей. Обязанность задабривать (располагать к себе душу) покойника посредством поминок возлагается на всех его родственников. Она исчезает только по прошествии года и проведения одних из наиболее важных поминок по умершему – годовщины с момента смерти. Очевидно, строгое исполнение траура по усопшему в течение года можно пытаться объяснять существовавшими ранее представлениями о том, что душа умершего человека окончательно покидает мир живых людей только по истечении года после его смерти.

Наиболее распространенным у юртовских татар, мировоззренческим мотивом традиции поминания усопших является их вера в то, что душа умершего человека радуется и успокаивается после устраиваемых по нему поминок. В эти дни душа покойного ходит по земле и находится рядом с родными, наблюдая, как ее поминают. Сам умерший, если не поминать его, будет мучиться, переживать о том, что родные его забыли" .У юртовских татар поминки положено устраивать на 3-й (очесе), 7-й (жидесе), 40-й (кырыгы), 51-й (илле бер) и сотый день после смерти человека. Поминки отмечают у них также по прошествии шести (полгода) (яртэ ел) и двенадцати (года, ел) месяцев после наступления смерти. В селе Килинчи поминки по умершему человеку, кроме указанных выше сроков, отводят также и на 36-й (утэз алтэ) день после смерти. Что касается поминок сотого дня, то, по мнению ученых-историков, среди которых Р.К. Уразманова, юртовцы начали их отмечать с 1960-х годов под влиянием живущих в их среде казахов Однако данная традиция может, на наш взгляд, являться изначально присущей юртовцам, поскольку проведение поминок сотого дня характерно и для карагашей, а также для других групп татар, в частности, сибирских. Однако еще столетие назад карагаши, кроме перечисленных дней поминок, отмечали в 19 веке поминки 20-ого дня. У других мусульманских и поволжских народов сроки поминок отчасти совпадают со сроками поминок юртовских татар, отчасти различны с ними. Так, например, у калмыков поминки отводятся трижды: в день похорон, на 7-й и 49-й дни , у кряшен – в 3-й, 9-й, 40-й дни, в полгода и год, у курдакско-саргатских татар - в день похорон, после возвращения с кладбища.

В селе Три Протока родственники умершего должны оставлять от материи, использованной для изготовления савана, один кусок ткани с тем, чтобы сохранить его вместе с маленьким блюдцем, наполненным солью, в укромном месте дома (например, в шкафу) до годичных поминок. В течение года каждые поминки (3, 7, 40 дней) этот кусок ткани должен заменять скатерть, расстилаемую на стол для угощения гостей. На всех поминках на середину стола обязательно выставляют блюдце с солью. После окончания поминок и прочтения молитвы скатерть вместе с блюдцем убирают обратно в шкаф. После проведения годичных поминок так называемый поминальный набор – скатерть и блюдце с солью - отдается мулле или человеку, читавшему в течение всего этого срока молитвы. В качестве дара к нему родственники умершего прилагают дополнительно также некоторое количество муки.

В случае отведения поминок по человеку, умершему в преклонном возрасте, кусок такой ткани (скатерти) разрывали на маленькие ленточки и раздавали их всем присутствующим с пожеланием того, чтобы каждый дожил до его лет. С этим же пожеланием такие ленточки могли привязывать к ручке маленького ребенка. В некоторых группах сибирских татар, в частности, курдакско-саргатских, аналогичные повязки носили до тех пор, пока они не рвались сами. В то же время, обычай одаривания ленточками из поминальной "скатерти" можно сравнить с одариванием (в качестве садака) участников проводов и похорон умершего нитками (жеп), используемыми при шитье савана. Примечательно, что аналоги данного ритуала (с нитями либо лентами) можно встретить и в культуре других народов. Так, известно, что башкиры обматывали "нитками умершего" часть ноги у колена и около стопы – на 10 или 30 раз. Обычай раздавать нитки во время выноса покойного из дома бытовал, в частности, у удмуртов и крещенных татар. У марийцев мотками ниток закрывали глаза, уши и рот покойника, желая тем самым оградиться от него. Размещение ниток вместе с покойником связывается некоторыми исследователями с представлениями о "жизненных нитях", даваемых человеку при рождении и соединяющих его с другими мирами, раздача же ниток живым людям символизирует собой пожелание их долголетия.

Обычно на поминки третьего дня у юртовских татар для прочтения молитв приглашается мулла; если таковой не находится – пожилые мужчина или женщина (абыстай), которые могут прочесть молитвы из Корана. По исламской традиции, родственники умершего в течение трех дней после его похорон, должны кормить нищих. В "третий день" на поминки у юртовских татар собирается небольшое количество гостей - до пяти-десяти, причем среди приглашенных обязательно должны присутствовать кто-либо из "ночных дежурных", копальщиков и обмывальщиков. Обязательно должны присутствовать все самые близкие родственники умершего. Тем, кто участвовал в обмывании покойника, дарят в этот день вещи (рубашки - мужчинам, отрезы на платье – женщинам), носильщику воды отдают (новый) ковш (аяк), задействованный при обмывании . Обязательным поминальным блюдом 3-его дня являются пельмени (пельмэн) с бульоном (шурпа). Характерный для некоторых других групп татар обычай кормления души умершего у юртовцев не практикуется.

На 7-й день поминок у юртовцев также принято раздаривать различные вещи (у казанских татар, для сравнения, раздача-раздаривание вещей происходит не на 7-й день, а на 40-й день. В этот день приглашают в гости кого-либо из участников похорон. Копальщикам и обмывальщикам вновь вручают рубашки и деньги (по 10-15 рублей). Юртовские татары считают, что именно в 7-й день хозяйка может сменить ту одежду, в которой она ходила в течение недели, на новую (другую).

По представлениям всех астраханских татар, в том числе, юртовцев, души умерших могут посещать свой дом ежедневно в течение всего года. С утверждением мусульманства всеобщим поминальным днем повсеместно стала считаться пятница. Исполнением этого правила объясняется то, что каждый четверг в течение года женщины (в домах, где длится годичный траур) с раннего утра готовят тесто для выпечки ритуальных пышек – баурсак или кайнары, пэрэмэч (с мясной или картофельной начинкой). Их жарят на раскаленной сковороде на растительном масле так, чтобы "чувствовался запах", необходимый, по мнению многих мусульман, для успокоения души умершего. Иногда в дом в этот день для прочтения молитвы по усопшему приглашаются мулла или пожилая женщина, которых затем обязательно угощают чаем с пышками. Знающая молитвы из Корана хозяйка может сама читать их по пятницам, не прибегая к помощи муллы. Подобные церемонии с чаепитием находят параллели в традициях других групп татар, а также карачаевцев, ногайцев, некоторых среднеазиатских народов на сороковой и пятьдесят первый (илле бер) день после смерти человека. По свидетельствам наших информантов, 51-й (поминальный) день является самым мучительным днем для умершего человека, поскольку в этот день у него происходит "отделение друг от друга всех костей…". Старики считают, что в этот день на кладбище раздаются громкие стоны покойников. Для облегчения мук умерших родственники должны прочесть три-четыре (конкретные) молитвы. На эти поминки приходят только приглашенные люди. В эти поминальные дни проводятся большие праздничные застолья, причем для мужчин и женщин раздельно; среди приглашенных, как правило, много людей пожилого возраста. Для присутствующих женщин молитву читает женщина – мулла-бикэ, для мужчин - мужчина, чаще, мулла. Чтение молитв из Корана завершается упоминанием имени умершего, нередко - всех умерших в конкретной семье родственников. Продолжительность чтения молитв в эти поминальные дни (40-й и 51-й), по нашим наблюдениям, длится около 30-40 минут. На таких поминках хозяйка раздает деньги (садака) всем присутствующим (начиная с муллы), обычно каждому из гостей – по два и более рубля. После завершения ритуала начинается собственно угощение.

Стол для проведения поминок хозяйка накрывает заранее, до прихода гостей. На столе обязательно должны стоять новые тарелки и ложки. Присутствие ножей и вилок исключается. Обязательным (как правило, первым) блюдом, которое выставляется на стол, является суп-лапша с мясом говядины или баранины. Его подают, передавая наполненные тарелки по одной. По две тарелки подавать не принято, так как это может накликать еще одну смерть. Завершается угощение чаепитием. За мужским столом первыми угощаются старики, затем молодые мужчины; если стол был накрыт один - женщины и дети угощаются последними (после всех). Остатки угощения хозяева стараются раздать среди приглашенных гостей. Вообще стоит отметить, что обычай вручать фактически каждому из присутствующих на поминках пакет с угощениями (с поминального стола) становится все более распространенным.

В годовщину смерти (ел кон) приглашаются все родственники умершего, его знакомые и соседи. Обмывальщиков в этот день вновь одаривают платьем и деньгами (садака), а также новыми тарелками, заполненными пловом, и ложками. Эти поминки проходят относительно скромно, так как символизируют собой окончание траура. В течение всего годичного срока траура родственники не могут веселиться, вступать в брак и др. Однако на сегодняшний день и сельская, и городская молодежь (юртовцы) не соблюдает строго правил траура. Траурной одежды у юртовских татар не существует, ношение таковой они не практиковали и в прошлом. Похоронно-поминальная обрядность юртовских татар являет собой весьма устойчивый механизм воспроизводства не только относящих к конкретной сфере знаний, культовых ритуалов и производственных навыков (шитье савана, копание могил, изготовление погребального оборудования и пр.), но и собственно ее этнической специфики.