Решения о «культе личности» и их влияние на общество

4.2 Решения о «культе личности» и их влияние на общество.

Появление понятия «культ личности» в лексиконе политических лидеров и на страницах печати первоначально вовсе не преследовало цель заложить краеугольный камень новой теории. Его употребление призывало как-то «на словах» отказаться от чествования вождей. Вопрос этот поднимался уже на первом после похорон Сталина президиуме ЦК 10 марта 1953 г., когда Маленков, выступив с критикой центральной печати, подытожил: «Считаем необходимым прекратить политику культа личности». Спустя несколько месяцев в июле 1953 г. на Пленуме ЦК Маленков говорил: «Культ личности Сталина в повседневной практике руководства принял болезненные формы и размеры, методы коллективности в работе были отброшены, критика и самокритика в нашем высшем звене руководства вовсе отсутствовали. Мы не имеем права скрывать от вас, что такой уродливый культ личности привел к безапелляционности единоличных решений и в последние годы стал наносить серьезный ущерб делу руководства партией и страной».

На пленуме приводились конкретные факты, когда Сталин единолично при молчаливом одобрении остальных принимал заведомо ошибочные решения. Главным пунктом в комплексе ошибок Вождя был феномен Берии (пленум и собрался, прежде всего, в связи с делом Берии, незадолго до этого арестованного). Постепенно на пленуме выстраивается общая концепция, определяющая отношение партийного руководства к феномену Берии. Берия объявляется сначала «внутренним врагом», а затем и «агентом международного империализма». Провозглашенный «чужаком», Берия тем самым как бы изгоняется из общности «мы» и переходит во враждебную – «они».

«Вина» Сталина, переключенная на «происки» Берии, получает внесистемную оценку, не связанную с законами функционирования государственной власти. Она объявляется «человеческим грехом». Однако, критика Сталина не могла пойти по варианту Берии. Сталина нельзя было сделать «иностранным шпионом», т.е. его нельзя было вывести за рамки системы. Он все равно оставался «своим». Чтобы адекватно оценить феномен Сталина, требовалась другая логика мышления, совершенно недоступная людям той системы. Новый взгляд мог появиться только извне, а его носителями должны были стать люди, относительно свободные от комплекса прошлой вины.

Все, о чем шла речь на Пленуме ЦК в июле 1953 г., о чем спорили, с чем не соглашались его участники, для народа оставалось тайной «за семью печатями». Однако, к кульминационной точке - ХХ съезду партии – руководство страны и та часть общества, которая за это время успела наработать запас переосмысленных реалий и идей, подошли с готовностью к переменам и разной глубиной видения этих перемен.

25 февраля 1956 г. – последний день работы ХХ съезда партии – вошёл в историю. Именно тогда, неожиданно для большинства присутствующих на съезде делегатов, Хрущев вышел на трибуну с докладом «О культе личности и его последствиях». И хотя заседание было закрытым, тайны, долгие годы окружавшей имя Сталина, с того момента больше не существовало. В документах ХХ съезда партии фактически воплотилась первая серьезная попытка осмыслить суть пройденного этапа, извлечь из него уроки, дать оценку не только прошлой истории как таковой, но и ее субъективным носителям. Слово правды о Сталине, произнесенное с трибуны съезда, стало для современников потрясением – независимо от того, были ли для них приведенные факты откровением или давно ожидаемым восстановлением справедливости.

Однако, многие не приняли концепцию личной вины Сталина как абсолютно достаточное объяснение всех проблем. Общее настроение сомневающихся выразило одно из писем, направленных в те годы в редакцию журнала «Коммунист»: «Говорят, что политика партии была правильной, а вот Сталин был не прав. Но кто возглавлял десятки лет эту политику? Сталин. Как-то не согласуется одно с другим».

Сомнения рождали раздумья, раздумья – новые вопросы. Шли собрания, неформальные обсуждения, споры и дискуссии. Одна дискуссия питала другую, волна общественной активности становилась шире и глубже. Не обошлось и без крайних выступлений. К такому размаху событий политическое руководство оказалось не готовым. Было принято решение временно прекратить чтение закрытого доклада Хрущева.

 В обществе начала складываться особая ситуация. Свергнув Сталина с его пьедестала, Хрущев снял вместе с тем «ореол неприкосновенности» с первой личности и ее окружения вообще. Система страха была разрушена (и в том несомненная заслуга нового политического руководства), вера, казавшаяся незыблемой, в то, что сверху все видней, была сильно поколеблена. Тем самым Хрущев сам себя поставил под пристальный взгляд современников. Теперь люди вправе были не только ждать от руководства перемен к лучшему, но и требовать их. Желание изменения ситуации снизу создавало особый психологический фон нетерпения, который стимулировал стремление властей к решительным действиям. Но, с другой стороны, это усиливало опасность трансформации курса на реформы в пропагандистский популизм. Избежать этой опасности так и не удалось.