Сталин в глазах современников и в документах той эпохи

Сталин в глазах современников и в документах той эпохи

 

Содержание

Введение

Глава 1.И.В.Сталин как феномен массового сознания

Глава 2.Оценка И.В.Сталина современниками и мемуаристами

2.1.И.В.Сталин под пером противников и врагов

2.2.Деятели культуры о И.В.Сталине

2.3.И.В. Сталин в глазах военных деятелей

Заключение

Список использованной литературы

 

Введение

 

Сегодня количество книг, фильмов, статей и интернет-постов, посвященных всем возможным и невозможным аспектам личности и деятельности И.В.Сталина, не поддается даже приблизительному учету. Впрочем, есть немало и других исторических личностей, также имеющих неразгребаемые завалы книг и прочих материалов о себе.

Но даже среди них посвященное И.В.Сталину уникально. И в первую очередь – количеством не то что разнообразных, а напрочь исключающих друг друга оценок. Возникает стойкое ощущение, что описывают, как минимум, несколько десятков разных людей с одной и той же фамилией, инициалами и датами жизни. Причем особенно удивляют две вещи: тот эмоциональный накал, с которым о нем пишут и сторонники, и враги, и настойчивейшие попытки, даже десятилетия спустя после его смерти, вытравить о И.В.Сталине всякие упоминания.

Причем процесс этот как начался спустя три года после смерти вождя, так и не думает останавливаться и сегодня. Начало ему положил недоброй памяти «кукурузник» своим «секретным» докладом на ХХ-ом съезде КПСС, в котором (и это вынуждены были признать даже американские исследователи все до единого обвинения в адрес И.В.Сталина оказались ложными). Но это не смущает и сегодняшних антисталинистов, не только постоянно повторяющих выдумки Хрущева, но и соревнующихся в весьма странной игре: «Кто сумеет сочинить еще большую нелепость про Иосифа Виссарионовича?». Причем подобный образ мыслей до сих пор является проводимой – явно или тайно - политикой руководства страны, начиная с Хрущева и заканчивая Д.Медведевым.

«Демократическая общественность» всех мастей ваяет памятники «невинноубиенным», открывает музеи жертв политических репрессий, почему-то сильно смахивающие по наполнению экспозиций на «музеи коммунистической оккупации» в «очень гордых и поэтому очень маленьких» прибалтийских лимитрофах и на остатках бывшей Украины. Поскольку современная молодежь уже второе поколение практически ничего не читает, то в ее глаза и уши ежедневно выливаются десятки часов экранного и эфирного времени, рассказывающего, как плохо было жить при Сталине.

Эта пропаганда, для большей наглядности, подкрепляется красочными шоу уничтожения на Украине советских памятников и массовым переименованием улиц и городов – в рамках закона «О декоммунизации». Правда, здесь «свидомые» в своих действиях (как, впрочем, и всегда) являются лишь эпигонами своего земляка. Ведь именно с Хрущева началось массовое снятие памятников И.В.Сталина и его портретов, за которым последовали аналогичные действия относительно его соратников, не поддержавших слишком уж лихо взявшегося за дело «Никитку-чудотворца».

Удивляет то, что, несмотря на столь массированную антисталинскую пропаганду «словом и делом» в стране, да и в мире, число людей, относящихся к И.В.Сталину положительно и даже с симпатией, постоянно растет. Буквально недавно в интернете мелькнула информация: «За последние десять лет число сталинистов в России выросло втрое».

И это показательно – никакие, даже самые изощренные средства внушения не в состоянии убедить людей в разумности и справедливости сегодняшней капиталистической системы, с которой всю жизнь боролся И.В.Сталин.

 

Глава 1.И.В.Сталин как феномен массового сознания

 

Как-то в еще «домайданной» Украине была опубликована статья, в которой один из «выдающихся украинских певцов» вспоминал о сталинской эпохе. Он родился и вырос в глухом селе на Буковине, принадлежащей тогда Румынии, и подростком видел, как пришли «Советы». Вспоминал он о том, как новая власть предложила сельчанам назвать имена наиболее умных и уважаемых жителей деревни, якобы для их выдвижения в органы новой власти. Затем, как он утверждает, всех этих людей «в одну ночь арестовало НКВД». А буквально через абзац, рассказывая о талантах своих земляков, он расписывал – сколько среди них оказалось генералов и полковников, профессоров и академиков, директоров заводов и деятелей культуры. И почему-то у него не возник простой естественный вопрос: «А сколько академиков и директоров заводов получилось бы из украинских селян, останься они подданными королевской Румынии?». И поднялся бы он в той же самой «великой наследнице Рима» выше изредка играющего на сельских свадьбах и похоронах музыканта?

В этой статье наглядно отразился феномен отношения к И.В.Сталину среди его противников всех мастей. С одной стороны невозможно, как не старайся и не разрушай, убрать с глаз долой все созданное при Сталине: школы и детские сады даже в самых глухих деревнях и аулах, университеты, и сегодня выпускающие самых востребованных специалистов, театры и гидроэлектростанции, красные флаги над поверженным Берлином и возвращенным Порт-Артуром и едущие в Союз студенты со всего мира, запущенной всего через четыре года после его смерти первый искусственный спутник Земли.

С другой стороны, даже эти несомненные достижения путем некого абсурдно-антилогического выверта пытаются поставить И.В.Сталину в вину: в войне мы победили не благодаря, а вопреки Сталину, который является главным виновником поражений 1941-1942 годов, но не имеет никакого отношения ко всем последующим победам. Все построенное – ценой миллионов жертв и опять-таки вопреки Сталину, который только и делал, что уничтожал в лагерях невинных, которые после этого и строили железные дороги, метро, и даже здание МГУ и прочие «сталинские высотки».

Причем на этот разрыв законов логики и мышления не влияют ни вполне официальные и не вызывающие сомнения цифры, в которых «сотни миллионов репрессированных» почему-то сокращались до цифр, на порядки меньших, ни та же статистика официально признанного почему-то парламентом столь любимого нами Гондураса геноцидом «украинского голодомора» (памятниками которому во времена президентства отравленного на весь мозг Ющенко была застроена вся Украина). А ведь по не опровергнутой никем статистике в 1933 году (в самый разгар «голодомора») лишь снизился прирост населения – он стал меньшим, чем в предыдущие годы.

Интересно, а как тогда назвать первые два десятилетия украинской независимости, когда, даже по официальной статистике численность населения (имеется ввиду естественная убыль) – еще до начала гражданской войны в Донбассе – сократилось с 52 до 42 миллионов человек.

Впрочем, аналитики утверждали, что, если судить по количеству потребляемого хлеба (а этот показатель чрезвычайно точен), на Украине проживало всего 36 миллионов человек (при условии, что в Советском Союзе отдельно считалось потребление хлебобулочных – хлеб и батоны, и отдельно макаронные и кондитерские изделия, а в Украине эти два показателя объединили). А ведь людские потери Украинской ССР за годы Великой Отечественной и Советско-японской войн (1945 года) войн составили 7 миллионов человек, включая также внезапно и поголовно оказавшихся в американском плену поляками «воякив» дивизии СС-Галиция и личного состава батальонов вспомогательной полиции – палачей Бабьего Яра и Хатыни.

Еще одну группу антисталинистов – уже не настолько невменяемых – составила преимущественно творческая интеллигенция и примыкавшая к ней околобогемная публика. Конечно, часть из них во главе с Солженицыным были не только поклонниками, но и подчас авторами антисталинских измышлений – достаточно вспомнить цифру в 100 миллионов репрессированных, озвученную в «Архипелаге».

Но большинство из «инженеров человеческих душ» в основном пеняло И.В.Сталину на «подавление свободы творчества», под которой они понимали право писать, рисовать, снимать, сочинять и ваять то, чего желает их сложная, мятущаяся творческая натура. Особенно их возмущала цензура со стороны «малокультурных партийных чиновников», единственно и не позволявшая им создавать свои бессмертные шедевры, а главное – печатать, снимать, выставлять и ставить их за государственный счет. Естественно, с соответствующими, опять-таки за казенный счет, гонорарами и прочими благами.

Причем именно размер последних и вызывал наибольшее негодование, в сравнении с «роскошной», по их мнению, жизнью зарубежных деятелей искусства. Почему-то мысль о том, что для того, чтобы жить как Вивьен Ли не достаточно играть на уровне Фроси Бурлаковой.

Большой неожиданностью для этой категории антисталинистов стало и то, что их востребованность и в стране, и за рубежом после того, как схлынули сначала хрущевский, а затем и горбачевский «валы разоблачений» оказалась чрезвычайно низкой. Даже у наиболее востребованного среди всей этой публики обнобеллевсколауреаченного Солженицына успех достаточно быстро сменился забвением – сначала в США, где о нем забыли достаточно быстро, а затем и в России. Достаточно высокие в годы перестроечные тиражи его книг сегодня упали до нуля – никому из издателей не приходит в голову печатать то, что не покупается. Попутно выяснилось, что кроме некогда скандально-злободневной темы, другими достоинствами творения Александра Исаевича не блещут…

Причем точно та же судьба постигла и произведения прочих «пострадавше-отсидевших» - В. Шаламова, Л. Гинзбург, А. Жигулина, и остальных, успевших сделать «себе имя» на лагерной теме.

Когда, наконец, столь проклинаемая творческой интеллигенцией цензура стала достоянием истории, как-то неожиданно выяснилось, что на количество не то что великих, а и хотя бы интересных произведений во всех видах художественной культуры она не влияла никак. Как появлялись по-настоящему талантливые произведения достаточно редко при Сталине, так и сегодня их число ничуть не возросло.

Третьей, и, пожалуй, наиболее многочисленной среди антисталинистов является группа «родственников пострадавших». Причем все они, как один утверждают, что их родные относятся к той самой категории «незаконно репрессированных» за что им, непонятно за какие страдания, положены всевозможные льготы и компенсации.

Правда, и у этих людей иногда случаются крупные неприятности – пока, правда, все больше на международной арене. Тут самым громким из недавних скандалов стал отказ Европейского суда рассматривать предоставленные Правительством России документы, подтверждающие вину СССР и лично И.В.Сталина в расстреле польских офицеров в Катыни – как недостоверные. А ведь и Горбачев, и Яковлев, и Ельцин, и даже лично Д.Медведев неоднократно заверяли в подлинности этих документов и в виновности товарища Сталина, едва ли не сам связывавшего немецкой бечевкой руки несчастным полякам, одетым в польскую военную форму, в карманах которой находились их документы, деньги, ценности, и даже награды (что прямо противоречило всем мыслимым и немыслимым правилам заключенных в СССР), а затем стрелял в них из немецкого пистолета немецкими же патронами.

Что же касается тех, для кого Сталин был и остается Великим Вождем, то здесь ситуация несколько иная. С одной стороны, имя Сталина в годы застоя стало своего рода символом некой отечественной фронды – протеста против все сильнее углубляющегося разрыва между словами и делами тогдашнего советского руководства. Портреты генералиссимуса, ставшие частыми на лобовых или задних стеклах автомобилей, аплодисменты к кинозалах, когда в фильмах о войне появлялся на экране появлялся Верховный Главнокомандующий, и даже самодельные фотокалендарики с вождем, продаваемые настоящими и не очень глухонемыми в электричках и поездах дальнего следования, зачастую, правда, вместе с календариками церковными и фотографиями не слишком обремененных одеждой красоток.

Это был сталинизм скорее протестно-эмоциональный, лозунгом которого стало «при Сталине бы такого не было!». Это относилось ко всему – от отсутствия в магазинах мяса и до тогда уже диких выходок автомажоров – так что Мара Багдасарян – явление далеко не только нашей эпохи.

Но только после двухтысячных слово получили уже серьезные и добросовестные исследователи, которые с цифрами и фактами в руках начали исследовать сталинскую эпоху – Ю.Мухин, С.Кара-Мурза, Ю.Пыхалов, С.Кремлев, М.Калашников и многие другие. Именно у них эмоциональные споры на уровне: «а вы сами это видели?», «а вы сами сидели?» - перешли на уровень серьезных научных дискуссий. Парадокс заключается в том, что на приводимые добросовестными исследователями цифры и факты аргументированных возражений не находится, но большинство из тех, кто ищет историческую правду «отлучены» от наиболее популярных средств массовой информации.

А книги, а уж тем более – серьезные, с таблицами и статистическими выкладками с умеренной эмоциональной окраской абсолютное большинство сегодняшнего молодого поколения попросту не читает. А на экранах продолжают кинозлодействовать НКВДшники да бодренькие старички и старушки рассказывают, как их, юных и невинных, после войны по сталинскому наущению лично насиловал и пытал злодей-Берия в своем мрачном дворце. А на простой вопрос – в курсе ли они, что после войны Лаврентий Павлович был первым заместителем Председателя Совета Министров СССР И.В.Сталина и никакого отношения к любым репрессивным органам не имел вообще, вызывают неконтролируемую истерику. А уж вопрос - было ли время у второго человека в государстве регулярно общаться с не слишком умными малолетками – вгонял в клинический ступор.

Тот факт, что споры о личности Сталина и его роли, начавшиеся еще при его жизни и по сие время не утихающие, требуют, конечно, дополнительного изучения. Уже, увы, почти ушло поколение, родившееся и выросшее при жизни И.В.Сталина и своими глазами видевшее «ту» жизнь. Во взрослую жизнь уже вступают их правнуки.

Однако накал страстей не снижается. И это достаточно странно – ведь и в Англии, и в США, и во Франции, и в Германии фигуры Черчилля, Рузвельта, де Голля, Муссолини, и даже Гитлера сегодня воспринимаются с эмоциями, ненамного превосходящими те, с какими относятся скажем, к Карлу Великому, императору Францу-Иосифу или даже Наполеону, исходя из гоголевской формулы: «Александр Македонский – великий человек, но зачем же стулья ломать?». А вот со Сталиным это явно не так…

 

Глава 2.Оценка И.В.Сталина современниками и мемуаристами

 

2.1.И.В.Сталин под пером противников и врагов

 

Во всем мире о советском лидере писали много – и те, кто знали его лично, и те, кто с ним боролся, и те кто вынужден был ему помогать, оставаясь при этом убежденным противником всего советского. Характерная черта: хуже всех о нем отзывались почему-то те, кто не знал его лично, и кому он не сделал ни плохого, ни хорошего. Тут, пожалуй, лучше всех высказался один из столпов психоаналитики, ученик и оппонент Сигизмунда Шломо Фрейда – Карл Густав Юнг: «Сталин именно животное – хитрый, злобный мужик, бессознательный зверь»[1].

Это определение можно, с одной стороны, списать на эмоциональную неустойчивость крепко сдвинутого на мистике немецкого профессора, который к тому же чрезвычайно много внес в теорию и практику психоанализа, о котором работающие с реальными пациентами психиатры отзываются, в самом лучшем случае, нецензурно даже по-латыни.

А если подходить к этой личности с другой токи зрения, то его можно охарактеризовать как человека, обязанного формировать определенное мнение о главе потенциально вражеского государства среди студентов. И становится понятной такая позиции. Поскольку именно такие выражения в неофициальном и являются основополагающими для воспитания подрастающего поколения в определенном политическом ключе. Сегодня этим же самым занимается, например, «Эхо Москвы».

А вот те, кто имел о Сталине информацию не в пример более достоверную, и, более того жизненно для них важную, писали совсем другое: «Сила русского народа состоит не в его численности или организованности, а в его способности порождать личности масштаба Сталина.

По своим политическим и военным качествам Сталин намного превосходит и Черчилля и Рузвельта. Это единственный мировой политик, достойный уважения. Наша задача - раздробить русский народ так, чтобы люди масштаба Сталина больше не появлялись»[2].

Адольф Гитлер.

Правда, эти строки фюрер написал уже после того, как на собственном печальном опыте убедился в ошибочности оценок профессора Юнга и ему подобных «светочей мысли». Сначала-то он и сам в тщательно протоколируемых беседах (дабы ни одно слово «великого вождя германской нации» - а именно так он сам себя именовал, не пропало для потомков) он отзывался о своем советском оппоненте как о «диком горце», к тому же «послушном агенте еврейско-американской плутократии». Понятно, что реальная жизнь отрезвляет даже такие экзальтированные натуры, какой был Адольф Алоизович, и тем ценнее для нас его признание. Ведь не было у И.В.Сталина столь серьезного и столь последовательного врага.

С «любимым фюрером» вполне солидарен и его рейхсминистр иностранных дел: «Сталин с первого же момента нашей встречи произвел на меня сильное впечатление: Человек необычайного масштаба. Его трезвая, почти сухая, но столь четкая манера выражаться и твердый, но при этом и великодушный стиль ведения переговоров показывали, что свою фамилию он носит по праву.

Ход моих переговоров и бесед со Сталиным дал мне ясное представление о силе и власти этого человека, одно мановение руки которого становилось приказом для самой отдаленной деревни, затерянной где-нибудь в необъятных просторах России, – человека, который сумел сплотить двухсотмиллионное население своей империи сильнее, чем какой-либо царь прежде».

И. фон Риббентроп, министр иностранных дел Третьего Рейха.

Если же брать оценки И.В.Сталина тех, кто не только собирал и изучал подробные досье о нем, но и контактировал лично, решая, без всякого преувеличения судьбы всего человечества – лидеров стран антигитлеровской коалиции, то они также видели в нем фигуру неординарную.

В своем выступлении в британском парламенте 8 сентября 1942 г. по результатам визита в Москву У. Черчилль утверждал: «России очень повезло, что когда она агонизировала, во главе ее оказался такой жесткий военный вождь. Это выдающаяся личность, подходящая для суровых времен. Человек неисчерпаемо смелый, властный, прямой в действиях и даже грубый в своих высказываниях. Однако он сохранил чувство юмора. Сталин также произвел на меня впечатление своей хладнокровной мудростью, при полном отсутствии каких-либо иллюзий»[3].

В 1945 году, во время выступления в Палате общин, Уинстон Черчилль буквально дифирамбы пел советскому лидеру: «Я лично не могу чувствовать ничего иного, помимо величайшего восхищения по отношению к этому подлинно великому человеку, отцу своей страны, правящему судьбой своей страны во времена мира и победоносному ее защитнику во время войны»[4].

Реакция И.В. Сталина, на речь У. Черчилля 7 ноября 1945 г. в британском парламенте, была следующей:

«Считаю ошибкой опубликование речи Черчилля о восхвалении России и Сталина, … Всё это нужно Черчиллю, чтобы успокоить свою нечистую совесть и замаскировать своё враждебное отношение к СССР. Советские лидеры не нуждаются в похвалах со стороны иностранных лидеров. Что касается меня лично, то такие похвалы только коробят меня»[5].

И если это выступление еще можно было бы отнести к требованиям момента в большой политике, то, стоит отдать ему должное, своих оценок личности И.В.Сталина он не изменил и куда позже, даже после своей печально знаменитой Фултоновской речи и хрущевской компании десталинизации.

«Большим счастьем было для России, что в годы тяжелейших испытаний страну возглавил гений и непоколебимый полководец Сталин. Он был самой выдающейся личностью, импонирующей нашему изменчивому и жестокому времени того периода, в котором проходила вся его жизнь. Сталин был человеком необычайной энергии и несгибаемой силы воли, резким, жестоким, беспощадным в беседе, которому даже я, воспитанный здесь, в Британском парламенте, не мог ничего противопоставить. Сталин, прежде всего, обладал большим чувством юмора и сарказма и способностью точно воспринимать мысли. Эта сила была настолько велика в Сталине, что он казался неповторимым среди руководителей государств всех времен и народов. Сталин произвел на нас величайшее впечатление. Он обладал глубокой, лишенной всякой паники, логически осмысленной мудростью. Он был непобедимым мастером находить в трудные моменты пути выхода из самого безвыходного положения. Кроме того, Сталин в самые критические моменты, а также в моменты торжества был одинаково сдержан и никогда не поддавался иллюзиям. Он был необычайно сложной личностью. Он создал и подчинил себе огромную империю. Это был человек, который своего врага уничтожал своим же врагом. Сталин был величайшим, не имеющим себе равного в мире, диктатором, который принял Россию с сохой и оставил ее с атомным вооружением»[6].

Сказано это было уже тогда, когда никакая политическая целесообразность не влияла на слова и поступки уже давно отставного британского премьера. И еще один чрезвычайно важный момент: все, кто был лично знаком с «сэром Уини», в один голос отмечали его невероятное самомнение, так что назвать величайшим из политиков именно советского лидера, а не себя, любимого – говорило об очень многом.

К тому же потомок герцогов Мальборо до конца жизни считал себя хранителем интересов традиционной Британии, основой политики которой достаточно давно была борьба с единственной угрозой ее могуществу – Россией. Причем Россия эта могла быть и царской, и буржуазно-демократической, и советской, и снова буржуазной – основой политики «нации просвещенных мореплавателей» была и остается неизменная борьба за ограничение русского влияния.

И что особенно важно – больше ни об одном из русских, советских и постсоветских политиков из уст британских лидеров не было сказано ничего подобного.

Другой великий политик двадцатого века, вытащивший США из Великой депрессии и открывший путь в «Американский век», Ф.Д.Рузвельт, был, в отличие от своего аристократического коллеги Черчилля, человеком, прекрасно знавшим, как тяжело управлять государством в период тяжелейшего кризиса во всех сферах жизни.

Его оценка вождя СССР следующая:

«Этот человек умеет действовать. У него цель всегда перед глазами. Работать с ним – одно удовольствие»[7].

Сразу виден знаменитый американский практицизм: оценка партнера, в первую очередь, по его деловым качествам.

Солидарен с ним в своих мемуарах и другой великий прагматик и националист - президент пятой по счету республики во Франции Шарль де Голль:

«Сталин имел колоссальный авторитет, и не только в России. Он умел «приручать» своих врагов…»[8].

Но это, так сказать, звезды первой величины. Хотя хорошо известно, что политику реально двигают те, кто находится в тени лидеров, подготавливая и решая, тем не менее, куда более сложные задачи, чем лица официальные, скованные дипломатическим протоколом, оппозицией и общественным мнением.

Среди них – личный друг и особо доверенное лицо американского президента, его глаза и уши, американский посол, в СССР, А. Гарриман.

«Те, кто не знали Сталина лично, видят в нем только тирана. Мне пришлось видеть другую сторону его личности – высокую интеллектуальность, фантастическое знание деталей, проницательность и неожиданную восприимчивость, которую он демонстрировал, во всяком случае, в период войны.

Я обнаружил, что он был более информирован, чем Рузвельт, что он был более реалистичен, чем Черчилль. В определенном смысле, он был наиболее эффективным военным лидером. Я хотел бы подчеркнуть моё глубокое восхищение способностью Сталина руководить страной в чрезвычайной ситуации – в один из тех исторических моментов, когда от одного человека зависит так много...

Он обладал невероятной способностью отмечать мельчайшие подробности и действовать с их учётом. Я должен был признаться, что для меня Сталин останется самой загадочной и противоречивой личностью. Таким я знал его и оставляю истории окончательное суждение о нем»[9].

Здесь особо примечательно парадоксально перекликающиеся с мнением А.Гитлера суждение о превосходстве И.В.Сталина как политика над своими англо-саксонскими коллегами.

Это замечание тем более ценно, что А.Гарриман, как и У.Черчилль никогда не был для СССР другом. Он также был сторонником принципа: «нет постоянных союзников – есть постоянные интересы». Кроме того, в аналитических способностях и точности оценок Гарримана многократно убеждались и его коллеги, и уж, тем более, его противники. Именно во многом благодаря его деятельности США сумели без чрезмерных для себя усилий прибрать к рукам наследство ослабевшей Британской империи и попытаться превратить Юнайтед Стейтс во всемирную империю. Тогда именно И.В.Сталин сумел приостановить этот процесс, за что и вполне объективно был оценен американским мастером закулисной дипломатии.

И насколько же убогими рядом с этими вымученными сквозь зубы, но объективными оценками выглядят разглагольствования отставного «Льва революции» - Лейбы Давидовича Бронштейна. Понятно, что отставленный от власти и вынужденный отправиться в далеко недобровольную ссылку, Троцкий продолжал считать себя единственной значимой фигурой и революции, и Гражданской войны, всячески пытаясь принизить выигравшего у него, великого, противника:

«Политик, порожденный бюрократическим аппаратом, выросшего на почве российского хаоса и отсталости в стране после гражданской войны.

Серый, заурядный человек, духовный горизонт, которого не поднимается выше уровня провинциального чиновника. В его характере наблюдается восточное коварство, которое по-разному проявлялось в соответствии с конкретно-исторической обстановкой»[10].

Он же называл Сталина не прощающей никому «духовного превосходства» «выдающейся посредственностью».

Ему вторил сбежавший в 1928 году из СССР бывший секретарь И.В.Сталина Борис Бажанов, характеризуя его в своих мемуарах как «невежественного», «хитрого», «малокультурного» человека. Это понятно – ни один предатель никогда не сказал доброго слова о том, кого он предал…

Еще дальше пошел «диссидент-философ» Александр Зиновьев:

«В Советском Союзе официально считалось, что в сталинские времена нарушались нормы партийно-государственной жизни, но что с этим было покончено. По этому поводу раздаются критические голоса. «Ничего подобного! — вещают эти голоса. — Упомянутые нормы всегда нарушались!» Эти голоса считают, что если в стране плохо, так значит нормы нарушаются. Но как официальная точка зрения, так и ее критика в данном случае лишены смысла.

Дело не в том, соблюдаются или нет нормы, а в том, что из себя представляют сами эти нормы. А эпоха сталинизма была эпохой изобретения и утверждения этих норм. Дело обстояло не так, будто уже были некие нормы, когда пришел Сталин со своей бандой и начал нарушать их.

Когда пришел Сталин, никаких норм таких еще не было. Они рождались и утверждались в том страшном процессе, который лишь впоследствии был истолкован как их нарушение. Нельзя было нарушить то, чего еще не было. Просто процесс становления общества имеет свои нормы, в соответствии с которыми вырабатываются нормы возникшего общества. Весь сталинский период проходил в точном соответствии с первыми.

Сталин был адекватен породившему его историческому процессу. Не он породил этот процессе, но он наложил на него свою печать, дав ему свое имя и свою психологию. В этом была его сила и его величие. Не исключено, что молодежь еще будет когда-нибудь тосковать по сталинским временам. Народ (тот самый, якобы обманутый и изнасилованный) уже тоскует и встречает упоминание его имени аплодисментами».

Впрочем, посмотрев на итоги «победы демократии над тоталитаризмом в СССР», автор этих строк нашел в себе силы и мужество пересмотреть свою позицию и стать на защиту столь критикуемого им прежде социализма.