Николай II и Государственная Дума

5. Николай II и Государственная Дума

 

а) «Первая российская конституция»

События, развернувшиеся в конце 1905 ― начале 1906 г., отнюдь не способствовали улучшению взаимоотношений между правительством и демократической общественностью.

Нельзя сказать, что правительство не пыталось сделать ничего в духе обещаний Манифеста 17 октября. 27 ноября были изданы «временные правила» о печати, отменявшие предварительную цензуру и право властей налагать административные взыскания на периодические издания. 4 марта 1906 г. появились «временные правила» об обществах и союзах. Сами эти правила были довольно либеральны. В тот же день вышли «временные правила» о публичных собраниях.

Главной целью правительства при издании всех этих правил было ввести хоть в какие-то рамки пользование политическими свободами, которое с начала революции осуществлялось русским обществом «явочным порядком», стихийно и без всяких ограничений.

По ходу дела вводились новые ограничения, прямо противоречащие только что принятым правилам. 13 февраля 1906 г. был издан весьма расплывчатый закон, согласно которому можно было подвергнуть преследованию любое лицо, виновное в «антиправительственной пропаганде». Указом 18 марта были введены новые «временные правила» о печати. Издание этих правил, как говорилось в указе, было вызвано тем, что прежние правила «оказываются недостаточны для борьбы с нарушителями предписанных требований». Новые правила фактически восстанавливали предварительную цензуру. В полном объеме продолжало действовать и «Временное положение» 1881 г. об усиленной и чрезвычайной охране, ставившее пользование всеми правами и свободами, провозглашенными в Манифесте 17 октября, в полную зависимость от усмотрения начальства.

Не мог удовлетворить общественность и новый избирательный закон, изданный 11 декабря 1905 г. Хоть он и допускал к выборам значительное число граждан, отстраненных от них по первому избирательному закону, и делал выборы почти всеобщими, но они оставались многоступенчатыми и очень непропорциональными для различных слоев населения.

Вопрос о том, кто и в чью пользу будет вырабатывать конституцию, решился в ходе вооруженного противостояния правительства и революционеров в декабре 1905 — январе 1906 г. Правительство одержало победу и считало возможным диктовать своп условия. Поэтому было сделано все, чтобы свести к минимуму влияние будущей Думы на принятие решений, сохранить как можно больше от самодержавия.

Новые «Основные государственные законы» Российской Империи были обнародованы 23 апреля 1906 г. Вся исполнительная власть сохранялась за императором. Он назначал и смещал министров по своему усмотрению. Исключительное право вести международные дела, объявлять войну и заключать мир, вводить военное положение и объявлять амнистию также принадлежало царю.

Что касается власти законодательной, то она теперь распределялась между монархом, Думой и преобразованным Государственным Советом. Это прежде чисто совещательное собрание пожизненно назначавшихся царем престарелых сановников указом 20 февраля было сделано наполовину выборным и превращено во вторую палату российского парламента, наделенную равными с Думой правами. Для вступления закона в силу теперь нужно было его одобрение обеими палатами и в последней инстанции — монархом. Каждый из трех мог полностью заблокировать любой законопроект.

Таким образом, царь не мог теперь издавать законы по своему усмотрению, но его право вето носило абсолютный характер.

Законодательные палаты должны были созываться ежегодно указами императора. Продолжительность их занятий и сроки перерыва определялись царем. Царь мог вообще распустить Думу в любое время до истечения пятилетнего срока ее полномочий.

Особую важность приобрела впоследствии статья 87-я Основных законов. По ней в перерывах между сессиями Думы в случае чрезвычайных, не терпящих отлагательства обстоятельств царь мог издавать указы, имеющие силу закона.

б) I Государственная Дума

Дума собралась 27 апреля 1906 г. По желанию царя новая эра государственной жизни России должна была открыться торжественным образом. По этому случаю в Зимнем дворце был устроен прием членов обеих законодательных палат.

При входе в зал царской четы из рядов членов Государственного Совета раздалось громкое «ура». Из толпы депутатов Думы крикнули «ура» лишь несколько человек и сразу осеклись, не встретив поддержки.

В тронной речи Николай II приветствовал в лице депутатов «лучших людей», избранных народом по его повелению. Он обещал непоколебимо охранять дарованные им новые установления, говорил, что начинается эра обновления и возрождения Земли Русской, выразил уверенность, что депутаты отдадут этому делу все силы в единении с властью. Примирительная речь царя была, однако, встречена депутатами достаточно холодно.

Первый вопрос, ответ на который так хотели услышать и не услышали депутаты, касался политической амнистии. Второй вопрос, волновавший всех, можно назвать вопросом конституционным. И хоть никаких политических решений на первом — организационном — заседании Думы принято не было, вызов был брошен. Борьба началась. Столкновение с правительством стало неизбежным.

К началу 1906 г. в высших сферах уже смирились с неизбежностью отказа от столь дорогой их сердцу общины. Шла работа над проектами соответствующих постановлений. Но власть как всегда не поспевала за событиями. Страну захлестнула череда крестьянских бунтов и погромов. Движение разворачивалось под лозунгом уничтожения частной собственности на землю. На этих требованиях основывал свою программу Всероссийский Крестьянский союз. И именно при его поддержке была избрана в I Государственную Думу большая часть крестьянских депутатов, объединившихся затем во фракцию «трудовиков».

Дело, однако, было не только в многовековой обиде. Последний раз крестьян «обидели» сравнительно недавно — во время реформы 1861 г. Условия отмены крепостного права крестьяне считали вопиющей несправедливостью.

Условия реформы 1861 г. действительно были вызывающе тепличны для помещиков и неоправданно суровы для крестьян. Обида на эту несправедливость и рождала глухую враждебность в деревне.

При любой аграрной реформе дворяне должны были чем-то пожертвовать, поступиться своими интересами, да так, чтобы это было видно всем. Иного решения проблемы крестьянство не приняло бы.

Это понимали и постарались учесть в своей партийной программе кадеты. Отчуждаемая земля образовывала государственный земельный фонд, из которого должны были выделяться участки крестьянам, но не в собственность, а опять-таки в пользование.

8 мая кадеты представили Думе свой законопроект об аграрной реформе («проект 42-х»). 19 мая свой проект внесли и трудовики («проект 104-х»). Если по кадетскому проекту высокопродуктивные поместья, признанные имеющими общеполезное значение, сохранялись за владельцами, то по проекту трудовиков в общественный фонд поступали все частновладельческие земли, превышающие так называемую «трудовую норму», т. е. площадь, которую семья может обработать своими силами. Осуществлять аграрную реформу, согласно кадетскому проекту, должны были земельные комитеты, составленные на паритетных началах из представителей крестьян, помещиков и государства, согласно же проекту трудовиков — органами, избранными местным населением всеобщими и равными выборами. Вопрос о том, платить ли вообще помещикам выкуп, трудовики хотели передать для окончательного решения народу.

 «Правительственное сообщение» было воспринято Думой как очередной вызов и унижение народного представительства. Дума решила ответить вызовом на вызов. На заседании 4 июля было решено обратиться к народу с «разъяснением», что она — Дума — от принципа принудительного отчуждения не отступит и заблокирует любой законопроект, этот принцип не включающий. Тон окончательного варианта текста, принятого 6 июля, был несколько смягчен, но суть осталась та же.

В результате обмена «разъяснениями» по аграрному вопросу конфликт между правительством и Думой принял угрожающий характер. Правительство однозначно восприняло обращение Думы к населению как прямой призыв захватывать помещичьи земли.

Николай II давно уже хотел разогнать бунтарскую Думу, но решиться на это никак не мог — боялся взрыва массового возмущения. В ответ на предложение Николая II Столыпин, после вялой попытки отказаться под предлогом незнания тайных течений и влияний Петербурга, поставил вопрос о немедленном роспуске Думы.

В ходе двухдневных совещаний царя, Горемыкина и Столыпина в Петергофе вопрос о новом назначении и судьбе Думы был решен окончательно. 9 июля на дверях Таврического дворца красовался большой замок, а по стенам — царский Манифест о роспуске Думы.

III. Успокоение и реформы

У программы Столыпина была и другая сторона. Выступая еще в качестве министра внутренних дел в I Думе, он говорил: для того, чтобы провести реформы, необходимо навести в стране порядок. Порядок же создается в государстве только тогда, когда власть проявляет свою волю, когда она умеет действовать и распоряжаться.

Столыпин был совершенно убежден в необходимости сохранения и укрепления царской власти как главного инструмента преобразований. Именно поэтому, когда ему не удалось склонить к компромиссу либеральную оппозицию, он и приходит к мысли о роспуске Думы.

Но и после подавления открытых мятежей в армии и на флоте обстановка в стране была далека от успокоения. 2 августа в Варшаве, Лодзи, Плоцке происходили кровавые столкновения толп с войсками и полицией при большом числе жертв с обеих сторон. В сельских местностях Урала, Прибалтики, Польши, Кавказа шла настоящая партизанская война.

Вооруженные революционеры захватывали типографии, печатали призывы к всеобщему восстанию и расправе с представителями власти, провозглашали местные областные республики во главе с Советами. Максимального уровня достиг революционный террор ― политические убийства и экспроприации, то есть грабежи с политическими целями.

Постепенно террор и эксы вырождались. Людей убивали «за должность», убивали тех, до кого было легче добраться. Часто стремились убить наиболее достойных должностных лиц, которые имели авторитет среди населения и тем самым могли поднять авторитет власти. Объектами нападений становились мелкие лавки, рабочие после зарплаты. Все чаще часть денег стали оставлять себе «на хозяйство» сами участники нападений. Грабежи оказались слишком большим соблазном. К «экспроприаторам» примешивались и чисто уголовные элементы, стремившиеся «половить рыбку в мутной воде».

Столыпин действовал решительно. Крестьянские бунты подавлялись с помощью специальных карательных отрядов. Изымалось оружие. Места бастующих занимались добровольцами из монархических организаций под охраной войск. Был приостановлен выпуск десятков оппозиционных изданий. Однако новый премьер понимал, что для прочного успокоения этого недостаточно и откладывать до будущей стабилизации начало реформ нельзя. Напротив, для окончательной победы над революцией надо как можно скорее показать всем, что реформы начались.

Столыпин продолжил попытки привлечь в правительство общественных деятелей из либерального лагеря. Уже 15 июля он вновь встречался с Шиповым. Вместе с Шиповым был приглашен его товарищ по руководству «Общеземской организацией» князь Г.Е. Львов.

Столыпин кратко ознакомил Шипова и Львова со своей программой реформ. Но соглашение опять не состоялось. Общественные деятели вновь поставили известные условия либеральной оппозиции: немедленная амнистия, прекращение действия исключительных законов, приостановка казней. Кроме того, они решительно возражали против намерения Столыпина начать ряд реформ в чрезвычайном порядке, не дожидаясь созыва новой Думы, усмотрев в этом желание умалить значение парламента и набрать себе, а заодно и царской власти вообще дополнительные политические очки. Столыпин же доказывал, что обстановка требует безотлагательных действий, что в конце концов не важно, кто начнет.

IV. Думская монархия

3 июня 1907 г. был опубликован царский манифест о роспуске II Государственной думы и изменении положения о выборах. Издание нового закона о выборах явилось фактически государственным переворотом, поскольку оно нарушало «Основные государственные законы», по которым ни один закон не мог последовать без одобрения его Думой.
Государственная дума первых двух созывов лишь формально являлась законодательным органом. За 72 дня деятельности I Государственной думы Николай II утвердил 222 законодательных акта, но из них только один рассматривался в Думе и Государственном совете и был ими одобрен. В течение 102 дней существования II Думы император утвердил 390 законов, и только два из них прошли через Государственную думу и Государственный совет.

Новый избирательный закон почти на 33% увеличил число выборщиков от помещиков, а число выборщиков от крестьян уменьшилось на 56%. Закон 3 июня 1907 г. предоставлял министру внутренних дел право изменять границы избирательных округов и на всех стадиях выборов делить избирательные собрания на самостоятельные отделения. Резко сократилось представительство от национальных окраин. Общее число депутатов Думы сокращалось с 524 до 442.

Избирательный закон 3 июня, его сенатские «разъяснения», действия местной администрации, широкая избирательная кампания правых и черносотенных партий, обстановка разочарования в революции, репрессии дали соответствовавший надеждам правительства результат выборов.
В III Думу было избрано: умеренно-правых и националистов — 97, крайних правых — 50, октябристов — 154, прогрессистов — 28, кадетов — 54, трудовиков — 13 и социал-демократов — 19, мусульманская группа — 8, польско-литовская — 18. На первых же заседаниях III Думы, открывшей свою работу 1 ноября 1907 г., образовалось правооктябристское большинство, которое составляло 300 членов. Наличие этого большинства определяло характер деятельности III Думы, обеспечивало ее работоспособность. За пять лет своего существования (до 9 июня 1912 г.) она провела 611 заседаний, на которых было рассмотрено 2572 законопроекта, из которых 205 было выдвинуто самой Думой. Основное место в думских дебатах занимал аграрный вопрос, связанный с проведением реформы, рабочий и национальный.

В июне 1912 г. истекли полномочия депутатов III Думы, и осенью этого года прошли выборы в IV Государственную думу. Заседания IV Думы открылись 15 ноября 1912 г. Председателем ее был октябрист М. В. Родзянко. Основными фракциями IV Государственной думы являлись: правые и националисты (157 мест), октябристы (98), прогрессисты (48), кадеты (59), которые по-прежнему составляли два думских большинства. Кроме них, в Думе были представлены трудовики (10) и социал-демократы (14).
Партия прогрессистов оформилась в ноябре 1912 г. и приняла программу, которая предусматривала конституционно-монархический строй с ответственностью министров перед народным представительством, расширение прав Государственной думы и т. д. Появление этой партии (между октябристами и кадетами) стало попыткой консолидации либерального движения.

Начавшаяся в 1914 г. мировая война временно притушила разгоравшееся оппозиционное движение. На первых порах большинство партий высказалось за доверие правительству. 24 июля 1914 г. Совету министров были предоставлены чрезвычайные полномочия, т. е. он получил право решать большинство дел от имени императора.

На экстренном заседании IV Думы 26 июля 1914 г. лидеры правых и либерально-буржуазных фракций выступили с призывом сплотиться вокруг «державного вождя, ведущего Россию в священный бой с врагом славянства»¹¹, отложив «внутренние споры» и «счеты» с правительством. Однако неудачи на фронте, рост стачечного движения, неспособность правительства обеспечить управление страной стимулировали активность политических партий, их оппозиционность, поиск новых тактических шагов.
В августе 1915 г. на совещании членов Государственной думы и Государственного совета был образован Прогрессивный блок, в который вошли кадеты, октябристы, прогрессисты, часть националистов (236 из 422 членов Думы) и три группы Государственного совета. Председателем бюро Прогрессивного блока стал октябрист С. И. Шидловский, а фактическим руководителем — П. Н. Милюков. Декларация блока, опубликованная в газете «Речь» 26 августа 1915 г., носила компромиссный характер, предусматривала создание правительства «общественного доверия».

V. Николай II и Первая мировая война

Летом 1914 года в Европе чувствовалось приближение большой войны. Фрейлина и близкая подруга императрицы Анна Вырубова вспоминала, что в эти дни она часто «заставала государя бледного и расстроенного». Когда же война стала свершившимся фактом, настроение Николая II резко изменилось в лучшую сторону. Он испытывал бодрость и воодушевление и говорил: «Пока этот вопрос висел в воздухе, было хуже!»¹²

20 июля, в день объявления сессией войны, государь вместе с супругой побывал в Петербурге. Здесь он оказался главным участником волнующих сцен национального подъёма. На улицах Николая II встречали необъятные толпы народа под трёхцветными знаменами, с его портретами в руках. В зале Зимнего дворца государя окружила восторженная толпа депутатов.

Николай II произнёс речь, которую закончил торжественным обещанием, что не заключит мир до тех пор, пока не изгонит последнего врага с русской земли. Ответом ему было мощное «ура!». Он вышел на балкон, чтобы приветствовать народную демонстрацию. А. Вырубова писала: «Всё море народа на Дворцовой площади, увидев его, как один человек опустилось перед ним на колени. Склонились тысячи знамён, пели гимн, молитвы... все плакали... Среди чувства безграничной любви и преданности Престолу началась война»¹³.

В первый год войны русская армия потерпела ряд тяжёлых поражений. При известии о падении Варшавы Николая покинула его обычная невозмутимость, и он горячо воскликнул: «Так не может продолжаться, я не могу всё сидеть здесь и наблюдать за тем, как разгромляют армию; я вижу ошибки — и должен молчать!»¹⁴. Обострилось и положение внутри страны. Под влиянием поражений на фронте Дума начала борьбу за ответственное перед ней правительство. В придворных кругах и Ставке зрели какие-то замыслы против императрицы Александры Федоровны. Она вызывала всеобщую враждебность как «немка», шли толки о том, чтобы заставить царя отправить её в монастырь.

Всё это побудило Николая II встать во главе армии, сменив великого князя Николая Николаевича. Он объяснил своё решение тем, что в трудный момент возглавлять войска должен верховный вождь нации. 23 августа 1915 г. Николай прибыл в Ставку в Могилёве и принял на себя верховное главнокомандование.

Между тем напряжение в обществе нарастало. Председатель Думы Михаил Родзянко при каждой встрече с царём уговаривал его пойти на уступки Думе. Во время одной из их бесед уже в январе 1917 г. Николай II сжал голову обеими руками и с горечью воскликнул: «Неужели я двадцать два года старался, чтобы всё было лучше, и двадцать два года ошибался!?»¹⁵. Во время другой встречи государь неожиданно заговорил о своих переживаниях: «Был я в лесу сегодня... ходил на глухарей. Тихо там, и всё забываешь, все эти дрязги, суету людскую... Так хорошо было на душе. Там ближе к природе, ближе к Богу...».

VI. Февральская революция и отречение Николая

В середине февраля 1917 г. в Петрограде возникли перебои с подвозом хлеба. Возле булочных выстроились «хвосты». В городе вспыхнули забастовки, 18 февраля остановился Путиловский завод.

23 февраля (8 марта) отмечался Международный женский день. Тысячи работниц вышли на улицы города. Они выкрикивали: «Хлеба!» и «Долой голод!». В этот день в стачке участвовали около 90 тыс. рабочих, причём забастовочное движение разрасталось подобно снежному кому. На следующий день бастовали уже более 200 тыс. человек, а ещё через день — свыше 300 тыс. человек (80% всех столичных рабочих).

На Невском проспекте и других главных улицах города начались митинги. Их лозунги становились всё решительнее. В толпе уже мелькали красные флаги, слышалось: «Долой войну!» и «Долой самодержавие!»¹⁶. Демонстранты пели революционные песни.

25 февраля 1917 г. Николай II из Ставки телеграфировал командующему столичным военным округом генералу Сергею Хабалову: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжёлое время войны»¹⁷. Генерал попытался выполнить приказание. 26 февраля арестовали около ста «зачинщиков беспорядков». Войска и полиция начали разгонять демонстрантов выстрелами. Всего в эти дни погибли 169 человек, около тысячи получили ранения (позднее из числа раненых скончалось ещё несколько десятков человек).

Однако выстрелы на улицах привели только к новому взрыву возмущения, но уже среди самих военных. Солдаты запасных команд Волынского, Преображенского и Литовского полков отказались «стрелять в народ». Среди них вспыхнул бунт, и они перешли на сторону демонстрантов.

27 февраля 1917 г. Николай II записал в дневнике: «В Петрограде начались беспорядки несколько дней тому назад; к прискорбию, в них стали принимать участие и войска. Отвратительное чувство быть так далеко и получать отрывочные нехорошие известия!»¹⁸. Государь послал в мятежную столицу генерала Николая Иванова, приказав ему «с войсками водворить порядок». Но из этой попытки в конечном итоге ничего не вышло.

28 февраля в Петрограде сдались последние защитники правительства во главе с генералом Хабаловым. «Войска постепенно так и разошлись... — рассказывал генерал. — Просто разошлись постепенно, оставив орудия»¹⁹. Министры скрылись, а потом их поодиночке арестовали. Некоторые сами явились под стражу, чтобы избежать расправы.

В последний день февраля государь отбыл из Могилёва в Царское Село. Однако по дороге поступили сведения, что путь занят восставшими. Тогда царский поезд повернул в Псков, где находился штаб Северного фронта. Сюда Николай II прибыл вечером 1 марта.

В ночь на 2 марта Николай II вызвал главнокомандующего фронтом генерала Николая Рузского и сообщил ему: «Я решил пойти на уступки и дать им ответственное министерство»²⁰.

Николай Рузский немедленно сообщил о решении царя по прямому проводу Михаилу Родзянко. Тот отвечал: «Очевидно, что Его Величество и Вы не отдаёте себе отчёта в том, что здесь происходит; настала одна из страшнейших революций, побороть которую будет не так легко... Время упущено и возврата нет»²¹. М. Родзянко сказал, что теперь необходимо уже отречение Николая в пользу наследника.

Узнав о таком ответе М. Родзянко, Н. Рузский через Ставку запросил мнение всех главнокомандующих фронтами. Утром в Псков стали приходить их ответы. Все они умоляли государя для спасения России и успешного продолжения войны подписать отречение. Вероятно, самое красноречивое послание пришло от генерала Владимира Сахарова с Румынского фронта. Предложение об отречении генерал назвал «гнусным».

Около 14 часов 30 минут 2 марта об этих телеграммах было доложено государю. Николай Рузский также высказался за отречение. «Теперь придется сдаться на милость победителя» — так он выразил своё мнение приближённым царя. Подобное единодушие вождей армии и Думы произвело на императора Николая II сильное впечатление. Особенно его поразила телеграмма, присланная великим князем Николаем Николаевичем...

Вечером того же дня в Псков прибыли депутаты Думы А. Гучков и В. Шульгин. Государь принял их в своём вагоне. В книге «Дни» В. Шульгин так передавал слова Николая II: «Голос его звучал спокойно, просто и точно.

— Я принял решение отречься от престола... До трёх часов сегодняшнего дня я думал, что могу отречься в пользу сына Алексея... Но к этому времени я переменил решение в пользу брата Михаила... Надеюсь, вы поймёте чувства отца... Последнюю фразу он сказал тише...»²².

Николай передал депутатам манифест об отречении, отпечатанный на пишущей машинке. На документе стояла дата и время: «2 марта, 15 часов 5 минут».

Заключение

В моей работе по истории Отечества стоял вопрос о последнем Российском самодержце Николае II, как о виновнике или жертве тех страшных событий, о которых мы можем судить только по книгам или воспоминаниям старшего поколения.

Написав реферат и проанализировав деяния Николая II, ответить на вопрос я так и не могу, поскольку его жизнь можно рассматривать как со стороны человека глубоко верующего, заботливого семьянина, патриота, где он является жертвой, так и с другой стороны, где он как самодержец, был плохим правителем, поскольку не смог справиться с ситуацией.

Цитируемая литература:

1.   С.С. Ольденбург Царствование императора Николая II. Ростов-на-Дону, «Феникс», 1998 ― стр. 48

2.   Там же. ― стр. 155

3.   Рыбаченок И.С. Россия и Гаагская конференция по разоружению 1899г. Новая и новейшая история, 1996, №4

4.   Там же.

5.   А. Боханов Император Николай II. «Русское слово», Москва, 2001 ― стр. 229

6.   С.С. Ольденбург Указ. соч. ― стр. 292

7.   Мосолов А.А. При дворе императора. Рига, 1926 ― стр.125

8.   С.С. Ольденбург Указ. соч. ― стр.224

9.   А. Боханов Указ. соч. ― стр.232

10.            Дневник Императора Николая II. «Орбита», 1992 ― запись за 1905г.

11.            Муравьев А.М. Первые раскаты великой бури. Ленинград, 1975 ― стр. 20

12.            Вырубова А. Страницы моей жизни. Москва, 1993 ― стр. 274

13.            Там же. ― стр. 278

14.             А. Боханов Указ. соч. ― стр. 352

15.            Там же. ― стр. 393

16.            Там же. ― стр. 425

17.            С.С. Ольденбург Указ. соч. ― стр. 549

18.            Дневник… ― запись за 1917г.

19.            С.С. Ольденбург Указ. соч. ― стр. 554

20.            Палеолог М. Царская Россия накануне революции. Москва, 1991 ― стр.253

21.            Там же. ― стр. 255

22.            П.Е. Щеголев Отречение Николая II. Москва, «Советский писатель», 1990 ― стр.118

Используемая литература:

1.   С.С. Ольденбург Царствование императора Николая II. Ростов-на-Дону, «Феникс», 1998

2.   Страна гибнет сегодня. Воспоминания о Февральской революции 1917 г. Москва, «Книга», 1991

3.   Жильяр П. Император Николай II и его семья, М., 1991

4.   А. Боханов Император Николай II. «Русское слово», Москва, 2001

5.   Дневник Императора Николая II. «Орбита», 1992

6.   Вырубова А. Страницы моей жизни. Москва, 1993

7.   Муравьев А.М. Первые раскаты великой бури. Ленинград, 1975

8.   С. Любош Последние Романовы. Ленинград-Москва, «Петроград», 1924

9.   Шацилло К.Ф. Николай II: реформы или революция // История Отечества: Люди, идеи, решения. Москва, 1991

10.            К. Валишевский Первые Романовы. Москва, 1993

11.            К. Валишевский Смутное время. Москва, 1989

12.            П.Х. Гребельский, А.Б. Мирвис Дом Романовых. «Редактор», 1992

13.            В.П. Обнинский Последний самодержец. «Книга», 1912

14.            Соколов Н.А. Последние дни Романовых. «Книга», 1991

15.            Касвинов М.К. Двадцать три ступени вниз (3-е издание, исправленное и дополненное). Москва, 1989