Социально-экономическое положение хорватских земель

6. Социально-экономическое положение хорватских земель

Несмотря на крайне неблагоприятные внешнеполитические условия, экономическое развитие хорватских городов в период со второй половины XV в. не осталось в стороне от влияния прогрессивных процессов, характерных для всех европейских стран. Яркий пример в этом смысле являет история Загреба, который во второй половине XV–XVI вв. переживал критический (с точки зрения политических обстоятельств) момент.

На протяжении всего рассматриваемого времени в городе прослеживается наличие пяти основных отраслевых групп: 1 – ремесла, связанные с обработкой кож, изготовлением кожевенно-обувных и меховых изделий; 2 – металлообрабатывающие ремесла; 3 – изготовление текстильных изделий и головных уборов; 4 – производство продуктов питания и свечей; 5 – строительные ремесла, производство изделий из дерева и глины.

Самой сильной неизменно оставалась первая группа, в которой численно преобладали сапожники, обслуживающие самые широкие слои общества. В 1466 г. они получили цеховые привилегии – это был первый цех в Загребе. Со второй половины XV в. явственно проступает тенденция к возрастанию удельного веса других профессий, относящихся к той же группе, но ориентированных на спрос, предъявляемый более обеспеченными слоями и на производство воинской экипировки; соответственно цеховые статуты полу-чили скорняки, шорники, ремённики, седельники и щитники, впоследствии объединен-ные в один общий цех. Это было обусловлено повышением роли города как военно-административного центра и изменением социального состава потребителей ремесленной продукции: ввиду приближения к стенам города турецкой опасности общая численность городского населения сократилась прежде всего за счет оттока менее обеспеченных и более мобильных категорий.

Влияние этого фактора сказывалось и на других группах Весьма успешно развивались металлообрабатывающие ремесла. Так в 1521 г. был основан кузнечно-слесарный цех. Вместе с тем резко снизился удельный вес профессий, обслуживающих внутренний рынок, как, например, пекари и свечники, а также строительных ремесел. Строители, которые в массе своей, в сущности, являлись свободными работниками, без труда могли покинуть город, над которым нависла опасность и где гражданское строительство замирало. Когда в середине XVI в. возникла [106] настоятельная нужда в ремонте фортификаций, коммуне пришлось нанимать работников в Словении.

Описанные тенденции наблюдались до конца XVI в., когда наметился перелом, связанный главным образом с относительной стабилизацией международной обстановки и повышением уровня благосостояния среднего горожанина. Успешно развивается производство обуви: в XVII в. уже существовало два сапожных цеха, объединявших мастеров различной квалификации. В списках новых граждан, которые регулярно велись в XVII в. (что уже само по себе свидетельствует о положительных тенденциях), обращает на себя внимание значительный удельный вес пекарей и особенно каменщиков. Это свидетельствует о росте внутреннего рынка и интенсивном развитии строительства, причем для XVII в. особо характерна забота о благоустройстве и эстетическом облике города.

Важные изменения происходят внутри третьей отраслевой группы. Еще с конца XVI в. растет число упоминаний о ткачах, а в XVII в. в городе появляется их собствен-ный цех. В данном случае причину этого следует искать во влиянии социально-экономических процессов европейского масштаба: в стагнации старых центров сукноде-лия, откуда еще в середине XVI в. шел широкий поток товаров.

Загребскoe население принимало активное участие в торговой деятельности, причем среди горожан, занимавшихся импортно-экспортной торговлей, выделялись лица ремесленных профессий – портные, мясники, сапожники, скорняки, шляпники. В их работе особое место занимала торговля товарами, имевшими прямое отношение к их роду деятель-ности: тканями, скотом, ножами, обувью, мехами, шерстью и краской для шляп. Однако экспорт ремесленных изделий практически отсутствовал.

С середины XVI в. произошло устранение загребских купцов от участия в экспорте скота и сырых кож, прежде составлявшем одну из важнейших отраслей торговли. Это объясняется резким повышением таможенных пошлин, что, в свою очередь, явилось следствием революции цен. Операции, связанные с вывозом скота, были дорогостоящим и рискованным занятием, так что повышение скупочных цен и пошлин поставило торговцев в невыгодное положение на рынке сельскохозяйственных товаров. Однако этот удар не возымел пагубных последствий для городской торговли, масштабы которой в XVII в. даже заметно возросли за счет расширения коммерческих операций отдельных лиц, что свидетельствует об углублении имущественной дифференциации.

Характерные изменения претерпела отраслевая структура импорта за счет расширения ввоза предметов роскоши и моды [107] (галантерея), а также культурного обихода (бумага, книги), лекарств. На первом месте по стоимости по-прежнему стоят ткани, но их ассортимент изменился под влиянием повышения уровня обеспеченности горожанина (популярность сукна фиорет, судя по цене, явно рассчитанного на потребителя из средних слоев, но более дорогого, чем модная прежде каразия), а также за счет расширения ввоза тканей из словенских земель (краинское полотно и дешевое сукно, из которого шили платье для прислуги) и Хорватского Приморья (так называемый «даровац», которым помимо местных торговали в Загребе также купцы из Риеки).

Если для Загреба XVI в. характерна фигура ремесленника который, разбогатев, оставляет прежнее занятие и помещает средства или в торговлю, или в недвижимость, то в XVII в. намечается обратный процесс: появляется фигура купца, вкладывающего капитал в сферу материального производства.

На рубеже XVI–XVII вв. в Загребе поселились негоцианты иностранного происхождения, которые стали арендовать рудники, принадлежащие знати. В арендных контрактах оговаривалось право эксплуатировать наряду с «гулящими людьми» зависимое население.

Наконец, в XVI–XVII вв. существовали принадлежавшие коммуне сравнительно крупные предприятия по производству строительных материалов (кирпич, черепица, известь). Число работников, обслуживавших печи, где обжигалась известь, доходило до 24 человек в день, использовался труд вольнонаемных различной квалификации и зависимых крестьян.

В городах Адриатического побережья основу экономики составляла транзитная торговля: морская и сухопутная, в которой городское население принимало самое активное участие, правда, зачастую в качестве владельцев не товаров, а транспортные средств, т.е. морских судов.

Крупнейшим центром торговли и мореходства был Дубровник. В XVI в. дубровницкая торговля достигла наивысшего подъема за всю историю существования республики, причем стоимость товаров, перевозимых дубровчанами, особенно возрастала в военное время (поскольку дубровницкий флаг считался нейтральным, в частности в 1570–1573 гг.). Дубровницкие корабли заходили в гавани Италии, Франции, Испании, Англии и Фландрии, а также Греции и Фракии, Эгейских островов, Александрии и Сирии; купцов-дубровчан можно было встретить в портах Италии и Испании, Лондона и Александрии. [108]

Однако с конца столетия наметились признаки регресса, вызванного усилившейся конкуренцией со стороны западноевропейских купцов, а также экономической политикой Венеции, претендовавшей на господство на море.

Завладев в начале XV в. почти всеми далматинскими городами, республика стала ограничивать свободу их торговли: постановления, запрещавшие торговать где-либо, кроме гаваней самой республики (или даже только венецианской), издавались на протяжении всего ее существования, т.е. до конца XVIII в., что, безусловно, имело отрицательные последствия. Однако некоторые мероприятия венецианского правительства принесли и положительные плоды. Так, в конце XVI в. оно позаботилось о сооружении парома в Сплите, что значительно способствовало превращению города в важный пункт транзитной торговли, успешно конкурировавший с Дубровником. Тяжелый удар последнему нанесло также стихийное бедствие – страшное землетрясение 1667 г., ставшее рубежом в истории города.

Что касается развития других неаграрных отраслей, то в далматинских городах высокого уровня достигли строительные ремесла – зодчество и судостроение. В Дубровнике ремесленники-судостроители занимали в отраслевой структуре третье место (вслед за текстильщиками и сапожниками). О развитии строительного дела свидетельствуют сохранившиеся доныне архитектурные памятники (например, монументальный собор XV в. в г. Шибеник, сочетающий в себе черты готического и ренессансного стилей). В целом, однако, для социальной структуры далматинских городов характерно преобладание купеческого элемента над ремесленным. Это обусловило неразвитость цеховой системы (профессиональные организации ремесленников существовали, но не носили монопольно-принудительного характера), что создавало объективные предпосылки для сравнительно раннего развития мануфактуры.

Период XV–XVIII вв. ознаменовался резким обострением социальных противоре-чий в Славонии и Далмации.

С конца XIV по конец XVI в. городская коммуна Загреба находилась в состоянии перманентного конфликта с Загребским капитулом. Борьба велась за доходы (право на «рыночный сбор» и земельные владения) и достигла наибольшей остроты в период с 1396 г. по начало 1420-х гг., когда имели место вооруженные столкновения (в историографии для их обозначения употребляется [109] даже термин «гражданская война»). Несомненно, причиной обострения служила общая нестабильность политического положения в стране.

Не менее острыми были конфликты со светскими господами. В конце XVI в. горожане вновь выступили с оружием в руках, на сей раз против вице-бана А. Грегорианца, с которым они вели давнюю тяжбу относительно земельных владений. Одновременно горожане напали на капитульские владения. Хорватский сабор приравнял их выступление к некоему крестьянскому бунту, имевшему место в прежние времена (подразумевается, видимо, восстание 1573 г., к которому мы еще вернемся), и подверг город репрессиям.

В начале XVII в. в городе обострились внутренние противоречия, связанные с формированием патрициата.

В 1607 г. была произведена реформа самоуправления, в результате которой прежний, относительно демократический строй сменился патрицианской олигархией. Через год «демократическая партия» произвела переворот, однако уже в следующем году олигархическая система была восстановлена, а лидер оппозиции впоследствии казнен.

Подобный характер носили социальные конфликты и в далматинских городах с той разницей, что здесь они начались еще в середине XIV в. и торжество патрицианской оли-гархии наступило уже в XV в.; кроме того, важную роль в этих событиях играл внешне-политический фактор – соперничество венгерских королей и Венецианской республики в далматинском регионе. Венеция из корыстных соображений поддерживала выступления против патрициата, который ориентировался на ее противника; это наложило отпечаток на историю городских восстаний 1346 г. (Задар) и 1357–1359 гг. (Трогир, Шибеник, Сплит). Особой остроты достигла борьба в Сплите в 1398–1401 гг. («гражданская война») и на о. Хвар (восстания начала XV и начала XVI в.); однако в этот период Венеция уже перешла в наступление и приняла ряд мер, способствовавших упрочению власти патрициата.

Исключением среди далматинских городов был Дубровник, где серьезных социальных конфликтов не отмечено. По-видимому, это обстоятельство явилось одной из причин того, что в художественной литературе той эпохи за ним утвердился эпитет «мирный город».

Вторая половина XV – середина XVIII в. ознаменовались активизацией крестьянского движения в хорватских землях.

Самую яркую страницу в истории крестьянского движения в Хорватии представляет восстание Матии Губеца (1573), которого [110] повстанцы якобы провозгласили крестьянским королем. Но даже если этот пункт обвинений, выдвинутых господами, не считать доказанным, вряд ли можно сомневаться в том, что это восстание было не только реакци-ей на рост барщины. Повстанцам вменялось также в вину, что они намеревались, перебив господ, учредить в Загребе императорское наместничество, которое дало бы им право взимать налоги и заботиться о границе, т.е., как и 100 лет назад в Словении, выдвигались политические лозунги.

Таким образом, для рассмотренных событий характерна одна общая черта: стремление крестьян добиться права на участие в решении государственных дел.

В XVII в. неоднократно возникали волнения крестьян и граничаров в Славонии. Наивысшего накала борьба достигла в 1630–1650-х гг., а главным ее очагом стали владения загребского епископата и графа Эрдеди. Имели место и вооруженные выступления, хотя в основном движение протеста не выходило за легальные рамки (петиции и судеб-ные протесты). Выдвигались в основном экономические требования, однако в среде про-стонародья не угасла мечта о справедливом короле – защитнике угнетенных крестьянских масс.

Последним крупным выступлением крестьян в XVIII в. стало восстание 1755 г. в Славонии, послужившее поводом для аграрных реформ.

XVI–XVIII вв. ознаменовались глубокими изменениями в системе аграрных отношений.

Прогресс в развитии неаграрных отраслей сказался на сельскохозяйственном производстве, стимулируя повышение его товарности. Активное участие в торговле продук-тами земледелия и животноводства принимали лица различной сословной принадлежности. При этом для периода середины XVI в. была особенно характерна активность городского населения, а для последующего – представителей высшего сословия. Уже этот факт наводит на мысль об изменениях в системе аграрных отношений, связанных с наступлением в Европе капиталистической эры.

В XIII–XIV вв. экономическое развитие хорватских земель шло примерно по тому же пути, что и в западноевропейских странах, т.е. наметилась тенденция к преобладанию денежной ренты, в то время как норма барщины не превышала одного дня в две недели (26 дней в году). [111]

С начала XVI в. в истории аграрных отношений восточноевропейских стран явст-венно обозначился новый этап, связанный с повышением экономической активности господ и выразившийся в переходе к барщинно-фольварочной системе. Это было обусловлено комплексом причин. Во-первых, в промышленно развитых странах резко обозначилось повышение спроса на сельскохозяйственную продукцию, что открывало перспективы для широкого развития экспорта. Во-вторых, крестьянское хозяйство, в свое время положительно отреагировавшее на рыночную конъюнктуру, к этому времени уже исчерпало свои возможности и не могло удовлетворить возрастающие аппетиты знати. Наконец, в странах Центральной и Юго-Восточной Европы имелись резервы земельной площади, достаточные для того, чтобы расширить домениальную запашку (господский аллод или фольварк), не переводя массы крестьянства на положение безнадельных батраков и тем сохраняя формальное право требовать с них отработочных повинностей.

Основные факты, подтверждающие вывод о развитии барщинной системы в хорватских землях, можно свести к следующему.

Для земель, входящих в состав «Короны св. Стефана», важным рубежом стало принятие в качестве официального законодательного кодекса «Трипартитум» (одного из крупнейших юридических памятников Венгрии), получившего силу закона немедленно после подавления восстания Д. Дожи (1514). «Трипартитум», во-первых, вводил в качестве единой минимальной нормы один день барщины в неделю, а во-вторых, провозглашал прикрепление крестьян к земле якобы в наказание за «дерзкий мятеж против всего благородного сословия». Ясно, однако, что речь шла не о санкции, а «закрепощение» было вызвано экономическими мотивами, поскольку с переходом к новой системе обострилась проблема рабочей силы.

Типичной нормой в XVII в. стала трехдневная барщина для половинного крестьян-ского надела, который в свою очередь становится к тому времени наиболее типичным. Соответственно для других категорий наделов эта норма могла быть ниже или выше, доходя до шести и более (если считать в человеко-днях) дней в неделю. Значительный процент составляли малоземельные крестьяне (владельцы участков менее 0,5 надела) и безземельные «инквилины». Есть основания думать, что для господ выгодно было дробление наделов, так как это давало возможность повышать общий объем повинностей. Так, например, если с хозяина целого надела трудно было требовать более шести рабочих дней в неделю, то, разделив этот участок на два или четыре, можно было безболезненно довести эту норму до восьми дней. [112]

Экспансия барщинной системы нашла отражение в экономической политике загребской коммуны, которая с середины XVI в. начинает усиленно развивать сельское хозяй-ство, уделяя особое внимание зерновым культурам. Хотя до середины XVII в. основной доход давала торговля вином, уже с 1570-х гг. все большую роль начинает играть продажа проса. Одновременно появляются упоминания о посевах пшеницы, гречихи и ячменя. Большое место в коммунальном хозяйстве занимало производство кормов – сена и овса; продажа сена приносила известный доход.

Тенденция к развитию зернового хозяйства особенно заметна в XVII в.: в 1650 г. доходы от торговли зерном даже превысили выручку от продажи вина.

Характерную черту аграрных отношений городских земель представляет то, что коммуна не только несла расходы по оплате труда кметов, но и принимала на себя издержки, связанные со снабжением их инвентарем и с покупкой семян. Интерес к производству сельскохозяйственных продуктов проявляли также отдельные горожане.

Несмотря на высокий уровень эксплуатации крестьян, данные о состоянии крестьянских хозяйств не позволяют говорить об их тотальном упадке. Более того, они отразили имущественную дифференциацию, в основе которой лежали объективные экономические процессы, связанные с развитием специализации и товарного производства. Так, на землях загребской коммуны можно выделить различные типы сел: в одних крестьяне специализировались преимущественно на виноградарстве, занимаясь в то же время свиноводством (хозяйства насчитывали до 13–15 свиней) и некоторыми ремесленными занятиями (плотницким, бочарным), в других – зерновым хозяйством и разведением крупного рогатого скота (некоторые дворы имели по 3–4 упряжки волов). В каждом селе имелись крупные и мелкие хозяйства, однако можно выделить села зажиточные, бедняцкие и середняцкие. Наиболее успешно развивались хозяйства, благосостояние которых зависело от виноградарства и свиноводства; удельный вес земледельческих хозяйств показывает тенденцию к снижению.