Александровские Мореходные Классы во Владивостоке в 1890 – 1902 гг.

  Александровские Мореходные Классы во Владивостоке в 1890 – 1902 гг.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Валерий Королюк

ISBN 5 – 8343 – 0014 – 6

© Валерий КОРОЛЮК, 1999

© ДВГМА, 1999

 

 

«…приложить старания о заведении, по городам, откуда

отправляется купеческое водоходство, водоходных школ.»

Екатерина II (Великая), 1782 г.

 

«…нужно иметь предварительное понятие о свойстве и особенностях

морской службы, тогда только можно воспользоваться уроками морских случайностей. В противном же случае эти уроки пропадут безвозвратно…»

адмирал Е.В.Путятин, 1860 г.

 

Первый историограф Владивостока, Н.П.Матвеев, уделил этому событию всего лишь одну фразу, в его книге «Краткий исторический очерк г. Владивостока. 1910 г.» зарождение в городе морского образования отмечено как бы вскользь: «Дела просвещения. 14 ноября в здании городского училища были открыты Александровские мореходные классы.» Чуть раньше там же он упомянул: «Просветительные дела за 1889 г. Открыто г-жей Филиппченко частное училище с программой среднеучебных заведений. Разрешено открыть мореходные классы. Возник также вопрос о переформировании женского училища («института», как его здесь называли) в гимназию»[21]. И это – всё про первое двадцатилетие будущей кузницы морской славы дальневосточного побережья России.

26 (14 – по старому стилю) ноября 1999 года Дальневосточной Государственной Морской Академии имени адмирала Г.И. Невельского, ведущей свое начало от тех самых классов, исполнилось 109 лет…

Последний год второго тысячелетия нашей эры, 2000-й от Рождества Христова, будет годом 110-м от начала морского образования в Приморье, 98-м от открытия в нем Александровского училища Дальнего Плавания, 77-м от преобразования последнего во Владивостокский водный техникум путей сообщения, 71-м от переименования водного техникума в Морской, 56-м от появления Владивостокского высшего мореходного училища, 35-м от присвоения этому учебному заведению имени «Дальневосточное высшее инженерное морское училище имени адмирала Геннадия Ивановича Невельского» и годом 9-м от переформирования его в Морскую Академию.

1.

 

«Если Россия примется за умножение своих

купеческих кораблей, тогда падут и Англия, и Голландия.»

Вальполь, англ. министр, XVIII в.

К началу 60-х годов прошлого столетия, когда родилась идея о мореходных классах, во всей Российской Империи существовало лишь шесть учебных заведений, готовивших моряков для коммерческого флота: Кронштадтская рота торгового мореплавания, Херсонское училище торгового мореплавания, шкиперские курсы в Архангельске и в Кеми, навигационные курсы в Либаве и частное навигационное училище в Риге.

Первые (частные) мореходные классы – для моряков-практиков, двухгодичные – появились в России в декабре 1864 г. (через 10 лет их насчитывается уже 15, через 25 лет – 41) в местечке Гайнаж под Ригой, по инициативе Х.М. Вальдемара, одного из организаторов и вдохновителей Императорского Общества для содействия русскому торговому мореходству: «Теперь у нас сухопутный люд считает матроса торгового флота чуть ли не самым презренным промышленником, негодяем, пьяницей и проч. Весьма понятно, что вследствие этого общего презрения к труженикам-морякам сначала многие… не понимали смысла и назначения наших мореходных школ. Да и теперь многие их не понимают»[8].

С этого же года специальная комиссия при Министерстве финансов разрабатывает законодательную базу для мореходных классов. 27 июня 1867 г. высочайше утверждены Положение о мореходных классах и «Правила о порядке признания шкиперов и штурманов в сих званиях», «Правила для производства испытаний на звание шкипера и штурмана». Как анализировал позже заведующий Михайловским мореходным классом Ф. Лехницкий, по этому Положению мореходные классы могли быть открываемы во всяком мало-мальски значительном приморском пункте и должны были сообщать самые необходимые мореходные сведения каботажникам и др. лицам, кои пожелали бы приобрести право командовать русскими мореходными судами. Т.о., более скромная, но и подававшая больше надежды на успех задача состояла в том, чтобы, вверив управление русским каботажем достаточно для этой цели подготовленным русским же людям, поднять общее благосостояние этого промысла и расширить постепенно объем его до пределов дальних плаваний… Доставляя всем желающим возможность необходимой теоретической подготовки (значительно, впрочем, превосходящей требования собственно каботажных плаваний), Правительство предоставляло самой жизни выработать из них такой тип моряков, какой наиболее отвечает современным требованиям мореходства [14].

В мореходных классах не существовало твердо установленных сроков обучения, однако диплом можно было получить не ранее 21 года. Кроме всего прочего, диплом штурмана или шкипера давал бессрочный паспорт и освобождение от рекрутской повинности, от подушного обложения во все время службы на торговых судах. Тот же, кто оставлял службу ранее 60-летнего возраста, лишался всех привилегий.

Согласно Правилам, утвержденным одновременно с Положением, испытания на приобретение судоводительских званий производились по программам, установленным для трех званий (соответственно которым делились на разряды и мореходные классы): 1) штурмана каботажного плавания, 2) шкипера каботажного плавания или штурмана дальнего плавания и 3) шкипера дальнего плавания. От первых требовались элементарная грамотность, знание математики, геометрии и плоскостной тригонометрии без доказательств, краткой географии, навигации и морской практики. От вторых, кроме того, – мореходной астрономии, дополнительных сведений из навигации и морской практики, письмоводства и счетоводства (штурманы дальнего плавания сдавали еще и экзамены по морской географии и одному иностранному языку). Третьи, вдобавок ко всему вышеперечисленному, должны были знать судостроение, морское законодательство, английский язык и пароходную механику. Для получения диплома требовался также мореходный стаж: 16 месяцев для первых, 24 – для вторых и 36 – для третьих (из них не менее 12 мес. штурманской практики).

Мореходные классы начали открываться с 1869 г. и делились на три разряда (из 41 мореходки, существовавшей в конце XIX века, 18 относились к 1-му, низшему, разряду, 15 – ко 2-му и только 8 – к высшему, 3-му) [16], в среднем они выдавали около двух с половиной сотен дипломированных специалистов в год. Если за все время царствования Николая I были открыты лишь 3 мореходные школы, то при Александре II (в честь которого и названы Александровскими мореходные классы во Владивостоке) их открыто уже 33, при Александре III открыто 6, но четверо классов – закрыто (т.е. фактический прирост составил всего 2). С 17 апреля 1881 г. все технические училища (в т.ч. и классы) подчиняются Министерству народного просвещения, а в ноябре 1897 г. мореходные классы передаются Министерству финансов.

В 1876 г. военный губернатор Приморской области контр-адмирал Г.Ф.Эрдман ходатайствует перед Комитетом министров об организации во Владивостоке Мореходных классов. К тому времени в России насчитывалось чуть меньше четырех десятков мореходных школ каботажного и дальнего плавания, но ни одной не было на Дальнем Востоке. А нужда в том была – самая непосредственная. Дело в том, что заселение Приморской области россиянами двигалось туго, специалистов не хватало – по всем направлениям.

В первые дни 1890 г. будущий начальник Александровских мореходных классов В.Панов с горечью докладывал в Морском Собрании «Итоги амурской жизни»: главная ошибка в колонизации дальневосточной окраины Империи заключается в том, что на первый план выступили цели военно-политические, а экономическая сторона переселения отодвинулась на второе место. Всматриваясь в проекты, мотивы и самый ход переселений, можно сделать вывод, что колонизационный вопрос Приамурского края, в сущности, никогда и никого не интересовал, дело это никогда не выходило из рамок канцелярской переписки, и при обсуждении его не имелось ясного представления ни о значении, ни о целях (а тем более – принципах) колонизации. Никакой предварительной подготовки к устройству переселенцев в местах водворения сделано не было: ни по размежеванию земель, ни по исследованию почвенно-климатических условий, ни по проведению хотя бы проселочных дорог. Да и сам качественный состав казеннокоштых переселенцев оказывался крайне низким – из-за того, что крупное денежное пособие, выдававшееся без разбора, привлекло людей (большей частью) обездоленных уже на родине, там еще утративших свою хозяйственную самостоятельность [9].

Вот только один (но весьма показательный) пример: 20 декабря 1889 г. министр внутренних дел уведомляет местную администрацию, что во Владивосток решено отправить на судах Доброфлота двадцать семей поморов из Астрахани (за счет казны, с единовременной выплатой каждой по 850 руб. «подъемных», - довольно крупной по тем временам суммы) – для развития рыбного промысла и создания каботажного флота. Вскорости появляются и сами «поморские семьи» (правда, оказывается их не двадцать, а только пятнадцать). И тут вдруг выясняется, что ни одна из этих семей… никакого отношения к морю не имеет вообще! В основном это – бедняцкие семьи из центральных российских губерний, которых астраханские власти, быстро раскусив, с удовольствием выпроводили из своего города подальше (да еще и по 50 руб. «за скорость» приплатили). Выясняется также, что «поморы» эти не только не испытывают никакого желания заниматься рыбной ловлей либо сельским хозяйством, но и город покидать не хотят да, к тому же, все время требуют денег. Оказывается, выданные в Одессе «на дорогу каждой» 200 руб. (как, разумеется, и астраханские полсотни) они благополучно прогуляли-пропили, ничуть не заботясь о будущем, и во Владивосток прибыли вообще без копейки. С большим трудом их удается выдворить в поселки Промысловка и Рыболовка, но и там наши «поморы» вместо рыбного промысла продолжают бездельничать и пьянствовать. Закончилось все тем, что горе-переселенцы, вытребовав каждой семье еще по 750 руб. «на обзаведение хозяйством», на следующий же год потребовали отправить их назад, в Астрахань (разумеется – опять за казенный счет)… [3].

В 1890-м году в край прибыло только 155 семей переселенцев (общим счетом 1098 душ). А всего за последнее пятилетие таковых оказалось не больше 15 тысяч человек, - что это для наших необъятных и необжитых просторов (уже в следующем десятилетии в край будет доставлено аж 173 тысячи человек). Мизер! Тем более, людей грамотных и работящих среди них – вообще единицы. Но если обученных работников не удается перетянуть со стороны, значит, надо выращивать их на месте, из приморских мальчишек, для которых дальневосточное порубежье – родная земля: «Не потому ли наша жизнь так полна эгоизмом, часто помимо нашей воли, что многие из нас могут относиться к этому краю только как к своей второй родине и стремятся всей душой обратно на почву первой? Только для наших детей этот край явится настоящею матерью-родиной. У них будет полная жизнь, значит и стоит о них подумать.» [9].

Современник так описывал общее состояние тогдашнего образования в крае: «Для воспитания мальчиков есть прогимназия во Владивостоке. Но для дачи общего полного образования мальчиков надо посылать или в Читу, или еще далее, где окажется мужская 8-классная гимназия. Это значит – надо отправлять детей или за 3, или 4 тысячи верст, или в Одессу за 18000 миль… Если почему-либо трудно отправлять мальчиков в выучку, то еще труднее делать это с девочками: их необходимо оторвать от семьи на много лет. Если принять в расчет, что здесь вообще элемент служащий требует для детей образования, что служащие заехали сюда или при прежних более выгодных условиях службы, или попали на службу сюда за отсутствием настоящих сведений о крае в Европейской России, и получают оклады, требующие большой экономии в жизни…, то приходится жалеть… о том, что мало энергии в нас, что мы по своему почину не затеваем устройства частной гимназии хотя бы в самых скромных размерах.» [9].

Время было тогда неторопкое: почти полтора десятилетия потребовалось для того, чтобы необходимая и здравая идея о подготовке собственных специалистов морского дела все-таки стала претворяться в жизнь (уже при Императоре Александре III).

2.

 

«Пока здесь не будет реально коммерческих, ремесленных,

технических мореходных и земледельческих школ,

край недалеко пойдет… Он вечно будет зависеть от других.»

Газ. «Владивосток» № 34 – 1885 г.

Вот что рассказывает о предыстории этого дела Владимир Филипченко, библиотекарь Владивостокской морской библиотеки, главный смотритель магазинов (т.е. складов) Владивостокского порта:

– Мысль об открытии мореходных классов во Владивостоке зародилась еще в 1876 году, когда тогдашний губернатор всей Приморской области и Владивостока, контр-адмирал Г.Ф. Эрдман, внес в комитет министров всеподданнейший отчет, в коем, изъясняя, что Приморская область для полного своего благоустройства требует значительных затрат со стороны правительства, приходит к заключению, что для поднятия уровня общего благосостояния края следует оказывать русским купцам содействие к перенесению торговой деятельности в эту область, с целью развития как в ней, так и в соседних ей водах, торговли и промышленности собственно русских, а также для образования местного торгово-промышленного русского флота, чтобы по возможности парализовать все более и более растущее влияние иностранцев. Для этого, по мнению контр-адмирала Эрдмана, необходимы как меры общие для поднятия общего благосостояния края, так и меры частные, для развития торговли и промышленности собственно русской. И вот в числе этих-то частных мер губернатор Эрдман и ставил необходимость устройства мореходной школы.

Министерство финансов вполне одобрило эту мысль и департамент торговли и мануфактур отношением своим от 13 октября 1877 г. (№ 5562) писал на имя губернатора Приморской области следующее: «Ваше превосходительство, излагая предложения о мерах могущих способствовать развитию торговой деятельности в Приморской области, упоминаете, между прочим, о необходимости ознакомления местного населения с прилегающими морями, посредством учреждения мореходных классов. Одобряя вообще мысль об учреждении мореходного класса во вверенной управлению вашему области, считаю долгом передать, что на основании Высочайше утвержденного Положения 27 июля 1867 года, классы могут открываться и т.д. (следует извлечение из Положения). Препровождая при этом экземпляры Положения и примерного Положения, на основании коего разрешены уже подобные классы, товарищ министра Шамшин просил о последующем почтить его уведомлением».

Приморское областное правление на имя городского головы 28 июля 1879 г. (№ 2069) писало: «В публичном чтении советником Андреевым в Николаевске, напечатанном в извлечении в столичных газетах, сделано известным содержание прилагаемого при сем отношения департамента торговли и мануфактур о мореходных школах. Препровождая это отношение с двумя приложениями, покорнейше прошу сделать его по возможности известным гласным Думы и жителям Владивостока в тех видах, чтобы вызвать учреждение мореходных классов во Владивостоке.»

Затем Петербургское Отделение Императорского Общества для содействия русскому торговому мореходству 29 ноября 1879 г. обратилось к Владивостокскому голове с следующим отношением: «С.-Петербургское Отделение Общества, находя учреждение мореходных классов с шкиперским и судостроительным отделениями и ссудо-сберегательными товариществами во Владивостоке полезными для развития русского торгового мореходства на Восточном океане, просит вас употребить свое содействие к их открытию, для чего и препровождает экземпляр устава».

Вот во что воплотилась к 1880 году мысль контр-адмирала Эрдмана о необходимости мореходных классов на нашем восточном побережье. Мы нарочно привели подлинный текст этих трех отношений, так как впоследствии Владивостокская Дума отпечатала их и вместе с соображениями комиссии (о которой речь впереди) разослала во всеместное сведение. В текстах этих отношений все сочувствовавшие этой мысли должны были черпать вдохновение и энергию для ее осуществления. И в самом деле: местный администратор, в интересах вверенного ему края, проектирует меру, согласную с общими отечественными русскими интересами; министерство, в ведении которого находится торговля, мореплавание (мирное) и самые мореходные школы, вполне одобряет эту мысль и готово содействовать; специальное общество, поставившее себе высокую цель развития отечественного мореходства, находит мысль об открытии классов заслуживающею своего содействия и идет навстречу поднятому вопросу. – Это ли не залоги на полный успех, это ли не должно было образумить скептиков, которые не видели да не видят и теперь еще своевременности и необходимости проектированной меры?

И вот Дума 2 февраля 1880 года постановила для разработки вопроса о мореходном классе во Владивостоке избрать комиссию из трех гласных (т.е. депутатов, - В.К.), и избранная комиссия 30-го апреля представила управе свои соображения. Признавая, что для развития торговой деятельности в Приамурском крае, деятельности столь желательной для поднятия благосостояния этого края, составляющего одно звено с нашим общим отечеством, комиссия признала открытие в крае мореходных классов III разряда мерою вполне полезною и своевременною, но с другой стороны, принимая во внимание молодость, небогатое состояние и не вполне еще установившееся положение даже таких более выдающихся в крае городов как Владивосток, Николаевск и Благовещенск, комиссия не считала возможным, чтоб содержание мореходных классов, даже при субсидии от министерства финансов, могло быть взято на себя одним которым-либо из этих городов, а потому полагала, что осуществление этой идеи возможно лишь при коллективном содействии их всех и непременном и полном участии морского ведомства. Принимая затем во внимание отдаленность Владивостока от центра России, затруднительное с ним сообщение и отдаленность того времени, когда здешний край достигнет полного благоустройства и населенности, комиссия предвидела и допускала случаи, что лица с одними сведениями, добытыми в мореходных классах, будут оставаться без занятий, а потому при Владивостокских классах комиссия находила необходимым ввести не только все те науки, в которых обязаны сдавать экзамен лица, желающие получить звание штурманов и шкиперов каботажного и дальнего плаваний, но и полное преподавание теории судостроения, а также всестороннее обучение черчению и преподавание коммерческих наук в таких размерах, какие потребны знать для управляющих конторами, кассами и т.п. Поэтому комиссия не допускала возможным, чтобы полное и основательное обучение всего курса наук во Владивостокском морском классе могло быть оканчиваемо ранее трех лет.

Обсуждая штат преподавателей и расходы на содержание классов, комиссия пришла к заключению, что кроме начальника и его помощника необходимо будет приглашать еще лиц для преподавания пароходной механики, корабельной архитектуры, коммерческих наук и английского языка, производя им поурочную плату. Начальник же училища и его помощник могли бы быть назначаемы, по мнению комиссии, особо от морского ведомства с производством им от классов добавочного вознаграждения к тому содержанию, которое будет следовать по чинам их при состоянии их непременно в штате управления гидрографической части или штаба портов Восточного океана, чтобы иметь право получать пенсию за 10 и 20 лет службы в крае и др. преимущества, сибирским чинам предоставленные. Имея в виду это последнее предположение и считая, как для начальника класса, так и для его помощника, обязательным быть по 5 месяцев ежегодно в плавании с воспитанниками классов на морском довольствии, определенном положением 1874 года по морскому ведомству для лиц, командируемых в плавание с воспитанниками, комиссия расходы по содержанию классов определила следующие:

1)    Начальнику классов, при готовой квартире в школе – 600 руб.

2)    Его помощнику – 450 руб.

3)    Наем добавочных учителей, учебные пособия и классные принадлежности – 1500 руб.

4)    Квартира, вода, освещение и отопление, наем прислуги и чистка комнат – 1450 руб.

5)    Общие завтраки, однообразное морское платье ученикам, плавающим на практическом судне, экстраординарные расходы и пособие бедным ученикам из числа лучших по учению – 1000 руб.

6)    Всего – 5000 руб.

Комиссия сама, как бы испугавшись своего исчисления, спешит тотчас же оговориться, что так как содержание классов в Таганроге и С.-Петербурге обходится ежегодно до 3 тысяч, то исчисленная сумма для Владивостокских классов скорее может оказаться мала, чем велика, имея в виду условия жизни и представляемые средства со стороны сказанных городов по сравнению с Владивостоком.

Для покрытия исчисленной суммы расходов комиссия усматривала только следующие источники: пособие от министерства финансов в 3000 руб. и назначение от городских доходов Владивостока, Николаевска и Благовещенска, а также от разных коммерческих компаний края (в том числе с Амурского пароходного товарищества предпочтительно) все вместе 2000 руб.

В заключение, принимая во внимание, что в то время не существовало еще в крае русского торгового мореплавания и следовательно не было никаких средств к практическому изучению морского дела, комиссия проектировала, что для этого должно быть отделяемо на каждую навигацию в распоряжение классов какое-либо судно от Сибирской флотилии с уменьшенною командою и по возможности паровое, на котором обучающиеся и должны плавать с ½ апреля по ½ октября, занимаясь всем необходимым под руководством начальника классов и его помощника, при чем как эти наставники, так и все ученики должны иметь готовый стол: первые от кают-компании, а вторые от артели, с заменою чарки водки усиленною порцией чая, и во все время плавания ученики носят однообразную форму: «галанки и рубахи с матросскими шапками», которая полностью заводится на счет классов. Для знакомства же с порядками на коммерческих судах начальник училища обязан изыскивать все случаи помещать учеников последнего выпуска плавать во время лета на коммерческих судах и преимущественно на пароходах, не исключая и плавающих по Амуру, давая средства от классов на проезд учеников как к месту службы, так и обратно и на заведение однообразной формы.

Имея в виду тесную связь и зависимость между Владивостокскими классами и морским ведомством, комиссия признала, что классы эти должны находиться под непосредственным попечительством главного командира порта, а в попечительном комитете, избираемом городскою Думою, председательство должно принадлежать непременно начальнику штаба или начальнику гидрографической части. Педагогическая же часть может быть поручена директору местной прогимназии, а в административном отношении, согласно § 20 Положения 1867 г., министру финансов, при чем начальник классов представляет отчет департаменту торговли и мануфактур.

Таким образом комиссия в предварительных соображениях своих, предусмотрительно позаботясь и о двойной порции чая, и об однообразной форме галанок и фуражек, очевидно упустила из виду русскую пословицу об участи ребенка у семи нянек, и не думала как о неудобоисполнимости своих широких предначертаний, идущих вразрез с существующим Положением о таковых классах, так и о положении будущих классов, зависящих от трех министерств и от городской Думы впридачу; не подумала, что она затрудняет благоприятное решение вопроса, ставя его в зависимость от согласий трех министерств сразу.

Эти соображения комиссии были доложены Владивостокской Думе, и она единогласно постановила: «по содержанию соображений комиссии дать вопросу дальнейшее направление, для чего всю переписку с приложениями напечатать и разослать тем местам и лицам, а также пароходным компаниям, кои могут оказать содействие к осуществлению этого вопроса. Просить также принять участие в открытии школы Байкальское и Ленское пароходные товарищества. Владивостокскому городскому обществу ассигновать на сей предмет (при благоприятном решении сего вопроса) шестьсот рублей ежегодно и при открытии классов одну тысячу рублей единовременно для образования запасного капитала в пользу сего учреждения».

Мы не можем пожаловаться, чтобы мысль об открытии мореходных классов не встретила сочувствия и поддержки и в среде как местного Владивостокского населения, так и других местностей края.

Так, подписка на этот предмет дала во Владивостоке в несколько дней 550 рублей; пожертвования поступали и из Хабаровки, и из Софийского округа, и с Сахалина; даже далекая и дикая Гижига откликнулась на призыв и прислала свою лепту. Главная контора товарищества Амурского пароходства 19 апреля 1881 года уведомила Владивостокскую городскую управу, что с своей стороны товарищество ассигновало ежегодную субсидию в 400 рублей на мореходные классы с тем, чтобы определенное количество воспитанников каждую навигацию назначалось для плавания на судах т-ва по Амуру и Шилке и чтобы из каждого выпуска окончивших курс воспитанников было отправлено известное число на службу в т-во, согласно заявленным со стороны последнего каждый раз требованиям.

На амурском обеде в Петербурге 26 февраля 1880 года, участники его, чествуя завершившееся в то время 25-летие славного царствования в Бозе почившего Государя Александра II, постановили: капиталу, образовавшемуся от ежегодно собиравшихся на этих обедах пожертвований, дать определенное назначение на учреждение мореходных классов во Владивостоке, с тем, чтобы % с капитала обращать на содержание классов, а в память 25-летия царствования Императора Александра II, которому Амурский край обязан своим присоединением к России и его развитием, - назвать эти классы «Александровскими».

Бывший тогда генерал-губернатор Восточной Сибири, Д.Г. Анучин, принимал горячее участие в осуществлении этой идеи и еще в 1880 году обратился к начальникам губерний и областей Восточной Сибири с предложением открыть на этот предмет подписку и затем опять в сентябре 1881 г. вновь обратился личными циркулярными письмами к головам городов Восточной Сибири с просьбою пригласить городские общества к денежным на эту цель пожертвованиям, которые и препровождать в Иркутский банк для нарощения %.

Таким образом уже к 28 сентября 1881 г. образовался для этой цели капитал в 6286 р., кроме ежегодной субсидии в 600 руб. от Владивостокской городской управы и в 400 рублей от Амурского пароходного товарищества. Это ли не блистательное начало, давшее надежду и средства на скорейшее открытие классов?.. Но… (ах это «но»!) вопросу дано «дальнейшее направление».

Наконец, только в феврале 1882 года управа представила г. Владивостокскому губернатору окончательно выработанный проект Положения мореходного класса имени Императора Александра II, составленный комиссиею из гласных Думы при участии директора местной прогимназии и начальника гидрографической части Восточного океана. Хотя в состав этой комиссии и вошли гласные, участвовавшие еще в 1880 году в составлении предварительных соображений, но в работе этой последней комиссии уже видно желание придержаться к Высочайше утвержденному Положению 1867 года о мореходных классах, а потому и в выработанном комиссиею проекте Положения замечается больше единства и удобоисполнимости, хотя и тут комиссия не могла избежать увлечения формой одежды учеников, как не могла избежать крупных цифр при исчислении бюджета классов.

В протоколе своих заседаний (бывших 24 и 27 января 1882 г.) комиссия, «обсуждая всесторонне вопрос об учреждении мореходного класса, который, как видно из переписки, предполагается назвать Александровским, пришла к заключению, что такое весьма полезное и желательное здесь учреждение может получить осуществление только при содействии министерств финансов и морского». Вследствие ограниченных средств, городское общество назначило единовременно на учреждение класса только 1000 рублей и ежегодно на содержание его 600 руб.; затем т-во Амурского пароходства изъявило готовность отпускать на тот же предмет по 400 р. в год; в действительности же, по словам протокола, на содержание класса потребуется не менее 4000 р. в год, следовательно, мореходный класс может быть учрежден в таком только случае, если министерство финансов признает возможным отпускать на содержание его в виде пособия от правительства по 3000 р. в год, а министерство морское разрешит ученикам практические плавания на военных судах Сибирской флотилии. Проект, состоящий из 23 §§, как уже мы говорили, был бы весьма близок к Положению 1867 года, а следовательно и к осуществлению его, если бы комиссия не включила особого § (8) об обязательной форме одежды и о практических занятиях на военных судах флота и не поставила бы непременным условием открытия субсидию в 3000 рублей.

Проектируя штат классов и расходы по содержанию его, комиссия сократила предположения, внесенные в предварительные соображения 1880 года, и распределила ежегодный бюджет в 4000 р. следующим образом:

1)  Начальник классов, он же старший преподаватель – 900 р.

2)  Плата за уроки преподавателям – 1800 р.

3)  Учебные пособия и классные припасы – 300 р.

4)  Наем помещения, отоплен., освещение, прислуга и пр. – 1000 р.

Примечание. Первоначальное обзаведение класса, приобретение мореходных инструментов, платье беднейшим ученикам при отправлении в практическое плавание и др. экстраординарные расходы относятся на пожертвованный на учреждение классов капитал и остатки от штатных сумм.

Прошло еще три года… Мы имеем основание утверждать, что не только обыватели и жертвователи, но и сама управа не знала эти три года об участи возбужденного ходатайства, и только 23 августа 1885 года военный губернатор г. Владивостока препроводил в управу копию с запроса министерства народного просвещения на имя генерал-губернатора Восточной Сибири, в котором департамент по делам народных училищ сообщает, что на основании Высочайше утвержденного (14 декабря 1887 года) положения комитета министров, особые наименования могут быть присвоены учебным заведениям, содержимым на средства земств, обществ и частных лиц, лишь при условии взноса капитала в наличных деньгах или бумагах, доход с которых вполне обеспечивал бы содержание училища; капитал же в 9433 руб. 10 коп., собранный на Владивостокские мореходные классы, а также и другие, имеющиеся на этот предмет местные средства, обеспечивают лишь малую часть его содержания, большую же часть последнего предполагается отнести на счет казны; а потому статс-секретарь Делянов просил генерал-губернатора уведомить его, “не встретится ли со стороны жертвователей какого-либо препятствия к употреблению собранного капитала на нужды Владивостокского мореходного класса, в случае если бы министерство народного просвещения, по ближайшем рассмотрении настоящего дела и по состоянию средств государственного казначейства, признало бы возможным ходатайствовать об отпуске из казны недостающих на содержание сего класса денег, но без присвоения оному просимого наименования “Александровского”.

Городской голова донес телеграммою генерал-губернатору, что Дума в заседании своем 9 сентября (1885 года) изъявила согласие на то, чтобы наименование мореходного класса, об учреждении которого город ходатайствует, было вполне согласно с законом.

Прошло с тех пор еще три года… И вот теперь мы стоим над вопросом: будет или нет открыт во Владивостоке мореходный класс, - над вопросом, который был таким же вопросом еще в 1877 году.

Императорское Общество для содействия русскому торговому мореходству с своим обычным сочувствием отнеслось к идее открытия мореходных классов во Владивостоке. Возбудив в 1880 году по просьбе управы ходатайство перед министерством финансов об отпуске пособия от казны в 3000 р., оно и затем продолжает заботиться об этом вопросе. Так, в 1882 году 13 ноября Общество пишет в Думу, что, узнав из газет, что Владивостокская дума продолжает заниматься вопросом об учреждении местного мореходного класса, Общество считает своим приятным долгом послать издания Общества, касающиеся вопроса о мореходных школах; затем, 8 января 1883 г., Общество обратилось в управу с упреком, что с 1880 г. Правление Общества не получало никаких сведений о ходе дел касательно учреждения мореходной школы, между тем как Общество весьма желает знать, в каком положении находится в настоящее время этот вопрос. Предупредительно сообщая, что Общество при открытии новых мореходных классов всегда высылает бесплатно значительное число разных книг, могущих быть полезными как преподавателям, так и учащимся, Общество с своей стороны просило по прилагаемой таблице сообщать сведения об учениках для помещения в «Известиях».

В заключение это письмо содержало полезный намек, который мог бы послужить уроком комиссии по составлению проекта Положения классов. Общество писало, что первый мореходный класс в деревне Гайнаже (Лифляндской губернии) открыт на частные незначительные средства, и только спустя три года был утвержден с назначением от правительства всего по 1000 р.; и несмотря на это число учащихся в нем доходит уже (в 1883 г.) до 90 чел. И окончившие курс служат лучшими проповедниками в крае идеи развития мореплавания и постройки судов дальнего плавания.

Это письмо осталось, вероятно, без ответа управы, потому что 16 июня того же 1883 года Общество вновь обратилось, уже на имя городского головы, со следующим отношением:

«После сообщения городской управе 12 февраля 1881 года, за № 55, о том, что Правление Общества обратилось с просьбою о назначении от казны 3000 р. ежегодно на содержание мореходной школы во Владивостоке, Правлению Общества по настоящее время ничего не известно по этому делу, а потому оно покорнейше просит вас, милостивый государь, сообщить о настоящем положении дел о Владивостокской мореходной школе».

Получив только такую настоятельную просьбу, городская управа и сама, наконец, поинтересовалась о положении дел и 12 января 1884 года запросила канцелярию военного губернатора г. Владивостока «о последовавшем распоряжении по последнему донесению управы его превосходительству военному губернатору, при коем был представлен в подлиннике проект и Положение о мореходном классе». На это канцелярия г. губернатора ответила, что проект представлен господину генерал-губернатору Восточной Сибири еще 20 февраля 1882 года, за № 344.

После этого городская управа уведомила Правление Общества, что управа, признавая не только полезным, но по местным условиям и крайне необходимым учреждение во Владивостоке мореходного класса, в январе 1882 года избрала комиссию для составления проекта Положения о нем, который и представлен генерал-губернатору Восточн. Сибири в феврале 1882 года, но ответа на это представление до сих пор не получено. Правление Общества, получив такое уведомление, постановило: просить г. генерал-губернатора В. Сибири о возможно скорейшем представлении на утверждение министра народного просвещения проекта Положения о мореходном классе во Владивостоке. Генерал-губернатор Восточной Сибири Анучин на ходатайство Правления Общества ответил следующее: «Отношением, от 10 мая сего года за № 53, ваше сиятельство (князь В.А. Долгоруков, председатель Общества, - В.К.) признали с своей стороны вполне необходимым учреждение в г. Владивостоке мореходного класса, и, согласно постановления находящегося под вашим председательством Правления Общества, просите моего содействия к скорейшему осуществлению столь полезного для края учреждения. Считаю своим долгом познакомить ваше сиятельство с настоящим положением этого дела». Изложив в кратких словах историю возникновения этого вопроса на одном из амурских обедов и дальнейшее развитие его и упомянув, что после объявленной по Восточной Сибири подписки капитал достиг почтенной цифры 8794 руб. 42 коп., Д.Г. Анучин продолжает: «Такой успех подписки на столь полезное для Сибири дело, как учреждение в одном из отдаленнейших и весьма важных портов школы морского дела, побудил меня представленный военным губернатором г. Владивостока, от 20 февраля 1882 г. № 344, проект Положения и штата этого класса препроводить г. министру финансов (от 8 дек. 1882 г. № 1421), покорнейше прося его высокопревосходительство, во-1) об утверждении вышеупомянутого Положения и штата мореходного класса 2-го разряда, во-2) об исходатайствовании Высочайшего Государя Императора соизволения на милостивое принятие для означенной цели в виде неприкосновенного капитала собранных пожертвований 8794 р. 42 к. и наименование этого класса «Александровским» и в-3) о назначении этому классу пособия от казны в размере 2500 рублей ежегодно. Копия с этого отношения к г. министру финансов была в то же время препровождена г. управляющему морским министерством, с просьбою не отказать классу в содействии морского ведомства. Между тем, отношением, последовавшим от 19 февр. 1883 года за № 1078, генерал-адъютант Шестаков уведомил меня, что он не разделяет мнения о насущной для края потребности в учреждении подобного класса, но во всяком случае, если министерство финансов найдет возможным осуществить проект об учреждении в городе Владивостоке мореходного класса, то со стороны морского ведомства не встретится препятствий к тому, чтобы суда Сибирской флотилии служили практическою школою для учеников класса. О таком отзыве генерал-адъютанта Шестакова мною было сообщено 12 апреля 1883 года за № 505 г. министру финансов с новой просьбой – разрешить в утвердительном смысле вышеозначенное ходатайство мое, в виду действительной необходимости открытия такого класса в Сибири, тем более, что деньги, достаточные для начального открытия упомянутого класса, собраны, имеется и помещение для него и даже являются уже желающие поступить в класс. В ответе на это отношение мое, товарищ (т.е. заместитель, - В.К.) министра финансов уведомил меня, что дело об учреждении мореходного класса во Владивостоке передано в министерство народного просвещения; о дальнейшем же движении этого дела я до настоящего времени сведений не имею. Из всего вышеизложенного ваше сиятельство изволите усмотреть, что с моей стороны сделано все возможное к осуществлению столь полезного для Сибири учреждения; при чем не лишним считаю добавить, что капитал на учреждение Владивостокского мореходного класса возрос в последнее время (1884 год) до 9289 р. 16 к. и что существующими в Сибири двумя мореходными компаниями: Кяхтинского пароходного и Амурского товариществ назначена в течение пяти лет денежная субсидия мореходному классу, первым по триста, а вторым по двести рублей (?) ежегодно. Дальнейшее ведение дела будет уже зависеть от нового Приамурского генерал-губернатора (в связи с территориальным переустройством Сибири и введением этой новой должности, - В.К.), который, без сомнения, мои поддержит ходатайства».

Правление Общества, получив такое обстоятельное уведомление об участи поднятого вопроса, 29 сентября 1884 года с своею обычною настойчивостью в преследовании благих целей и задач Общества постановило просить министра народного просвещения и Приамурского генерал-губернатора о содействии к скорейшему открытию мореходного класса во Владивостоке.

Такова история возникновения и дальнейшего хода вопроса об открытии мореходного класса во Владивостоке. Десять лет прошло с тех пор, как он поднят, и читатель видел, что было сделано для этого. А что сделано будет еще? И управа в 1884 году не знала об участи возбужденного ходатайства, и генерал-губернатор Анучин писал в 1884 г., что с 8 июля 1883 года о дальнейшем движении этого дела он сведений не имеет, не знают этого, понятно, ни жертвователи, ни обыватели, не знаем и мы о дальнейшей и будущей судьбе этого вопроса. Десять лет безвозвратно потеряно, десять лет упущено и их теперь не вернуть… Но предоставим мертвым заботиться о мертвых – вопрос о мореходной школе еще не умер. В последнее время министерство народного просвещения переработало Положение 1867 года о мореходных классах и выработало проект нового Положения об «училищах судоходства» (который теперь может быть уже и утвержден); поэтому не нужно ли ожидать, что ходатайство Владивостока, возбужденное 8 лет тому назад, будет возвращено обратно с предложением составить новый проект Положения, применительно к новому закону о подобных школах (здесь Владимир Евгеньевич проявляет себя как тонкий знаток бюрократических «процедур»! – В.К.). И так или иначе, рано или поздно, вопрос о мореходном классе или училище судоходства, как одном из средств развития местного каботажа и торгового мореплавания со всеми его последствиями для края, - должен стать на очередь, а потому мы вновь повторяем поставленные вопросы в заметке нашей № 37 «Владивостока»: «Нужны ли во Владивостоке мореходные классы? Признано ли, что открытие класса вредно или бесполезно для начавшегося развития края? Сознали ли мы, наконец, что восемь лет тому назад сделали ошибку, возбудив ходатайство, и теперь следует уклониться от намеченной тогда цели? Сознает ли население, что теперь еще преждевременно или излишне способствовать всеми мерами развитию местного мореплавания и каботажа в крае?» [27]

Минует еще три года… Рассмотрев это сообщение В. Филипченко, Императорское Общество для содействия русскому торговому мореходству в 1889 г. вновь постановляет возбудить ходатайство перед министром народного просвещения и Приамурским генерал-губернатором о скорейшем открытии Владивостокского мореходного класса.

И только в конце апреля 1890 года единственная во Владивостоке газета (с одноименным названием) на первой полосе – аж в двух своих номерах подряд (16-м и 17-м) – радостно сообщит, наконец, долгожданное:

Владивостокское Городское Полицейское Управление

объявляет во всеобщее сведение, что г. военный губернатор Приморской области, предписанием от 18 ноября 1889 г. за № 10995, основанном на отзыве г. приамурского генерал-губернатора от 30 октября 1889 за № 4520, дал знать, что Государственный Совет, в департаменте государственной экономии, рассмотрев представление министра народного просвещения о расходе на содержание мореходных классов в городе Владивостоке, Приморской области, и присвоении им наименования «АЛЕКСАНДРОВСКИХ», мнением положил:

1)    отпускать из Государственного казначейства, начиная с 1-го января 1890 г., по две тысячи-пятисот руб. в год на содержание учреждаемых в городе Владивостоке, Приморской области, мореходных классов 1 и 2 разрядов, обратив в счет этой суммы кредит в одну тысячу руб. в год, ассигнуемый ныне на содержание подлежащего закрытию мореходного класса в г. Тобольске и

2)    присвоить владивостокским мореходным классам наименование «АЛЕКСАНДРОВСКИХ».

ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР изложенное мнение Государственного Совета в 13 день минувшего июня ВЫСОЧАЙШЕ утвердить соизволил и повелел исполнить.

Нужно заметить, что небольшой опыт обучения кадров для нужд флота к тому времени во Владивостоке уже был: при Командире порта действовала школа рулевых сигнальщиков и лоцманов, специальная комиссия при дирекции маяков и лоции принимала у всех желающих экзамены на звание вольных штурманов и шхиперов, а располагавшаяся в здании механического завода бесплатная Кадровая (Портовая) школа готовила специалистов для ремонтных мастерских морского флота (корабли ведь нужно уметь не только по морю водить, но и починять)[18].

 

3.

 

«Это место казалось мне вроде логовища пиратов, из которого русские крейсера могут налетать на нашу коммерцию и бомбардировать наши суда. Я считал Владивосток русским Гибралтаром. Но, к великому моему удовольствию, я воочию убедился, что Владивосток – место, которое вполне возможно взять или истребить флотом.»

Кэмбель, английский путешественник, 1887 г.

 

“Был я во Владивостоке. О Приморской области и вообще о нашем восточном побережье с его флотами, задачами и тихоокеанскими мечтаниями скажу только одно: вопиющая бедность! Бедность, невежество и ничтожество, могущие довести до отчаяния. Один честный человек на 99 воров, оскверняющих русское имя…”

Чехов, русский писатель, 1890г.

Владивосток конца ХIХ века представлял собой вполне заштатный городишко “на пустынных еще берегах Тихого океана”, хотя и весьма перспективный, дико растущий. В 1890-м году ему едва исполнился “тридцатник”, - разве это возраст для города? Да и городом-то он стал называться всего лишь десятилетие назад, а до того двадцать лет носил суровое и скромное наименование “пост” (в 1889-м получив статус “крепость”).

Собственно городом считался разрезанный оврагами неширокий ряд домишек, вытянувшийся по северному берегу бухты Золотой Рог от улицы Алеутской до Ивановской. Всего же улиц не набиралось и четырех десятков (145 каменных одно- и двухэтажных домов на весь город!), да и что это были за улицы, - так, видимость одна: “Не все улицы, конечно, отличались особенным оживлением, но можно сказать, что, без исключения, по всем без церемонии разгуливали гуси, утки, козы, коровы, лошади и свиньи, оглашая воздух своеобразным говором и копаясь летом в невылазной грязи.”

Во Владивостоке в 1890 г. проживало ровно 14446 человек, из коих 9365 были российскоподданными и 5081 иностранцами (в тогдашней “столице” края Хабаровке населения насчитывалось в три раза меньше, а в Николаевске вообще было не больше полутора тысяч). Всего же в Приморской области Приамурского края числилось почти 64000 человек, в т.ч. 35000 русских, из которых около 20000 составляли люди военные. Среди владивостокцев большая часть (8000 человек) приходилась на морские и сухопутные войска гарнизона, остальные же 7000 были весьма разношерстны и состояли из купцов, армейских и флотских отставников, переселенцев да инородцев (или, как тогда говорили, “гражданских лиц и пришлых китайцев и корейцев”).

Не думаю, что кто-нибудь из них до конца понимал, какому большому делу дается зачин. Владивосток жил своей – то лихорадочной, то неторопливой – жизнью и, казалось, нет в нем почти интереса до каких-то там мореходных классов… Правда, еще в апреле-мае газеты сообщили о том, что “возбужден вопрос о покровительстве торговому судоходству под русским флагом и торговому судостроению в России”. Но это ж там, в Империи, а у нас здесь все вполне колониально. Да что там Россия, даже американцы до сих пор, кажется, числят Владивосток где-то в Китае, а англичане – в Ост-Индии (во всяком случае, из пометок на некоторых приходящих сюда почтовых пакетах сие следует). Одно слово: Азия-с!

Для Российской Империи год 1890-й ничем особым не примечателен: в стране (население коей достигло 114 миллионов) течет обычная, размеренная жизнь, которую лишь изредка разнообразят то IV международный тюремный конгресс в Петербурге «под председательством нашего известного тюрьмоведа г. Галкина-Врасского» (на проведение этого мероприятия из казны ассигновано аж 40 тыс. руб., - почти столько же, сколько на все российские мореходки за год!), то пожар на одесском элеваторе, то имевшее быть 17 июня солнечное затмение, а то вдруг – запрет бакинского губернатора иностранцам командовать русскими судами во вверенном ему крае...

Что касается флота (торгового и военного), то в год рождения Александровских мореходных классов по распоряжению министерства путей сообщения произведена была общая перепись паровых и непаровых судов, плавающих по внутренним путям Европейской России; тогда же в Петербурге учреждено новое пароходное общество для перевозки пассажиров и грузов из русских портов за границу и обратно (в том числе во Владивосток и Китай), а в Одессе (для этих же целей) – “Восточное общество пароходства”; на верфях заложены броненосцы “Рюрик” и “Наварин”, а броненосный крейсер “Гангут” – достроен и спущен на воду; положением военного совета отменены законы, разрешавшие вступление в русскую службу иностранных офицеров; высочайше утвержден новый “Устав гарнизонной службы” (не менявшийся 16 лет); разрабатывается проект законоположения о русском каботаже (уже в следующем году он будет принят).

В мире в это время тоже не происходило ничего особо знаменательного: очередной правительственный переворот в Бразилии, добровольный уход в отставку “железного канцлера” Великой Германии князя Отто фон Бисмарка, изобретение доктором Кохом средства от чахотки, начало промышленного производства бездымного пороха да новомодная болезнь “инфлюэнция” (которую наш народ сразу переименовал в “наплюенцию”), - вот и все наиболее яркое...

Год 1890-й, пожалуй, был для Владивостока последним более-менее спокойным годом: на самом излете его правительством наконец-то принято долгожданное решение по вопросу о Сибирской железной дороге (знаменитом Транссибе), и уже в следующем, переломном 1891-м (сразу после посещения города Его Императорским Высочеством Государем Наследником Цесаревичем Великим Князем Николаем Александровичем, будущим Императором Всероссийским Николаем II) здесь вовсю развернется строительство ее уссурийского участка, в порту начнется постройка громадного (по тем временам) сухого дока, а в край потянутся новые люди – инженеры, вольные рабочие, ссыльнопоселенцы, каторжане и авантюристы. Резко подскочат цены на жилье и товары, подешевеет рабочая сила, горожане будут затерроризированы беглыми из железнодорожных каторжных команд, их воровством, грабежами и разбоями…

Как подмечено одним из современников, 1890-й “год был сереньким, буднишным годом, и это хорошо, потому что блестящие, трескучие событиями годы бывают иногда слишком тяжелы если не для всех, то для большинства”. Владивосток, конечно, с интересом прислушивается к вестям из столиц, однако продолжает пока жить своей, вполне патриархальной, жизнью. Если б не августовская эпидемия холеры (занесенной сюда из Нагасаки и стремительно распространившейся), не озверение бродячих собак (особенно в районе 2-й Портовой улицы, где как-то вечером ими покусан был даже один офицер), да не осенний повсеместный в Южно-Уссурийском крае разлив рек, то и вспомянуть про тот год было б, наверное, нечего.

Ну, побывала во Владивостоке летом на гастролях драматическая труппа режиссера-распорядителя г-на М.Шумилина из Благовещенска, ну, посетил его в конце года с концертами (проездом из Китая и Японии) “знаменитый флейтист проф. Тершак с талантливой пианисткой Шуллер” (исполнив немного из Вагнера, чуть-чуть из Листа и очень много – музыкальных сочинений самого Адольфа Тершака, посвященных прелестной Луизе Шуллер…), ну, открыл (после двухлетнего перерыва) представления цирк г-жи Ламбергер (в зале купца Галецкого на Алеутской улице – дважды в неделю, 50 коп. за вход), ну, наигрывал в парке Морского Собрания летом по вторникам (с 4 до 7 час.) свои марши-мазурки “хор музыки” Сибирского флотского экипажа… Вот, собственно, и вся на то время годовая культурная программа Приморья.

Если, конечно, не считать таковой открытие нового ресторана “Италия” да завоз “в виде опыта” 45 тысяч бутылок консервированного по только что изобретенной Пастером технологии пива одесского товарищества (в рекламном извещении – “известного петербургского завода”) “Гамбринус” (“успех был полный и получен новый заказ на несколько сот тысяч бутылок”, - хотя уж было здесь и свое пиво, по 24 руб. за ящик светлого и по 18 за темное). Кстати, водка в ту пору обходилась обывателю куда дешевле пива: самую дорогую (если не считать “смирновки”, стоившей 75 коп. бутылка) и редкую для Владивостока (т.к. изготавливалась она из привезенного по морю одесского спирта), под названием “столовая водка “Прохладительное”, покупали по 55 коп. за бутылку (а в оптовом складе купца Пьянкова на Светланской и того меньше – по 9 руб. ведро), самую дешевую предлагали манзы (китайцы) – вообще за гроши. Для сравнения: бутылка привозной сельтерской (т.е. минеральной) воды стоила не меньше – аж 50 коп.!

В октябре наш город посетил – проездом с Сахалина – модный писатель А.П. Чехов. Местный фельетонист по этому поводу язвил потом:

…Недавно Чехов приезжал

И в “Новом Времени” писал,

Что пьем вино мы, не пьянея

(Ну, значит, водка слаба здесь,

Или из разных зелий смесь)

Во всякий час, во всякий день,

И тем на нас набросил тень.

И все-таки культурная жизнь у нас и тогда не ограничивалась развлечениями только, пьянством да карточными играми: в Морском Собрании, как обычно, с окончанием навигации возобновлены были публичные доклады на разнообразные научные темы; в специально построенном отдельном здании открылся музей (с библиотекой и “чучельной коллекцией местных зверей и птиц”) Общества изучения Амурского края, - только за первый месяц(!) его успели посетить 800 человек, почти 5% населения города. А в конце года получены были высочайше утвержденные проекты постройки во Владивостоке двух памятников – морякам, погибшим прошлой зимой на военной парусной шхуне “Крейсерок”, и Г.И. Невельскому.

4.

 

«Россия в мореходстве – опаснейший враг, за которым нужно следить, наблюдать и, если возможно, то сбивать ее с пути и не давать хода в морском деле.»

Пилль, англ. премьер-министр, XIX в.

Эскадра Тихого океана, под командованием вице-адмирала П.Н.Назимова, все лето проводившая в учениях, на зиму уходила в теплые порты Японии и Китая. Владивосток оставался с десятком портовых военных кораблей (считая сюда и барказ “Польза”); два из них – миноносцы “Янчихэ” и “Сучена” – только прошлой весной собраны были в местных портовых мастерских и спущены на воду.

В тот год штук пять частных каботажных шхун всю зиму и почти все лето так и проторчали на рейде – хозяева их не смогли набрать команду даже для близкого плавания (лучше уж никуда не ходить, чем доверять свое добро невеждам да лодырям, - грамотного-то моряка днем с огнем не отыщешь на этом берегу). Только одна из них, паровая шхуна “Котик” купца 1 гильдии Отто Линдгольма, смогла в 1890 г. выйти в Охотское море, да и то – под командой американца, бывшего штурмана китобойного барка «Ланцер». Причем, из 17 человек ее экипажа русскими были всего лишь двое матросов.

Даже английская Pall Mall Gazette свидетельствовала о полном застое дел во Владивостоке и о почти исключительном преобладании иностранцев в местной торговле, но оговаривалась о появлении здесь русских торговых пароходов и китобоя. А еженедельная общественно-литературная и морская газета «Владивосток» так описывала по весне ситуацию в местном порту: «С каждым годом число плавающих судов сибирской флотилии уменьшается и в настоящее лето идет в кампанию только четыре: лодка «Горностай» с промерной партией к заканчиванию работ в заливе Петр Великий, шхуна «Тунгуз» - в обычный рейс на север к ограждению лимана реки Амур и снабжению маяков и шхуна «Алеут» - с партией минного заграждения в одну из бухт, соседних с Золотым Рогом, для практических занятий. Затем, после Св. Пасхи, начнет вооружение (по-теперешнему: будет оснащаться, - В.К.) лодка «Бобр», назначенная заграницу и будет изготовлена в плавание к 1 мая.» О коммерческих же судах отзывалась вообще с безнадежностью: «…стоят они крепко на двух якорях и, как мы слышали, в плавание не идут; не идут потому, что, благодаря манзовской конкуренции, нет такой работы, которая в состоянии была бы окупить содержание стоящего командира и команды. Но надо видеть эту команду, нанимающуюся весною на частные шхуны, чтобы понять положение судохозяев и согласиться с ними, что с таким экипажем нельзя отпустить судно в море без риска потерять его, а потому действительно лучше сидеть на месте и ждать плодов нашей владивостокской морской школы…»[9].

И «плоды» эти были краю ой как нужны, в первую очередь – из-за острой необходимости развивать свой, российский, каботаж и китовый промысел.

Почти все прибрежные морские и речные перевозки давно находились в руках трудяг-китайцев (манз), которых в народе прозывали «манза-ламаза» («…ага, сегодня он тебе – «брата», а завтра – лютый «ламаза» (тигр)»). Манзовских лодочников было много, да и брали они за провоз гораздо меньше русских судоводителей (при этом никак не отвечая за безопасность пассажиров и груза при довольно частых крушениях утлых своих лодчонок-«шампунок»). Фрахт на манзовских лодках, к примеру, из Владивостока в Посьет составлял всего 5-7 коп. с пуда (в обратную сторону – немного дороже, 10-11 коп.). Что касается всего остального мореплавания, то два японских судна (пароходной компании «Nippon Jusen Kaisha») стали в этом году регулярно ходить во Владивосток из Кобе и Шанхая через Нагасаки (причем, за свои рейсы во Владивосток эта компания получала дотацию от правительства Японии). Из российских судов разве что пароход «Байкал» совершал более-менее регулярные (6 раз в навигацию) рейсы между Владивостоком и Николаевском, плюс пароходство Федорова держало привилегию на Суйфунской линии, да пароход «Новик», только что приобретенный купцом Шевелевым, возил пассажиров и товары в Славянку, Посьет, Шкотово, Сучан, Речной и на Монгугай, однако частных грузов его пароходное товарищество не принимало.

Так что в российских морях Восточного Океана вовсю хозяйничали иноземцы: китайцы «держали» каботаж, а американцы били китов (у россиян в 1890-м был только один китобой – «Геннадий Невельской» купца Дыдымова, отставного капитана 2 ранга)...

За весь год во Владивосток совершено было всего-то 28 заходов российских судов под коммерческим флагом, зато немецких – 35, японских – 21, норвежских – 14, английских – 10, американских – 7. «Насколько страдает при отсутствии русского флота русская торговля – ясно всякому. Потребность в них есть, а самих судов нет; в эту навигацию к порту прибыло 115 судов, а из них только 25 под русским флагом…» На каждое российское судно с грузами и пассажирами – почти по пять иноземных, это ли не говорит о многом? «Необходимо при этом вспомнить, что все преимущества… на стороне иностранных компаний, суда которых не платят высокой пошлины, не несут значительных расходов на уплату консульских сборов и пр., не платят лишних денег в виде пошлин за каменный уголь, расходуют гораздо меньше на содержание команды и проч. Поэтому и конкуренция с иностранными судами в отношении дешевизны перевозки грузов для русского флота немыслима.» [11]

Перевозка грузов через Сибирь занимала тогда около 320 суток (при фрахте 10 руб. с каждого пуда), морем же эта задача решалась всего за 54-65 дней (фрахт – 2 руб. 27 коп. с пуда) [7, 9, 11]. Хотя за предшествовавшие 30 лет наш торговый флот (по сведениям, собранным Обществом содействия русскому торговому мореходству) почти удвоился по числу судов (до 2361 судна) и более чем утроился по тоннажу (до 811411 тонн), а в последние три года даже наметился в российской таможенной политике явный протекционизм отечественному судоходству, оно все еще переживало трудные времена. Иностранные суда зарабатывали в России до 60 млн. руб. в год (на связанный с импортом фрахт страна расходовала 13 млн., на экспортный – еще 47 млн.), русские же – почти в десять раз меньше... В мире к тому времени уже существовало 160 больших пароходных компаний (но лишь одна из них была российской!): 64 английских, 33 французских, 15 американских, 12 немецких, 7 испанских, 6 португальских, 5 голландских, 3 итальянских, 3 бельгийских, 3 австралийских, 2 австрийских, 2 греческих, 2 канадских, 1 датская и 1 японская [8].

Патриотически настроенный современник писал тогда: «С 1856 г. начинается наше увлечение фритредерскими идеями, дошедшее до того, что мы нашли возможным заключить со всеми державами договоры, по которым обязались не давать у себя дома своим судам никаких преимуществ перед иностранными. Последствия такого направления политики в этом вопросе видны теперь до очевидности. Каботаж в Черном море до сих пор не может быть вырван из рук иностранцев, а русский торговый флот настолько незначителен, что не может быть и речи о конкуренции нашей с торговым флотом какой бы то ни-было нации. Во всех наших портах развиваются все флаги, кроме русского, наши грузы вывозятся на всех судах, кроме русских! …Поэтому весть о заботе Министерства Финансов поддержать отечественный флот не может не производить глубокорадостного чувства. Обнаруженные же нынешним Министром Вышнеградским энергия и настойчивость в преследовании отечественных интересов дают уверенность в том, что вопрос о русском торговом флоте будет наконец поставлен на надлежащую почву.» [9]

“Плоды нашей владивостокской морской школы” и стали одной из основ этой самой почвы – на все грядущие 110 лет.

 

5.

 

ПОЛОЖЕНИЕ

ОБ АЛЕКСАНДРОВСКИХ МОРЕХОДНЫХ КЛАССАХ

В г. ВЛАДИВОСТОКЕ