Навигация
От автора
Все дальше в глубь истории уходит грозный 1812 год. Прошло уже 189 лет « со времен Бородина ». Теперь это далекая страница истории. С тех пор в мире многое произошло, многое изменилось. Но героический подвиг, совершенный нашими предками в Отечественной Войне 1812 года во имя защиты нашей Родины от иностранных завоевателей, и теперь вызывает у людей восхищение и благородное чувство национальной гордости.
Для меня побудительным стимулом исследования тех далеких событий послужил не только интерес, вызванный прочтением многих литературных произведений, но и потому, что Бородинское сражение во многом, по моему мнению, повлияло на дальнейший ход Войны. Лев Николаевич Толстой в « Войне и Мире » писал, что « прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возращение по Старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции... » .
Было нелегко писать о Бородинском сражении. Необходимое множество литературы — научной, мемуарной, художественной, в которой авторы по-разному трактовали и оценивали события и поступки государственных и военных деятелей, потребовало ее внимательного изучения, анализа и переоценки.
Как говорил А. И. Клибанов, « нет отечественной историографии без любви к отечеству » . Конечно, это верно. Но истинный патриотизм, как подчеркивал В. Г. Белинский, « Обнаруживается не в одном восторге от хорошего, но и в болезненной враждебности к дурному, неизбежно бывающему... во всяком отечестве » . Наш советский патриотизм к тому же включает в себя непременно классовый подход к оценке любого, отечественного или зарубежного, явления, будь то прошлое или настоящее. Ложно понятое, одностороннее (порой до курьеза, а то и до конфуза) заостренное патриотическое чувство уводит исследователей с классовых позиций к националистической либо шовинистической чванливости, к заведомому искажению правды, к историографическому очковтирательству. Характерный не только для научной, но и для учебной литературы неописуемый разнобой в цифрах, иллюстрирующих соотношение сил и потери сторон, объясняется не в последнюю очередь псевдопатриотическим стремлением подсчитать любую цифирь « в нашу » пользу.
Пришлось « порыться » в различных документальных материалах, рассредоточенных в различных библиотеках и фондах, изучить подлинные приказы, топографические карты, диспозиции сражения, переписку как официальную, так и личную - словом разобраться во всем том, что взятое воедино позволит мне объективно представить весь ход сражения и его последствия.
Описание Бородинского сражения будет всегда несовершенным, какая бы кисть или перо не предприняли начертать оное. Если бы на сей битве находился Гомер или Тассо, то и они не нашли бы безопасного места, откуда могли делать свои наблюдения и обозревать все страшные картины сего кровопролитнейшего сражения. Тут не было места ни для любопытных, ни для историков, ни для живописцев. Я скажу только, что тысяча восемьсот человек, приобвыкших к войне, выросших в оной, целых двадцать лет военным ремеслом, так сказать, существовавших, покоривших четырнадцать государств, распространивших страх во всех концах Европы, под представительством счастливейшего и дерзостнейшего из полководцев, должны были оспаривать победу у ста двадцати тысяч истинных христиан.
В продолжение одиннадцати с половиною часов огонь и меч, действуя попеременно, истребили семьдесят пять тысяч человек и более тридцати пяти тысяч лошадей. Ядра, картечь, пули, ружья, копья, сабли, штыки - все во сей день стремилось к истреблению и сокрушению человечества. Чугун и железо, сии металлы, самое время переживающие, оказывались недостаточными дальнейшему мщению. Раскаленные пушки не могли уже выдерживать действия пороха и, с ужасным треском лопаясь, предавали смерти заряжавших их артиллеристов. Смерть летала по всем рядам.
Целые батареи переходили по несколько раз от одних рук в другие. Земля исчезла: она вся была покрыта окровавленными трупами. Чрезмерный жар отнимал последние силы. Казалось, что сия полоса России превращена волшебным каким-то действием в адскую обитель. Пальба, звуки, радостные восклицания победителей, часто повторяемые « Ура! » , вопли умирающих, ржание лошадей, крики командования и отчаяния, на девяти разных европейских языках произносимые, - все сие смешивалось, придавало ужасный сей картине действие, которое никакое перо изобразить не в силах. Дым огнестрельных орудий, смешиваясь с парами крови человеческой, составили вместе облако, помрачившее само солнце, и благодатная токмо ночь, ускорив в сей день свою темноту, положило ужасной сей сече конец.
Накануне генерального сражения
1. Назначение Кутузова главнокомандующим.
Прошло уже два месяца войны. Огромная территория оказалась захваченной врагом. В стране создалось крайне напряженное положение. Военные неудачи, недовольство нерешительностью Барклая-де-Толли крайне осложнили взаимоотношения внутри генералитета. Отношения между командующими армиями Барклаем-де-Толли и Багратионом в силу существовавших между ними разногласий во взглядах на способ ведения войны еще более обострились. В одном из своих писем к Ростопчину Багратион с горечью писал: « Я болен от непостижимых отступлений... » 1. « Куда вы бежите? Ей-богу, неприятель места не найдет, куда ретироваться. Они боятся вас, войско ропщет, все недовольны... Зачем побежали? Надобно наступать... А я бы тогда помог. Уже истинно еле дышу от досады, огорчения и смущения. Я, ежели выберусь отсюда, тогда ни за что не останусь командовать армией и служить. Стыдно носить мундир. Ей-богу, болен. А если наступать будете с первой армией, тогда я здоров... » (3 июля). « Ретироваться трудно и пагубно. Лишается человек духу, субординации и все в расстройку. Ежели вперед не пойдете, я не понимаю ваших мудрых маневров. Мой маневр — искать и бить » (7 июля) 2.
Обращаясь к царю, Багратион рекомендовал установить в армии твердое единоначалие. Он писал: « Порядок и связь, приличные благоустроенному войску, требуют всегда единоначалие, а и более в настоящем времени, когда дело идет о спасении отечества, я ни в какую меру не отклонюсь от точного повиновения тому, кому благоугодно подчинить меня » 3. Но когда все советы Багратиона оказались безрезультатными он вынужден был заявить: « Я никак вместе с министром не могу. Ради бога, пошлите меня куда угодно, хотя полком командовать в Молдавию или на Кавказ, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена так, что русскому жить невозможно и толку никакого нет » 4.
До предела натянутые отношения между командующими не могли долго оставаться незамеченными. Генералы, а вслед за ними офицеры и солдаты видели и сознавали, что действия войск не связывались каким-либо заранее продуманным планом. Армия не получала вовремя подкреплений, формирование резервов проходило крайне медленно и в незначительном количестве, в тылу не были подготовлены серьезные оборонительные укрепления, опираясь на которые можно было бы остановить дальнейшее наступление противника.
Недовольство отступлением росло не только среди войск. Дворянство и купечество были также серьезно обеспокоены создавшимся положением. Напряженная военная обстановка повелительно диктовала необходимость принятия решительных мер. Александр I в тот критический момент растерялся, не знал, что делать, хотя было совершенно очевидно, что, прежде всего, нужен полководец, способный возглавить вооруженные силы России и смело решать важнейшие стратегические вопросы, связанные с ведением войны.
Такой полководец был. Народ и армия в один голос называли имя М. И. Кутузова — выдающегося и опытнейшего полководца, талантливого представителя школы А. В. Суворова.
Известие о вторжении наполеоновских войск в Россию застало Кутузова в его поместье Горошки Волынской губернии. И хотя был в отставке, он сбросил с плеч штатский сюртук, надел генеральский мундир и выехал в Петербург, несмотря на то, что его туда не звали. Но Кутузов как подлинный патриот понимал, что сейчас не время для личных обид. Он был готов отдать все свои силы и многолетний боевой опыт для защиты Отечества от порабощения.
В тревожные дни приехал Кутузов в Петербург. Один за другим прибывали курьеры с печальными известиями об оставлении нашими войсками Вильно, Риги, Минска, о подходе наполеоновских войск к Пскову, Витебску, Могилеву. Особенно заволновались петербургская знать и государственные сановники, узнав о возможном движении крупных сил наполеоновской армии через Псков, Нарву на Петербург.
12 июля Кутузов был приглашен на срочно созванное секретное заседание Комитета министров. Председатель комитета Н. И. Салтыков обратился к нему с просьбой взять на себя командование Нарвским корпусом и принять неотложные меры для защиты Петербурга.
Прибывший в Москву Александр I выслушал полную тревоги информацию о положении в Петербурге и в тот же день обратился к Кутузову с рескриптом: « Настоящие обстоятельства делают нужным составление корпуса для защиты Петербурга. Я вверяю оный вам » 5.
В распоряжение Кутузова было предоставлено всего пять эскадронов драгун, девять батальонов пехоты и три роты артиллерии общей численностью около 8 тыс. человек 6. Разумеется, это были ничтожные силы для обороны Петербурга. Для организации надежной защиты столицы было решено срочно привлечь ополчение. 17 июля 1812 г. волею дворянства Кутузов был избран начальником Петербургского ополчения. Он принял это предложение, но, зная неприязнь к нему царя, писал ему: « Принял я сие предложение и вступил в действие по сей части, но с таким условием, что, будучи в действительной Вашего императорского величества военной службе, ежели я вызван буду к другой комиссии или каким-либо образом сие мое упражнение Вашему императорскому величеству будет неугодно, тогда я должность сию оставить должен буду другому по избранию дворянства » 7.
Почти месяц Кутузов был начальником Петербургского ополчения. С необычайной энергией он создавал крестьянские дружины, вооружал и обучал их военному делу. Современники вспоминали, что, глядя на него, когда он с важностью заседал в Казенной палате и комитетах ополчения и входил во все подробности формирования бородатых воинов, можно было подумать, что он никогда до этого не стоял на высоких ступенях почестей и славы 8.
Обстановка же на театре военных действий становилась все напряженнее. Необходимо было назначить единого главнокомандующего. Царь не хотел брать на себя ответственность в решении этого вопроса и возложил его на особый комитет.
В день падения Смоленска, 5 (17) августа 1812 г., вечером в доме председателя Государственного совета генерал фельдмаршала графа Н. И. Салтыкова собрались члены чрезвычайного комитета: петербургский главнокомандующий С. К. Вязмитинов, тайные советники князь П. В. Лопухин и граф В. П. Кочубей, министр полиции А. Д. Балашев. После тщательного обсуждения создавшегося положения в армии члены комитета пришли к единодушному выводу, что одной из причин военных неудач является отсутствие единого главнокомандующего. Армии, действовавшие на значительном пространстве, оторванные одна от другой, не согласовывали свои движения, что приводило к крайне тяжелым последствиям: « Бывшая доселе недеятельность в военных операциях происходит от того, что не было над всеми действующими армиями положительной единоначальной власти... » 9.
Единоначалие в военном деле — непреложный закон. И во главе армии должен быть полководец с непререкаемым авторитетом.
Встал вопрос: кого избрать главнокомандующим всеми русскими армиями? При определении кандидатуры на пост главнокомандующего комитет должен был основываться « на известных опытах в военном искусстве, отличных талантах, на доверии общем, а равно и на самом старшинстве » 10. Для собравшихся было очевидным, что этими качествами больше всех обладал М. И. Кутузов. Но все так же прекрасно знали, что царь ненавидел его, что после аустерлицкой катастрофы о Кутузове при дворе и слышать не хотели. Долго искали, перебирали и обсуждали кандидатуры на пост главнокомандующего. Назывались имена Д. С. Дохтурова, А. П. Тормасова, Л. Л. Беннигсена, П. И. Багратиона. Но ни на одном из них члены комитета не могли остановиться. И когда было названо имя Кутузова, все облегченно вздохнули и пришли к единодушному убеждению: предложить Александру I назначить на пост главнокомандующего генерала от инфантерии Кутузова.
Не сразу царь согласился с предложением комитета. Три дня он размышлял и только 8 августа решился подписать указ сенату, в котором говорилось: « Нашему генералу от инфантерии князю Кутузову всемилостивейше повелеваем быть главнокомандующим над всеми армиями нашими » 11. В тот же день из Петербурга помчались курьеры к Барклаю-де-Толли, Багратиону, Тормасову и Чичагову с рескриптами Александра о назначении Кутузова. Вечером Кутузов был принят царем на Каменном острове. Аудиенция была непродолжительной. Распрощавшись с Кутузовым, Александр I сел за письменный стол и уже без притворства писал сестре Екатерине Павловне: « Я нашел, что настроение здесь хуже, чем в Москве и провинция; сильное озлобление против военного министра (Барклая), который, нужно сознаться, сам тому способствует своим нерешительным образом действий и беспорядочностью, с которой ведет свое дело. Ссора его с Багратионом до того усилилась и разрослась, что я был вынужден, изложив все обстоятельства небольшому нарочно собранному мной для этой цели комитету, назначить главнокомандующего всеми армиями; взвесив все основательно, остановились на Кутузове, как на старейшем... Вообще Кутузов пользуется большой любовью у широких кругов населения здесь и в Москве » 12. Позже в письме той же сестре Александр I писал: « В Петербурге я увидел, что решительно все были за назначение главнокомандующим старика Кутузова; это было общее желание. Зная этого человека, я вначале противился его назначению, но когда Ростопчин письмом от 5 августа сообщил мне, что вся Москва желает, чтобы Кутузов командовал армией, находя, что Барклай и Багратион оба неспособны на это, к тому же Барклай делал одну глупость за другой под Смоленском, мне оставалось только уступить единодушному желанию, и я назначил Кутузова. В тех обстоятельствах, в которых мы находимся, я не мог поступить иначе. Я должен был остановить свой выбор на том, на кого указывал общий голос » 13.
Разумеется, личность полководца нельзя преуменьшать. Однако в прошлом в военной истории широко бытовала реакционная теория отрицания роли народных масс в войне, теория беспредельного господства полководца на войне, создавшая культ вокруг отдельных исторических личностей. Теория, согласно которой полководец - все, а армия — ничто, послушный инструмент в руках полководца, являлась господствующей теорией дворянской и буржуазной военной историографии.
Войны ведутся народами. Выдающиеся полководцы могут играть и действительно играют весьма важную роль в обеспечении победы в войне лишь тогда, когда они правильно учитывают объективные условия и, применяя высокие образцы военного искусства, умело используют силы и средства для достижения победы в вооруженной борьбе.
Полководец — звание высокое. И не многих этим почетным званием удостоила военная история. На ее страницах наряду с другими именами начертано имя великого русского полководца Михаила Илларионовича Кутузова.
Жизнь и деятельность Кутузова протекала во второй половине XVIII — начале XIX в. То было время больших перемен в сфере общественно-политических отношений, период длительных и кровопролитных войн, следовавших почти непрерывно одна за другой. Кутузов активно участвовал во многих из них. С особой силой его военный гений проявился в годы борьбы с наполеоновской агрессией. В грозную пору 1812 года он возглавил вооруженные силы России. Под водительством Кутузова русская армия не только положила предел захватническим устремлениям Наполеона, остановив вражеское нашествие, но и нанесла сокрушительное поражение агрессору. Это предопределило конец военной карьеры Наполеона и крушение его империи.
И Наполеон и Кутузов — великие полководцы. Но их положение и их военные принципы были различными. Наполеон — всемогущий император, блестяще владевший стратегией генерального сражения, завоевывал одну страну за другой, покорял и порабощал европейские народы. О нем как государственном и военном деятеле написаны тысячи книг. Вся его жизнь до мельчайших подробностей изучена и описана. О Наполеоне неоднократно выходили книги и в нашей стране.
Иное положение занимал Кутузов: профессиональный военный, вся жизнь которого прошла в непрерывных походах и сражениях, генерал, пользовавшийся огромнейшим авторитетом в народе и армии и в то же время нередко попадавший в немилость царского правительства. Пожалуй, самым разительным тому примером был 1812 год, когда царь Александр I, всегда ненавидевший Кутузова, перед войной уволил его из армии, и, тем не менее, по требованию народа Кутузов был назначен главнокомандующим всеми русскими войсками. Какой нужно было иметь непререкаемый военный авторитет в стране, чтобы быть признанным первым ее полководцем! Каким нужно было обладать мужеством и талантом военного руководителя, чтобы, приняв армию в кризисный момент войны, повернуть ее ход в свою пользу, одержать верх над столь знаменитым полководцем, каким был Наполеон Бонапарт!
Наполеону вскоре стало известно об изменениях в верховном командовании русской армией. Назначение Кутузова он связывал с непременным изменением стратегии и тактики русских войск.
Наступал момент серьезных и решительных боев.
Похожие работы
... (7 сентября) 1812 г. посвящена обширная литература. О Бородине писали историки и писатели, стратеги и тактики. В течение долгого времени в литературе существовало мнение о якобы стихийном возникновении Бородинского сражения. Иностранные историки настойчиво утверждали, что Наполеон, владея стратегической инициативой и стремясь во что бы то ни стало разгромить русскую армию, заставил Кутузова пойти ...
... удар наносился в направлении на Багратионовы флеши. 25 августа обе стороны готовились к сражению. Лишь на отдельных участках завязывалась перестрелка между русскими егерями и передовыми частями французских войск. Бородинское сражение Бородинское сражение продолжалось от 5 часов 30 минут до 18 часов 7 сентября 1812 года. В течение дня бои происходили на разных участках Бородинской позиции ...
... все те события, которые происходили на этом поле славы. Тогда для каждого сражающегося русского патриота это был рубеж между жизнью и смертью, славой и позором, честью и бесчестием. Картина Бородинского сражения в романе дана через восприятие штатского человека, Пьера Безухова. Он мало что понимает в стратегии и тактике, но сердцем и душой патриота воспринимает все происходящее. Не одно только ...
0 комментариев