7. Внешнеполитическую государственную деятельность осуществляют федеральные органы, Они выступают на международной арене от имени федерации.[40]

Федерации строятся по территориальному и национальному признакам.

Территориальная федерация характеризуется значительным ограничением государственного суверенитета субъекта федерации.

Государственные образования, составляющие территориальную федерацию, не являются государствами, так как внутренние и внешние отношения данного субъекта регулируются общефедеральными органами власти. Юридическое и фактическое разграничение компетенции между субъектом и федерацией определяется конституционными нормами. Обычно в Конституции устанавливается перечень вопросов, которые подведомственны только высшим федеральным органам власти. А все другие, не оговоренные в Конституции вопросы, регулируются исключительно субъектом. Но в Конституции иногда составляется и перечень вопросов совместного ведения субъекта и федерации. Такие вопросы обычно субъект с федерацией решает по согласованию.

Субъекты федерации лишены права прямого представительства в международных отношениях.

Законодательство в территориальных федерациях не предусматривает, а в некоторых странах и запрещает выход из состава федерации без согласия всех остальных субъектов.

Вооруженные силы в территориальной федерации едины. Управление ими осуществляется союзными государствами. Глава федерации является еще и главнокомандующим. У субъектов федерации в мирное время не должно быть своих вооруженных сил. (Пример территориальной федерации-Германия).

Национальные федерации наиболее сложные образования. Им присуще все признаки федерации, но кроме них имеется множество особенностей. У такого рода федераций можно выделить ряд черт:

1) Субъектами такой федерации являются национальные государства и национально-государственные образования, которые отличаются друг от друга национальным составом населения, культурой, бытом, традициями и обычаями, религией и верованиями.

2) Такого рода федерация строится на принципе добровольного объединения составляющих ее субъектов.

3) Высшие государственные органы национальной федерации формируются из представителей субъектов федерации, то есть центральная власть создается для решения проблем каждой нации и народности, проживающей на территории федерации.

4) Национальная федерация обеспечивает государственный суверенитет больших и малых наций, другими словами их свобода и самостоятельное развитие.

5) В национальной федерации особенностью является правовое положение ее субъектов. В такого рода федерации есть понятие – «Право наций на самоопределение». То есть право национального субъекта по своему усмотрению выйти из состава федерации, если он более не желает находиться в союзе с другими субъектами федерации. Причем согласие субъектов федерации на это, как правило, не требуется.

Каковы отличия территориальной и национальной федерации?:

Эти федерации, прежде всего, отличаются степенью суверенности их субъектов. Центральная власть в территориальных федерациях обладает верховенством по отношению к высшим государственным органам членов федерации. Национальное государство ограничивается суверенитетом национальных государственных образований. Если в территориальной федерации субъекты не могут устанавливать дипломатических отношений с другими государствами, то субъект национальной федерации запросто это может устроить.

Конфедерация-это временный юридический союз суверенных государств, созданный для обеспечения их общих интересов.

Её признаками являются:

а) Конфедерация не имеет своих общих законодательных, исполнительных и судебных органов власти. Совместные конфедеративные органы создаются для решения экономических, социальных, оборонных вопросов, но не для управления конфедерацией.

б) Конфедерация не затрачивает гражданства тех государств, которые находятся во временном союзе.

в) Такого рода объединение суверенных государств не имеет единой армии, единого бюджета, единой системы налогов. Эти вопросы могут решаться едиными конфедеральными органами власти.

г) Конфедерация может договориться о единой денежной системе, единых таможенных правилах, а также единой межгосударственной кредитной политике на период существования.

д.) Обычно в конфедерациях создается «прозрачные» границы, для пересечения которой не требуется специальных документов.

е.) Но конфедерации недолговечны. Они распадаются по достижении общих целей либо превращаются в федерации.

При конфедеративном устройстве государства- члены конфедерации сохраняют свои суверенные права, как во внутренних, так и во внешних делах.

Наряду с различными принципами государственного устройства, существует деление самой власти в соответствии со способами её легитимизации, также важным звеном в структуре государственной власти является принцип разделения властей, а также ресурсы власти, управляя которыми государство проводит в жизнь свою политику, этих важных сторон жизни власти в государстве я хочу коснуться в следующем параграфе.

1.3. Структура политической власти.

Вероятно, в политической теории нет более сложного и запутанного вопроса, чем выяснение структуры властных отношений. Как уже отмечалось, под понятием «власть» скрываются десятки различных смысловых оттенков, отражающих самые разные аспекты и компоненты этого сложнейшего социального механизма.[41]

Но большинство исследователей проблемы власти едины в том, что общепризнанным источником власти является сила. Поэтому власть в сознании людей часто отождествляется с насилием. Источниками власти могут быть богатство, занимаемое положение и владение информацией, а также знание, опыт, особые навыки, нередко и организация. Роль тех, кто организует и направляет усилия специалистов, профессионалов, экспертов, ценится очень высоко, ибо позволяет осуществлять власть. Организация выступает средой для становления отношений, способствующих не только мобилизации ресурсов и людей, но и претворению в жизнь принимаемых решений. И должность, и опыт, и знания имеют смысл и реализуются через организацию: то, что не под силу одному, достигается усилиями организации.

Источником власти выступает и харизма, т.е. культ личности руководителя. Она обладает большой гибкостью, не требует ни длительного времени для своего формирования, ни рационального набора общепризнанных норм. Руководитель харизматического типа часто становиться национальным героем, символизирующим идеалы страны.

Реализация, осуществление власти подразумевает взаимодействие между многими ее составными элементами. Законное право разрабатывать и претворять в жизнь решений, от которых зависит создание и распределение ценностей, является самым важным атрибутом государственной власти. Задача правительства — обеспечение ценностей, необходимых подавляющей части общества: мира и порядка внутри страны, стабильности, благоденствия, равенства. Оно тем самым стимулирует поддержку себе и повиновение законам. Важным фактором для власти является доверие, позволяющее фактически влиять на умы и поведение людей, которые должны верить, что власть разделяет их идеалы и ценности и, отстаивая таковые, способна наказывать или поощрять. Неверие в возможности власти решить вопросы, связанные с обеспечением нормальных условий жизни и быта населения, вызывает его сопротивление государственной власти. Разумеется, возможности власти зависят от ее ресурсов.

Выделяются следующие базовые компоненты структуры общения в рамках государственно-публичной власти: 1) агенты; 2) ценности; 3) способы (инструментально-институционные) и 4) ресурсы. Взаимодействие между ними и определяет, всю палитру отношений, выражаемых в русском языке понятиями «господство» и «подчинение», «воля» и «сила», «контроль» и «распределение», «руководство» и «лидерство», «управление» и «давление», «властвование» и «влияние», «авторитет» и «насилие», и т.д.[42]

Таким образом, отношения «господства и подчинения» агентов власти составляют центральное звено механизма социального общения между людьми, при котором его участники признают сложившийся порядок властных отношений легитимным, т.е. социально значимым и необходимым способом и стереотипом взаимодействия людей в обществе. «Следует подчеркнуть, — отмечают по данному поводу П.Бергер и Т.Лукман, — что концептуальные механизмы поддержания универсума сами являются продуктами социальной деятельности, подобно всем формам легитимации, и очень редко их можно понять независимо от деятельности рассматриваемой общности. Примечательно, что успех определенных концептуальных механизмов зависит от власти, которой наделены те, кто управляет этими механизмами».[43]

Коснемся институциональной основы структуры власти, в основании которой лежит принцип разделения властей. Оно опиралось на мощную традицию обеспечения стабильности и равновесия, синтеза единовластия и коллективизма при принятии решений. Однако в древние и средние века идея равновесия сводилась к вопросам: кто правит, как властвующий учитывает интересы всех, кто может влиять на власть.

Авторы теории разделения властей изобрели институциональные гарантии равновесия. Дж. Локк различал три типа власти: законодательную, исполнительную, федеративную или союзную. Верховная власть должна принадлежать законодательному органу. Исполнительная — монарху, который может одновременно выполнять и союзную власть. Монарх у Локка остаётся гарантом единства государства, поэтому частично он имеет прерогативы и в законодательной деятельности право законодательной инициативы.[44] Идея разделения властей была развита Ш. Монтескье. Как и Локк, разделение властей он считает способом структурирования компромисса между политическими силами, королевской властью, дворянской знатью, развивающейся буржуазией. Но конструирование разделения носит более четкий характер, Монтескье выделяет три власти: законодательную; исполнительную, ведающую международными делами; исполнительную, ведающую гражданскими делами. Предусматривается относительная самостоятельность органов государства как по отношению друг к другу, так и относительно способов их формирования. Каждый орган имеет свою сферу деятельности, и тем самым его власть ограничена. У каждого органа есть свои возможности противостоять другому органу, частично помешать ему реализовывать свою волю, но нет права заменить решение этого органа своим решением (таковы право вето, президентское право роспуска, под законность актов органов управления). Парламент вправе определять сферу деятельности правительства в случаях, предусмотренных законом, проверять, как исполняются законы, привлекать министров к ответственности за их нарушения. Монтескье выделяет две палаты парламента. Вторая палата состоит из знати и имеет право отменять решения палаты представителей. Но права верхней палаты ограничены. Она может отменить некоторые постановления нижней палаты, но не заменить их другими.

Идея верхней палаты стала для американской практики незыблемой реальностью. В Англии, Франции верхние палаты играли большую роль в прошлом веке. В XX в., особенно в послевоенное время, их роль упала.

Существенный аспект теории разделения властей, который выделил Монтескье, состоит в разграничении государственной деятельности и политической жизни. Суды не являются политической властью. Их задача — наказание преступников, разрешение конфликтов между частными лицами. Впоследствии европейской практикой выработан новый политический институт—конституционный суд, который вправе признать конституционный указ президента, закон, принятый парламентом, не соответствующими Конституции.

Формирование классической теории разделения властей явилось результатом поиска форм обеспечения компромисса и умеренности в изменениях политических курсов. Непосредственным итогом либеральной трактовки государства были критика абсолютизма и обоснование ограниченной монархии. Дж. Локк оправдывал тем самым конституционную монархию, которая оформилась в Англии с принятием Билля о правах в 1688 г. Однако теория разделения властей опережала свое время. Сочетание и уравновешивание друг с другом наследственных и представительных институтов оказались благотворными для политического развития Англии в последующие столетия. Более того, даже в XX в. в большой группе стран Европы король — не только традиция, но и символ, а иногда и реальная сила поддержания единства и стабильности общества в переходные периоды.

Гегель считал точку зрения самостоятельности властей ложной, якобы обосновывающей враждебность органов власти, препятствующей ее единству как целого.

Маркс также не увидел демократической ценности теории разделения властей. Разделение властей он подменял прозаическим, деловым разделением труда. В ленинско-сталинских постулатах о государстве не нашлось места идее разделения властей. Практика показала, что отрицание данного принципа выражало существо коммунистического режима, основанного на монополии на власть, беспредельной диктатуре узкого круга людей. Ценность разделения властей состоит в том, что устанавливаются мощные институциональные гарантии против тенденции к полновластию одного из институтов власти. Действует правило несовместимости депутатского мандата с занятием руководящей должности в правительстве.

На мой взгляд, нельзя абсолютизировать разделение властей. Если понимать этот термин буквально, то получается, что надо выбирать между принципом целостности государства, единства власти в обществе и разделением власти по какому-то принципу. Разделению властей противоречит логика политической борьбы. Как известно партии, придя к власти, делились ею с другими партиями в той мере, в какой их победа была относительной или стала результатом создания коалиций, избирательных блоков, объединений. В условиях действия мажоритарного принципа партия, имеющая устойчивое партийное большинство в парламенте, формирует правительство. Победивший на президентских выборах определяет направления внутренней и внешней политики в пределах полномочий, предоставленных конституцией и федеральными законами. Иными словами, принцип разделения властей не следует упрощать и тем более толковать буквально. Там, где этот принцип принят, речь идет о существовании механизмов, гарантирующих рассредоточенность властных полномочий в разных институтах.

Разделение властей облегчает взаимоконтроль деятельности государственных органов. Теорию разделения властей определяют и как систему контроля и равновесия. Получается, что каждая власть обладает своей сферой полномочий, закрытой для других, но влияет и на смежную сферу, так как есть вопросы совместного ведения.

В европейских странах разделение властей не носит строго последовательного характера. В США граница разделения сфер деятельности властей не во всем является устойчивой. Время от времени проявлялась тенденция подмены конгресса президентом, вторжения Верховного суда в решение не только правовых, но и политических вопросов. Победа одной партии на выборах и президента и конгресса означает, что разделение полномочий президента и конгресса является нормой, которая особой политической нагрузки не песет. Однако разделение властей сохраняется как гарантия против сосредоточения власти в одних руках, как потенциальное средство компромисса, если возникают острые разногласия.[45]

Каково же назначение и место каждой ветви власти в осуществлении властных полномочий?

Законодательная власть. Она основывается на принципах Конституции и верховенства права, формируется путем свободных выборов. Законодательная власть вносит поправки в конституцию, определяет основы внутренней и внешней политики государства, утверждает государственный бюджет, принимает законы, обязательные для всех исполнительных органов власти и граждан, контролирует их исполнение. Верховенство законодательной власти ограничено принципами права, конституцией, правами человека. Законодательные органы и другие органы власти (судебные и исполнительные) подконтрольны избирателям посредством системы народного представительства и свободных демократических выборов.

В демократических государствах носителем законодательной власти выступает парламент, который бывает двухпалатным и однопалатным. Наиболее распространенным является однопалатный парламент. В ряде стран действует так называемая простая двухпалатная парламентская система, при которой одна палата формируется в результате прямых выборов, а другая— на основе территориальной пропорциональности.

В отличие от двух других ветвей власти судебная власть имеет неизменную функцию, — обеспечивает соблюдение юридически установленного политического порядка. Из этого вытекает, что она не является элементом, определяющим весь политический режим, ибо не участвует непосредственно в осуществлении законодательного акта. Поэтому в основе классификации политических режимов — президентский, парламентский, режимы ассамблеи и авторитарный лежит структура отношений между представительной и законодательной властями. Как отмечает Ж. Шабо, имеются и режимы с различением этих двух властей, и режимы, характеризующиеся их смешением. В первом варианте указанное различие может принимать форму строгого разделения. Тогда налицо президентский режим. Если же разделение является гибким или обе ветви власти сотрудничают, то мы имеем дело с парламентским режимом. Баланс в режимах смешанного типа может склоняться в пользу органа — носителя законодательной власти (режим ассамблеи) или в пользу органа — носителя исполнительной власти (авторитарный режим).[46] В иллюстрацию своих слов Шабо предлагает следующую таблицу:

Режим с различием ветвей

 власти:

При разделении властей Президентский режим
При сотрудничестве властей Парламентский режим

Режим со смещением ветвей

 Власти:

В пользу законодателя Режим ассамблеи

 В пользу исполнительной

 Власти

Авторитарный режим

Исполнительно-распорядительная власть. Она отличается динамизмом, повышенной восприимчивостью к общественной жизни, осуществляется правительством. Особенность исполнительной власти в том, что она не только исполняет законы, но и сама издает нормативные акты или выступает с законодательной инициативой. Если учесть, что эта власть осуществляет свою деятельность преимущественно за «закрытыми» дверями, то при отсутствии надлежащих сдержек исполнительная власть неизбежно подминает под себя и законодательную и судебную власти. Исполнительно-распорядительная деятельность должна быть основана на законе и в рамках закона. Она не имеет прав присваивать себе полномочия и требовать от граждан выполнения каких-либо обязанностей, если это не предусмотрено законом. Ее сдерживание достигается посредством регулярной подотчетности и ответственности перед народным представительством, которое имеет право контроля за деятельностью исполнительной власти.

Судебная власть. Она включает учреждения, которые представляют самостоятельную структуру государственной организации. Состояние судебной власти, отношение к ней в обществе, направления ее развития оказывают существенное воздействие на все стороны жизни общества: экономическую, политическую, культурную, статус человека, обеспечение и защиту его прав и свобод. Каждый человек должен иметь твердую уверенность в том, что его обращение к судебной власти будет завершено справедливым решением, ибо защита прав и свобод человека, разрешение конфликтов и споров цивилизованными средствами — норма правового государства. Суд призван быть защитником права, пресекая правонарушения.

Судебная власть воздействует на законодательную и исполнительную. Законодательная власть контролируется через систему судов. Так, с помощью Конституционного суда в стране обеспечивается конституционность не только подзаконных актов, но и самих законов.[47]

Следующим аспектом структуры власти, на котором я хочу остановиться подробнее, являются её ресурсы. К основным ресурсам общества, регулирование и распределение которых и выступает реальным объектом властного общения, можно отнести те материальные предметы и духовные блага, которые способны, во-первых, удовлетворять потребностям и интересам людей, представляя определенную ценность в социальных отношениях и, во-вторых, повышать потенциал влияния и силу воздействия агентов власти. По мнению ряда американских политологов, власть есть, прежде всего, контроль и распределение ресурсов общества, а политика, соответственно, — сфера обмена ресурсами или регулирования ресурсообмена.[48]

Важнейшей социальной причиной подчинения одних людей другим является неравномерное распределение ресурсов власти. Ресурсы власти очень многообразны. Существует несколько классификаций ресурсов. Согласно одной из них, ресурсы делятся на утилитарные, принудительные и нормативные. К утилитарным относятся материальные и другие социальные блага; к принудительным — меры уголовного и административного воздействия; к нормативным относятся средства воздействия на внутренний мир, ценностные ориентации и нормы поведения человека. Они призваны обеспечить одобрение действий субъекта власти, принятие его требований. Второй классификацией является деление ресурсов в соответствии с важнейшими сферами деятельности на экономические, социальные, политико-силовые и культурно информационные.

 Экономические ресурсы — это материальные ценности, необходимые для общественного производства и потребления (деньги, продукты питания, полезные ископаемые и др.).

Социальные ресурсы — способность повышения (или понижения) социального статуса или ранга, места в социальной иерархии (должность, престиж, образование и др.).

 Культурно-информационные ресурсы — знания и информация, а также средства их получения: институты науки и образования, средства массовой информации и др. Силовые ресурсы — это оружие и аппарат физического принуждения, специально подготовленные для этого люди.

Специфическим ресурсом власти является сам человек (демографические ресурсы). Люди — это универсальный, многофункциональный ресурс, который создает другие ресурсы.[49]

Использование ресурсов власти приводит в движение все ее компоненты, делает реальностью ее процесс, который происходит по следующим этапам (формам); господство, руководство, организация и контроль.

Ресурсы общества ограничены и распределены неравномерно, что приводит к постоянной борьбе индивидов и групп за их перераспределение, а также к взаимному соперничеству и давлению друг на друга в этой сфере государства и общества, противоборству власти управляющих и влияния управляемых. Управляющие обладают организованным контролем над общегосударственными ресурсами и административным аппаратом, а управляемые располагают лишь своими частными ресурсами потенциалом мобилизации граждан со стороны партий и движений, которые наряду с регулируемым распределением «сверху» постоянно ведут борьбу за выгодное им перераспределение общественных ресурсов и усиление социального контроля над ними «снизу».[50]

Ещё один аспект структуры властного общения затрагивает отношения «управление (руководство) — давление (участие)», связанные с самим институциональным механизмом «властвования», способами государственного управления, а также с механизмом «обратной связи», т. е. поддержкой и давлением «снизу» групп гражданского общества. Эти противоположные стороны властного общения представляют собой взаимонаправленные силовые вектора. В этом аспекте весьма наглядно проявляется способность потенциала власти и влияния раскрываться в конкретном политическом контексте не только в виде управленческих и административных решений, но и в виде силового и морального давления управляемых.

Одно дело стяжать власть, другое - ею распоряжаться. Последнее предполагает искусство встраиваться во всегда высокий темп жизненных изменений и формировать инструменты их контроля, осуществляя прямую и косвенную регуляцию взаимодействий людей и поддерживая оптимальный ритм общественного существования. Полезно придерживаться неких исконно существенных принципов власти. В. В. Ильин в своей работе «Власть», даёт такие принципы на которых, по его мнению, жиздится твёрдая власть: Итак, среди основных принципов власти выделяются следующие.

Принцип сохранения. Отношение к власти как преимущественной, едва ли не единственно подлинной ценности. Аналогично традиционным законам сохранения данный принцип выражает требование стабильности, воспроизводимости, пролонгируемости власти, ее независимости, устойчивости к всякого рода перестройкам, возмущениям, изменениям. Главное здесь — удержание и умножение власти всевозможными способами.

 Принцип действенности. Властитель не анализирует обстоятельства, он справляется с ними. Политику нужно дело, а не разговоры о нём.

 Принцип легитимности. Обеспечивающая выполнение первого принципа (принцип сохранения) беспредельная тактика не должна оборачиваться тактикой беспредела. Лучшее средство удерживать власть опора на закон, законотворчество. Закон всегда сильнее власти.

 Принцип скрытности. Лишь плохая власть не знает иного пути кроме прямого. Власть должна умело пользоваться широким арсеналом неявных, латентных средств и инструментов (тайная дипломатия секретная переписка, закрытые встречи, конгрессы, форумы, слушания и тому подобное), нацеленных даже не столько на охрану государственных, политических или партийных тайн, хотя и это немаловажно, сколько на соблюдение правила: самое опасное для власти — говорить правду раньше времени.

Принцип реальности. Внутренняя несвобода властителя, проявляющаяся в его зависимости от обстоятельств, исключает априорную мотивацию властедействий. Последние всегда и везде — результирующие, возникающие как баланс сил заданного политического пространства.

Принцип коллегиальности. Сила власти в партнерстве, кооперативности: предпочтительнее быть первым среди равных, нежели первым без равных.

Принцип толерантности. Высокая терпимость, благожелательность властителя — признак широты взглядов, отличие ума дальновидного, противящегося опрометчивым агрессивным действиям.

Принцип приставки «со»: соучастие и сопричастие, сомыслие и содействие. Цивильная власть как доминирование, проистекающее не из права силы, а из силы права, базируется не на угодничестве, а на легальном, добровольном сотрудничестве

 Принцип конъюнктурности. Логика власти ситуативна, что затрудняет соблюдение в ней правил, принципов. Необходимость сделок, компромиссов, блоков, объединений, размежеваний делает власть занятием в полной мере своекорыстным.

Принцип самокритичности. Власть чахнет от высокомерия, от частых и незаслуженных побед, самонадеянности.

Принцип принуждения. Чем произвольней власть, тем она не предсказуемой, агрессивней. Сочувственно относясь к сформулированному Макиавелли принципу преступления как основе политики. Бакунин говорил о дополняющем его принципе «искусственной и главным образом механической силы, опирающейся на тщательно разработанную, научную эксплуатацию богатств и жизненных ресурсов нации организованной так, чтобы держать ее в абсолютном повиновении».

Принцип культурности. Власть — не дар делать все ничтожным. Причина упадка власти состоит в отставании культуры правителей от народной культуры. Так как общественная история людей есть всегда лишь история их индивидуального развития, крайне важен показатель культуроемкости властедержателей.

Принцип меры. Фактор персонального обеспечения: властитель не схимник, не аскет, ничто человеческое ему не чуждо, однако он – лицо умеренное, избегает излишеств, пресыщений, владеет собой, противодействует губительной зависимости от собственных эффектов и страстей. Властитель, следовательно, имеет меру во всём, кроме служения обществу.

Принцип позитивности. Сила власти состоит в способности возделывать – сохранять, передавать, умножать.

Принцип подстановки. Мощь власти — не в публичности, а прочности связей, умении выжидать, уходить от ответа, владеть секретами, больно и расчетливо жалить. В целях самосохранения властитель окружает себя защитным поясом из всевозможных приближенных и доверенных лиц, уполномоченных на прелиминарии; они амортизируют его отношения с социумом.

Принцип твёрдости. Власть почитаема за логичность, последовательность, несгибаемость, связность действий, за готовность по необходимости идти на последние и крайние выводы.[51]

Видимо, несоблюдение этих основных принципов и привело в конечном итоге к такому обнищанию власти в нашей стране. Ситуация, в которой оказалась у нас власть требует остановиться на этом поподробнее, о чем и пойдет речь в следующей главе.

Гл.II Особенности функционирования власти в условиях реформирования России. 2.1 Институты власти современной России.

Реформа политической системы в Советском Союзе обнаружила несостоятельность многих традиционных представлений о сущности политического, о власти и властных отношениях в обществе.

Прежде всего, как уже отмечалось, выявилась, не сводимость политической власти к власти государства. Власть оказалась рассредоточенной по всему полю политического пространства, образуемого взаимодействием политических субъектов.[52]

Для преобразования этой политической системы, имеющей своей основой тандем «партия-государство» (в котором государственные функции, связанные с принятием решений, узурпированы партией, а потому никак не подчиняются беспартийному большинству граждан) необходимо было высвободить государство из рук партийного аппарата, сделать его носителем политической власти, принимающим решения. Это необходимо было для того, чтобы граждане, избирающие своих представителей в органы, формирующие государственные структуры, стали причастными к осуществлению политической власти и контроля над ней.

В Советском Союзе, эту линию преобразований пытались реализовывать поэтапно. Первым шагом стало осуществление лозунга «Вся власть Советам!», выдвинутого на XIX партийной конференции КПСС, когда после предварительных мер по демократизации принятия партийных решений встала задача вернуть всю полноту политической власти, принятия государственных решений государственным органам. Для осуществления этой задачи были проведены демократические выборы народных депутатов, сформировавшие новые государственные структуры. После этих выборов возникла первая официальная оппозиция в законодательных органах власти. Определяющим шагом в этом направлении были отмена шестой и изменение седьмой статей Конституции СССР. Это открыло путь к формированию многопартийности. Казалось, процесс демократизации проходил успешно, но введенных изменений оказалось уже недостаточно без закрепления осуществляемых политических перемен в Конституции. К тому же, оказалось, недостаточно только скопировать демократические структуры государственного устройства стран Запада и закрепить их в Конституции. Никакой демократический закон и никакая демократическая структура не обретут жизнь, если они не будут приняты народом и не будут им выполняться.

Согласно Конституции РФ, наша политическая жизнь на верхнем уровне власти подчиняется принципу разделения властей как антиподу единовластия или полновластия какой-либо структуры или группы. Разделение властей проявляется в том, что; 1),каждый государственный орган наделен своими полномочиями и не может выходить за их пределы; 2) ни один орган не может игнорировать или приостанавливать деятельность конституционно закрепленных институтов. Бесконтрольное отправление властных функций исключено. Федеральное Собрание, являясь представительным органом, аккумулирует в себе разные типы представительства: пропорциональное и равноправное от субъектов федерации. Совет Федерации по характеру представительства призван быть тесно связанным с местами, интересами регионов.[53]

Следует также отметить, что провозглашение принципа разделения властей в качестве доминанты государственного строительства Российской Федерации не исключило преобладания в федеральном центре структур исполнительной власти во главе с Президентом Б. Ельциным. Он попытался создать сильную исполнительную вертикаль (назначаемые им главы администраций и представите ли президента на местах), заложив в основу складывающегося механизма государственного управления унитаристские начала российской государственности. Не случайно в конце 1991 г. было принято решение образовать правительство, наделенного чрезвычайными полномочиями. Высшие представительно-законодательные институты в большей степени воздействовали на процесс законотворчества, но и там Президент, издавая соответствующие Указы, блокировал те начинания парламентариев, которые, по его мнению, находились в противоречии с намеченным им направлением политических и социально-экономических преобразований. Как известно, некоторые аспекты работы правительства, (ответственность лишь за макроэкономические проблемы, отказ от государственного регулирования многими процессами в экономике страны, установка на то, что центральное государственное руководство лишь координирует хозяйственную деятельность), способствовали еще большей потере управляемости экономики из единого центра, разрушению годами складывавшихся связей. Это содействовало укреплению республиканско-региональных политической и административно-хозяйственной элит, состав которых оказался более стабильным, чем федеральных органов. Местные чиновничьи и политические круги, объединенные неформальными связями и определенными организационными структурами, упрочили влияние на население субъектов Федерации, получив в свои руки контроль и регулирование процессов средне- и микро экономического уровней. Население, лишившись партнера для переговоров на федеральном уровне, нашло его на уровне республик, краев и областей в лице республиканско-региональных политических представителей, заинтересованных в поддержке на местах в условиях неизбежного противостояния с центральными властями.

Согласно Конституции РФ, внутреннюю и внешнюю политику определяет президент. Но политико-правовые возможности президента небеспредельны. Так, меры по охране суверенитета Российской Федерации президент должен принимать в установленном Конституцией порядке. В частности, статус Совета безопасности, который формирует и возглавляет президент, должен определяться федеральным законом. Председатель правительства назначается президентом с согласия Государственной Думы, заместители председателя правительства и федеральные министры - президентом по предложению председателя правительства. Президент представляет, но Государственная Дума назначает Председателя Центрального банка. Президент представляет, но Совет Федерации назначает на должности судей Конституционного Суда, Верховного Суда, Высшего Арбитражного Суда, генерального прокурора. После консультаций с комитетами Федерального Собрания президент назначает и отзывает дипломатических представителей. По Конституции Российской Федерации законодательным органом является Федеральное Собрание, состоящее из двух палат — Совета Федерации и Государственной Думы. В Совет Федерации входят по два представителя от каждого субъекта Российской Федерации: по одному от представительного и исполнительного органов государственной власти. Государственная Дума состоит из 450 депутатов, работающих на профессиональной постоянной основе.[54]

Конституция РФ предусматривает систему сдержек и противовесов. Исходя из того, что президент наделен большими полномочиями (он является главой государства, гарантом Конституции, прав и свобод человека и гражданина суверенитета, независимости и государственной целостности Российской Федерации), выстроена связка: президент-правительство-федеральное Собрание. Президент назначает с согласия Государственной Думы председателя правительства. Президент может распустить Государственную Думу в следующих случаях: 1) после трехкратного отклонения представленных кандидатур (не одной и той же, но трех кандидатов) председателя правительства; 2) после двукратного выражения Государственной Думой недоверия правительству. Президент не может распустить Государственную Думу в течение года после ее избрания, в течение 6 месяцев до окончания срока ее полномочий.

В свою очередь и Федеральное Собрание наделено определенными правами для влияния на президента. Так, он может быть отрешен от должности Советом Федерации на основании выдвинутого Государственной Думой обвинения его в государственной измене или совершении иного; тяжкого преступления, подтвержденного заключением Верховного суда о наличии в действиях президента признаков преступления и заключением Конституционного суда о соблюдении установленного порядка выдвижения обвинения.

Государственная Дума имеет право выразить недоверие правительству. Президент вправе как согласиться с этим решением и отправить правительство в отставку, так и распустить саму Думу при условии, что она повторно подтвердит свое нежелание работать с таким правительством.

Конституционная связка президент — правительство нужна для стабильности страны и безопасности государства.

В Конституции РФ подчеркивается, что судебная власть есть самостоятельная и независимая ветвь государственной власти. Это положение представляется важной конституционной гарантией осуществления законодательной и исполнительной властей. Вместе с тем и существование самой судебной власти имеет конституционные гарантии. Они выражены в основных принципах деятельности судов: независимости судей и подчинении их только закону, несменяемости судей и их неприкосновенности. Независимость суда как органа государственной власти обеспечивается тем, что финансирование судов производится только из федерального бюджета.

В Конституции обозначены основные контуры судебной системы, которая устанавливается не только Конституцией, но и Федеральным конституционным законом. Такая норма, во-первых, позволяет при формировании судебной системы учитывать основные положения судебно-правовой реформы, а, во-вторых, исключает возможность выхода за установленные Конституцией пределы такого реформирования. Например, не допускается создание чрезвычайных судов. Существенное значение имеет порядок назначения судей высшим органов судебной власти. Они назначаются Советом Федерации по представлению президента РФ. Новая норма Конституции позволяет участвовать другим ветвям власти в формировании судебной власти.

В России активно обсуждаются проблемы, связанные с введением суда присяжных. По мнению его сторонников, этот суд представляет собой важную гарантию объективности и беспристрастности в осуществлении правосудия. Есть и иная точка зрения. Суд присяжных в России возник в 1550 г. при Иване IV; затем был упразднен и возродился в 1864 г. В то время многие дела, связанные с незначительными нарушениями порядка, взаимоотношениями граждан, решались мировым судьей, а более сложные — передавались в окружной суд, где их рассматривали 3 судьи и 12 присяжных, в число которых, как правило, входили представители имущих слоев общества. Присяжные выносили вердикт: «виновен» или «невиновен». Суды присяжных имели как положительные, так и отрицательные стороны, о чем говорили выдающиеся юристы своего времени. «Наши присяжные, — подчеркивал А. Ф. Кони, — являлись очень чувствительным отголоском общественного настроения... В этом их достоинство, но в этом их великий недостаток, ибо вся нетвердость, поспешность и переменчивость общественного настроения отражаются и на присяжных. Искренность не есть еще правда, и приговоры русских присяжных, всегда почтенные по своей искренности, далеко не всегда удовлетворяли чувство строгой правды».[55]

Добавим к этому, что в последние десятилетия функции суда присяжных на Западе неуклонно сокращаются. Например, если в довоенной Англии с участием присяжных рассматривалось около 50% всех исков, то в начале 90-х годов — менее 1% гражданских и 3% уголовных дел. Сторонники возрождения суда присяжных в России надеются с его помощью предотвратить давление на судей со стороны местных властей, покончить с пресловутым «телефонным Правом», ослабить влияние судей на заседателей, выдвинуть на первый план при решении уголовных и гражданских дел не нормы права, а правосознание общественности. Время покажет, справедливы ли их аргументы.

С какими же проблемами сталкивается сегодня российская власть?

Первая проблема — структура власти. Прежнюю систему, названную командно-административной, сломали, однако новую еще предстоит создать. Существующую сегодня систему можно было бы обозначить как административно-советскую. Слабости нынешней власти налицо: раздробленность, отсутствие оперативной связи, вирус некомпетентности, слабость обратной связи, отсутствие четкого разделения властей.[56]

Вторая проблема — кадры. Демократы ее не решили. А те немногие, кого все-таки выдвинули, не находят своей ниши во властных структурах. Приход новых людей к власти не состоялся в принципе. Какова социальная база нынешней власти? Демократический слой малочислен. Предпринимательство не развито. Откуда же, как не из старых источников, черпать кадры. Поэтому и реформы идут с таким скрипом. У цивилизованной рыночной экономики два столпа: демократическое управление и свободное предпринимательство. И России предстоит создать их, а это требует значительного времени.

Третья проблема— реализация принятых решений. В былые времена исполнение решений держалось на страхе перед тюрьмой и даже расстрелом, позже — на страхе лишиться партбилета, престижной должности, сопутствующих ей благ. Ныне страха нет, но нет и цивилизованного механизма, который обеспечивал бы исполнение решений власти. Принимаемые решения сегодня в большей своей части не опираются на экономическую заинтересованность.

Четвертая проблема — права власти. Во времена командно-административной системы номенклатура чувствовала пределы: это— можно, даже это— сойдет, а вот это— нет, тут надо остановиться. Сегодня власть имущих мало что останавливает. Пресса поднимает вопрос о коррупции власти, о цинизме «верхов, о мафиози чувствующих себя в коридорах власти, как дома» и т. п.

Во всем мире существует довольно эффективный способы общественного воздействия на нравы власть имущих. Это — предание гласности того, что связано с их деятельностью и образом жизни. Однако ситуация сегодня в Росси такова, что каждый делает, что хочет: газеты — пописывают, читатели — почитывают, а те, о ком речь — не читаю». Безнравственность власти начинается с неспособности (или нежелания) ее представителей следовать закону. А чем дальше они от закона, — тем дальше и от народа.[57]

Каковы же основные тенденции отношений власти? Исследования выявили устойчивые тенденции. Первая — укрепление государственной, национальной исполнительной и бюрократической власти. Практика показывает, что государственные органы и бюрократический аппарат стремятся расширить свою власть и функции, используя для этого все имеющиеся средства. Конфликт между законодательной исполнительной властями в России возник, разумеется, неслучайно. Верховный Совет РФ стремился ограничить сферу влияния исполнительной власти.

Другая тенденция состоит в смещении политической власти от нижних ее звеньев, уровней в сторону центральных, общенациональных правительств. Это характерно для всех цивилизованных стран. В России идет тот же процесс. Однако в первые годы реформ был провозглашен тезис о наделении нижних уровней власти большими полномочиями. Возможно, это в то время и имело смысл, но это был чисто политический шаг, поскольку без ресурсов (организации, финансов, компетенции, информации, опыта) решить стоящие проблемы невозможно. Сегодня происходит сосредоточение власти в руках центральных правительств и расширение их функций. Нижестоящие органы все чаще играют роль проводников государственной политики, адресатов федеральных фондов. Они принимают решения в рамках общенациональной политики. В основном эта тенденция связана со сложностью современного общества, которое часто представляет собой национальное сообщество. Чтобы решить стоящие перед современным обществом проблемы (экономический спад, инфляция, безработица, экология и др.) необходим общенациональный подход. К тому же на местном уровне не всегда возможно решить многие проблемы, например социальной защиты населения, общественной безопасности, здравоохранения, обеспечения энергоресурсами, транспортом и т. д. Поэтому только политические демагоги могут призывать к передаче всей полноты власти местным органам, оставляя за центром функции координатора.

Вместе с тем не следует драматизировать процесс перемещения власти от законодательных органов к исполнительным. Известно, что принятие решений и законодательная инициатива всегда находились в руках исполнительных органов, а законодательный орган служил противовесом исполнительного, совершенствуя, ратифицируя или отвергая исходящие от него предложения.

 «Я знаю, — писал А. Гамильтон, один из наиболее влиятельных составителей Конституции США, — что существуют люди, которым исполнительная власть может понравиться лишь в том случае, если она будет рабски потворствовать желаниям народа или законодательных органов; но мне кажется, что эти люди имеют весьма примитивное представление о цели всякого правительства, а также об истинных средствах достижения всеобщего благосостояния.

…Республиканские принципы вовсе не требуют подчинения любым дуновениям ветерка народных страстей или поспешного повиновения любым минутным желаниям большинства, которые могут появиться под влиянием коварных действий лиц, потворствующих предрассудкам толпы с тем, чтобы затем продать ее интересы».[58]

Не в полной мере соответствует принципу разделения властей правовой статус Президента, который одновременно является высшим должностным лицом (то есть главой государства) и главой исполнительной власти. Как высшее должностное лицо Президент обязан своим арбитражем обеспечить эффективное функционирование публичных властей, но как глава исполнительной власти, непосредственно руководящий правительством, он вынужден в первую очередь отстаивать и проводить в жизнь специфические интересы исполнительной власти. Именно нерешенность вопроса о статусе Президента в действующей Конституции во многом порождает конфликты и противостояния с властью законодательной. Проблема с организацией властей является краеугольной в ходе проводимой у нас реформы. Данный вопрос должен решаться исходя из анализа реальной практики функционирования властей в России и с учетом международного опыта.[59]

Разумеется, не следует забывать, что расширение функций исполнительной власти (это отчетливо просматривается в России) ведет к становлению бюрократического государства, а, следовательно, к росту полномочий бюрократов, которые сегодня уже не являются простыми администраторами. Бюрократы прочно связываются с разработкой политики на высшем уровне, выступая в качестве советников, консультантов, лоббистов в органах исполнительной и законодательной власти.

Какая же власть должна быть в России? Она должна быть легитимной, независимой и сильной. Это не возврат к прошлому. Сильная власть не есть власть меча и насилия. Административно-командная система не явила миру сильную власть, а борьба за «новую» власть фактически привела в середине 1993 г. к подрыву самой государственной организации.

России нужна сильная власть, которая не должна подминать свободу граждан, претендовать на всемогущество. В противном случае она неизбежно скомпрометирует себя.

Власть сильна своей правотой, своим достоинством и поддержкой народа, т. е. соблюдением им закона, доверием, уважением и готовностью участвовать в начинаниях власти. Она должна иметь духовный авторитет, а люди — чувствовать, что это их власть, отражающая их интересы

Власть должна быть независимой от иностранного капитала, мафиозных структур, каких-либо международных организаций, политических партий, лоббистов, церкви. Сильная власть в государственных делах обязана быть волевым центром страны.

Разумеется, власть, имея в распоряжении аппарат принуждения (силовые структуры), может реализовать свою волю внешней силой, но последняя никогда не заменит внутреннюю силу власти. И в этой связи Конституция Российской Федерации призвана обеспечить преодоление слабости государственной власти и утвердить в России сильную демократическую власть, опирающуюся на закон власть, способную обеспечить законные права граждан, и конституционные свободы; утверждать право, как стержень общественных отношений и самой уметь подчиняться закону, выполнять хозяйственно-созидательную функцию.

В целом в российской модели федерации воспроизводятся общие черты федерального типа государственного устройства. Одновременно обозначились национальные особенности. В России нет большой опасности отделения какого-либо субъекта федерации, но есть проблема достижения согласия центра и регионов. Как правило, субъекты федерации не ставят вопроса о каком-либо разделении суверенитета, но актуализируют вопрос разграничения полномочий и конкретизации сферы совместного ведения. У республик сложились свои традиции отношений с центром. Однако с развалом советской системы накопленный опыт оказывается ограниченным.[60]

Важным принципом устройства государства является предупреждение односторонности и торопливости, создание гарантии основательности, продуманности принятия решений. В этом внутригосударственная предпосылка стабильности и постоянной ориентации на согласие разных политических сил и компромисс между ними. Большой опыт в данной сфере имеют западные политические системы. Так, парламенты и правительства независимы по отношению к своим избирателям, не обязаны моментально реагировать на изменения их настроений. У политиков есть время быть последовательными в выбранном курсе на период их избрания. Конституция России 1993 г. также ориентирует на это, поскольку исключена статья о досрочном отзыве депутатов на основании того, что избиратели изменили к ним свое отношение. Требованию стабильности отвечает процедура, при которой только квалифицированное большинство может решать самые принципиальные вопросы, освобождать от должности тех, кто избран, вносить изменения в Конституцию. К специфически американским традициям можно отнести правило, согласно которому президента окончательно выбирает коллегия выборщиков, могущих изменить свой выбор в связи с какими-либо вновь открывшимися обстоятельствами. Сенат также свободен от доминирования настроений одного года, он обновляется не сразу, но постепенно — на треть. Члены же Верховного суда назначаются пожизненно. В итоге в политическую систему США заложена сдержанность относительно радикальных изменений, так как всякая новая позиция должна быть результатом согласования вчерашних и сегодняшних предпочтений и настроений. Если бы подобная практика привилась в России, и члены Совета Федерации избирались бы на более длительный, чем депутаты Думы, срок и не сразу все, если бы возрастал авторитет Конституционного суда при избрании судьи на 12 лет, то были бы основания считать, что у нас сложилась одна из подсистем, гарантирующих стабильность.[61]

2.2 Актуальные проблемы реформирования Российской государственности.

Существует ли в России Государство? Конечно, да, однако, как мы сейчас понимаем, на первый взгляд всевластное советское государство с 70-х годов постепенно становилось все слабее. К концу 80-х годов оно оказалось в крайне тяжелом положении. Его военные «нужды» поглощали ресурсы экономики, рост которой прекратился. Ослабевший центр столкнулся с противостоянием все более автономизирующихся региональных элит. Попытка руководства страны найти выход из затруднительного положения породили кризис легитимности власти, что все больше ослабляло государство. Более же точным же нам представляется определение «государство в хаосе», в котором старые и новые институты с трудом сосуществуют, находясь в состоянии конфликта.[62]

По мировым стандартам или традициям российское государство в некотором отношении может рассматриваться как национальное: в целом доля нерусских в России не превышает 20% и принципиально не отличается от доли этнических групп в Испании, Великобритании, Франции, которые не считаются полиэтничными. Однако согласно российской конституционно закрепленной традиции наше государство является многонациональным.

Особенность российской практики такова, что ее жизнь в разные времена всегда мало подчинялась правовым нормам. Как известно многие правовые традиции, каковые имелись, были отринуты большевиками с 1917г. В мае 1922г. Ленин признавал, что страна живет в море беззакония, величайшим противником законности является местное влияние, общие мероприятия даже в узком кругу сводятся к сведению личных и местных счетов.[63]

Российская Федерация, правопреемница советского федерализма, несет в себе много искусственного. Так, мотивы возникновения автономных республик были не социоэкономическими и не социокультурными, а лишь политическими. Причем, как подчеркивает С. Авакян, в политической мотивации преобладало нерациональное начало. Появлению автономных республик не предшествовали события, свидетельствовавшие о том, что народности, давшие названия республике, подошли к необходимости иметь свое государственное образование. Автономная государственность не была выношена историей этих народов, но спущена сверху. Основная политическая функция была в демонстрации равенства больших и малых народов, пропаганде мудрости ленинской национальной политики.[64]

При тоталитаризме произвольное включение русскоязычных областей в состав Казахстана и Украины, передача Крыма Украине, декларирование самоопределения наций не имели каких-либо политических последствий, но помогали манипулировать общественным сознанием.

Для государственности (с 20-х годов - Советского Союза) России в XX в. была характерна унитаристско-централизаторская модель управления страной. Масштабы и глубина проводимых в эти годы общегосударственных социально-экономических и политических преобразований потребовали, как и в эпоху Петра Великого, концентрации полномочий в области государственного управления в одном центре. Но к концу века сверхцентрализованная, иерархичная, жестко структурированная модель государственного управления стала давать сбои. Руководители страны приступили к ее модернизации. Однако процесс преобразований был осложнен конкурентной борьбой «фракций» в высших слоях политического руководства.

События августа — декабря 1991 г., уход с политической арены союзного руководства, привели к тому, что существование полностью суверенной России началось в условиях еще не сформированного центрального государственного аппарата и нарастающих центробежных тенденций. На процесс углубляющейся дезинтеграции России определенное влияние оказал ряд факторов. В частности, одновременно с крушением механизма административно-хозяйственного управления экономикой лишь начал формироваться новый механизм, способный обеспечивать управление посредством рыночных рычагов, что серьезно затруднило руководство процессами в промышленности и сельском хозяйстве из единого центра. Разрыв связей с экономиками суверенизировавшихся союзных республик, ранее обеспечивавших деятельность взаимосвязанной и взаимозависимой единой экономической машины Советского Союза, заставил политических и административно-хозяйственных лидеров отдельных субъектов Российской Федерации приступить к поиску новых экономических партнеров. Причем, подобный процесс происходит, нередко, вне прямого влияния центральных структур государственной власти. Особенностью возрождения российской государственности явилось то, что многие ее институты пришлось создавать практически с нуля. При этом российская центральная и местные политические элиты, являясь частью обще союзной, порой оказывались менее влиятельными и престижны ми, чем политические элиты других национальных республик СССР.

Совершенно очевидно, что способность центра управлять территориями, особенно когда речь идет о стране со столь обширными землями, является решающим для государства. В советский период партийные, советские и хозяйственные должностные лица регионов не были достаточно полноправными политиками. Они назначались из центра и были в той или иной мере ответственны перед ним. Ныне прежние отношения связи и подчинения между центром и регионами разорваны, и местное чиновничество оказалось в совершенно новой ситуации. Часть его преобразовалась в региональную политическую элиту, обладающую существенной независимостью и стремящуюся к реализации собственных интересов; другая — пытается решить для себя проблему что — выгоднее: представлять центральную власть на местах либо стать региональными сюзеренами. В этих условиях выполнение решений центральной власти является зачастую не более чем случайностью. Назначение местных глав администрации и представителей Президента свидетельствует о неспособности центра контролировать регионы и только усугубляет политическую и административную неразбериху на местном уровне. Характер «сделки», которую властям того или иного региона удается заключить с центром, и, соответственно, степень их автономии, в значительной степени определяют уровнем экономического развития конкретных регионов. Наиболее спорными становятся вопросы о том, кому собирать общегосударственные налоги, кто будет контролировать кредитно-финансовую сферу, кто будет отвечать за функционирование государственных служб.[65]

В конце 1991—1992 гг. продолжался процесс раскола страны на два «государства». Дело в том, что раньше автономии и края с областями были одинаково бесправными перед центральными властями, теперь же республики стали обладать большими правами, чем остальные субъекты федерации. В результате на уровне отношений «центр — республики» стала существовать федерация с элементами конфедерации, а на уровне «центр — регионы» сохраняется модель — унитарного государства.

С распадом СССР, отмечает Г. Белов, право на самоопределение, превратилось в мощный рычаг и ресурс борьбы этнократии за политическую власть: фактически административные границы границ стали государственными. Ни один правовой акт, направленный на предотвращение распада государства, не только не предотвратил этот процесс, но даже не сдерживал его.[66]

Федеративный Договор 30 марта 1992 г., несколько снизив внутриполитическое напряжение в стране, закрепил неравноправное положение краев и областей в сравнении с республиками, не смог полностью нейтрализовать дезинтеграционные процессы в Российской Федерации.Стремясь противодействовать центробежным тенденциям, Президент РФ сформировал Совет глав республик. Одновременно он не исключил возможность передать республикам прав, может быть, даже больше, чем в Федеративном Договоре, в процессе подготовки проекта новой общефедеральной Конституции. Однако это предложение, нарушая хрупкий паритет между республиками, краями и областями, в полной мере не способствовало обеспечению гарантий территориальной целостности Российской Федерации и подавлению тенденций конфедерализации страны. В конце октября 1992 г., (после начала столкновений между осетинами и ингушами) глава исполнительной власти Российской Федерации впервые не исключил использование силовых методов для защиты территориальной целостности страны и государственных интересов, а также возможность введения прямого президентского правления.

В начале ноября 1992 г., два политических решения (в Москве — о введении режима чрезвычайного положения в двух республиках Северного Кавказа — Северной Осетии и Ингушетии; и в Казани — о принятии новой республиканской Конституции) превратили вопрос о единстве и территориальной целостности РФ в краеугольный камень политической жизни страны. Так, рабочее совещание с участием председателей четырех Верховных Советов и десяти областных Советов ассоциации «Большая Волга», проходившее в Самаре в конце октября, выказало озабоченность ущемлением центральной властью интересов республик и регионов, защищенных недавно заключенным Федеративным Договором. Стало очевидным, что источники центробежных тенденций коренятся не столько в национальных, сколько в региональных особенностях российской жизни и в отсутствии разделения прав и компетенций между центральной и местной политическими элитами, между центром и периферией.

События на Северном Кавказе и в Татарстане показали, что местные политические элиты готовы использовать военный (Ингушетия) и мирный (Татарстан) способы разрешения проблемы суверенизации «своего» государства и определения его границ. И хотя в Конституции Татарстана принят принцип ассоциированного членства республики в Российской Федерации, к этому времени по-прежнему не был решен вопрос, который во многом провоцировал столкновение центра и регионов,— создаются ли новые суверенные республики на территории Российской Федерации, что предполагает участие сторон в переговорном процессе для определения пределов и порядка перераспределения, взаимных прав, функций и компетенции, или же они возрождаются, восстанавливая разорванные ранее исторические традиции местной государственности, и вся полнота функций, компетенции и прав является естественной принадлежностью реанимируемого государства независимо от мнения центральной власти. В последнем случае велика вероятность, если не неизбежность, роста националистических настроений, постоянного подчеркивания в государственной пропаганде приоритета титульной нации и т.п.

 Опасения за территориальную целостность России снизили какое-то время накал политической борьбы и уменьшили давление на Президента РФ и структуры исполнительной власти со стороны как непримиримой, так и конструктивной оппозиции. Федеральный центр, стремясь «обойти» проблему неравноправия республик и регионов в системе государственного управления России, выдвинул предложение, высказанное тогдашним первым заместителем Председателя Совета Министров В. Шумейко, — создать 5—10 крупных региональных объединений, своеобразных центров по проведению социально-экономических преобразований, ибо для всей страны не может быть единой модели реформ.

Но, как и следовало ожидать, политическая элита собственно русских краев и областей не согласилась с приниженным, «усеченным» статусом этих территорий и в ноябре начала открытую борьбу за равноправие субъектов Федерации. В ряде краев, в частности в Ставрополье, было высказано пожелание добиться предоставления крае вой администрации прав республик, входящих в РФ, по меньшей мере, в решении вопросов, имеющих региональное значение. Главы 53 российских регионов создали организацию «Союз губернаторов», чтобы посредством этой представительной структуры оказывать влияние на центральные органы власти. 24 ноября Президент РФ принял решение, с которым согласились члены Союза губернаторов, о включении руководителя этого Союза в Совет глав республик.

Эти шаги политической элиты российских краев и областей серьезно сузили поле маневра центральной федеральной власти. Они нейтрализовали идею тогдашнего государственного секретаря при Президенте РФ Г. Бурбулиса о создании «асимметричной федерации», в соответствии, с которой ее различные субъекты будут в разной форме осуществлять свои полномочия. Во время ноябрьско-декабрьского VII съезда народных депутатов России влиятельный глава администрации Иркутской области К. Ножиков заявил, что «никогда территории краев и областей не согласятся со своей ущербностью в области политики и экономики».[67]

Можно сказать, что к концу 1992 г. в центральном федеральном руководстве обозначились два подхода в отношениях с республиканскими властями. На Северном Кавказе центр пользовался поддержкой местных политических элит, согласных с существующим государственным статусом северокавказских республик, которые одновременно рассчитывали на силовую поддержку со стороны российского руководства, чтобы избежать эскалации внутриполитической напряженности. В то же время Москва «не замечала» шаги республик Поволжья, Урала и Сибири, направленные на изменение их статуса, включая оспаривание существующих внутрироссийских административных границ.

К осени 1993 г. дезинтеграционные тенденции зашли так далеко, что федеральная исполнительная власть, по-видимому, решила, что для их обуздания, как и для усмирения «непослушного» Верховного Совета РФ, требуются методы шоковой терапии. И в сентябре—октябре 1993 г. они были продемонстрированы. Подтверждением того, что на передний план в федеральной политической элите вышли приверженцы унитаристского устройства России явилась не только принятая в декабре 1993 г Конституция, обеспечившая сверхконцентрацию прав в руках главы государства, но и указ Б. Ельцина о том, что глав администраций в краях и областях теперь не будут избирать в ходе выборов, их будет назначать и увольнять лично Президент РФ.

Стремление создать жестко иерархичную вертикаль исполнительной власти и таким образом скрепить государственную машину Российской Федерации, как и следовало, ожидать, столкнуло Президента и правительство со многими проблемами.

Одним из факторов упрочнения государственной структуры является усиление влияния государства на процессы, происходящие в экономике. Однако это положение вступает в противоречие с той концепцией экономических преобразований, которую, начиная с января 1992 г. поддерживал Б. Ельцин и выразителем которой был Е. Гайдар. Не случайно последний был «вытеснен» из кресла вице-премьера уже в начале 1994 г.

Силовое устранение высшего федерального законодательно-представительного органа, правовое давление и экономические санкции в отношении тех субъектов федерации, которые продолжали проводить политику, отличную от центральной, не смогли нейтрализовать центробежные процессы. Большинство республиканско-региональных политических и административно-хозяйственных элит выдвинули на первый план защиту интересов своих территорий. В частности, в некоторых республиках были приняты решения о введении института президентства, чтобы, исключив возможность появления «наместника» Москвы, упрочить суверенитет субъекта Федерации.

Как и следовало ожидать, резонно отмечает К. Гаджиев социально-экономические и политические противоречия, существовавшие в российском обществе до сентябрьско-октябрьских событий в Москве, не были уничтожены ни кровавым подавлением сопротивления депутатов высшего законодательно-представительного органа страны, ни декабрьским голосованием по проекту Конституции России и выборами в Федеральное Собрание. Они не только не были загнаны внутрь общества, но их даже не удалось оттеснить на обочину политической жизни.[68]

Не было также остановлено углубление структурного кризиса, переживаемого страной. В настоящее время одной из форм его проявления на уровне федеральной власти является рост нестабильности в государственной структуре Российской Федерации.

Во-первых, усилились напряженность и противоречия между главой государства, его аппаратом и структурами российского правительства. Последнее в это же время лишается все большего числа рычагов воздействия на ситуацию в республиках и регионах. Уровень цен в стране на продукцию, которая ранее позволяла федеральному руководству концентрировать финансовые ресурсы для последующего перераспределения, постепенно приближается к мировым. В результате у федерального премьера и министров остается все меньше возможностей сохранять центральный административно-распределительный механизм, являвшийся стержнем «жестко-иерархичной» структуры государственной машины.

Во-вторых, стало неспокойно и а администрации Президента. Там также отсутствует единство мнений по многим проблемам развития государства. В связи со сверхконцентрацией полномочий в руках Б. Ельцина эти противоречия проявляются в борьбе за каждодневный личный контакт с Президентом Российской Федерации, за влияние на главу государства между его помощниками.

В-третьих, Федеральное Собрание, превращенное декабрьской Конституцией в маловлиятельный институт государственной власти, пока активно не участвует в разворачиваемой политической борьбе. Но, несмотря на это, Президент Российской Федерации, похоже, намерен в еще большей степени ограничить поле деятельности парламента, в котором, как оказалось, сторонники Президента не смогли образовать прочную коалицию, способную нейтрализовать усилия оппозиционных фракций, получивших контроль над рядом важных комитетов и комиссий в Государственной Думе и Совете Федерации.

В условиях, когда руководство субъектов федерации продолжает политику перераспределения прав, компетенций и полномочий между федеральными и республиканско-региональными властями, надежды Центра обеспечить контроль над этими процессами средствами кадровых «сдержек и противовесов» представляются достаточно эфемерными. Дело в том, что регионы все более удачно проводят тактику, подводящую экономическую базу под их политические требования. Их представители не только выдвигают претензии к федеральному центру из-за недостаточной, по их мнению, самостоятельности в осуществлении внешнеэкономической деятельности, но и представляют правительству и Президенту России разработанные в межрегиональных и макрорегиональных экономических ассоциациях программы развития той или иной территории, ставят вопросы об адекватности внешнеэкономических акций центральной власти национально-государственным интересам страны. Некоторые из местных влиятельных экономических институтов выступают одновременно за вытеснение московских посредников и коммерсантов из своих структур, создавая регионально-«чистые» хозяйственные организации. Кроме того, продолжается практика задержки выплат в фонды социального страхования, занятости, а также в федеральный бюджет даже в тех краях и областях, руководители которых известны лояльностью в отношении Центра.

В этих условиях лишь готовность к достижению компромисса между центром и периферией, к формированию системы управления, в которой разумно и реалистично разделены полномочия между руководством Федерации и ее субъектов, может предотвратить дезинтеграцию России. Страна просто не выдержит реанимации модели унитарного государства.

Как мне кажется, в разрушении централизации мы заходим слишком далеко. Наша Конституция отказалась от принципа асимметричности и предоставила всем субъектам Федерации равные права. Так записано в статье 5 Конституции. Но уже после принятия Конституции было несколько выступлений, в частности выступление Президентов Якутии и Татарии, в которых говорилось о необходимости предоставления республикам определенного приоритета. Основанием для приоритета выдвигался национальный статус республик. А невысказанным основанием является идея, что если вы (Центр) не предоставите нам хороших условий, то мы подумаем, стоит нам оставаться в составе России. Мне представляется, что разговаривать таким языком с Центром очень нежелательно. Некогда объединившиеся народы должны считаться с тем, что они живут вместе. Конечно, можно идти по пути: сначала развалили СССР, и нечего, живем дальше, затем отторгнем какие-то республики и будем жить дальше.… И, в конце концов, если постоянно положительно отмечать на этот вопрос; «Может ли быть государственность одной нации в одном государстве?», то у нас появятся и Московское государство, и Новосибирское государство, и другие мелкие государства. Поэтому необходимо разработать стратегию соразмерного развития национальных территорий (особенно учитывая, что чисто национальных территорий в России нет, что в национальных республиках проживает, как правило, 50-70% русского населения) и других регионов. Судьба России такова, что чисто русского государства нет и вероятно не будет. Людские судьбы и национальности переплелись настолько, что «развязать» это сплетение и создать чисто национальные государства невозможно, а разрубить - значит уничтожить Россию. И власть должна сказать, наконец, свое веское слово по этому вопросу.

Заключение.

В своей работе я попытался раскрыть феномен политической власти в некоторых ее основных проявлениях. Власть и есть та снова, которая определяет политику; власть существует везде, где есть совместная деятельность; это необходимый атрибут общественных отношений, суть которого заключается в переводе материальных и духовных интересов и сил в совместное действие. Для того чтобы обеспечить совместность в любом деле, кто-то должен взять на себя инициативу распоряжения. Эта инициатива либо принимается, либо оспаривается. Такова абстрактная модель функционирования власти: господства, доминирования и согласия и подчинения. В реализации же действительного властного акта дело обстоит гораздо сложнее. Подчинение и сопротивление оказываются переплетенными между собою весьма сложным и для каждого отдельного случая специфическим образом.

Так же я хотел подчеркнуть и то обстоятельство, что классическая постановка вопроса о власти исходит из того, что она представляет собою совокупность политических институтов, посредством функционирования которых одни социальные группы получают возможность навязывать свою волю другим и действовать в соответствии с так называемыми общими (общенародными общегосударственными) интересами. Центральною место среди этих институтов занимает государство, которое имеет право и обязанность говорить от имени народа или всего организуемого им сообщества. Государство — необходимый общественный институт. Специфика государства в том, что оно претендует на монополию легитимного политического насилия в пределах своей юрисдикции. Более того, сущностное определение государства, по Веберу, состоит в том, что это единственная инстанция, которая имеет право на применение насилия по отношению к своим гражданам и в пределах своей территории. [69]

Нельзя не согласиться с позицией А. Здравомыслова, что власть является центром, своего рода, силового поля, напряжение в котором распространяется неравномерно. Можно сказать, что сама власть представляет собой определенную совокупность средств организации социального пространства через соответствующие точки напряжения, через линии искривления пространства. Там, где сопротивление власти минимально, наименьшим является и напряженность самого поля. Там, где появляются или существуют точки нелояльности, несогласия, неподчинения и протеста, возникает напряженность и необходимость концентрации властных усилий различного рода. Если напряженность накапливается в центрах, жизненно значимых для всей системы доминирования и подчинения, а не в периферийных областях, то возникает непосредственная угроза самим основаниям властных отношений.[70]

Еще раз следует подчеркнуть, что любое совместное действие обязательно предполагает определенное соотношение между властью, авторитетом, с одной стороны, и согласием с нею, ее легитимным признанием, с другой. С этой точки зрения «вездесущность» власти не является исключительным достоянием тоталитарного общества.

Отчетливо осознавая, что люди страдают либо от чрезмерного давления власти, либо от безвластия, ни одно из направлений в современной наука не поддерживает ни авторитарно-тоталитарных теорий, выраженных, например, в формуле «одна нация — одно государство», ни утопических концепций устранения властных отношений, создания общества без государства. Речь идет в них лишь об изменениях форм властвования, господства и подчинения, участия во власти и способах реализации гражданских прав.

В современным условиях идет процесс развития власти, в кртором можно выделить ряд главных тенденций.

Первая тенденция заключается в усилении интенсивности процессов демократизации политической власти. Четко выраженным является процесс замены форм политической власти, основанных на прямом насилии и подчинении, формами общественного консенсуса и самоуправления. Об усилении демократической тенденции во властных отношениях свидетельствуют повышение роли в воздействиях на властные отношения общественных движений и неполитических объединений, становление и развитие в посттоталитарных странах гражданского общества, в частности в России.

Вторая тенденция проявляется в возрастании фактора легитимности власти как обязательного признака цивилизованной власти. Властные структуры всех стран предпринимают максимум усилий для обеспечения легитимности политической власти, т.е. признания ее законного характера обществом.

Третья тенденция проявляется в высоких темпах бюрократизации аппарата властных структур. Данный процесс идет практически во всех странах и имеет негативные последствия. Связано это с тем, что, осуществляя конкретные управленческие функции, бюрократия вместе с тем подвергается воздействию различных заинтересованных групп и отдельных лиц. Как известно, не исключены случаи, когда бюрократия в такой ситуации действует далеко не в государственных интересах.

Четвертая тенденция. Как правильно было замечено, злоупотребление властью, подавление свободы граждан заложены не в сущности самой власти, а в необоснованной и неоправданной ее Концентрации. Тенденция к разукрупнению политической власти, к становлению системы разделения властей одна из ключевых в становлении и функционировании политической власти. Особенно заметно действие этой системы в странах Восточной Европы и в России. При этом проводится в жизнь разделение властей не только по горизонтали (законодательная, исполнительная, судебная), но и по вертикали. Ярко выраженной является передача ряда полномочий от федеральных властных структур местным органам власти.

Пятая тенденция отражает негативный процесс нарастания конфликтности между различными ветвями власти. Эта тенденция отрицательно воздействует на столь желательную для всех стран экономическую и политическую стабильность. Россия последних лет дает многочисленные иллюстрации действия данной тенденции.

Итак, на этом я хочу закончить мою дипломную работу и, обобщая все что, было сказано выше делаю вывод: политическая власть, которая как видно из предыдущего текста, охватывая все сферы жизни и моделируя человеческие отношения предает им статус политических является источником и основой этой политики, т.е власть-первооснова политики.

Список литературы

  1.  Авакян. С. А. Практика Российской государственности. Вестник МГУ, Сер. 18 1997 №1

  2.  Алюшин А. Л., Порус В. Н. Власть и политический реализм. Власть. Очерки современной философии Запада. М., Наука 1989

  3.  Амелин В. Н.. Власть как общественное явление. Социально-Политические науки. 1991. №2.

  4.  Амелин. В. Н. Власть Как Общественное Явление. Социально-Политические Науки. 1991 №2

  5.  Аристотель. Сочинения в четырех томах. Т.4, М., 1984.

  6.  Байтин. М. И. Государство и Политическая Власть. Саратов, 1972.

  7.  Барнс. Б. Природа власти. Политология вчера и сегодня. М., 1990

  8.  Белов. Г. А. Институциональная система политической власти. Кентавр №4 1996

  9.  Белов. Г. А. Политология. М., Наука 1994

10.  Белов. Г. А. Пути эволюции нормативной политической системы российского общества. Вестник МГУ Сер12 №1 1997

11.  Бергер. П., Лукман. Т. Социальное Конструирование Реальности. М., 1995.

12.  Вебер. М. Избранные произведения. М., Прогресс. 1990

13.  Вебер. М. Политика как призвание и профессия. Вебер. М. Избр., произв., под ред., Ю. Н. Давыдова М., 1990

14.  Власть при переходе от тоталитаризма к демократии. Свободная мысль 1993 №8

15.  Гаджиев. К. С. Заметки о перспективах Российской Государственности. (Национально территориальный аспект.) Вопросы философии. 1994 №9

16.  Гоббс. Г. Сочинения. М., 1991. Т. 2.

17.  Гончаров Д. В., Гоптарева И. Б. Введение в политическую науку. Юрист М., 1996

18.  Дегтярёв А. А. Политическая Власть Как Регулятивный Механизм Социального Общения. Полис: Политические Исследования 96г. №3

19.  Дмитриев. Ю. А. Соотношение понятий политической и государственной власти в условиях формирования гражданского общества. Государство и право 1994 №7

20.  Здравомыслов. А. Г Социология конфликта. М., Аспект пресс 1996.

21.  Дубов. И. От Монтескье до наших дней. Диалог №2 1993.

22.  Иванов. В. Н. Российский федерализм: что дальше? Социально-политический журнал №6 1997

23.  Ильин В. В.. Власть. Вестник МГУ, Сер12., Социально-Политические Исследования.,1992.№3

24.  Исаев. И. А. История государства и права Росси. М., 1994

25.  Конституция Российской Федерации. М., 1993.

26.  Краснов. Б. И. Власть как общественное явление. Социально-политический журнал. 1994. №7-8

27.  Краснов. Б. И. Теория власти и властных отношений. Социально-Политический журнал. 1994. №3-6

28.  Маколи. М. Становление новой Российской государственности: опыт прогноза. Полис №3 1993.

29.  Маркс К., Энгельс Ф. Соч., Т. 23.

30.  Мельников. Ю. Легитимность власти. Власть 1996 №4 (С 37)

31.  Миронов. В. А. Российское государственное строительство в постсоюзный период (1991-1994 гг.) Кентавр №4 1994.

32.  Ницше. Ф. Полн. собр. соч. Т. 9.М., 1990.

33.  Осипов. Г. В. и д.р. Перестройка и радикальные реформы: десять лет спустя. Социально-политический журнал 1996 №1

34.  Панарин. А. С. Политические системы современности. Политология. М., 1997

35.  Подорога. В. А. Власть И Познание. Власть. Очерки Современной Философии Запада. М.Наука.1989.

36.  Политология. Учебное пособие для Высших Учебных Заведений. Под ред., Г. В. Полуниной. М., «Акалис» 1996.

37.  Пугачев В. П., Соловьев А. И. Введение в политологию. М., 1995.

38.  Пушкарева Г. В. Власть как социальный институт. Социально-политический журнал. 1995 №2

39.  Радугин. А. А. Политология. М., Центр 1996

40.  Силин. А. Философия и психология власти. Свободная Мысль 1995 №12

41.  Соловьёв. В. С. Соч. В 2 Т., Т. 1. М., 1990.

42.  Сорокин П.А. Социальная и культурная мобильность. Сорокин П. Человек, цивилизация, общество. Пол ред. А.Ю. Согомонова. М., 1992.

43.  Токвиль. А. Демократия В Америке. М., 1992.

44.  Философия власти. Под ред., В. В. Ильина. Изд., МГУ 1993

45.  Холмс. С. Чему нас учит Россия. Слабое государство угроза - свободе. Открытая политика. 1997 №11

46.  Шабо Ж.-Л.. Государственная Власть: Конституционные пределы и порядок осуществления. Полис.1993 №3.

47.  Шаран. П. Сравнительная Политология; Ч.1., М.,1992.


[1] Цит., по: Дегтярёв А. А. Политическая Власть как регулятивный механизм социального общения. Полис: Политические Исследования 96г. №3 (С 109).

[2] Там же.

[3] Гоббс. Г. Сочинения. М., 1991. Т. 2. (С. 74)


Информация о работе «Политическая власть»
Раздел: Экономика
Количество знаков с пробелами: 158115
Количество таблиц: 1
Количество изображений: 0

Похожие работы

Скачать
79881
0
0

... », а о том, что в этатистском сознании российское государство утратило смысл и не реализует более определенных социально признанных ценностей. В социальном плане кризис легитимности политической власти в России обусловлен, с одной стороны, скептицизмом и недовольством значительной части населения деятельностью государственной власти, а также политических партий, представляющих конкретные группы ...

Скачать
66063
0
0

... государственной власти может завоевать и удержать ее, лишь опираясь на те или иные политические партии и иные институты политической системы общества. Государство превращается при этом в один из элементов (хотя и важнейший) механизма политической власти. из этого делается вывод, что в современных условиях политическая власть не ограничивается рамками государства, а включает также институты ...

Скачать
43154
0
0

... общественных отношений, механизм тотального социального общения, когда каждый связан с каждым, как своего рода способ человеческой самоорганизации и принцип коллективного саморегулирования. Лигитимность политической власти Власть чрезвычайно необходима для достижения целей, ибо государственная политика вряд ли будет эффективной, если не соблюдаются правила, установленные для реализации этой ...

Скачать
13316
1
1

... Структурные основания политической власти - законы, суд, государственный аппарат, отряды принуждения, партийная дисциплина, авторитет лидера, центральные и региональные структуры. Руководствуясь антропологическим принципом, выделяют такие типы оснований политической власти как: ü страх, ü интерес, ü убеждение. Виды власти. Особенности различных элементов власти (субъекта, ...

0 комментариев


Наверх