Силовая и нормативная системы международных отношений

1. Силовая и нормативная системы международных отношений.

До сих пор не выработано единой теории международных отношений, а соответственно существует множество различных точек зрения на место суверенного государства в международных отношениях в условиях глобализации. Показательным является спор школы политического реализма с неолибералами.

Первые утверждают, что несмотря на все глобализационные процессы, главным актором на международной арене остается суверенное государство, поскольку все внутриполитические и внешнеполитические решения принимаются главами государств, и ни кем иным, а принцип суверенитета зафиксирован как неотчуждаемое право нации. Любые международные организации не обладают легитимным правом на насилие, у суверенного государства такое право имеется в отношении своих подданных в случае нарушения ими закона, установленного для всех. И это право в виде лишения человека свободы на определенный срок, принуждения его к определенным исправительным работам и выплатам штрафов, а в некоторых странах в виде смертной казни за особо тяжкие преступления закреплено в конституциях или других сводах гражданских законов. Государство вырабатывает эти законы с помощью законодательной власти, проводит их в жизнь и следит за их выполнением с помощью исполнительной власти и карает за их нарушение при помощи судебной власти. Может быть, эта модель не всегда именно так выглядит на практике, но она всегда дает государству власть над гражданами, которые обязаны подчиняться его законам. В международных отношениях все обстоит совершенно иначе: здесь нет верховной власти, общего закона, органа, который мог бы наказать государство за несоблюдение какого-либо принципа, отсюда возникает посылка, что никто не может заставить суверенное государство принять то или иное решение, а значит само оно является единственным, по крайней мере важнейшим участником международных отношений. Такой подход ведет к идее того, что раз никакой высшей инстанции не существует, а международные процессы стихийны и хаотичны, то каждое государство само должно заботиться о защите своих интересов. Но ресурсы у всех государств разные, значит, одни страны сильнее других, они обладают большей властью над другими государствами, и для того, чтобы сдерживать эти государства, постоянно создаются коалиции, то есть одни группы государств уравновешиваются другими группами. В зависимости от исторических, экономических и политических условий происходят перегруппировки. Эта концепция была разработана в рамках школы политического реализма и получила название теории «баланса сил». Если этот баланс нарушается в результате агрессии одного или нескольких государств или в результате стремительного усиления какого-либо государства по отношению к окружающим его странам (так было с Германией, Японией, в некоторые периоды истории – с Россией, а в наше время таким государством являются США), нарушается стабильность международной системы в целом и вероятен переход к новой системе международных отношений, что обычно сопровождается войнами. Отсюда и знаменитое высказывание Р.Арона, что международные отношения «развертываются в тени войны»[1]. В результате этих войн возникают новые системы международных отношений, где условия будут диктоваться стороной победившей в войне, а остальные государства будут объединяться, чтобы составить ей противовес. Принцип равновесия был известен еще в античности (постоянное противостояние и перегруппировка греческих полисов), а озвучен в эпоху Ренессанса, когда Н.Макиавелли выразил идею о том, что необходимо поддерживать определенный баланс между 5 основными государствами Италии. Эти идеи были в дальнейшем развиты идеологами французского и английского Просвещения и унаследованы реалистами. Причем это не осталось лишь теорией: баланс сил вовсю применялся на практике, начиная от политики английского короля Генриха VIII и заканчивая коалиционными блоками в войнах XX столетия[2]. Догматики политического реализма считают, что с изобретением ядерного оружия система, основанная на силе, тем более обоснована, поскольку именно ядерное оружие и является сдерживающим фактором. Несомненно, оно приводит к гонке вооружений и «дилемме безопасности», когда, наращивая оборону, государство провоцирует вооружаться и другие государства. При этом все осознают, что при наличии ядерного оружия, в случае войны тот, кто ударит первым, погибнет вторым, соответственно победа в ядерной войне невозможна, а значит нет ни малейшей вероятности начала третьей мировой войны. Отсюда можно сделать вывод, что силовая система международных отношений наиболее соответствует реалиям времени.

Но в последние годы большую привлекательность имеют другие теории. В связи с всеохватывающими процессами глобализации, такими как взаимная интеграция, увеличивающаяся транспарентность границ, интернационализация средств коммуникации, взаимопроникновение различных культур, очевидно, что роль национального государства все-таки заметно снизилась. Особенно этому способствует растущая роль международных и наднациональных организаций. К ним относятся универсальные организации, такие как просуществовавшая с 1919г. по 1939г. Лига Наций и пришедшая ей на смену в 1945г. ООН, о которой далее и пойдет речь, другие межправительственные организации (МПО), такие как МВФ, ВТО и т.д., которые по сути являются специализированными учреждениями ООН, региональные МПО, такие как НАТО, ОАГ, ОБСЕ, СНГ, Совет Европы, ОПЕК, которые играют решающую роль в своих регионах, а зачастую и в мире. Также выделяют региональные интеграционные объединения, такие как АСЕАН, ЕС, НАФТА и т.д., межрегиональные МПО (Британское содружество- Commonwealth). Особую роль стали играть неправительственные организации (НПО), такие как Врачи без границ, Международный Красный Крест, Парижский клуб, частные и неформальные объединения (Лондонский клуб, «Семерка»)[3]. Но отдельно стоит упомянуть транснациональные корпорации (ТНК), без которых уже невозможно себе представить современное мировое сообщество, благодаря которым происходит взаимопроникновение экономик, постоянное пересечение капиталами национальных границ, что ставит под сомнение хотя бы с экономической стороны принцип независимости суверенного государства от других участников международных отношений. При этом международные магнаты (например, Билл Гейтс, “Microsoft”) иногда располагают средствами, превышающими бюджеты отдельных государств, не говоря уже об активах самих ТНК, а зная, какую роль в наше время экономическая составляющая играет в политике, нельзя недооценить роль международных организаций как достаточно сильных участников международных отношений. Хотя нельзя и отрицать, что государство по-прежнему остается основным актором на международной арене, ведь последнее слово всегда остается за ним, и сосуществовать государствам без использования силы крайне сложно. Эта противоречивость является одной из важнейших характеристик международных отношений данной эпохи, и сгладить ее отнюдь не просто.

Для того, чтобы в определенной мере регламентировать отношения между государствами и попытаться отказаться от вооруженных конфликтов, в процессе истории государства стали вырабатывать для себя и других членов международного сообщества, определенные правила поведения на внешнеполитической арене, притом что эти правила одинаково распространяются на все государства, которые их принимают. Таких большинство, поскольку принятие определенной нормы чаще всего продиктовано целесообразностью данного правила. Другое дело - международное право, оно зафиксировано в определенных договорах, обязательствах, которые страна берет на себя и т.д. К соблюдению международного права международное сообщество не только призывает, но и обязывает государства, чаще действуя политикой «кнута», чем «пряника», поскольку, скажем, без привилегии можно обойтись, но терять не хочет никто (например оказаться под эмбарго), поэтому государства более или менее охотно действуют в рамках международного права. Хотя есть и политические лидеры, не признающие его как таковое, но в этих случаях в действие вступают международные организации (различные суборганизации ООН) или другие государства, наделенные/не наделенные определенными полномочиями.

Но при всем этом норма отличается от права и другим моментом: понятие «норма» гораздо ближе к категории морали, нежели к юридически закрепленным положениям. Поэтому и за ее несоблюдение такие строгие меры приниматься не будут, ведь что морально для одного, аморально для другого, что морально для простого человека, аморально для политика и наоборот (Макиавелли). Поэтому оценивать действия участников международных отношений с этической точки зрения еще сложнее, чем с юридической.

Несмотря на эту разницу в понятиях, авторы используют их для обозначения одного и того же процесса – становление нормативной системы международных отношений, некоторые употребляют словосочетания «примат права» и «верховенство права в МО», выяснив, что все-таки авторы подразумевают одни и те же явления, для некоторых цитат условно примем эти понятия как тождественные.

Итак, нормативная система международных отношений в отличие от силовой подразумевает «взаимодействие “национальных интересов, понимаемых в терминах легитимности”»[4], а не на основе силы, что проповедуют основоположники школы “real-politik”.

Нормативная система необходима, чтобы выйти из хаоса и анархичности, свойственных изначально международным отношениям вследствие невозможности учесть все национальные интересы, для того, чтобы любое применение силы против кого-либо находилось под контролем, а соответственно снижалось число мирного населения, вовлеченного в конфликты, и в принципе, для предотвращения этих конфликтов в целом. Нормы международного права просто не позволяют ситуации развиться до критической отметки, когда неизбежно столкновение.

При этом нормативная система международных отношений предполагает равноправие государств на мировой арене, которое, однако, не следует путать с равенством, поскольку в силу наличия абсолютно различных ресурсов в различных количествах есть государства бедные и богатые, слабые и сильные. Равноправие же предполагает систему, при которой у каждого государства будет по одному голосу, независимо от его статуса, когда международные отношения выйдут из контекста силы, поскольку перед законом будут все равны. Но, во-первых, пока нет такого международного закона, который признавали бы все страны, а не только несколько процветающих государств, нет и общего наднационального органа, который бы выработал этот закон и следил за его выполнением. Если только не пойти по принципу М.Каддафи, что общество может контролировать себя само, мы неизбежно придем к идее мирового правительства, которое в ближайшие десятилетия даже по самым оптимистичным прогнозам невозможно. А невозможно потому, что некоторые государства тормозят отход от силовой политики в сторону нормативной, потому что им это не выгодно, будучи достаточно сильными и имея за счет этого неизмеримое влияние в мире, разумеется, они не хотят этого терять. Но открыто они это выразить не могут, так как исконно считаются основоположниками идей нормативной системы. При этом ООН, которая должна продвигать нормы и следить за соблюдением правовых рамок, оказывается бессильной, поэтому и по поводу перехода к нормативной системе говорится гораздо больше, чем делается. В следующей главе рассмотрим историю возникновения ООН и ее первоначальные цели, чтобы далее проследить, насколько она к ним подошла почти за 60 лет своего функционирования.