Навигация
Печорин - жертва социальной среды
95633
знака
0
таблиц
0
изображений
2.1 Печорин - жертва социальной среды
Крайняя противоречивость понимания "Героя нашего времени" и Печорина продолжает иметь место и в последующей критике. Для одних Печорин - натура антиобщественная, для которой самой характерной и основной чертой является властный индивидуализм, стремящийся подчинить все окружающее своей воле; для других же он - "человек с ярко выраженным и очень активным социальным инстинктом". Некоторые исследователи и критики убеждены в том, что Лермонтов развенчивает Печорина; другие - что он его утверждает как своего героя и сочувственно оправдывает все его поступки.
Советская критика в большинстве своем полагает, что как личность Печорин шире ограниченных пределов его времени, среды, конкретных обстоятельств, предлагаемых ему обществом социальных ролей. "Однако стремление личности к свободному выбору своих жизненных позиций, своей видовой определенности в самодержавной России сталкивалось с предопределенностью жизненного статуса человека чуть ли не с его рождения. Узаконенные узкогрупповые социальные амплуа по сути своей противоречили универсально целостной человеческой природе. Печорин по своему происхождению мог бы обеспечить себе самую блестящую карьеру" (Удодов. С.80). Как отмечает автор, "Печатью мужественности, даже героизма отмечено его [Печорина] ни перед чем не останавливающееся отрицание неприемлемой для него действительности, в протесте против которой он полагается только на собственные силы. Он умирает, ни в чем не поступившись своими принципами и убеждениями, хотя и не совершив того, что мог сделать в иных условиях. Лишенный возможности прямого общественного действия, Печорин стремится тем не менее противостоять обстоятельствам, утвердить свою волю, свою "собственную надобность", вопреки господствующей "казенной надобности" (Удодов. С.80).
И.П. Щеблыкин считает, что центральной задачей в изображении Печорина можно считать намерение автора раскрыть высокий, хотя и противоречивый смысл духовных порывов героя, стремящегося к деятельности, к счастью и гармонии вопреки сопротивлению неблагоприятной в социальном отношении среды.(Щеблыкин. С.198) Автор говорит о том, что, поставив в центре событий человека с богатым интеллектом, писатель сосредоточил внимание не на механическом описании его "чувствований", а на выявлении импульсивных порывов к истине - притом в соприкосновении с окружающей, часто враждебной средой. В итоге получился подлинно психологический роман, то есть такой роман, где внутренний мир человека изображен не изолированно и не статично, а в социальной обусловленности. В этом случае душевные переживания, ощущения даже одного человека приобретают широкий общественный резонанс.
Печорин в своем журнале неоднократно говорит о своей противоречивой двойственности. Обычно эта двойственность рассматривается лишь как результат полученного Печориным светского воспитания, губительного воздействия на него дворянско-аристократической судьбы. Даже тогда, когда делаются попытки осмыслить противоречивость и неодномерность личности Печорина в более широком, а по сути - и более глубоком социально-философском плане, преобладает истолкование ее как следствие столкновения естественного, природного начала с началом социальным. Сам герой в своем журнале пишет: "Я давно уж живу не сердцем, а головою... Во мне два человека: один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его." И это действительно так: "один" Печорин похищает Бэлу, причиняет страдания Вере, а "другой" - осуждает себя за это, нередко раскаивается и даже плачет, когда убеждается, что безвозвратно утеряны надежды на истинное блаженство в общении с дорогим и близким человеком - достаточно вспомнит расстройство героя, не успевшего догнать отъезжающей Веры: "Я скакал, задыхаясь от нетерпенья. Мысль не застать ее уже в Пятигорске молотком ударяла мне в сердце! - одну минуту, еще одну минуту видеть ее, проститься, пожать ей руку... Я молился, проклинал, плакал, смеялся... нет, ничто не выразит моего беспокойства, отчаяния!.. При возможности потерять ее навеки Вера стала для меня дороже всего на свете - дороже жизни, чести, счастья!" (Лермонтов. С.576). Следовательно, возникает вопрос: где же истинный Печорин? "Часто говорят: тот, кто мыслит, судит, страдает. Но вполне реален тот Печорин, который испытывает равнодушие, ищет выхода их этого состояния в светских приключениях, с удовольствием срывает "едва распустившийся цветок", чтобы, вдоволь надышавшись его ароматом, бросить его на дороге. Поистине демоническая двойственность! Но она так характерна для мироощущения и поступков лучшей дворянской молодежи 30-х годов, не сумевшей преодолеть своих пороков и эгоизма в эпоху безвременья." (Щеблыкин. С.201). Так исследователь интерпретирует в своем понимании двойственность души Печорина. Он замечает, что в "Герое нашего времени", как реалистическом произведении, значительно усилена социальная мотивированность всех поступков и ощущений центрального персонажа. Страдания Печорина и его раздвоенность во многом предопределены пороками общественной среды, а также условиями дворянского воспитания. Е.Н. Михайлова говорит, что "... природное, "естественное", и общественное слиты в герое в противоречивом единстве..." Ее точка зрения утверждает двойственность личности Печорина: одна его сторона - это "естественный", потенциальный, возможный человек, а другая - человек реально действующий, детерминированный обществом. "Осуждая второго, Лермонтов всецело на стороне первого" (Михайлова. С.320). Исследователь делает вывод, что все отрицательное в Печорине обусловлено обществом, положительное начало этой обусловленности не подчинено и даже противостоит ей, так как является чисто природным качеством в человеке. В этом Е.Н. Михайлова усматривает своеобразие реализма Лермонтова в его романе: "Лермонтов показывал в герое не только его детерминированность современным обществом, но и противоположные тенденции, способные данную детерминированность преодолеть" (Михайлова. С.336). Подобной трактовки придерживаются и некоторые другие исследователи. Б.М. Эйхенбаум замечает: "Эгоистическая жестокость также является извращением, которое внесено обществом в натуру Печорина". В статье "Литературная позиция Лермонтова он говорит, что "Если Печорин - портрет целого поколения, к которому принадлежит и сам автор романа, то дело, конечно, не в пороках этого поколения самих по себе, а в породившей их эпохе... В "Герое нашего времени" и в образе Печорина поставлена не личная и в этом смысле не индивидуально-психологическая, а социально-психологическая и общественно-историческая проблема - проблема "нашего поколения", "нашего времени", проблема подлинной героики." (Эйхенбаум. С.109). С ними солидарен и В.И. Коровин. Он пишет: "Проблематика романа определяется личностью Печорина, в котором живут две стихии - природная, естественная, и искажающая ее социальная. Природное, естественное начало в Печорине неуничтожимо, но оно лишь в редкие минуты является в своем чистом, непосредственном виде... Природное начало в Печорине всюду наталкивается на социальный предел" (Коровин. С.227).
Отрицание Печориным морали современного ему общества, как и других его устоев, также, по мнению исследователей, не было его только личным достоянием. Оно уже давно вызревало в общественной атмосфере, и Печорин явился только наиболее ярким его выразителем. "В атмосфере переоценки всех ценностей, крушения авторитетов и самого принципа авторитарности развиваются ничего не щадящий скептицизм Печорина, его подвергающая все сомнению острокритическая мысль. И это было отражение "духа времени". (Удодов. С.85).
Таким образом, нужно сделать вывод, что, по этой концепции, общество с несоизмеримым постоянством и неизбежностью извращает природную сущность человека, и он остается человеком, остается самим собой только в той мере, в какой он способен противостоят воздействию этого общества, сохранять в себе, по выражению критиков, "естественного человека".
И.П. Щеблыкин считает Печорина человеком недюжинных способностей, выявлению которых, противоречивости его натуры и отношений с окружающим миром подчинена событийная линия в романе, наиболее динамично развивающаяся в последних трех главах - в "Журнале Печорина". Названный исследователь полагает, что Печорин истинный герой. В доказательство автор говорит, что Печорин получил отличное образование, умен, обладает большой выдержкой, волей. "Он не переоценивает себя, когда говорит о том, что чувствует в себе "силы необъятные." Как факт приводит исследователь и характеристику речи персонажа, в которой, по его словам, сказывается интеллектуальная мощь героя. Речь Печорина глубока по смыслу, убийственно меткая в характеристиках пороков привилегированных кругов. И, конечно, Печорин ставится на порядок выше членов "водяного общества": "Зеркалом печоринской души можно считать его дневник (своего рода исповедь "лишнего человека"), из которой видно, что герой с необычайной скрупулезностью анализирует свои поступки и ощущения, задумывается над вопросами бытия, особенностями человеческого сознания и поведения, старается понять смысл сущего на земле и своего собственного назначения. Из дневника мы узнаем также, что Печорин презирает пошлость, как и людей, не обладающих чувством личного достоинства, осуждает праздную светскую жизнь, не гонится за карьерой, хотя не богат и не чиновен. В особенности ему неприятны люди, драпирующиеся в одежды романтических "страдальцев" (Грушницкий) или, напротив, бравирующие своей заурядностью, граничащей часто с пошлостью и цинизмом (драгунский капитан)." (Щеблыкин. С. 198-199).
Отталкиваясь от того тезиса, что Лермонтов впервые в русской литературе вывел на страницы своего романа героя, который прямо ставил перед собой самые главные вопросы человеческого бытия - о цели и смысле жизни человека, о его назначении, данные исследователи подходят к тому, что Печорин, помимо совершенствования своих душевных сил, хочет вызвать активность и в других, подтолкнуть их к внутренне свободному действию, а не к действию по канонам традиционной узкосословной морали. "За ролью, за привычной маской Печорин хочет рассмотреть лицо человека, его суть. И здесь им часто руководит не только жажда истины, желание сорвать все внешние покровы и украшения, узнать, "кто есть кто", но и не менее страстная надежда открыть, вызвать к жизни "в человеке человека" (Удодов. С.83).
Далее автор приводит в доказательство своих выводов пример, наглядно подтверждающий, по его мнению, данную теорию. Он говорит, что Печорин снимает с Грушницкого "взятую напрокат трагическую мантию", ставя его в истинно трагическую ситуацию, чтобы "докопаться" до его душевного ядра, разбудить в нем человеческое начало. При этом, отмечает он, Печорин не дает себе ни малейших преимуществ в организуемых им жизненных "сюжетах", требующих от него, как и от его "партнеров", максимального напряжения душевных и физических сил. В дуэли с Грушницким он стремится к объективности результатов своего смертельного эксперимента, в котором рискует жизнью не меньше, а больше противника. "Я решился, - говорит он по ходу их дуэльного и душевного поединка, - предоставить все выгоды Грушницкому; я решил испытать его; в душе его могла проснуться искра великодушия, и тогда все устроилось бы к лучшему..." (Лермонтов. С.570). Печорину важно, чтобы выбор был сделан предельно свободно, из внутренних, а не из внешних побуждений и мотивов. Создавая по своей воле экстремальные пограничные ситуации, Печорин не вмешивается в принятие человеком решения, предоставляя ему возможность абсолютно свободного нравственного выбора, хотя совсем не безразличен к его результатам. Так, он замечает: "Я с трепетом ждал ответа Грушницкого... Если б Грушницкий не согласился, я бросился б ему на шею." (Лермонтов. С.556). Это право свободного выбора он предоставляет Грушницкому и по ходу дуэли: "Теперь он должен был выстрелить на воздух, или сделаться убийцей, или наконец оставить свой подлый замысел и подвергнуться со мною одинаковой опасности" (Лермонтов. С.569).
Исследователи утверждают, что Печорин не мог разрушить любовь Грушницкого, потому что не только Грушницкого развенчала княжна, но и он никогда ее не любил. "Грушницкий был занят тем, что изобретал позы и слова. Душа его была немощна. Но Печорин был невиновен в бесстрастных забавах с наблюдаемыми им душами. В отличие от Вернера, он умеет властвовать людьми и, невольно для него самого, не ограничивается созерцательной ролью в безошибочных наблюдениях людских страстей. Он деятельно вмешивается, хотя бы при этом был недоволен сам собой" (Шмульян. С.224). В этом проявляется жажда деятельности, как было указано выше.
Б.М. Эйхенбаум в своей статье "Герой нашего времени" вообще считает происшествия с Грушницким и Мери мелкими, не требующими заострения на них особого внимания: "Линия Печорина, опустившаяся в "Тамани", поднимается, поскольку читатель знакомится уже не только с поступками Печорина, но и с его думами, стремлениями, жалобами - и все это заканчивается многозначительным "стихотворением в прозе", смысл которого выходит далеко за пределы мелкой возни с княжной Мери и Грушницким: "Я как матрос, рожденный и выросший на палубе разбойничьего брига: его душа сжилась с бурями и битвами, и, выброшенный на берег, он скучает и томится, как ни мани его тенистая роща, как ни свети ему мирное солнце..." (Эйхенбаум. С.280). Исследователь, однако, замечает, что больших бурь и битв герою не дождаться, и самое большее - это что он опять избегнет гибели, оказавшись у края жизни, как это было уже не раз. Как раз так и происходит в новелле "Фаталист". Возвращаясь к исследованию Эйхенбаума, нужно отметить, что здесь названный автор вновь возвеличивает Печорина. Повесть "Фаталист" играет роль эпилога, хотя, так же как и с "Таманью", в порядке событий это не последнее рассказанное происшествие: встреча с Максимом Максимычем и отъезд Печорина в Персию происходят позднее. "Однако такова сила и таково торжество искусства над логикой фактов - или, иначе, торжество сюжетосложения над фабулой." О смерти героя сообщается просто в виде биографической справке в середине романа. "Такое решение не могло освободить автора от необходимости кончать роман гибелью героя, но дало ему право и возможность закончить его мажорной интонацией: Печорин не только спасся от гибели, но и совершил общеполезный смелый поступок, притом не связанный ни с какими "пустыми страстями": тема любви в "Фаталисте" выключена вовсе. Благодаря своеобразной "двойной" композиции и фрагментарной структуре романа герой в художественном (сюжетном) смысле не погибает: роман заканчивается перспективой в будущее - выходом героя из трагического состояния бездейственной обреченности. Вместо траурного марша звучат поздравления с победой над смертью." (Эйхенбаум. С. 282).
Но нужно отметить, что гуманные в своей основе стремления и цели Печорина - открыть, вызвать в человеке человеческое - осуществляются им отнюдь не гуманными средствами. Он и большинство окружающих его людей как бы живут в разных нравственно-ценностных измерениях, что мы и попытаемся показать в следующей части работы.
Похожие работы
... языка для передачи сложных психологических переживаний. Лермонтов, отказываясь от романтического стиля, сближал язык прозы с разговорным общелитературным языком. Синонимические парадигмы в романе М.Б.Лермонтова "Герой нашего времени" выпоняют текстообразующую функцию, поскольку являются связующим элементом в выявлении глубинного семантического плана, а также выступают в качестве средств связи в ...
... гнезда", "Войны и мира", "Вишневого сада". Важно и то, что главный герой романа как бы открывает целую галерею "лишних людей" в русской литературе: Печорин, Рудин, Обломов. Анализируя роман "Евгений Онегин", Белинский указал, что в начале XIX века образованное дворянство было тем сословием, "в котором почти исключительно выразился прогресс русского общества", и что в "Онегине" Пушкин "решился ...
... есть сугубо автобиографическое произведение) и т.д. Очевидно, через осознание мифа могут быть сопоставлены различные позиции и взгляды интерпретаторов. Наука о Лермонтове есть в определённой мере мифология Лермонтова; авторские исследования, посвящённые ему, суть база и одновременно составляющая универсального мифа, реализация индивидуального мифотворчества, характеризующая всеобщность творения ...
... во время сна), что подготавливает ее схождение с ума от пережитых бедствий и потрясений в конце романа. Так тень Сбогара витает над всеми байроническими героями русской литературы. Переходя к главной цели нашего исследования – отражению мотивов Нодье в творчестве Достоевского – назовем вначале факты, уже давно вошедшие в поле зрения исследователей. Сам Достоевский в подготовительных материалах к ...
0 комментариев