Марта 1930 года есть такие его слова: "Ныне я уничтожен... Погибли не

28 марта 1930 года есть такие его слова: "Ныне я уничтожен... Погибли не

только мои прошлые произведения, но и настоящие и все будущие. И лично я,

своими руками, бросил в печку черновик романа о дьяволе..." Следует

отметить, что и в последующие годы писатель, работая над романом,

периодически уничтожал большие куски текста, причем именно самого острого

содержания. И все же по сохранившимся текстам разных редакций можно

проследить, как трансформировались те или иные замыслы и идеи автора в ходе

работы над романом. Например, как развивалась идея о месте добра и зла, о

иерархии мироздания. Вопрос этот принципиальнейший, и он в значительной

степени определяет отношение писателя к христианству, к православию. В этом

смысле последняя глава третьей редакции заканчивается в высшей степени

символично:

"- Понимаю, я мертв, как мертва и Маргарита, - заговорил поэт

возбужденно.

- Но скажите мне...

- Мессир... - подсказал кто-то.

- Да, что будет со мною, мессир?

- Я получил распоряжение относительно вас. Преблагоприятное. Вообще

могу вас поздравить - вы имели успех. Так вот, мне было ведено...

- Разве вам можно велеть?

- О, да. Ведено унести вас..." Этими "получил распоряжение" и "мне

ведено" Булгаков четко выстраивает зависимость сил зла от Создателя, их

подчиненное положение.

Примерно такой же позиции писатель придерживается и в четвертой

редакции романа. В главе "Последний полет" мастер вопрошает:

- Куда ты влечешь меня, о великий Сатана?

На это Воланд отвечает:

- Ты награжден. Благодари бродившего по песку Ешуа, которого ты

сочинил...

Хотя "распоряжений" и "повелений" Воланд уже не получает, но все же

подчиненность его Создателю очевидна.

Этой же теме посвящены и другие эпизоды в романе. Наиболее характерны в

этом смысле диалоги Воланда с ангелами не его "ведомства". Например, из

главы "Гонец" третьей редакции романа:

"Но не успели всадники тронуться с места, как пятая лошадь грузно

обрушилась на холм, и фиолетовый всадник соскочил со спины. Он подошел к

Воланду, и тот, прищурившись, наклонился к нему с лошади.

Коровьев и Бегемот сняли картузики. Азазелло поднял в виде приветствия

руку, хмуро скосился на прилетевшего гонца. Лицо того, печальное и темное,

было неподвижно, шевелились только губы. Он шептал Воланду.

Тут мощный бас Воланда разлетелся по всему холму.

- Очень хорошо, - говорил Воланд, - я с особенным удовольствием исполню

волю пославшего. Исполню".

И Воланд тут же отдает распоряжение Азазелло устроить дело так, как ему

ведено свыше.

И через несколько лет, в 1938 году, в седьмой редакции романа, Булгаков

придерживается той же линии:

"Через некоторое время послышался шорох как бы летящих крыльев и на

террасу высадился неизвестный вестник в темном, и беззвучно подошел к

Воланду. Азазелло отступил. Вестник что-то сказал Воланду, на что тот

ответил, улыбнувшись:

- Передай, что я с удовольствием это исполню. Вестник после этого

исчез, а Воланд позвал к себе Азазелло и приказал ему:

- Лети к ним и все устрой".

И лишь в последней редакции романа Булгаков, к великому сожалению,

отходит от своей главной линии, стремясь "уравновесить" силы добра и зла.

Но вернемся к сохранившимся рукописям романа и попробуем кратко описать

его редакции и варианты.

К счастью, все же уцелели две тетради с черновым текстом уничтоженного

романа и кусочки отдельных листов из третьей тетради (1928 - 1929 гг.).

Кроме того, остались нетронутыми две тетради с черновыми набросками текстов

(1929 - 1931 гг.). Тетради 1928 - 1929 годов не имеют следов огня, но

большая часть листов с текстом оборвана. Причем заметно (по первой тетради),

что, обрывая текст, Булгаков захватывал сразу значительную часть листов.

Если он их сжигал "порциями", то следов огня и не должно на тетрадях быть.

Но совершенно очевидно, что текст в тетрадях уничтожался и иным способом -

вырезался ножницами под корешок, обрезался также на две трети ширины листа,

некоторые листы обрывались под линейку...

Первая сохранившаяся тетрадь имеет авторский заголовок на обложке:

"Черновики романа. Тетрадь I". В ней можно насчитать пятнадцать глав, из

которых первые одиннадцать, наиболее важные по содержанию, уничтожены, а

последние четыре сохранены. Четко видно, что листы захватывались пучками,

причем довольно большими, вырывались рывками, в спешке и неровно. В

результате у корешка сохранилась часть текста. Видимо, именно эти вырванные

листы и были сожжены. А затем, в более позднее время, подрезалась

сохранившаяся часть вырезанных листов, иногда оборванные листы подрезались

под корешок, а иногда оставалась лишь узкая полоска с текстом. Чем это можно

объяснить? Если последующую "обработку" наполовину уничтоженного текста

осуществлял сам автор, то только с единственной целью - ликвидировать

наиболее острые по содержанию куски текста, за которые он мог в те годы

сурово поплатиться. Но нельзя исключить, что остатки текста уничтожались не

самим автором, и в более поздние времена. Во всяком случае, если большую

часть текста, оставшуюся после первой его "обработки" еще можно

реконструировать, то вырезанные куски оборванного текста восстановить

невозможно.

Необходимо подчеркнуть, что текст первой тетради представляет собой

первую редакцию романа о дьяволе. О времени ее написания можно говорить лишь

предположительно, но основная работа велась автором, видимо, во второй

половине 1928 года. Этот вывод можно сделать на том основании, что

значительная часть текста второй редакции была написана к маю 1929 года.

Рукопись имеет несколько заголовков, из которых ясно читается лишь один -

"Черный маг". Причем встречается это название дважды: в начале текста, перед

предисловием, а затем через несколько страниц - перед вторым вариантом

предисловия (во втором случае оно - единственное!). Из других названий

сохранились на оборванном листе лишь первые слова: "Сын...", "Гастроль..."

Таким образом, название "Черный маг" для первой редакции романа о дьяволе

является, на наш взгляд, вполне обоснованным.

Из материалов, уничтоженных автором в марте 1930 года, сохранилась

также тетрадь, имеющая заголовок: "Черновики романа. Тетрадь 2". Оставшийся

нетронутым этот заголовок имеет большое значение, ибо точно указывает на

последовательность работы над романом - перед нами начало его второй

редакции. Подтверждением является сам материал тетради.

Прежде всего о названии. Первый лист тетради вырезан под корешок, а на

втором, оборванном наполовину листе, вырезан кусочек листа с заголовком и

датой. По непонятным причинам в первой и второй редакциях романа

уничтожались его начальные листы. К счастью, остался нетронутым первый лист

четвертой главы данной редакции, которая называлась "Мания фурибунда".

Интересен ее подзаголовок "...глава из романа "Копыто инженера". Поскольку в

данной редакции название романа более нигде не упоминается, то есть все

основания назвать ее "Копытом инженера". Это удобно для соотнесения второй

редакции с первой ("Черный маг") и с последующими редакциями.

Можно с уверенностью утверждать, что вторая редакция включала по

крайней мере еще одну тетрадь с текстом, поскольку чудом сохранились узкие

обрывки листов, среди которых есть начало главы пятнадцатой, называвшейся

"Исналитуч...". Следовательно, были и другие главы. Видимо, именно эти

тетради и были сожжены Булгаковым в марте 1930 года.

Из второй редакции романа сохранились полностью или частично тексты с

первой по четвертую главу, часть текста седьмой и пятнадцатой глав, а также

обрывки текста из других глав романа. Анализ текста показывает, что это

самостоятельная, к сожалению сохранившаяся частично, редакция романа.

Через некоторое время после уничтожения рукописей и известного

телефонного разговора со Сталиным 18 апреля 1930 года Булгаков пытался

возобновить работу над романом. Сохранились две тетради с черновыми

набросками глав. Одна из тетрадей имеет авторский заголовок "Черновики

романа. Тетрадь 1, 1929 - 1931 годы". В ней содержится глава "Дело было в

Грибоедове" и такая любопытная рабочая запись: "Глава. "Сеанс окончен".

Заведующий акустикой московских государственных театров Пафнутий Аркадьевич

Семплеяров.// Вордолазов. Актриса Варя Чембунчи. Маргарита заговорила

страстно: - ..." Во второй тетради, не имеющей заголовка, переписана глава

"Дело было в Грибоедове" (с существенными изменениями и дополнениями, но не

завершена) и сделан набросок главы "Полет Воланда". Кроме того, была начата

глава "Копыто консультанта", по содержанию соответствующая главе "Никогда не

разговаривайте с неизвестными". Но на этом работа над романом прекратилась.

Сильнейшее физическое и психическое переутомление не позволили ее

продолжить. "Причина моей болезни, - писал Булгаков в письме к Сталину 30

мая 1931 года, - многолетняя затравленность, а затем молчание... по ночам

стал писать. Но надорвался... Я переутомлен..." Материал, сосредоточенный в

этих двух тетрадях, никак не может быть соотнесен с очередной редакцией

романа. Это - черновые наброски глав, которые, в зависимости от времени их

написания, можно отнести и ко второй, и к третьей редакции.

Возвращение Булгакова к роману о дьяволе состоялось в 1932 году. В

новой тетради на титульном листе Булгаков написал: "М.Булгаков.// Роман. //

1932". На первой странице тексту предшествует следующая авторская запись:

"1932 г.// Фантастический роман.// Великий канцлер. Сатана. Вот и я. Шляпа с

пером. Черный богослов. Он появился. Подкова иностранца". На 55-й странице

тетради Булгаков вновь возвращается к названию романа и записывает:

"Заглавия.// Он явился. Происшествие. Черный маг. Копыто консультанта".

Поскольку в течение 1932 - 1936 годов писатель так и не определился с

названием романа, то мы остановились на первом из набросанных автором

заглавий перед началом текста - "Великий канцлер".

Всего в 1932 году за короткий промежуток времени Булгаков написал семь

глав. Поскольку часть текста в тетради написана рукой Е. С. Булгаковой,

ставшей женой писателя в сентябре 1932 года, то можно предположить, что

Булгаков начал новую, третью редакцию романа осенью, очевидно в октябре

месяце, когда супруги были в Ленинграде.

Вновь вернулся писатель к роману летом 1933 года опять-таки в

Ленинграде, где был вместе с Еленой Сергеевной в течение десяти дней. Осенью

он продолжил интенсивную работу, развивая основные идеи. Так, по ходу текста

вдруг появляется запись: "Встреча поэта с Воландом.// Маргарита и

Фаусту/Черная месса.// - Ты не поднимешься до высот. Не будешь слушать

мессы. Не будешь слушать романтические...// Маргарита и козел.// Вишни.

Река. Мечтание. Стихи. История с губной помадой".