Русско-финская война

Война удачей переменной

Сто лет продержится вполне,

Хоть человек обыкновенный

Не видит радости в войне…

(Из драмы Б. Брехт «Мамаша Кураж и ее дети)

Во все века и времена, человеку было свойственно подчинять себе не только зверей, но и себе подобных. Войны прослеживаются на протяжении всей истории человечества. Между племенами разгорались конфликты. Более сильные временно оказались поработителями. В этих войнах гибли некоторые члены племени. В последующем времена становились наро­дами. И все продолжилось. Человечество так устроено, что соперничество на почве ожесто­ченной борьбы за рынки, источники сырья – являются главной причиной нараставших про­тиворечий, которые могли разрешить только с помощью оружия. Этот синдром можно на­звать воинственной неприятностью другой общественной системы.

В своей работе мне хотелось бы коснуться темы «Советско-Финская война», которая яви­лась результатом кризисных отношений между СССР и Финляндии. На протяжении ряда лет Советско-Финская война увы не была блистательной, и не принесла славу русскому оружию. А теперь рассмотрим действия двух сторон, которые увы не смогли договориться.

Тревожно было в эти последние дни ноября 1939 года в Финляндии: в западной Европе продолжалась война, неспокойно было на границе с Советским Союзом, шла эвакуация на­селения из крупных городов, газеты упорно твердили о злых намерениях восточного соседа. Часть населения верила этим слухам, другая надеялась, что война обойдет Финляндию сто­роной.

Но утро, наступившее 30 ноября 1939 года, все прояснило. Орудия береговой обороны Кронштадта, открывшие в 8 часов огонь по территории Финляндии, обозначили начало Со­ветско-Финской войны.

Что же в действительности произошло в эти осенние месяцы 1939 года на Карельском перешейке? О чем же говорят факты, с признания которых, как говорят, начинается муд­рость?

Конфликт назревал исподволь. На протяжении двух десятилетий между СССР и Финлян­дией существовало взаимное недоверие. Если Финляндия опасалась возможных великодержавных устремлений со стороны Сталина, действия которого как диктатора не­редко были непредсказуемы, то советское руководство не без оснований было озабочено крупнейшими связями Хельсинки с Лондоном, Парижем и Берлином. Вот почему для обес­печения безопасности Ленинграда в ходе переговоров, состоявшихся с февраля 1937 года по ноябрь 1939 года, Советский Союз предлагал Финляндии различные варианты. Вследствие того, что правительство Финляндии не считало возможным принимать эти предложения, со­ветское руководство проявило инициативу решения спорного вопроса силовым способом, с помощью оружия.

Боевые действия в первый период войны протекали для советской стороны неблагоприятно. Расчет на скоротечность достижения цели малыми силами не увенчался успехом. Финские войска, опираясь на укрепленную линию Маннергейма, применяя разнообразные тактиче­ские приемы и умело используя условия местности, вынудили советское командирование со­средоточить более крупные силы и в феврале 1940 года предпринять генеральное наступле­ние, которое и привело к победе и заключению мира 12 марта 1940 года.

Длившаяся война 105 дней была тяжелой для обеих сторон. Советские войны, выполняя приказы командования, в трудных условиях снежной зимы бездорожья проявляли массовый героизм. В ходе войны как Финляндия, так и Советский Союз добивались достижения своих целей не только боевыми действиями войск, но и политическими средствами, которые, как оказалось, не только не ослабили взаимную нетерпимость, но, наоборот, обострили ее.

Политический характер Советско-Финской войны не укладывался в обычную классифи­кацию, ограниченную этическими рамками понятий о «справедливой» и «несправедливой» войне. Она была не нужной для обеих сторон и не праведной преимущественно с нашей сто­роны. Нельзя не согласиться в этом отношении с высказываниями таких видных государст­венных деятелей Финляндии, как президенты Ю. Паасикиви и У. Кекконен, что вина Фин­ляндии состояла в ее неуступчивости в ходе предвоенных переговоров с Советским Союзом, и вина этого последнего в том, что он не использовав до конца политические методы. Отдал приоритет военному решению спора.

Неправомерные действия советского руководства состоят в том, что советские войска, без объявления войны на широком фронте перешедшие границу, нарушили советско-фин­ский мирный договор 1920 года и договор ненападении 1932 года, продленный в 1934 году. Советское правительство нарушило так же собственную конвенцию, заключенную с сосед­ними государствами в июле 1933 года. К этому документу присоединилась тогда и Финлян­дия. В нем определялось понятие агрессии и четко отмечалось, что никакими соображениями политического, военного, экономического или какого-либо другого харак­тера нельзя будет обосновывать или оправдывать угрозы, блокаду или нападение на другое государство-участника.

Подписывая название документа, Советское правительство не допустила, что сама Фин­ляндия могла совершить агрессию против своего великого соседа. Она опасалась лишь того, что ее территория может быть использована третьими странами в антисоветских целях. Но поскольку подобное условие не было оговорено в этих документах, то, стало быть, договари­вающиеся страны не признавали его возможность и им надо было уважить букву и дух ука­занных договоренностей.

Конечно, одностороннее сближение Финляндии с западными странами и особенно с Гер­манией обременяло советско-финляндские отношения. Послевоенный президент Финляндии У. Кекконен это сотрудничество считал логическим последствием внешнеполитических устремлений впервые десятилетия независимости Финляндии. Общим отправным моментом этих устремлений, как считали в Хельсинки, была угроза с востока. Поэтому Финляндия стремилась обеспечить поддержку других стран в кризисных ситуациях. Она тщательно обе­регала образ «форпоста Запада» и избегала двустороннего урегулирования спорных проблем со своим восточным соседом.

В силу этих обстоятельств Советское правительство допускало возможность военного конфликта с Финляндией еще с весны 1936 года. Именно тогда было принято постановление СНК СССР о переселении гражданского населения

( речь шла о 3400 хозяйствах ) с Карельского перешейка для строительства здесь полигонов и других военных объектов. В течение 1938 года Генштаб, по крайней мере, трижды ставил вопрос о передаче военному ведомству лесного массива на Карельском перешейке для обо­ронного строительства. 13 сентября 1939 года нарком обороны СССР Ворошилов специ­ально обратился к председателю Экономсовета при СНК СССР Молотову с предложением об активизации этих работ. Однако тогда же предпринимались дипломатические меры, чтобы предотвратить военные столкновения. Так, в феврале 1937 года состоялась первое по­сещение Москвы министром иностранных дел Финляндии со времени обретения его незави­симости Р. Хопсти. В сообщениях о его беседах

с наркомом иностранных дел СССР М. М. Литвиновым говорилось, что «рамках сущест­вующих советско-финских соглашений имеется возможность бесперебойно развивать и укре­плять дружественные добрососедские отношения между обоими государствами и что к этому стремятся и будут, стремится оба правительства».

 Но прошел год, и в апреле 1938 года Советское правительство сочло своевременным предложить правительству Финляндии провести переговоры относительно совместной вы­работки мер по укреплению безопасности морских и сухопутных подступов Ленинграду и границ Финляндии и заключению с этой целью договора о взаимопомощи. Переговоры, про­должающиеся несколько месяцев, оказались безрезультатными. Финляндия это предложение отвергла.

С начала 1939 года Советский Союз продолжал прилагать настойчивые усилия к тому, чтобы склонить Финляндию к уступкам. В начале марта М. М. Литвинов внес новое предло­жение – сдать Советскому Союзу в аренду на 30 лет несколько островов в Финском заливе. Но на сей раз не для строительства военно-морских баз, а для сооружения на них наблюда­тельства. Ответ их Хельсинки, как и в предыдущих случаях был отрицательный. Последо­вавшее вскоре новое предложение обменять эти острова на советскую территорию в Карелии севернее Ладожского озера также не привлекло внимание финнов. Правда, в своих мемуарах, написанных в эмиграции в Швейцарии после второй мировой войны, маршал Маннергейм рассказывал, что некоторые военные, в том числе и он, не придавали этим островам никакого значения для обороны страны и готовы были произвести соответствующий обмен с Совет­ским Союзом.

Вскоре для неофициальных переговоров по поручению Советского правительства в Хель­синки прибыл Б.Е. Штейн. Он привез принципиально новое Советское предложение, состо­явшее в следующем: Финляндия уступает Советскому Союзу определенную территорию на Карельском перешейке, получая взамен большую Советскую территорию и компенсацию финансовых расходов по переселению финских граждан уступаемой территории. Ответ фин­ской стороны был отрицательным с тем же обоснованием – суверенитет и нейтралитет Фин­ляндии.

В этой обстановке Финляндия предприняла оборонительные меры. Было усилено военное строительство, проводились учения, на которых присутствовал начальник генштаба сухо­путных войск Германии генерал Ф. Гальдер, войска получали новые образцы вооружения и боевой техники.

Очевидно, именно эти меры дали повод командарму второго ранга К. А. Мерецкову, кото­рый в марте 1939 года был назначен командующем войсками Ленинградского военного ок­руга, утверждать, что финские войска с самого начала якобы имели наступательную задачу на Карельском перешейке с целью измотать Советские войска, а затем ударить по Ленин­граду.

Создается впечатление, что высшее советское политическое и военное руководство в то время еще не имело ясного представления о позиции Финляндии. Если Сталин и Молотов твердили о том, что их беспокоит не столько сама Финляндия, сколько то, что ее как антисо­ветский плацдарм могут использовать западные державы, то Мерецков оценивал обстановку более резко и прямолинейно. При подобной оценке было бы бессмысленно искать полити­ческие пути решения проблемы, что и подтвердили последующие решения советского руко­водства.

Как вспоминает Мерецков, в конце июня 1939 года он присутствовал при разговоре Ста­лина с О. В. Куусиненом. Обсуждалась обстановка в Финляндии и различные варианты на­ших действий. Главный военный совет по предложению Сталина поручил Мерецкову спла­нировать действия войск округа на случай военного нападения. Во второй половине июля 1939 года план был рассмотрен в Москве и одобрен. Задача советских войск официально со­стояли в том, чтобы сковать силы противника, и затем нанести решительный контрудар.

Не исключено что, тогда же у Сталина и Куусинена возникла идея создания «временного на­родного правительства Финляндской Демократической Республики» как политического средства давления на Финляндию в дополнение главному военному. Утверждение Молотова, высказанное на шестой сессии верховного Совета Союза ССР 29 марта 1940 года, о том, что « Финляндия, и прежде всего Карельский перешеек, были уже к 1939 году превращена в го­товый военный плацдарм для третьих регионов нападение на Советский Союз, для нападе­ния на Ленинград», не подтверждается убедительными фактами.

Если под «третьей державой» имеется в виду Германия, то тогда она еще не была готова к серьезному конфликту с Советским Союзом. Судя по той же речи Молотова, в которой было сказано, что «Советский Союз не захотел стать пособником Англии и Франции».

Если это так, то подобных планов ни в Лондоне, в Париже вообще не было. Тем более они не имели возможности воспользоваться «плацдармом» в Финляндии позже, когда были заняты войной в Западной Европе.

Как свидетельствуют факты, приводимые командированием советских пограничных войск, в первой половине 1939 года обстановка на советско-финской границе была хотя и напряжен­ной, но относительно спокойной. Имели место одиночные нарушения границы, но крупных, а тем более вооруженных инцидентов здесь не отмечалось.

12 октября 1939 года в новой ситуации, в которой ни Англия и Франция, ни Германия, за­нятые войной, не могли оказать поддержку Финляндии, начался еще один тур советско-фин­ляндских переговоров. Они состоялись в Москве. Как и прежде, финляндскую делегацию возглавлял Паасикиви, но на втором этапе в состав делегации был включен министр финан­сов Ганнер. В Хельсинки тогда ходили слухи, что социал-демократ Ганнер был знаком со Сталиным еще с дореволюционного времени в Хельсинки и даже однажды оказал ему должную услугу.

В ходе переговоров Сталин и Молотов сняли свое прежнее предложение об аренде остро­вов в Финском заливе, но предложили финнам отодвинуть границу на несколько десятков километров от Ленинграда и арендовать для создания военно-морской базы полуостров Хайко, уступив Финляндии вдвое большую территорию в Советской Карелии.

Развернутый анализ сложившихся к тому времени советско-финляндских отношений впервые дал Молотов на заседании Верховного Совета Союза ССР 31 октября 1039 года, ко­гда переговоры еще продолжались. Он определил их как отношения, находящиеся в особом положении, потому что Финляндия испытывает внешнее влияние, что вызывает озабоченность по поводу безопасности Советского Союза, и, особенно, Ленинграда. Он от­верг утверждения зарубежной прессы, будто Советский Союз требует себе город Выборг и территорию, лежащую севернее Ладожского озера. Далее Молотов изложил ход переговоров с Финляндской делегацией, отметив, что Советский Союз предложил Финляндии «заклю­чить Советско-Финский пакт взаимопомощи примерно по типу наших пактов взаимопомощи с другими прибалтийскими государствами».

Новый тур Советско-Финляндских переговоров 13 ноября был снова прерван. Финляндия не согласилась на предложение советской стороны продать или обменять район Ханко, или создать военные базы на соседних с ним островах, или передвинуть границу на Карельском перешейке.

Все эти события происходили в полной обстановке, когда сотни эшелоны с войсками и боевой техникой из разных военных округов страны двигались в сторону Ленинграда.

Именно тогда Сталин произнес зловещие слова, что нам придется воевать с Финляндией, и это фактически исключало дальнейшее усилия Советского Союза для поисках политического решения спорных вопросов.

Последние дни ноября 1939 года практически в ультимативной форме Советское прави­тельство предложило правительству Финляндии в одностороннем порядке отвести свой вой­ска от границы на 20-25 км. Финская сторона выступила со встречным предложением, чтобы советские войска так же отошли на такое же расстояние. Таким образом, общее расстояние между отошедшими финскими войсками и Ленинградом увеличилось бы вдвое. Советское правительство расценило это заявление как «отражающее глубокую враждебность прави­тельства Финляндии к Советскому Союзу» и заявило, что предложение об отводе советских войск к окраинам Ленинграда является абсурдными.

После прекращения переговоров наступило временное затишье. Правительство Финлян­дии было уверено в том, что оно избежало правильный путь. Никаких шагов по возобновлению переговоров не делали. Эвакуированные жители стали возвращаться домой, Планировали возобновление занятий в школах.

26 ноября Майниле на Карельском перешейке произошел странный инцидент – в резуль­тате артобстрела погибли несколько советских солдат. Финляндскому правительству была направлена нота, обвинявшая финских артиллеристов в ответственность за это событие и требовавшая отвода от границы финских войск. В ноте говорилось, что СССР не хочет раз­дувать этот инцидент: это, по-видимому, подразумевало, что даже теперь Финляндия может отказаться от своей позиции.

Этот инцидент был предметом долгих споров среди политиков и исследователей. Сейчас существуют источники, указывающие на то, что артобстрел этот был делом ведомства Бе­рии.

Нарушение границы Финляндии крупными силами советских войск и их продвижение в глубь страны, где в течение нескольких дней им оказали сопротивление лишь отдельные по­граничники, означало фактически необъявленную войну. В тот же день президент Финлян­дии Каллио сделал следующее заявление: «В целях поддержания обороны страны Финлян­дия объявляет состояние войны».

Война началась сперва как армейская операция силами девяти стрелковых дивизий и трех танковых бригад. Силами Краснознаменного Балтийского флота, базировавшиеся в Эстонии и Латвии, были развернуты для действий на коммуникациях противника. 3 декабря в обстрел территории Финляндии включились крупнокалиберные орудия форта Красная Горка. В последующие дни тяжелые бои развернулись по всему фронту от Баренцева моря до Бал­тики. На 1 февраля 1940 года в состав группировки советских войск уже входило до 40 диви­зий общей численностью около миллиона человек. Им противостояли до 600 тысяч регуляр­ных финских войск и военизированных частей. По боевой технике Красная Армия имела тройное, а по танкам и авиации – абсолютное превосходство. Уже на второй день войны финская сторона предложила продолжить переговоры с Советским Союзом. 1 декабря было образованно новое правительство Финляндии с Р. Рюти. Лидер социал-демократов В. Тан­нер, которого Молотов назвал «злым гением советско-финляндских отношений », стал мини­стром иностранных дел. А прежний глава внешнеполитического ведомства Финляндии Э. Эркко был направлен в Швецию в качестве посланника. Советское правительство не реаги­ровало на эти примирительные шаги, предпринятые в Хельсинки, и маховик войны стал рас­кручиваться все энергичнее.