Г., 17 мая. Пушкин у М. С. Щепкина. Уговаривает ар­тиста писать свои воспоминания и пишет начало его «Записок»

1836 г., 17 мая. Пушкин у М. С. Щепкина. Уговаривает ар­тиста писать свои воспоминания и пишет начало его «Записок».

«У Щепкина хранится лист бумаги, на котором великий художник Пушкин своею ру­кою написал следующее:

«17 мая 1836 года, Москва. Записки актера Щепкина.

Я родился в Курской губернии, Обоянского уезда, в селе Красном, что на речке Пенке...»

С. Т. Аксаков. «Несколько слов о М. С. Щепкине».

20 мая. 1836 года Пушкин выехал из Москвы навсегда. Он горячо любил Москву:

«В изгнанье, в горести, разлуке,

Москва! Как я любил тебя,

Святая родина моя».

Редкий человек не считает прекрасным место, где прошло его детство. «Древняя столица», «Первопрестольный град», «Матушка наша», «Москва моя», «Родина», «сердце России», - этими словами Пушкин всю жизнь сопровождал упоминания о городе, где он родился. Позже он восторгался красой и величием Петербурга, но Москва воспринималась им как нечто интимное, близкое, и в этом, конечно, сказывались впечатления детства, долгих прогулок по улицам, площадям, переулкам с няньками, с крепостным дядькой Никитой Козловым, когда мальчик лазил на колокольню Ивана Великого, видел разный люд, наблюдал колоритные уличные сцены. Он знал допожарную и Москву, постройки, погибшие в 1812 году, в том числе и в Кремле, видел сооружения древнего российского зодчества и новые дворцы-особняки – «чертоги богачей», возведенные искусными мастерами России и зарубежных стран. Но память возвращается не к архитектуре и не к отдельным достопримечательностям, а к тому единственному и неповторимому, что было духом и стилем жизни.

 …Ты скачешь в мирную Москву,

Где наслажденьям знают цену,

Беспечно дремлют наяву

И в жизни любят перемену.

Разнообразной и живой

Москва пленяет пестротой,

Старинной роскошью, пирами,

Невестами, колоколами…

Всеволжскому, 1819 год.

Такой для Пушкина была Москва. А вот некоторые воспоминания современников А. С. Пушкина о Москве.

В 1799 году – в год рождения Пушкина - была издана серия гравированных видов Москвы, исполненных по оригиналах французского художника Жерара Делабарта, жившего в России в 1787 – 1810 годах. Его привлекает в первую очередь Кремль, но древняя архитектура часто служит фоном для изображения колоритных сцен из русской жизни. Полужанровые картины Делебарта имели большой успех и неоднократно воспроизводились в гравюрах. Красная площадь, благоустроенная по указу Екатерины II, насаждавшей во всех русских городах петербургский классицизм, в конце 1790-х годов была обрамлена симметричными торговыми рядами (по про­екту Кваренги). На ней как на сцене с ку­лисами разворачивается у Делабарта «разно­образная и живая» московская жизнь: пляшут мужики, маршируют солдаты, едет карета, запряженная цугом, бродят куры, валяется сено, на тюках лежат крестьяне.

Такая вольность была совершенно невоз­можна на Петербургской площади. Когда А. Брюллов рисует не парадную Дворцовую, а торговую Сенную площадь, то возы с сеном он ставит в строгом порядке, а в центре про­резает пространство прямой, как линейка, до­рогой для проезда карет.

«Подновинское предместье» Делабарта рассказывает о том, как и москвичи умели веселиться: у стен Новинского монастыря на «святой неделе» устраивались знаменитые гу­лянья, на которые съезжалась вся Москва: «С раннего утра звуки труб и огромных ба­рабанов извещают проходящих, что храмы ве­селья и забав будут открыты даже до ночи. Здесь пастушеская свирель затянула народ­ную песню, и к ней присоединился громкий хор цыганок, там паяц до надсады кричит публике, приглашая всех смотреть представ­ления, «каких никогда еще не видано»! Зре­лища сменяются одно другим, толпы густеют;

кареты, служа на ту пору вместо подвижных лож, останавливаются...» (из московского пу­теводителя 1824 г.). На гуляньях у Новин­ского монастыря не раз видели Пушкина.

Под Петербургом тоже бывало раз в год знаменитое Екатерингофское гулянье. Но, когда художник Гампельн на десятиметровой ленте изобразил весело и живо то, что там происходило, императрица выразила неудо­вольствие низким содержанием этого про­изведения.

Не менее характерно отражены нравы мо­сквичей в двух других сюжетах Делабарта:

«Ледяные горы во время масленой недели», где для катанья приспособлены склоны Крем­левского холма, и «Вид Серебренических бань», рисующий патриархальную общую рус­скую баню на реке Яузе.

«Первые впечатления, Юсупов сад»,— пи­шет Пушкин в автобиографии. Старая усадьба князей Юсуповых не была исключе­нием для Москвы. Дом Пашкова, стоящий на высоком холме, был таким же представителем московской независимости.

«Не знаю, носил ли он в народе особую кличку, но дети прозвали его волшебным замком,— писал П. А. Вяземский.— На горе, отличающийся самобытной архитектурою, красивый и величавый, с бельведером, с садом на улицу, а в саду фонтаны, пруды, лебеди, павлины и заморские птицы; по праздникам играл в саду домашний оркестр. Как, бывало, ни идешь мимо дома, так и прильнешь к же­лезной решетке; глазеешь и любуешься; и всегда решетка унизана детьми и простым на­родом».

Усадьба Юсупова, Пашков дом были сим­волами старой Москвы, это о них писал Пуш­кин: «невинные странности москвичей были признаком их независимости» («Путешествие из Москвы в Петербург»).

В 1800—1810-х годах создаются замеча­тельные полотна первых русских видописцев Ф. Я. Алексеева и его ученика М. Н. Воробь­ева. Торжественные панорамы Кремля, Крас­ной площади, набережных Москвы-реки зву­чат как гимн древней русской столице. Не случайно одно из лучших русских произведе­ний Алексеева — «Вид московского Кремля и Каменного моста» (1810-е гг.) было награ­вировано С. Ф. Галактионовым для украше­ния титульного места отдельного издания сти­хотворения Жуковского «Певец в Кремле» (М., 1816), написанного в честь победы рус­ских над Наполеоном.

Личным чувством наполнены стихи Пуш­кина «Воспоминания в Царском Селе» 1814 г.:

Края Москвы, края родные!

И вы их видели, врагов моей отчизны!

И вас багрила кровь и пламень пожирал!

И в жертву не принес я мщенья вам и жизни;

Вотще лишь гневом дух пылал!

В 1825 году выходят серии литографиро­ванных видов Москвы, исполненных по аква­релям О. Кадоля. Французский художник стремится показать новую Москву: отреставрированные башни Кремля, ампирные до­ма и подражающие Петербургу площади. На пустынном Тверском бульваре мы ви­дим модную петербургскую публику. Вспом­ним Гоголя: «В Петербурге, на Невском про­спекте, гуляют в два часа люди, как будто сошедшие с журнальных модных картинок, выставленных в окна, даже старухи с такими узенькими талиями, что делается смешно; на гуляньях в Москве всегда попадается в самой середине людной толпы какая-нибудь матуш­ка с платком на голове и уже совершенно без всякой талии» («Петербургские записки 1836 года»).

На французских литографиях все пригла­жено, подтянуто и совершенно лишено мо­сковского духа.

В 1830-х годах Москва европеизируется еще больше. Немецкий живописец Э. Гертнер, чтобы передать своеобразие Москвы, показы­вает исторические ценности: Кремль, Камен­ный мост, Красную площадь, Покровскую церковь. Выполненные по оригиналам Гертнера литографии совершенны с точки зрения передачи архитектуры, но сухи и не живо­писны. Лишь в случайных деталях проскаль­зывает московская непосредственность: оди­нокая фигура дворника с метлой на Красной площади; семья Олсуфьевых перед колоколь­ней Ивана Великого в Кремле.

К 1830-м годам относятся ностальгические заметки Пушкина об уходящей Москве: «Но куда девалась эта шумная, праздная, безза­ботная жизнь? Куда девались бары, пиры, чудаки и проказники — все исчезло... Ныне в присмиревшей Москве огромные боярские до­ма стоят печально между широким двором, заросшим травою, запущенным и одичалым садом... улицы мертвы... «Горе от ума» есть уже картина обветшания, печальный анахронизм... Бедная Москва!» («Путешествие из Москвы в Петербург»).

Симпатии Пушкина не относятся к совре­менной ему Москве, он любит Москву своего детства, вольную и беспечную, ту, что принято называть грибоедовской.

Именно в это время начинают русские, чаще всего московские художники камерного таланта, выискивать те непарадные уголки Москвы, где сохранился ее допожарный дух. Это серия видов Симонова монастыря К. Рабуса, виды Кускова и Останкина Н. Подключникова и В. Раева. Поиски старых корней и есть залог ду­ховного возрождения. «Город — механизм; по­стоянно заново рождающий свое прошлое, которое получает возможность сополагаться с настоящим как бы синхронно. В этом отно­шении город, как и культура,— механизм, противостоящий времени» (Ю. М. Лотман. «Символика Петербурга и проблемы семиоти­ки города»).

Полной контрастов была дворянская Москва. Она, по характеристике К. Батюшкова, представляла «редкие противоположности в строениях и нравах жителей. Здесь роскошь и нищета, изобилие и крайняя бедность, набожность и неверие, постоянство дедовских времен и ветреность неимоверная, как враждебные стихии, в вечном несогласии». Рядом с газетными извещениями и афишами о зрелищах пестрели объявления о беглых крепостных с подробным описанием примет…

В «Путешествии из Москвы в Петербург» Пушкин вспоминал: «Невинные странности москвичей были признаком их независимости. Они жили по-своему, забавлялись как хотели, мало заботясь о мнении ближнего. Бывало, богатый чудак выстроит себе на одной из главных улиц китайский дом с зелёными драконами, с деревянными мандаринами под золочёными зонтиками. Другой выедет в Марьину рощу в карете из кованого серебра 84-й пробы. Третий на запятки четвероместных саней поставит человек пять арапов, егерей и скороходов и цугом тащится по летней мостовой. Щеголихи, перенимая петербургские моды, налагали и на наряды неизгладимую печать».

 Славились дома московских богачей и особой «увеселительной прислугой» - сказочниками, певцами, шутами. Об одном из таких шутов – Иване Савельиче – Пушкин упоминает в письме к С. А. Соболевскому в 1828 году. По свидетельствам современников, этого шута – И. Сальникова, крепостного князя В. Хованского, - знала вся Москва: наречённый дураком, а на самом деле человек с острым умом, он появлялся на улицах в бархатном кафтане, шитым серебром и золотом, в красных чулках, то пешком, то в одноколке, неизменно сопровождаемый толпами мальчишек. Не подобными ли развлечениями и забавами навеяны пушкинские сочувственные строки о поэте, который улыбается «забаве площадной и вольности лубочной сцены».

В статье «Путешествие из Москвы в Петербург» Пушкин вспоминает и московские праздники, балы, роговую музыку в рощах Свирлова и Останкина, домашние театры. О развлечениях москвичей мы узнаём, в дополнение к этому описанию, просматривая ветхие страницы «Московских ведомостей» 1807 – 1811 годов – единственного источника сведений о повседневной жизни города. Здесь извещения о таких сенсациях, «как большой опыт воздухоплавания в Нескучном саду», о «представлениях физических, уранографических и фатасмагорических», о приезде итальянца Курти, - он привёз с собой «некоторое собрание разных иностранных живых зверей, которые еще никогда здесь виданы не были», - о демонстрации на Малой Лубянке «электрических машин», о «гротестических представлениях», о диковинных фокусах «несгораемого испанца»…

Облик Москвы, запечатлённой в сознании Пушкина с детства, в какой-то степени восстанавливает и панорамированное описание в «Евгении Онегине»:

…столпы заставы

Белеют; вот уж по Тверской

Возок несётся чрез ухабы.

Мелькают мимо будки, бабы,

Мальчишки, лавки, фонари,

Дворцы, сады, монастыри,

Бухарцы, сани, огороды,

Купцы, лачужки, мужики,

Бульвары, башни, казаки,

Аптеки, магазины моды,

Балконы, львы на воротах

И стаи галок на крестах.

Любопытно, что в следующей строфе эта картина обрывается «у Харитонья в переулке» — в Большом Харитоньевском переулке, где Пушкин жил в детстве.

«Харитоний в Огородниках» считался тогда аристократическим кварталом. Из здешних достопримечателностей Пушкин особенно запомнил и позже отметил в плане своих записок- чудесный Юсупов сад в Харитоньевском переулке. Этот сад, принадлежавший вельможе князю Н. Б. Юсупову, приобрел славу миниатюрного Версаля. Судя по сохранившемуся плану и описаниям (сад погиб во время московского пожара 1812 года), Юсупов действительно создал нечто подобное знаменитому Версальскому парку вблизи Парижа. На сравнительно небольшой площади в два гектара были распланированы аллеи и прямолинейные дорожки, великолепные клумбы, возвышались миниатюрные статуи, были устроены пруд, фонтан, искусственные руины, каменные лестницы. Сведения о том, что этот сад был доступен очень узкому кругу посетителей, по-видимому, неверны. Если бы это было так, то вряд ли могло бы появиться объявление в «Московских ведомостях» о том, что для гуляющих в Юсуповском саду неким иностранцем открыты кафе и трактир, где можно иметь «за умеренную цену временное пристанище, а в саду обед и ужин». В стихотворении Пушкина «В начале жизни школу помню я...» (1830) есть лирическое описание «чужого сада», в кото­ром многие детали сходны с деталями юсуповского «Вер­саля». Хотя основная тема стихотворения относится, по-видимому, к эпохе раннего Возрождения, здесь преломи­лись и детские впечатления прогулок в Юсуповском саду и возникшие тогда настроения:

Там нежила меня теней прохлада;

Я предавал мечтам свой юный ум,

И праздно мыслить было мне отрада.

Любил я светлых вод и листьев шум,

И белые в тени дери кумиры,

И в ликах их печать недвижных дум.

Всё — мраморные циркули и лиры,

Мечи и свитки в мраморных руках,

На главах лавры, на плечах порфиры...

Но важнее восприятие всего этого «юным умом»:

...слезы вдохновенья,

При виде их, рождались на глазах.

В Москве стало традицией почитание пушкинских мест.

6 июня открытие опекушинского 1880 года Россия впервые чествовала в Москве память своего национального гения. Торжественное памятника, трёхдневные утренние заседания и литературно-музыкальные вечера в зале Благородного собранья, юбилейная выставка, «Пушкинские чтения» в университете и политехническом музее, общественные манифестации… «Тверской бульвар был украшен гирляндами живой зелени, народ покупает у торговцев массу ландышей и фиалок и закидывает ими пьедестал памятника, к вечеру зажигается иллюминация ».

В начале нашего века в старом доме на Елоховской была открыта бесплатная библиотека – читальня имени А. С. Пушкина. В 1914 году перед ней был образован Пушкинский сквер. Неподалёку находится московская школа №353, отмеченная мемориальной доской и носящая имя Пушкина. В дни, когда отмечалось столетие со дня гибели Пушкина – в1937 году, - в Москве на Красной площади, в здании Исторического музея открылась Всесоюзная Пушкин­ская выставка. Можно сказать с полной уверенностью, что таков выставки, посвященной одному писателю, еще никогда и нигде не бывало: ни Даyе, ни Шекспир, ни Сервантес. ни Гёте, ни Бальзак не удостаивались такого всестороннего воплощения, такого увлека­тельного, строго научного и высокохудожественного изобразительного рассказа.

Пушкинская выставка занимала двадцать два огромных зала, где о великом поэте говорили портреты, писанные при его жизни, изображения его друзей и его современни­ков, виды мест, где бывал Пушкин, его рукописи, издания его сочинений на всех языках, материалы, отразившие влияние Пушкина на все виды искусств. Все это было представ­лено с необыкновенной полнотой и удивительным блеском.

Это уникальное собрание решено было сохранить. Так возник Всесоюзный музей А. С. Пушкина. И материалы, переданные на выставку на короткое время другими музеями, стали постоянной собственностью этого нового замечательного собрания.

Во время войны музей находился в эвакуации, а по возвращении в Москву в те годы не смог получить сразу постоянного помещения и был передан Петербургу Москва осталась без пушкинского музея.

Вот тогда-то у многих москвичей и возникла идея создать в Москве свой, новый музей А. С. Пушкина. Но экспонаты Всесоюзного музея А. С. Пушкина решили не трогать.

Новый музей оказался в положении сложном. У него не было никаких материалов. В 1961 году в одном из краси­вейших районов старой Москвы — на Кропот­кинской улице, бывшей Пречистенке, в на­рядном ампирном особняке, принадлежавшем участнику войны 1812 года гвардии прапор­щику А. П. Хрущеву, была создана постоян­ная пушкинская экспозиция. Создана, в самом буквальном смысле этого слова, на пустом месте — лишь благодаря той редкостной, осо­бой, личной любви к Пушкину, которая оду­шевляла людей, принесших молодому музвю свои дары. Без этого потока даров Государ­ственный музей А. С. Пушкина не мог бы возникнуть.

Музей на Кропоткинской открылся более че­тверть века назад; он рос, богател, пополнял свою коллекцию. С годами он сделался одним из самых популярных в стране литературных музеев.

С давних времен московские старожилы хо­рошо знали этот дом в конце Арбата, недалеко от Смоленской площади: маленький, некази­стый, неопределенного цвета (сейчас уже трудно вспомнить — какого: то ли серого, то ли желтоватого), зажатый между многоэтаж­ными постройками начала XX века. Но на фасаде этого скучного приземистого строения была укреплена торжественная мраморная до­ска с бронзовым барельефом: профилем и ла­вровой ветвью. Врываясь в будничную город­скую суету, она останавливала, притягивала, пробуждала фантазию: где-то здесь, на втором этаже, за этими маленькими окошками в да­леком 1831 году жил Пушкин.

Мемориальная памятная доска была уста­новлена в 1937 году, к столетию со дня смерти поэта. А незадолго до этого, в феврале 1936 года, на заседании Пушкинской комиссии Мо­сковского областного бюро краеведения под председательством пушкиниста М. А. Цявловского был поставлен вопрос о превращении арбатского особняка в музей. Всем давно было очевидно: в атом доме должен быть мемориальный музей. А вот неказистый арбатский домик, в от­личие от изящнейшего хрущевского дворца, этим неуловимым свойством обладает; он ос­вящен присутствием поэта, магией сознания:

«Здесь жил Пушкин».

Дата 29 августа 1972 года стала для нас, сотрудников кропоткинского пушкинского му­зея, знаменательной: в этот день Моссовет принял постановление, согласно которому дом № 53 по улице Арбат передавался в долго­срочную аренду Государственному музею А. С. Пушкина. Начиналось создание мемориала.

В Москве много мест связанных с Пушкиным и его друзьями. Дмитрий Лихачёв выдвинул идею создания «Пушкинского парка». Такой парк, непременно имеющий длительные пешеходные маршруты, будет привлекать людей из квартир на зелёную тишину, прогулки, размышления. Будущее живёт в планах сегодняшнего дня.

Москва — родина Пушкина. Эта истина слишком общеизвестна. И именно поэтому в нее как-то не вдумываешься. Но ведь все мы по себе знаем, что значит в жизни человека место, где он родился. Пушкин прожил в Москве первые двенадцать лет — ранние, са­мые важные годы, когда складываются душа, характер, привязанности, мысли. Он восхи­щался Петербургом, воспевал его «строгий, стройный вид». Он был привязан к своему Михайловскому. Ему хорошо работалось в пу­стынном Болдине. Его пленяли романтическая полуденная красота Крыма и Кавказа, укра­инская ночь и пестрая Одесса. И все-таки первой, самой глубокой и нежной, сыновней, детской любовью он любил именно Москву. Он мог ее ругать, возмущаться «татарским убожеством» московского общества, где цар­ствует мнение «княгини Марьи Алексевны». Но и гневаясь, и раздражаясь на Москву, Пушкин любил ее, писал о ней, не мог жить без нее. В пятнадцатилетней разлуке, среди мелькающих впечатлений, он не мог забыть город, который воспитал его. Он с острой, ностальгической тоской вспоминает шумную забавную пестроту нестройных московских улиц, улочек, переулков, ее дворцы и дере­вянные сарайчики, ее воздух — воздух детства. Мы привыкли к этим строкам в VII главе «Евгения Онегина», но ведь какой личной нежностью звучат эти хрестоматийные стихи:

Москва! как я любил тебя,

Святая родина моя!

Скоро великая годовщина – двухсотлетие со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина. А свой реферат я буду считать маленьким вкладом в подготовке к празднованию юбилея А. С. Пушкина.

Литература:

1.     Боголепов П. К.. Тропа к Пушкину. М. «Детская литература», 1974 год.

2.   Высочина Е. И.. Образ, бережно хранимый. М. «Просвещение», 1989 год.

3.     Крейн А. З.. Рождение музея. М. «Советская Россия», 1969 год.

4.     Лотман Ю. М.. Александр Сергеевич Пушкин. Л. «Просвещение», 1982 год.

5.     Мейлах Б. С.. Жизнь Александра Пушкина. Л. «Художественная литература», 1974 год.

6.     Петров С.М.. А.С. Пушкин. Очерк жизни и творчества. М. «Просвещение», 1973год.

7.     Сергеев М.. Вся жизнь – один чудесный миг (Пушкин). М. «Молодая гвардия», 1969 год.

8.     Скабичевский А. М.. Пушкин. Челябинск «Урал», 1994 год.

9.     Цветаева М. И.. Мой Пушкин. Челябинск «Южно – Уральское книжное издательство», 1978 год.

10.   Друзья Пушкина. М. «Правда», 1984 год.

11.   Памятники Отечества. №2. 1986 год.