Государственное принуждение XVII – XVIII веков

1.1 Государственное принуждение XVII – XVIII веков

В Русском государстве тюрьма, как средство принуждения появляется довольно рано. Так в Двинской судной грамоте 1397 года указано на тюремное заключение лиц, «окованных в железа»[34]. Однако есть все основания предположить, что эта практика сложилась значительно раньше, а в XIII-XIV веках нашла лишь свое отражение в законодательстве Руси. В большинстве случаев тюрьма являлась не средством наказания преступников, а местом сохранения их до суда[35]. По мере дальнейшего развития русского феодального общества, тюрьма приобретает все больший удельный вес в системе карательных органов Российского государства. Уже в XVI веке тюремное заключение становится одним из важнейших средств наказания преступников. В Судебнике 1550 года тюремное заключение занимает значительное место, предусматривая широкое применение наказаний в виде помещения в тюрьму за взяточничество, ложное обвинение судей в умышленном неправосудии. В Судебнике четко прослеживается наличие четырех групп (видов) мест заключения.

Первая группа - частные тюрьмы, расположенные при дворах и резиденциях крупных феодалов и князей. Заключенные помещались в подвалы, погреба или иные места различной степени приспособленности.

Вторая группа - государственные тюрьмы (Белоозеро, Соловецкий монастырь и др.).

Третья группа - монастыри. В монастырских подвалах и застенках, приспособленных для заключения, чаще всего содержались лица духовного звания а также противники церковной власти.

Четвертую группу составляли места заключения, развитие которых происходило в процессе земско-губных преобразований (с 30-х годов XVI в.). В их организации активное участие принимало население Московского государства[36]. В 1556 году наряду с другими, учреждается должность тюремного сторожа[37]. Система наказаний усложняется, формируются новые цели наказания – устрашение и изоляция преступников[38]. Еще больше возрастает роль тюрьмы в XVII веке, когда классовая борьба между крестьянами, беднотой и царской властью достигает крайней остроты. Так, за двадцатилетие (с 1630 по 1650 г.) восстания прошли в 30 русских городах: Великом Устюге, Новгороде, Воронеже, Курске, Владимире, Пскове, сибирских городах[39]. В середине 1648 года, во время «соляного» бунта в Москве наряду с разгромом купеческих домов было убито и несколько крупных сановников. Это было время, когда «боярские дворы разграблялись, а бояре убивались»[40]. Только с помощью подкупленных стрельцов, которым было увеличено жалование, восстание удалось подавить. Народное недовольство обусловило необходимость создания нового нормативно-правового акта, способного хоть в какой-то мере регулировать взаимоотношения различных слоев общества. Заискивание властей перед народом привело к тому, что к 1 сентября 1648 года были созваны в Москву выборные из «всяких чинов людей» для участия в составлении нового свода законов Руси – Уложения «чтобы то все уложение было прочно и подвижно», а в конце января 1649 года Уложение было уже заключено и затем вскоре напечатано и разослано по России, дабы «всякие дела делать по тому уложению»[41]. Соборное Уложение 1649 года предусматривает тюремное заключение в 40 случаях, причем этот вид наказания получает в Уложении довольно подробную регламентацию. Уложение знает бессрочное тюремное заключение (до «государева указа» и «покамест порука будет»), пожизненное тюремное заключение (для разбойников и иных «лихих людей») и тюремное заключение на определенный срок от одного дня до четырех лет. Кроме того, устанавливался неопределенный срок тюремного заключения. Тюремное заключение было мерой наказания, предназначавшейся за совершение довольно широкого круга преступлений. К ним относились:

-  Нарушение благочиния в церкви;

-  Нарушение благочиния на государственном дворе;

-  Проступки по службе;

-  Оскорбление чести;

-  Угроза, сопротивление власти и преступные деяния против порядка управления;

-  Подлоги, татьба, разбой;

-  Укрывательство вещей, добытых преступлением;

-  Детоубийство;

-  Неумышленное убийство;

-  Побои, увечья;

-  Кормчество[42].

Иногда тюремное заключение соединялось с наказанием батогами, битием кнутом, имущественными взысканиями. В отдельных случаях тюремное наказание соединялось с «изувечивающими» наказаниями. Для многих преступлений оно могло заключаться в соединении с ссылкой. Ссылка в определенные места заменила собой древнейшую формулу – «изгнание вон из земли». С завоеванием Сибири и южных окраин в XVII веке ссылка достигает полного развития и широкого применения. Ссылка для религиозных и политических преступников обычно заключалась в помещении виновного в монастырь на территории европейской части России с последующим постригом или без такового. Ссылка в Сибирь «на житье на реку Лену» - единственный случай, когда в Уложении указывается конкретное место ссылки, полагалась «московским и городским посадским людям», если они «учнут за кого закладываться и называться чьими крестьянами или людьми»[43]. Кроме того, ссылке подлежали:

-  Все воры и разбойники, мошенники после отбытия ими тюремного заключения;

-  Содержатели питейных заведений за нарушение монополии государства за торговлю спиртным;

-  Чиновники, которые во второй раз, после наказания за первый, пойманы за нарушение отчетности;

-  Соучастники в краже из жилища, если одним из участников совершено убийство;

-  Горожане, если при расследовании скроют или изменят свое имя[44];

В соборном Уложении 1649 года появляются нормы уголовно-исполнительного характера. Само по себе это не указывает на начало формирования пенитенциарной системы, начало проведения государством политики, ставящей своей целью достижение всех или хотя бы некоторых, признаваемых наукой уголовного права, целей наказания. Такие нормы касались лишь вопросов осуществления контроля над осужденными. Как справедливо отмечал Н. Д. Сергиевский «правительство лишь принимало меры лишь против «утечки» заключенных»[45]. Непосредственный контроль возлагался на тюремных сторожей и целовальников, которые через присягу («целование креста») и поруку выбирались сошными людьми. В Москве они получали жалование от тех, кто их выбирал, то есть от «московских черных сотен»[46].

К началу XVII века управление тюремными учреждениями оставалось децентрализованным и находилось в ведомстве различных приказов: Стрелецкого, Земского, Разбойного и других. Впервые вопрос об управлении местами лишения свободы находит отражение в Соборном Уложении: «в городах тюрьмы ведают губные старосты и губным старостам доведется тюрьмы и тюремных сидельцев осматривать почасту, чтобы тюрьмы были крепки, и у тюремных бы сидельцев в тюрьмах ничего не было, чем из тюрьмы вырезаться»[47]. Далее в статье указывается и причина в необходимости такой нормы: «в городах ис тюрем воры уходят губных старост небрежением и недосмотром и за то на губных старостах исцом выти перед губными целовальники вдвое правити». По словам современного исследователя И. В. Упорова эту норму можно считать тем правовым «зерном», из которого в последствии развился современный институт режима отбывания наказания в уголовно- исполнительном праве России[48].

Кроме того, ряд правовых норм того времени, имевших уголовно-исполнительный характер, помимо Уложения, содержался и в других нормативно-правовых актах, развивая его отдельные статьи. В доказательство этому можно привести «Память» губному старосте 1663 года, где указывается, что в его обязанности входит ремонт тюремных зданий и строительство новых тюрем[49].

Тюремное заключение отбывалось или в особо для этого предназначенных зданиях-тюрьмах (постоянных и временных) или при московских приказах. Постоянные тюрьмы находились в Москве, Муроме, Устюге, Шуе, Верхнетурье, а также монастырях. Временные тюрьмы строились по мере надобности в отдаленных местностях и предназначались для лиц, приговоренных к ссылке в тюрьме. Кроме того, в 1697 г. в Верхнетурье была построена особая пересыльная тюрьма. А в Москве в XVII веке существовала бражная тюрьма, она являлась прообразом современных медвытризвителей, в нее заключались лица, задержанные в пьяном виде. В случае повторного задержания виновный наказывался кнутом и мог быть водворен в эту тюрьму на «долгие сроки». В рассматриваемый период существовали земляные, каменные и обыкновенные тюрьмы[50]. Земляные (ямы с опущенными в них срубами) предназначались большей частью для политических и религиозных преступников, которых желали не только изолировать, но и подвергнуть наиболее строгому и суровому режиму. Зачастую в таких тюрьмах отбывали наказание люди, открыто выступившие против государственной власти или ее возможные «конкуренты», но в силу политических причин или стечения обстоятельств не казненные смертной казнью. По условиям содержания узник не покидал своего места заключения до конца срока наказания, пищу ему спускали в яму на веревках.

В качестве каменных тюрем использовались монастырские кельи, погреба и другие удобные помещения. Каменные тюрьмы также в основном принимали государственных преступников и раскольников. Что же касается обыкновенных тюрем, то они представляли собой одну или несколько изб, огороженных частоколом (острогом) и в свою очередь подразделялись на две категории: губные и опальные. В губных сидели за татьбу и разбой, смертное убийство, поджог, ведовство; в опальных – за преступления в сфере экономки «по истцовым искам» и в «боярских делах, люди их и крестьяне»[51].

Заключенные обычно сидели в тюрьмах без оков. Оковы надевались по общему правилу лишь при употреблении арестантов в работы вне тюрьмы или при сборе подаяния. Прокормление тюремных сидельцев доставляло мало заботы государственной власти: заключенные кормились главным образом своими средствами или мирским подаянием. Это объясняется с одной стороны в неспособности государственной экономики содержать преступников, а с другой стороны в нежелании властей расходовать имеющиеся казенные деньги. Несмотря на это в 1662 г. во всех тюремных учреждения вводится «государственное жалование», или «кормовые деньги», но сбор подаяния остался в силе в виду недостаточности казенного содержания. Сохранился он и в XVIII веке. Правительство не только дозволяло, а прямо предписывало послать арестантов за сбором. Обычно для прокормления поочередно выпускались из тюрьмы по два – три человека в день скованными с охранником, а к ночи они по-прежнему сажались в тюрьму. Исключение составляли заключенные в малонаселенных местностях и подлежащие строгой изоляции. Кроме того, на содержание заключенных деньги взыскивались с крестьян тех вотчин на территории, которых находились тюрьмы. Особое место занимали пожертвования от частных лиц. Посещение тюрем и раздача денег, одежды и съестных припасов было делом милости христианской, обязательным для каждого верующего, к какому бы социальному слою, он не принадлежал. О содержании заключенных в XVII веке писал подъячий Посольского приказа, в последствии перебежчик, Котошихин Г. К.: « А которых людей на Москве и городах воров, разбойников и татей, и в иных злых делах приводят и сажают их в тюрьму: и тех людей, у кого есть отцы и матери, или иные сородичи и жена и дети, кормят их сами, своим. А у которых нет сородичей и кормиться нечем, и из тех воров, которые в малых винах сидят, на всякий день из тюрем выпущают по два человека, скованных, со сторожами, собирати по людем, по торгам и по дворам милостыню, деньгами и хлебом; а что они которого дни соберут, мало или много, и то меж себя делят с товарищи все вместе, и тем себя кормят»[52]. Сбор податей заключенными продолжался и много времени спустя, как писал С. В. Познышев: «необычайно, с криком поючи, пытанные, окровавленные в разодранных платьях, что едва тела лоскутами прикрыты»[53].

Господствующим порядком была система общего заключения. Одиночное заключение использовалось в земляных и каменных тюрьмах, но являлось редким исключением. Применяя общее заключение, русское право XVII века не отделяло подследственных арестантов от отбывающих наказание, не разделяло оно тюремных сидельцев высших и низших состояний или сословий. В тоже время эта эпоха выработала такие начала распределения арестантов как отдельное содержание женщин и мужчин, и распределение арестантов по роду их преступлений.

В соответствии с Уложением, тюрьмы в Москве предписывалось строить «государственной казною», а управлять постройкой должен был Разбойный приказ[54]. Судя по другой статье Уложения, где указывается, что «в городах тюрьмы сроить», вне столицы эта обязанность возлагалась на местные власти[55].

Тюрьмы подвергались иногда ревизии со стороны центрального правительства: из московских приказов посылались подъячие («добрые») в города для осмотра тюрем, «из которых воеводы писали, что тюрьмы худы». Подъячие должны были удостовериться, «впрямь ли те тюрьмы худы и мочно ли их починивать», или они «вовсе худы и починить их невозможно». Вместе с тем они должны были сметить расход на починку старых и постройку новых тюрем[56].

Жизнь и быт заключенных в XVII веке

К сожалению, до современников дошло мало сведений о быте и жизни заключенных непосредственно в период отбывания наказания. Несмотря на это, исследования дореволюционных и современных историков, а также нормативная база XVII века позволяет проанализировать то немногое, что имеется по интересующему вопросу, а на основе анализа строить предположения и делать выводы. Людская психология такова, что любой человек пытается устроить свою жизнь по привычному ему порядку, к которому он был привит с детства и которому пытается подчинить все себя окружающее. Тем более становится естественным, что при отсутствии в XVII веке установленного обязательного тюремного режима, люди, попавшие в тюрьмы, устраивались и жили в них по возможности по-своему. Они сами должны были вести свое скудное хозяйство, сами должны были охранять и защищать от других заключенных себя и то немногое, но необходимое, что у них было или могло быть. По выражению Н. Д. Сергиевского, они должны были поддерживать необходимый каждому внутренний мир своего жилища[57]. Этим и объясняется установление в тюрьме другого, негосударственного и нережимного порядка, которому, однако, подчинялись все заключенные и который своеобразно регулировал их отношения между собой. Преступники, еще вчера не знавшие друг друга, а сегодня сплоченные общей судьбой на долгие годы, необходимостью совместного существования неизбежно создавали свой уклад жизни и устанавливали свои законы. «Община – писал Н. Д. Сергиевский – делила подаяние между тюремной братией, община взимала с новопребывающих своих членов особую подать – « влазную деньгу», община, как одно лицо защищалось от притеснения администрации, приносила жалобы на худое состояние тюрем. С большой достоверностью можно сказать, что она блюла строгий порядок и между своими членами»[58]. Такой «общинный» порядок предполагал наличие «вожака», в роли которого выступал тюремный староста.

Взаимосвязь исторических процессов: установление абсолютной монархии, укрепление государственного строя и образование каторги

В течении всего XVIII века тюрьмы продолжали оставаться в том же ужасном и беспорядочном положении. По-прежнему в тюрьмах царила ужасающая теснота, холод, голод, всевозможные болезни и высокая смертность. При Петре I впервые появляется стремление государственных властей извлечь выгоды из подневольного арестантского труда. При этом речь идет не только о тех, кто получает наказание, связанное с лишением свободы, но и об осуждаемых к смертной казни – этим лицам смертная казнь зачастую заменялась каторжными работами.

Каторга возникла в России в 1699 году, когда ПетрI приговорил к этому наказанию 269 стрельцов за участие в восстании. Это было одним из самых распространенных и массовых наказаний. Еще в 1690 году ПетрI запретил казнить смертью за воровство и другие тяжкие преступления и повелел таких преступников, наказав, ссылать, казнить же только тех из них, «кто из ссылки убегут и в разбое опять пойманы будут». В 1703 году последовал Указ «О чинении смертной казни тем, которые явятся по розыскным делам в измене и бунте, и в умышленном убийстве или кто кого смертным питьем или отравою уморит, а кроме тех вин во всяких воровствах по прежнему указу о ссылке ссылать в Азов на каторгу»[59]. В 1705 году было подтверждение этого Указа о ворах, разбойниках и подобных им преступников: « Чтобы всех достойных смертной казни смертию не казнить, кроме умышленных убийц и бунтовщиков, а о ссылке их на каторгу по важности вин на 25, на 20 и на 15 и 10 лет, а меньше трех лет не ссылать»[60]. Этим же указом были установлены каторжные работы для неплательщиков налогов и податей. Этому государство уделяло особое внимание, так как развитие в стране промышленности и содержание регулярной армии требовали систематического пополнения казны.

Каторга, как вид тяжелого наказания включала в себя сразу несколько карательных элиментов:

-  лишение свободы на срок или пожизненно;

-  обязательное привлечение осужденных к труду на тяжелых государственных работах;

-  членовредительские наказания (вырывание ноздрей, отрезание ушей, носов и др.);

-  болезненное наказание (битье кнутом или батогами);

Из всех карательных элементов самым болезненным был третий, самым тяжелым второй – обязательное систематическое употребление осужденных на тяжелых казенных работах. Следует отметить, что хотя в начале XVIII века каторга сложилась в отдельный и самостоятельный вид наказания, однако точного соотношения между этим наказанием и ссылкой многие годы определено не было. Первоначально каторга буквально означала ссылку на галеры или каторги – гребные суда Азовского и Балтийского военно-морского флотов. Вдоль бортов таких судов приделывались особые сооружения - банки по 25 на каждой стороне, к которым приковывали по пять или шесть невольников, управляющих одним веслом[61]. Нередко приговоренных к ссылке в местах поселения использовали не на сельскохозяйственных работах, как это имело место в большинстве случаев в предшествующую эпоху, а принуждали работать на заводах и фабриках, на строительстве крепостей и на промыслах. Разграничение каторги и ссылки стало проявляться лишь в последующие периоды.

Все эти обстоятельства показывают на пересмотр государственной властью политики принуждения к отбыванию наказания, о приоритете экономического фактора в этом процессе. Именно экономические соображения стали решающим фактором при определении места отбывания тюремного заключения и ссылки. Еще одна особенность развития этого процесса заключалась в том, что данные вопросы регулировались не в систематизированном источнике, как, например, в Уложении 1649 года, а в указном праве, причем подавляющая часть такого рода указов была издана в Петровскую эпоху. Например, в Указе 1699 года, было записано следующее: «Великий государь указал, которые виновны посадские люди, земской староста со товарищи, выборных своих таможенных и кабадских бурмистров от сборов отставили за то, что их старастину прошению ничего не дали и выбрали на места оных, взяли за то с них 120 рублев и тем людям, которые взяли деньги, и которые им те деньги дали и накупились к сборам, сказать смерть и положить на плаху и от плахи подняв бить, вместо смерти кнутом беспащады и сослать в ссылку в Азов на вечное житье с женами и с детьми и быть им на каторгах в работе»[62]. Из указа четко просматривается цель ссылки виновных – теперь она заключается не просто в удалении виновных на окраинные и приграничные территории, но и в физическом принудительном труде. В другом документе, Указе от 1703 года, Петр I, пишет: «Ныне же зело нужда есть, дабы несколько тысяч воров (а именно есть ли возможно две тысячи человек) приготовить к будущему лету, которых по всем приказам, ратушам и городам собрать по первому пути и которые посланы в Сибирь, а ныне еще в Вологде. Piter»[63]. Еще раньше, в 1700 году, Петр I предписывает «зависти в Тобольску кирпичные великие заводы и в тех ссыльными и иными людьми делать кирпич, чтоб повсюду наделать самое многое число»[64]. Здесь уже четко формируется позиция государства по отношению к осужденным – они должны работать и работать на государство.

Такая позиция во многом основывается на субъективном факторе. Дело в том, что, как известно, Петр I, обладал необычайной энергией, строил множество планов по укреплению и расширению государства, которые требовали строительства многих заводов, фабрик, крепостей и других объектов. Для их сооружения и эксплуатации необходимо было большое количество рабочих рук. Осужденные привлекали внимание императора по нескольким причинам. Это был, во-первых, дешевый трудовой ресурс, во-вторых, осужденные преступники после приговора, на время срока, становились по существу собственностью государства. Ими можно было распоряжаться по своему усмотрению, в том числе, посылать на необходимые работы, где привлечение иных людских ресурсов было не выгодным, невозможным или трудно выполнимым. Подтверждая это С.Н. Викторский писал: «Наказания, практиковавшиеся при Петре I, стояли в самой тесной связи также со всей его личностью и деятельностью, с задачами, которые ставил себе этот государь, не покладая рук и по мере своего понимания работая над тем, чтобы возвеличить Россию»[65].

Помимо изменения приоритета целей наказаний, преобладание в них интересов экономической пользы, государственная власть также преследовала исправительно-предупредительные цели, хотя это и касалось, в основном армии. Такие цели преследовал воинский Артикул 1715 года. Кроме того, даже относительно преступлений, совершенных военнослужащими, просматривается, хотя и незначительная, тенденция к замене смертной казни каторгой. Так, в отмену статьи 95 артикула Воинского Устава, назначающей смертную казнь дезертирам и беглецам[66], указом 1717 года ПетрI повелевает: «если рекрут прежде года своей службы побежит, то его за сей побег бить шпицрутенами через полк по разу на три дня, а когда в другой раз убежит или более года, кто в службе, тех вместо смерти бить кнутом, и, вырезав ноздри перед полками, сослать на вечную каторгу на галеры»[67]. В целом по воинскому Артикулу каторжные работы предусматривались как мера наказания за некоторые воинские и уголовные преступления, однако его удельный вес по сравнению с телесными наказаниями и смертной казнью оставался незначительным.

Такая позиция государства по отношению к военным объясняется, во-первых, особой организацией армии, структуры, исповедующей принципы дисциплины и подчинения, а во-вторых, историческим периодом, когда становление Российской империи сопровождалось постоянным ее участием в войнах и военных конфликтах.

В Петровскую эпоху находят свое развитие нормы уголовно-исполнительного характера, в частности, в некоторых документах регулируются некоторые вопросы порядка отбывания ссылки на каторге. Например, в Указе 1720 года речь идет о свиданиях осужденных с родственниками и о «свободе» жен осужденных на вечную ссылку: «К каторжным невольникам, которые посланы на урочные годы, женам и детям ходить не возбрано, а которые сосланы на вечную каторжную работу, тех женам, которые похотят идти замуж, или постричься, и в своих приданных деревнях жить, и в том дать им свободу, понеже мужья отлучены вечно, понеже якобы умре»[68]. Наличие такого порядка объективно доказывает о формировании зачатков режима отбывания наказания, о понимании властей в необходимости такого режима.

С новым административно-территориальным делением страны на губернии, управление тюрьмами на местах перешло к губернаторам, а целовальников и сторожей заменили смотрители из полицейских чинов, в распоряжении которых находилась команда надзирателей[69]. Единого типа мест заключения не было и для его обозначения применялись различные термины: тюрьма, темница, съезжий двор, колодничья изба, острог, тюремный замок. Общественное мнение по-прежнему мало интересовалось состоянием тюрем для уголовных преступников По внешнему виду и по внутреннему устройству они были очень различны в зависимости от местности их расположения.

В целом в эпоху Петра I относительно государственного принуждения достаточно четко и справедливо охарактеризовал И.Я. Фойницкий, отметив, что «в первой половине XVIII века каторга была у нас не только и даже не столько уголовным наказанием, сколько местом нужного правительства принудительного труда»[70].

Государственное принуждение в эпоху дворцовых переворотов

Последовавшая за смертью Петра Великого эпоха дворцовых переворотов не внесла существенного нормативно-правового изменения в структуру и организацию тюремных учреждений. Темп реформ, проводившихся на протяжении всей жизни первого русского императора, был заметно снижен. За 37 лет, отделявших смерть Петра I и восшествие на престол Екатерины II, трон занимали шесть монархов, получивших престол в результате дворцовых интриг или государственных переворотов, двое из них были убиты[71]. Те, кто имел власть, пытались удержать ее в своих руках, те, кто мог на нее претендовать, пытались завладеть ею. И те, и другие пытались обезопасить себя и удалить из двора возможных конкурентов. Так, при Екатерине I , в 1726 году в Сибирь были сосланы царские сановники Девнер, Толстой с сыном, Бутурин, Скорняков-Писарев, пытавшиеся ослабить влияние А. Меньшикова и создававшие ему конкуренцию при дворе, в 1727 году в ссылке в Березове оказался он сам. В 1740 году был сослан фаворит императрицы Анны Иоановны – Бирон. В ссылки в Сибири были и такие государственные деятели, как Остерман, Миних и князь Головкин[72]. При таком положении в стране, закономерным процессом явилось свертывание различных строительных работ и соответственно, снижение спроса на рабочие руки уже во второй четверти XVIII века. Сибирь вновь рассматривается, как наиболее надежное место для водворения «вредных» и непокорных элементов. Указ от 15 июля 1729 года закрепил колонизационные цели ссылки. Расчет государственной власти в этом вопросе вполне понятен: по прошествии полутора веков с момента присоединения Сибири, этот огромный по площади край продолжал оставаться необжитым. Так, в 40 – 50-е годы XVIII века на всей территории империи проживало не более 19 миллионов человек обоего пола, причем на территории Сибири и Севера население насчитывало не более 1 миллиона человек[73].

Приход к власти младшей дочери Петра, Елизаветы обозначил тенденцию гуманизации общества в целом, что не могло не отразиться на системе исполнения наказаний. «Если царствование Петра Великого можно назвать эпохою движения России вперед вообще, то царствование его дочери Елизаветы является временем призыва с престола к гуманности» - писал С. Н. Викторский[74]. В основном это выразилось в отмене смертной казни в России, как следствие – в увеличении потока осужденных к лишению свободы[75].

Развитие каторги и ссылки в период правления Екатерины II

Заметные изменения системы государственного принуждения произошли во время правления Екатерины II, которая, желая прослыть просвещенным человеком, успела немало сделать для пенитенциарной системы. Важным моментом в этом вопросе стал Указ от 17 января 1765 года «О приеме адмиралтейской коллегии присылаемых от помещиков для смирения крепостных людей и об употреблении их в тяжелую работу», по которому «буде кто из помещиков люде своих по продерзостному состоянию заслуживающих справедливое наказание, отдавать пожелает для лучшего воздержания в каторжную работу, таковых Адмиралтейской Коллегии принимать и употреблять в тяжкую работу на толикое время, на сколько помещики их похотят»[76]. До этого указа приговоры на каторжные работы выносились государственными судами на основе определенных процессуальных норм за установленную и доказанную вину, теперь право ссылки на каторгу крестьян получили заинтересованные лица – помещики без какого бы то ни было соблюдения норм права. Инициатором законодательства по этому вопросу стала адмиралтейская коллегия, в ведении которой были работы по созданию флота, а затем вопросы по трудоиспользованию осужденных в своей сфере деятельности. Основывая свои предложения, коллегия указывала, что казенные расходы на одежду и провиант для каторжных, занятых на тяжелых работах не будут составлять более двух рублей в месяц и что «за такую плату вольных работников никак достать не можно, ибо и на обыкновенные адмиралтейские работы не менее трех рублей в месяц нанимаются»[77]. Данный указ значительно расширил масштабы сибирской каторги и стал стимулом для ее широкого развития вплоть до отмены крепостного права. Хотя крестьянская война, под предводительством Емельяна Пугачева, и побудило правительство Екатерины II отказаться от ссылки и вернуться к системе петровских государственных работ, следствием чего стал Указ 1773 года, по которому всех колодников предписывалось посылать вместо Сибири в различные местности Европейской России «в крепостные и иные работы», эта попытка потерпела неудачу и через полтора года его действие было приостановлено[78].

При Екатерине II на практике несколько упорядочилось управление тюрьмами, которые были подчинены ведению Сената. Появились специальные тюрьмы для политических преступников. Их роль выполняли соответственно переоборудованные Петропавловская и Шлиссельбургская крепости, кроме того, строились Динамюндская, Ревельская и Кексгольская крепости – тюрьмы. В 1775 году были учреждены, намеченные еще Петром I, смирительные дома для ограждения общества от людей «продерзостных», добронравие повреждающих. В эти дома сидельцы поступали или по суду, или по распоряжению наместника, или по просьбе родителей или помещиков. В 1781 году были учреждены рабочие дома для преступников, совершивших преступление против собственности[79]. Эти учреждения изначально были созданы в целях обеспечения работой неимущих лиц, лиц, не имеющих постоянного места жительства, занимающихся бродяжничеством и попрошайничеством. Со временем эти дома превратились в обычные места заключения лиц, совершивших преступление[80]. По признанию Екатерины II, "в губернском городе Тобольске таковой рабочий дом, паче других мест, необходимо нужен, не только для осуждаемых к зарабатыванию исков, но и для посылаемых изо всех Российских провинций на вечную работу в Сибирь"[81].

Кроме того, Екатерина II намеривалась произвести серьезную тюремную реформу и даже собственноручно написала проект тюремного устава. Нужно отметить, что в проекте об устройстве тюрем прослеживались прогрессивные идеи того времени. Значительное внимание было уделено классификации преступников и их раздельному содержанию в местах лишения свободы. Довольно четко описывались вопросы режима и быта заключенных. Проектом предписывалось отделение уголовных преступников от лишенных свободы за неплатеж долгов, мужчин от женщин, подростков от взрослых. Предусматривались отдельные тюрьмы для приговоренных к смерти, для приговоренных к вечному заключению и для приговоренных к каторге. Несмотря на замыслы, сколько-нибудь серьезных изменений не произошло, а проект, к сожалению так и остался проектом.