Влияние тоталитарной политики на общеуголовную преступность

3. Влияние тоталитарной политики на общеуголовную преступность

политический криминология преступность

1. Бытует представление, будто бы жесткий государственный режим, осуществляемый в обществах с тоталитарным политическим строем, обеспечивает сносный общественный порядок, позволяет держать преступность под контролем. По-видимому, до какой-то степени это мнение соответствует истине так же, как и распространенное суждение, согласно которому преступность — часть той цены, которую люди вынуждены платить за высшие блага свободы и демократии. Подтверждением тому служит небывалый всплеск преступности в России, последовавший за крушением советского строя. Впрочем, следует заметить, что первоначальная реакция общественного организма на свободу и демократизацию в первые годы перестройки (1986–1987), точно так же как это случилось четверть века назад в первой половине 60‑х годов (1962–1965) во время хрущевской оттепели, проявилась в виде заметного снижения преступного множества. И только затем, совпадая по времени с породившим у значительных масс населения разочарование отсутствием ожидаемого значительного положительного сдвига хозяйства страны, соответствующего ее потенциалу, и с ухудшением материального положения (безработица, крайне низкая зарплата и пенсия) значительной части населения, включая квалифицированных специалистов, начиная с 1988 г. преступное множество России возросло аналогично тому, как это происходило по мере нарастания «брежневского застоя» после 1965 г., но еще значительнее.

Преступность оживляется не только в ответ на расширение свободы и ослабление контроля, но также в ответ на ломку привычного образа жизни при отсутствии (наверное, это особенно характерно для России) ясной объединяющей страну цели и на крушение у определенной части населения надежд.

2. Однако анализируя взаимосвязь степени жесткости режима и размеров преступности, необходимо задаться вопросами: не преступен ли сам жесткий режим, удерживающий обычную уголовную преступность в определенных рамках? И если да, то какие преступления обременительнее для общества, те ли, которые являются делом рук обычных разрозненных уголовников, или же те, которые совершены самим государством? Применительно к России ответить на эти вопросы совсем не сложно. Для этого достаточно обратиться к самому надежному из известных криминологических показателей, т. е. к числу противоправного лишения людей жизни. Ясно, что количество зарегистрированных обычных уголовных убийств после перестройки достигло небывало большого числа. Изучение материалов МВД РФ показывает, что их ежегодное число во второй половине 90‑х годов колеблется около 30 тыс., а рассчитанный на 100 тыс. населения коэффициент — около 20. Столь большого числа этих преступлений на территории бывшей РСФСР, по-видимому, никогда прежде не регистрировалось. Очевидно также, что в прежние, в частности в 30–50‑е годы, таких преступлений здесь было заметно меньше. Но в какое сравнение могут пойти эти несколько десятков тысяч убийств с сотнями тысяч и миллионами казней, инициированных в различные годы в стране коммунистической партией?! Вот почему применительно к России утверждение о том, что тоталитарный режим в ней имел преимущества перед послеперестроечным в смысле обеспечения безопасности людей от преступных посягательств, ошибочно.

3. Любое общественное устройство не совершенно, не свободно от противоречий, не может в полной мере удовлетворить все социальные слои, а тем более всех людей и потому способствует прямо или опосредованно преступлениям. Но у отдельных видов социального строя имеются свои особенные наиболее ярко проявляемые возбудители преступности. У советского строя также были специфические причины массового преступного поведения, действие которых не только продолжилось после обвала коммунистического устройства, но даже усилилось в связи с расширением личных свобод и ослаблением контроля. Процессы, происходившие в советском обществе, воспроизводили причины обеих социально наиболее значимых разновидностей преступлений: насильственных и корыстных.

Причиной насильственных преступлений, характерной для советского коммунистического режима, как мы думаем, явилась, помимо прочего, его чрезвычайная жестокость, выразившаяся в политике массовых репрессий, в нагнетании коллективной, «классовой» ненависти, в подавлении свободы человека. Все эти типичные для советской политики черты способствовали ощущению большого и малого страха, неполноценности, которые, как известно психологам, нередко вымещаются в агрессивных поступках. Участие Советского Союза в войнах и вооруженных конфликтах, как неизбежно вынужденное, так и обусловленное неразумной политикой (афганская война, чеченский конфликт), тоже еще долгое время будет откликаться всплесками насилия над личностью.

Причина корыстных преступлений, прямо вытекающая из коммунистической политики, состоит в подавлении традиционной для России духовности, разрушении культуры и — пожалуй, самое главное — в ликвидации слоев общества, являющихся носителями высоких духовных ценностей. Ибо именно развитая духовность, как было отмечено в главе о криминологической теории причинности, обладает свойством сдерживать корысть, вводя в разумные рамки, а то и вовсе устраняя естественное стремление людей к обогащению. Достижения художественной литературы, живописи, а тем более музыкальной культуры советской России несопоставимы с дореволюционными культурные же интеллигентные слои общества не возникают на ровном месте в первом или втором поколении.