СПЕЦИФИКА ВОЗДЕЙСТВИЯ ИНФОРМАЦИОННЫХ ТЕХНОЛОГИЙ НА ОСНОВНЫЕ КОНСТИТУИРУЮЩИЕ ЭЛЕМЕНТЫ ПОВСЕДНЕВНОСТИ

2. СПЕЦИФИКА ВОЗДЕЙСТВИЯ ИНФОРМАЦИОННЫХ ТЕХНОЛОГИЙ НА ОСНОВНЫЕ КОНСТИТУИРУЮЩИЕ ЭЛЕМЕНТЫ ПОВСЕДНЕВНОСТИ

Информационные технологии трансформируют повседневность сразу по нескольким направлениям: они изменяют жизненное пространство, меняют характер труда, предоставляют новые возможности для коммерческой деятельности, игр и развлечений, изменяют представления о времени, трансформируют коммуникативную сферу, способствуют формированию сетевых сообществ. В данной главе будет рассмотрено воздействие информационных технологий на основные конституирующие элементы повседневности, такие как жизненное пространство, темпоральность и коммуникативность.

2.1 Изменение жизненного пространства под влиянием информационных технологий

повседневный информационный технология

Одним из конституирующих элементов повседневности является жизненное пространство. Следует отметить, что данная категория в отличие от понятия «социальное пространство» лишь недавно начала анализироваться философами и является недостаточно разработанной. Однако именно понятие «жизненное пространство» позволяет проследить специфику воздействия информационных технологий на повседневность, рассмотреть её топологические трансформации.

Известно, что пространство – одна из наиболее фундаментальных философских категорий. Органически человеку присуще его понимание, во-первых, в единстве с категорией времени как хронотопа, пространственно-временного континуума [158, с. 122, 139], во-вторых, как охватывающей и включающей самого человека реальности.

Плодотворность использования категории «жизненное пространство» обусловлена её совместимостью с категориальным рядом феноменологии через понятие «жизненный мир», что позволяет обращаться к теоретическим построениям Э. Гуссерля и А. Шюца, а также к опыту этнометодологии, занимающейся эмпирическим исследованием повседневности [31]. С другой стороны, через посредство категории «социальное пространство» обеспечивается совместимость категории «жизненное пространство» с концепциями П. Бурдье и с различными интерпретациями структурализма [21].

Разрабатывавший категорию «социальное пространство» в рамках структурализма П. Бурдье писал, что социальный мир можно изобразить в форме многомерного пространства, построенного по принципам дифференциации и распределения, сформированным совокупностью действующих свойств в рассматриваемом универсуме, т.е. свойств, способных придавать их владельцу силу и власть в этом универсуме. Отдельные субъекты и группы, таким образом, определяются по их относительным позициям в этом пространстве. Каждый из них размещён в позиции и в классы, определённые по отношению к соседним позициям, и нельзя реально занимать две противоположных области в пространстве, даже если это мысленно возможно [21, с. 56–57]. Говоря о позиции субъекта в пространстве, П. Бурдье подчёркивал, что социальное и физическое пространства невозможно рассматривать в «чистом виде»: только как социальное или только как физическое. «Социальное деление, объективированное в физическом пространстве, функционирует одновременно как принцип видения и деления, как категория восприятия и оценивания, короче, как ментальная структура» [21, с. 37]. Социальное пространство поэтому не есть некая «теоретически оформленная пустота», в которой обозначены координаты агентов, но воплотившаяся физически социальная классификация: агенты «занимают» определённое место, а дистанция между их позициями – это тоже не только социальное, но и физическое пространство.

Таким образом, социальное пространство задаёт условия социального взаимодействия субъектов. Однако человека невозможно просто «включить» в пространство, «вписать» в социальное поле: личность есть действующий субъект, который своей творческой энергией актуализирует социальное пространство. Человек существует, пока он подвергается (и подвергает себя, и пространство вокруг) актуализации, которая есть не единовременное взаимодействие, дающее в результате некоторый прорыв в область всеобщего совместного события, диалог или цепочка диалогов, но непрерывный процесс диалогического взаимодействия. Потому, как подчёркивает Л.С. Яковлев, термин «жизненное пространство» является более общим нежели «социальное пространство» и объединяет значения совокупности полей предметизации, лежащих между человеком как субъектом идеального действия и физической реальностью [156].

Жизненное пространство есть пространство включённости личности в мир, составляемый совокупностью реальных объектов, но данный субъекту только в восприятии. Оно не может быть сведено к физическому пространству социума, так как детерминировано человеческой субъективностью. Бытие человека имеет пространственную структуру, которой присуще социальное измерение благодаря тому, что, во-первых, человеку предзадано фактом его рождения в обществе ощущать упорядочивающее действие социального пространства, т.е. положение человека в социальном пространстве предопределяет бытие человека; во-вторых, человек в силу вариативности и творческого характера своей субъективности создаёт пространственные отношения, тем самым структурируя собственное бытие [26, с. 39–54].

Жизненное пространство не является вспомогательной конструкцией при исследовании философско-антропологических или социально-философских проблем, это реально существующая область, порождённая взаимодействием субъективных миров индивидов и приобретающая надындивидуальный характер. Жизненное пространство, по сути, обеспечивает протекание повседневной жизни людей, их общение, уклад их непосредственного личностного бытия.

Следует также отметить, что понятие «жизненное пространство» использовал в своих работах известный психолог К. Левин, понимая под ним совокупность сосуществующих и взаимосвязанных факторов, определяющих поведение индивида в данное время. Это понятие охватывает и личность, и её психологическое окружение, образуя единое психологическое поле [87, с. 372–424]. Современными психологами исследуется также психологическое пространство личности – субъективно значимый фрагмент бытия, определяющий актуальную деятельность и стратегию жизни человека. В психологическом пространстве имеются как структурные характеристики (объём, количество измерений), так и уровневые (устойчивость – подвижность границ). В структуре психологического пространства выделяются шесть измерений, которые отражают физические (территориальные и темпоральные), социальные и духовные аспекты человеческого бытия: физическое тело, территория, личные вещи, привычки, социальные связи и вкусы (ценности). Наиболее важным свойством пространства считается прочность его границ, дающая человеку переживание суверенности собственного «Я», чувство уверенности, безопасности, доверия к миру. Пространство с целостными границами обозначается как суверенное, поскольку его обладатель может поддерживать свою личностную автономию, а пространство с нарушенными границами определяется как депривированное [108, с. 90].

Итак, жизненное пространство объединяет значения совокупности полей предметизации, лежащих между человеком как субъектом идеального действия и физической реальностью, это пространство включённости личности в мир, порождённое взаимодействием субъективных миров индивидов и потому приобретающее надындивидуальный, интерсубъективный характер. Это пространственная структура бытия человека, включающая географически определённое место пребывания индивида, своеобразие его природной и социокультурной среды, жилище, мебель, окружающие вещи, рабочее место, обычные маршруты передвижения, места проведения досуга и т.д., детерминированная человеческой субъективностью и рассмотренная сквозь призму субъективного восприятия. Именно жизненное пространство обеспечивает протекание повседневной жизни людей, их взаимодействие, уклад их непосредственного бытия.

Жизненное пространство в настоящее время претерпевает существенные изменения под влиянием развития высоких технологий. Характеризуя происходящие изменения, М. Кастельс пишет, что в современном мире на смену пространству мест приходит пространство потоков [72, с. 354–398]. Его возникновение он связывает, прежде всего, с изменениями, происходящими в производственной сфере. М. Кастельс отмечает, что высокотехнологичное промышленное производство, а именно производство, основанное на микроэлектронике и компьютерах, привело к возникновению новой логики размещения промышленных предприятий [72, с. 363–364]. В связи с развитием информационных технологий технологически и организационно стало возможно разделять производственный процесс по предприятиям, размещённым в различных местах, одновременно реинтегрируя единство производственного процесса через телекоммуникационные связи. Более того, географическая специфика каждого этапа производственного процесса стала желательной из-за уникальных качеств рабочей силы, требующейся на каждой стадии, а также из-за различных социальных черт и характеристик окружающей среды, связанных с условиями жизни конкретных сегментов этой рабочей силы, между которыми существуют чётко выраженные различия. Это произошло потому, что высокотехнологичное производство требует профессионального состава, сильно отличающегося от состава рабочей силы в традиционном производстве; оно организовано в биполярной структуре, вокруг двух господствующих групп: высококвалифицированная, опирающаяся на науку и технологию рабочая сила, с одной стороны, и масса неквалифицированных рабочих, занятых рутинной сборкой и вспомогательными операциями, – с другой. Хотя автоматизация всё чаще позволяет компаниям устранять нижний слой рабочих, значительное увеличение объёма производства ещё требует и будет некоторое время требовать существенного количества неквалифицированных и полуквалифицированных рабочих, размещение которых на тех же территориях, на которых живут учёные и инженеры, экономически невыгодно и социально неуместно. Между указанными выше группами находятся квалифицированные операторы, также составляющие особую группу, которую можно отделить от работников высших уровней высокотехнологичного производства. Малый вес готовой продукции электронных фирм и лёгкость коммуникационных связей, установленных компаниями по земному шару, дали возможность разработать структуру размещения, характеризуемую международным пространственным разделением труда. «Новое индустриальное пространство, – пишет М. Кастельс, – организовано вокруг новых потоков информации, которые сводят вместе и разделяют одновременно – в зависимости от циклов или фирм – свои территориальные компоненты» [72, с. 369].

Пространство потоков, по М. Кастельсу, «есть материальная организация социальных практик в разделённом времени, работающих через потоки» [72, с. 386]. Под потоками он понимает «целенаправленные, повторяющиеся, программируемые последовательности обменов и взаимодействий между физически разъединёнными позициями, которые занимают социальные факторы в экономических, политических и символических структурах общества» [72].

Чтобы чётче прояснить абстрактную концепцию пространства потоков, М. Кастельс выделяет в нём три слоя, три материальных опоры [72, с. 389–391]:

1)  цепь электронных импульсов (микроэлектроника, телекоммуникации, компьютерная обработка, системы вещания и высокоскоростного транспорта, также основанного на информационных технологиях), которые, взятые вместе, образуют материальную основу процессов, имеющих решающее стратегическое значение в сети общества. В этой сети ни одно место не существует само по себе, поскольку позиции определяются потоками. Поэтому сеть коммуникаций является фундаментальной пространственной конфигурацией, места не исчезают, но их логика и значение абсорбированы в сети. Технологическая инфраструктура, на которой строится сеть, определяет новое пространство почти так же, как железные дороги определяли «экономические регионы» и «национальные рынки» индустриальной экономики. Эта технологическая инфраструктура сама является выражением сети потоков, архитектура и содержание которых определяются силами, действующими в нашем мире;

2)  узлы и коммуникационные центры. Пространство потоков, в отличие от своей структурной логики, не лишено мест. Оно основано на электронной сети, но эта сеть связывает между собой конкретные места с чётко очерченными социальными, культурными, физическими и функциональными характеристиками. Некоторые из них – это коммутаторы, коммуникационные центры, играющие роль координаторов, способствующих чёткому взаимодействию элементов, интегрированных в сети. Другие представляют собой узлы сети, места, где осуществляются стратегически важные функции, строящие ряд базирующихся в данной местности видов деятельности и организаций вокруг некоторой ключевой функции в сети. Расположение в узле связывает местность со всей сетью. Как узлы, так и коммуникационные центры организованы иерархически, в соответствии со своим относительным весом в сети. Но такая иерархия может меняться в зависимости от эволюции видов деятельности, пропускаемых через сеть;

3)  пространственная организация доминирующих менеджерских элит, осуществляющих управленческие функции, вокруг которых строится организованное пространство. С одной стороны, элиты формируют своё собственное сообщество и составляют символически замкнутые общины, принимающие важнейшие решения за ланчем в привилегированных ресторанах или в загородных домах за игрой в гольф, но выполняются такие решения мгновенно благодаря информационно-телекоммуникационным сетям. Таким образом, узлы пространства потоков включают жилое пространство и пространство для отдыха, которые вместе с резиденциями штаб-квартир и вспомогательными услугами образуют тщательно изолированные пространства, где сконцентрированы доминирующие функции и откуда имеется лёгкий доступ к космополитическим комплексам искусств, культуры и развлечений. Сегрегация достигается путём расположения в определённых местах и путём контроля над безопасностью этих мест, открытых только для элиты. Вторая основная отличительная культурная черта элит в информациональном обществе, с точки зрения М. Кастельса, – это тенденция к созданию стиля жизни и дизайна пространственных форм, нацеленных на унификацию символического окружения элиты по всему миру. Исторически сложившаяся специфика каждой местности при этом вытесняется. Это приводит к созданию относительно замкнутых пространств на магистралях пространства потоков: международных отелей, комнат отдыха для VIP («очень важных персон») в аэропортах, высококачественный и мобильный доступ к телекоммуникационным сетям, система обслуживания поездок – всё это сплачивает узкий круг корпоративной элиты через соблюдение одинаковых ритуалов в разных странах. Кроме того, среди информационной элиты распространяется всё более гомогенный стиль жизни, игнорирующий культурные границы обществ.

Безусловно, пространство потоков не пронизывает в настоящее время всё общество, большинство людей по-прежнему продолжают воспринимать пространство своей повседневной жизни как пространство мест, однако доминирующие функции общественной жизни и власть уже организованы в пространстве потоков, что существенно меняет значение пространства мест. Число людей, живущих в пространстве потоков, а не мест, возрастает год от года.

Следствием развития высоких технологий явилось сжатие, уплотнение пространства, позволившее П. Верилио сделать вывод о «конце географии» [179, с. 17]. Действительно, в современном мире расстояние уже не имеет прежнего значения: реактивная авиация и информационно-коммуникационные технологии позволяют перемещаться в пространстве с огромной скоростью. Как отмечает З. Бауман, в настоящее время «…“расстояние” – это не объективная безличная физическая “данность”, а социальный продукт; его протяжённость зависит от скорости, с которой мы его преодолеваем (а в монетарной экономике – ещё и от того, во сколько обходится такая скорость)» [9, с. 24]. В современном мире организация пространства зависит от параметров техники, скорости её работы и стоимости её использования: «Пространство, построенное с помощью такой техники, носит совершенно иной характер: это сконструированное, а не Богом данное, искусственное, а не естественное пространство; информация в нём передаётся машинами, а не людьми, оно рационализовано, а не обобществлено, его масштаб – национальный, а не локальный» [177, с. 123, 125].

Характеризуя пространственные трансформации, Э. Тоффлер и Х. Тоффлер говорят о наступлении периода «пространственной турбулентности» [137, с. 99]. Они отмечают, что современный человек постоянно пребывает в движении, причём это воспринимается как норма. Если две тысячи четыреста лет назад в Древнем Китае, где крестьяне были привязаны к земле, философ Чжуан-Цзы говорил, что люди, которые путешествуют по свету, «вносят беспорядок, они беспокойны, лживы и тайно замышляют дурное», то сегодня пространственные перемещения стали вполне естественными, ведь около 8 % населения Земли – примерно полмиллиарда человек – хотя бы раз в год пересекают границу своей страны [137, с. 114]. Персональная география человека постоянно меняется. Причём меняется не только место его физического местоположения. Современный человек регулярно общается с людьми, находящимися в разных уголках земного шара посредством электронной и обычной почты, телефонных звонков и видеосвязи.

Традиционные представления о местонахождении человека существенно меняются в связи с распространением мобильной телефонии, поскольку сегодня на городских улицах и в общественном транспорте люди проводят всё больше времени в разговорах с другими людьми, физически не находящимися с ними рядом. Г. Рейнгольд показывает, что когда владельцы мобильных телефонов находятся на связи, они одновременно находятся в двух местах: занимаемом ими физическом месте и виртуальном пространстве беседы (диалоговом пространстве) [120, с. 56]. Он говорит о создании людьми с помощью технологий мобильной связи сетевого жизненного пространства, доступного отовсюду, где бы они не находились [120, с. 28]. Так, японские подростки отмечают, что поскольку за жизнью учащихся в их стране строго следят семья и школа, обладание мобильным телефоном даёт им ранее недоступную степень приватности и право на общение. Они создают вокруг себя сетевое пространство: оснащённая мобильными телефонами молодёжь использует дорогу от учебного заведения до дома как собственное социальное пространство, чтобы не порывать связи с друзьями при переходе от дома к месту учёбы, обсуждать покупки, собираться в закусочных или кафе в оговоренное время. Современные средства коммуникации изменили представление человека о неделимости своей материальной и чувственной репрезентации и о пространственной протяжённости. У человека отпала необходимость перемещать себя целиком в некую точку, поскольку есть возможность переместить туда или же приблизить пространство по отношению к нескольким органам восприятия [97, с. 182].

Производственная практика сегодняшнего дня характеризуется делокализацией форм организации рабочего места. В основе этого процесса лежит открываемая новыми технологиями возможность многообразного варьирования пространственной организации трудового процесса: «С развитием компьютерных сетей само понятие рабочего места меняет своё содержание, например, оператор получает возможность контролировать производственный процесс, не выходя из своей квартиры» [96, с. 62]. В свою очередь и работодатель сохраняет достаточные контрольные функции в рамках так называемого «электронного мониторинга» труда такого дистанционного работника. На место зримой формы предприятия, сосредоточенного в офисах и фабричных цехах, приходит виртуальное предприятие, представляющее совокупность пространственно рассредоточенных электронных рабочих мест, связанных между собой компьютерной сетью [114, с. 107].

Одним из первых теледистанционный труд исследовал Э. Тоффлер, указавший, что в обозримой перспективе «на предприятиях останутся лишь те, кому необходимо иметь физический контакт с предметом труда» [136, с. 563]. И уже сегодня только в США телеработой занято свыше 20 млн человек, а в таких странах, как Нидерланды, Швеция, Финляндия, – каждый шестой [98, с. 52]. В случае телеработы стираются различия между служебным положением и домом, что приводит как к положительным, так и к отрицательным следствиям. К положительным можно отнести возможности для работника более свободно распоряжаться своим временем и экономить на транспортных расходах, а также сокращение стрессовых ситуаций, связанных с внутрислужебным распорядком работы и повседневным общением с руководством и коллегами. Работодатели в данном случае экономят на содержании производственных помещений, а зачастую и на оборудовании, получают возможность привлечь к работе человека с нужными качествами вне зависимости от места его нахождения, а также определённый выигрыш от территориальных и временных различий в оплате труда. Например, У. Бек пишет, что «служба оповещения берлинского аэропорта после 18 часов местного времени обслуживается… из Калифорнии – по простой и понятной причине: ... там не нужно доплачивать за работу в позднее время» [11, с. 39]. К отрицательным последствиям теледистанционного труда следует отнести отсутствие чётких границ между сферой трудовой деятельности и сферой личной жизни и вызываемое этим психологическое напряжение, а зачастую и невозможность полноценного отдыха и восстановления сил.

Развитие электронных коммуникационных и информационных систем позволяет значительно уменьшить зависимость между пространственной близостью и выполнением таких функций повседневной жизни, как совершение покупок, развлечения, забота о здоровье, образование, коммунальные услуги и т.п. В настоящее время существенно возрастает число банковских операций, осуществляемых посредством информационно-телекоммуникационных технологий (home banking), посредством Интернета осуществляются медицинские консультации, развивается on-line-торговля, страхование и т.п. Уже сейчас в развитых странах люди всё чаще приобретают необходимые им товары и заказывают услуги через сеть Интернет. Разработанный торговый протокол IOTP предлагает почти неограниченный спектр услуг, начиная от торговых сделок и оплаты, вплоть до доставки и послепродажного обслуживания. Уже разработано огромное количество платёжных протоколов, обеспечивающих широкое распространение торговли через сеть Интернет. Электронная торговля бурно развивается, прежде всего, в США. Одной из наиболее успешных компаний, занимающихся on-line-торговлей, является компания eBay. Она не продаёт товары непосредственно, а предоставляет частным пользователям возможность разместить свои предложения на покупку или продажу любых товаров или услуг, получая ежемесячный взнос и комиссию с каждой сделки.

Концепция виртуальных магазинов для розничных покупателей берёт своё начало от торговли по каталогам. Обычно электронный магазин представляет собой web-узел, на котором имеются каталог товаров и виртуальная «тележка» покупателя, в которую эти товары собираются. Оплата товаров или услуг чаще всего осуществляется кредитной карточкой или наличными (путём перевода на расчётный счёт продавца или наличными курьеру). Доставка товаров осуществляется курьером, почтой или, в случае электронных товаров – программного обеспечения или информации, – по каналам электронной почты или непосредственно через web-страницу. Активно развиваются и интернет-банки, а точнее виртуальные отделения обычных банков, предоставляющие физическим и юридическим лицам управлять своим счётом через Интернет. Пионером в этой области в России был Автобанк, предложивший своим клиентам систему «Домашний банк» [24]. Пользователи этой системы имеют возможность управлять личными счётами, открытыми в Автобанке, оперативно размещать средства на срочные депозиты, конвертировать рубли в иностранную валюту и обратно, переводить деньги на счёта физических и юридических лиц, также являющихся клиентами Автобанка. Пользователи «Домашнего банка» могут осуществлять блокировку своих пластиковых карточек, оплачивать товары и услуги в электронных магазинах, покупать и продавать ценные бумаги.

Итак, следствием широкого распространения информационных технологий стал рост возможностей работать и управлять услугами, не выходя из дома, что приводит к возрастанию домоцентризма. Причём сам дом претерпевает существенные изменения. Рассуждая о последствиях компьютеризации жилища, Э. Тоффлер в работе «Третья волна» приводит выдержки из статьи «Фред-жилище» одного из дистрибьюторов микрокомпьютеров Алана П. Холда, который в 1979 г. так описывал возможное в будущем применение компьютерных технологий в домашнем хозяйстве: «Домашние компьютеры уже могут говорить, интерпретировать устную речь и контролировать бытовую электротехнику. Понакидайте несколько сенсоров, скромненький словарик, систему телефонной компании «Белл» – и дом ваш может беседовать с кем или с чем угодно в мире... Представьте себе, вы на работе, звонит телефон. Это – Фред, ваше жилище. Просматривая в утренних новостях сообщения о последних ночных ограблениях со взломом, Фред наткнулся на сводку погоды с предупреждением о предстоящем ливне. Информация эта активизировала у Фреда запоминающее устройство на магнитных доменах: пора произвести текущий осмотр крыши. Было обнаружено место возможной протечки. Прежде чем звонить вам, Фред посоветовался по телефону со Слимом. Слим – это дом в стиле старинного ранчо, расположенный ниже по кварталу… Фред и Слим часто обмениваются банками данных, и, как известно, в их программах заложена эффективная поисковая методика идентификации служб домоводства… Вы уже научены доверять решениям Фреда и санкционируете ремонт. Остальное – дело техники: Фред вызывает кровельщика» [136, с. 285–286].

То, что 30 лет назад оценивалось как «забавная выдумка», сегодня уже практически стало реальностью. В настоящее время сотни фирм предлагают монтаж систем «умный» или «интеллектуальный дом», представляющие собой систему интеллектуальной автоматики для управления инженерными системами современного здания [15]. Интеллектуальная автоматика позволяет управлять освещением, электроприводами, контролировать климатические и вентиляционные системы, централизованно управлять домашним кинотеатром, системами контроля доступа, видеонаблюдения, охранно-пожарной сигнализации, контролировать нагрузки и аварийные состояния. Система «умный дом» предполагает монтаж различных устройств, управляющих жилищем: от простейших датчиков движения, многоканальных или радиовыключателей, универсальных пультов, управляющих всей аппаратурой, которая есть и будет в доме, таймеров, которые позволяют, например, запрограммировать, водонагреватель для рыбок и освещение аквариума, электронного ротвейлера, издающего оглушительный лай в случае подозрительного шума за дверью, до суперсовременных систем сигнализации, при использовании которых хозяин, находящийся на работе, получает по Интернету фотографию человека, который 5 секунд назад позвонил в его квартиру. Система аварийного оповещения может не только сообщить человеку о возникших у него дома в его отсутствие аварийных ситуациях, но и обеспечить прекращение подачи воды, газа, электричества, а при необходимости сообщить аварийным службам, например, о возникшем пожаре. Метеоустройства «умного дома» позволяют узнать точную температуру на улице и внутри помещения, динамику атмосферного давления, влажность, наличие дождя, скорость ветра, дату и время, время восхода и заката солнца, фазу луны.

Итак, под влиянием развития информационных технологий, трансформируются такие элементы жизненного пространства индивида, как жилище, рабочее место, обычные маршруты передвижения. Меняется и представление о досуге, существенное место в котором занимают компьютерные игры [143, с. 27–39; 148, с. 86–102; 19, с. 80–87].

Информационные технологии не только приводят к сжатию, уплотнению жизненного пространства, упрощают перемещения в реальном пространстве, но и порождают феномен киберпространства. Сам термин «киберпространство» впервые появился в 1985 г. в научно-фантастическом романе Уильяма Гибсона «Neuromancer», где использовался для описания вселенной электронной медитации, в которой сосуществуют миллиарды людей. Киберпространство является в настоящее время объектом пристального внимания многих исследователей, которые трактуют его по-разному. Для Г. Рейнгольда киберпространство – это что-то вроде чашек Петри, в которых произрастают и размножаются виртуальные сообщества, словно колонии микроорганизмов; тем не менее, он не отказывает этим сообществам в пространственном воображении и ощущении места [175]. Дж. Барбатсис, М. Феган и Л. Хансен отрицают как тот взгляд, что киберпространство – обычное по своим физическим свойствам пространство, так и представление о нём как о «нефизическом» (идеационном) пространстве: и физическое, и нефизическое сообща признаются элементами ментальной категории «взаимосвязанных интервалов» (articulated gaps). Под этим подразумевается, что некие содержательно заполненные области киберпространства разделены интервалами неравномерной, произвольной протяжённости (или длительности, или глубины – не вполне ясно, с чем соотносить пробелы в киберпространстве) и при этом пронизаны некими воображаемыми векторами, т.е. взаимоувязаны. Можно вообразить и мыслимое пространство пробелов (или безинформативной «пустоты»), в котором встречаются островки информативных сгущений, причём пробелы преодолимы – вероятно, корректно было бы сказать, что между ними проложена «информационная супермагистраль (хайвэй)» [161, с. 73].

А.Е. Войскунский сравнивает киберпространство с паутиной, сетью или со специфической картой (в понимании Ж. Делёза и Ф. Гваттари). Он выделяет три особенности этой «карты» [28, с. 73]:

1)  ни в какой момент времени нельзя увидеть её целиком, ибо всегда раскрывается только часть её – зато раскрывать можно, начиная с произвольного места;

2)  постоянная изменчивость, что отражает мобильность развивающегося киберпространства;

3)  протяжённость интервалов между информационными массивами неизвестна малоискушённому посетителю (она может быть определена посредством специального расследования).

Представление о киберпространстве как «взаимосвязанных интервалах» не противоречит представлению, согласно которому киберпространство совпадает по своим содержательно-топологическим структурам с гипертекстом или точнее – гипермедиа, поскольку оно включает в себя не только собственно текстовые элементы, но и видео-, аудиофрагменты, а в ближайшем будущем и обонятельные фрагменты, ибо уже производятся картриджи запахов, которыми можно дистанционно управлять.

Основной характеристикой киберпространства является не протяжённость, а связность, структурированность, насыщенность разнородными связями («супермагистралями»). Более того, у каждого человека складывается собственная метафора киберпространства, поскольку оно нелинейно, обладает множеством «точек входа», никому не суждено обойти его целиком, а индивидуальные кибер-маршруты неповторимы.

Итак, киберпространство – это пространство иной, более высокой размерности, «путешествие» в нём может соотноситься с преодолением временных ограничений. Известны авторитетные попытки обозначить киберпространство как «пятое измерение» – при этом для детей оно обставлено как «подарок от некоего Колдуна (или Колдуньи)» [81, с. 328]. Описаны также попытки связать пространство виртуальной реальности с заменой привычных законов логики на законы логики воображения, с необычными явлениями и изменёнными состояниями сознания – иллюзиями лётчиков, мистическими откровениями [104].

Сегодня киберпространство оказывается пространством экспериментов практически во всех областях человеческой жизнедеятельности, подвижной границей между областью уже освоенного человеком и тем неведомым, соприкосновение с которым приводит к радикальной переоценке устоявшихся стереотипов, ценностей и норм. Более того, некоторые делают киберпространство средой своего непосредственного обитания. Ярким примером тому является канадец Стив Манн – «самый подключённый» к Интернету человек в мире. Свой персональный компьютер в виде нескольких плат он расположил прямо на нижнем белье, а роль дисплея выполняют специальные очки типа солнцезащитных. С. Манн усовершенствовал нательный компьютер до такой степени, что он остаётся незаметным под одеждой [39, с. 87].

Итак, под влиянием информационных технологий происходит изменение жизненного пространства современного человека, то есть пространства его включённости в мир, составляемого совокупностью реальных объектов, но данного субъекту только в восприятии. В настоящее время происходит сжатие, уплотнение пространства, его организация всё сильнее зависит от параметров техники, скорости её работы и стоимости её использования. Повседневности современного человека присущи регулярность пространственных перемещений, делокализация форм организации рабочего места. Следствием развития информационных технологий становится формирование киберпространства и сетевого пространства, в которых разворачивается повседневная жизнь всё большего числа людей.