Год оказался самым бурным в жизни П.А. Сорокина. В плане научном он был совершенно не плодотворным: не было даже ни одной рецензии

1918 год оказался самым бурным в жизни П.А. Сорокина. В плане научном он был совершенно не плодотворным: не было даже ни одной рецензии.

В 1919 – 1920 гг. Сорокин, отказавшись от активной политической борьбы, возобновил научно-преподавательскую деятельность в Петроградском университете, Психоневрологическом, Социологическом и Сельскохозяйственном институтах, а также в институте «Народного хозяйства», кроме того, он читал лекции на всевозможных всеобучах, ликбезах и т.п. Словом, он активно сотрудничал с Наркоматом просвещения.Он пишет ряд научных работ, в том числе 2 массовых «популярных» учебника по праву и социологии и 2 тома «Системы социологии» (опубликованную в 1920 году издательством «Колос»). В 1920 году он становится руководителем кафедры социологии Университета и 31 января ему без защиты по совокупности работ присваивается звание профессора.

У Сорокина созревает план перспективных публикаций по наиболее актуальным темам того времени – война, голод, революция. Вместе с И.П. Павловым и В.М. Бехтеревым он приступает к изучению влияния массового голода на идеологию общества. В конце 1921 - начале 1922 года нарастает новая волна критики политических и научных взглядов Сорокина. К тому же постепенно атмосфера послевоенной либерализации заменяется все более заметным контролем «неугодных веяний» со стороны власти.

В апреле 1922 года П.А. Сорокин в публичном шестичасовом диспуте блестяще защищает докторскую диссертацию по двухтомнику «Система социологии». Кстати, он был первым в истории русской науки, кого признали достойным звания «доктора социологии» (вторым был К. Тахтарев).

Летом прокатилась волна массовых арестом среди научной и творческой интеллигенции. 10 августа 1922 года Сорокин приезжает в Москву по приглашению Кондратьева. Однако встретиться они не смогли, т.к. Кондратьев среди более сотни представителей творческой мысли Москвы оказались за решеткой. Такие же аресты были проведены и в Петрограде, но Питирим Сорокин в это время скрывался в Москве. Через неделю арестованных стали постепенно отпускать домой, предварительно получив от каждого по две расписки. В одной оговаривался десятидневный срок, в течение которого преследуемого обязывали покинуть страну. Во второй фиксировалось, что если он вновь вернется в Советскую Россию без разрешения властей, то будет непременно казнен. Отдавать себя в руки петроградской ЧК было опасно, а в забюрокраченной Москве все оказалось куда проще. Все формальности были преодолены довольно оперативно, и уже 23 сентября 1922 года тридцатитрехлетний Сорокин и его жена навеки покидают страну.

Когда он покидал родину, все свое имущество он увозил в 2-х чемоданах, которые были заполнены самыми ценными для него вещами – экземплярами собственных книг, статей и восемью рукописями.

Как можно относится к факту депортации? С одной стороны, она сыграла положительную роль, сохранив от физической гибели множество первоклассных умов. Однако, В.В. Сапов подчеркивает, что оценивание высылки 1922 года как «акта гуманизма» ошибочно, что депортация интеллигенции есть одно из первых условий сталинизма: «Неисчислимые, хотя и не всегда очевидные беды принесла высылка 1922 года и русскому народу. На долгие годы наш народ остался, по выражению Гегеля, храмом без святыни, т.е. без национального самосознания. Неудивительно, что семь лет спустя Сталин вполне убедился в том, что перед ним – народ, сознание которого подобно чистому листу бумаги, где можно писать любой иероглиф…»[20] . В это время страну покинул 161 ученый (по другому источнику число высланных до сих пор неизвестно, сами высланные считали, что их было 50 или 60, однако цифра поднялась до нескольких сот, предельное число – около 300[21] ) по Постановлению ВЦИК РСФСР от 10 августа 1922 года, дающему право ОГПУ высылать, без проведения судебного разбирательства, за границу лиц, которые подозревались в антисоветской деятельности. Осенью «хранителей культурных заветов России « два немецких парохода – «Оберюргермейстер Хакен» и «Прейссен» - привезли в Германию .

После продолжительного пребывания в Берлине чета Сорокиных по приглашению президента Чехословакии Б. Массарика, с которым они познакомились в Петербурге во время своего бракосочетания, отправляется в Прагу. Там Сорокин очень активно работает: участвует в организации журналов «Деревня» и «Крестьянская Россия», читает лекции в сельскохозяйственном институте, подготавливает к печати часть книг чисто академического содержания, а также книгу «Современное состояние России», где дан социологический анализ изменений, которые претерпела Россия в 1917- 1922 годах. Значительно поправив свое здоровье в непривычно спокойной для него обстановке, он приступает к написанию нового фундаментального труда – «Социология революций» (вышедшего в начале 1925 года).

Из Праги по приглашению Эдварда Хейеса и Э.А. Росса он осенью 1923 года приехал в США для чтения лекций о русской революции . Прибыв в колледж Вассар, он занялся английским языком. Менее года понадобилось Сорокину для культурной и языковой акклиматизации. Посещая церковь, публичные собрания, университетские лекции и много читая, Сорокин довольно быстро обрел свободный разговорный язык. Затем он объехал друзей в штатах Среднего запада, читая лекции и подыскивая работу. Уже летним семестром 1924 года, благодаря усилиям Росса и Ф.С. Шэпина, он приступает к чтению лекций в Миннисотском университете, сотрудничая при этом с университетами в Иллинойсе и Висконсене. Проработав там 6 лет, он опубликовал шесть своих книг «Страницы русского дневника» (1924 г.), «Социология революции (1925 г.), «Социальная мобильность» (1927 г.), «Современные социологические теории» (1928 г.), «Принципы сельской и городской социологии» ( с Карлом Циммерманом,1929 г.) и первые три тома «Систематической хрестоматии сельской социологии» ( с Карлом Циммерманом и Ч. Гэлпиным, 1929 г.).

Интересные данные этого периода его жизни можно обнаружить в переписке Питирима Сорокина с профессором Самюэлем Харпером (1882 – 1943) одним из первых американских специалистов по России, преподавателем русского языка в университете Чикаго, неофициальным советником ряда американских послов в Москве, автором многочисленных книг о России. Питирим Александрович очень ценил его работы, статьи и книги, посвященные России: «… я должен честно признаться, что он представляет собой очень счастливое исключение из большого числа американцев, пишущих о России. Ваша характеристика спокойна, но совершенно адекватна. Будучи русским, выражаю Вам свою глубокую благодарность за такую правдивую информацию для американцев о моей стране».[22] Переписка относится к 1923 – 1930 годам и включает шесть писем С. Харпера и 14 писем Сорокина. Общение профессионалов и коллег, начатое посредством эпистолярного жанра, постепенно переросло в дружеские отношения. С. Харпер помогал Сорокину в организации различных его лекций в Чикаго, в основном посвященных революции в России, а также общей теории социологии революций. Они обменивались информацией о положении в России, обсуждали книги, газетные и журнальные статьи, касающиеся России, также взаимно обменивались собственными трудами.

Хотелось бы особенное внимание уделить двум фактам, которые представляются нашему вниманию благодаря этой переписке. В письме от 22 января 1924 года Сорокин сообщает С. Харперу: «Как любопытную личную новость, я должен совершенно конфиденциально сообщить Вам, что другой редактор «Крестьянской России» ( Сорокин был редактором этого сборника вместе с А.А. Аргуновым, А.Л. Бемом и С.С. Масловым) и я получили неофициальное приглашение от Советского правительства «вернуться в Россию и беспрепятственно продолжить издание журнала, а также экономическую и культурную организацию крестьянства». Разумеется, ответ был единодушным и отрицательным. Мы хорошо знаем, что значит такое предложение. Но этот факт снова подтверждает, что как кажется, положение правительства не очень хорошее. Оно теперь пытается заполучить обратно, чтобы держать в узде и, наконец, усилить свою базу, большое количество людей, глубоко отличных от нынешних правителей».[23]

Необходимо отметить, что Сорокин не только имел нелегальные связи с Россией (предполагается, что они поддерживались по каналам «Трудовой крестьянской партии», во главе которой стоял С.С. Маслов и за связь с которой и был арестован Н.Д. Кондратьев 19 июня 1930 году), но также «… достоверно известно, что он вел переписку с земляками до конца 40-х годов»[24]. Липский и Кротов нашли людей, которые хорошо знали тетку Питирима Александровича Анисью. По их воспоминаниям Сорокин постоянно писал ей письма, присылал доллары и белую муку, из которой Анисья пекла «французские булки» и угощала односельчан. Ответные послания племяннику под ее диктовку писал учитель Жешартской школы П.И. Климушев. Однако, удивляет не сам факт переписки Сорокина с односельчанами, а то, как эта переписка могла осуществляться в годы сталинщины. Поиски этой переписки Сорокина в настоящее время продолжаются.

Что же касается его нелегальных связей, то в переписке с С.Харпером мы находим несколько косвенных подтверждений самого Сорокина: «Я получаю информацию из России более или менее регулярно и полно… Если в России будут появляться признаки чего-либо экстраординарного, насколько это можно предвидеть в России, я получу информацию заранее».[25] Предполагается, что связь эта осуществлялась через Финляндию, но этот вопрос, несомненно, еще предстоит исследовать.

 В переписке Сорокина с С.Харпером упоминается также Н.Ф. Кондратьев, друг Сорокина и выдающийся русский экономист, и обсуждается вопрос о его выезде в США в связи с начавшимся в Советской России террором. Однако помощь другу Сорокин так и смог, тот был арестован и репрессирован.

С момента своего пребывания в Америке Сорокин сталкивается с глухой оппозицией со стороны академических ученых, однако, предвзятость в отношении ученого спадает не только благодаря поддержке таких асов как Ч. Кули, Э. Росс, Ф.Гиддингс, но также его трудам периода работы в Миннисоте (1923 – 1929), которые хотя и были неоднозначно встречены и оценены американским научным сообществом, но определяли уровень социологической науки того времени и создали Сорокину репутацию крупной фигуры в американской социологии, ученого противоречивого, но такого, которого нельзя игнорировать.

Благодаря достоинствам его трудов президент Гарвардского университета Эбботт Лоуэлл пригласил Сорокина в 1930 году стать первым руководителем создаваемого отделения социологии. Лоуэлл искал ученого, который вывел бы Гарвард на ведущую позицию в весьма активной тогда социологии. Ранее Сорокин отклонял предложения такого рода, но на сей раз решается занять деканское кресло и с головой уходит в организацию нового факультета, предпринимая попытку воплотить свои творческие и дидактические замыслы, имевшие место еще в России. За 12 лет, в течение которых Сорокин был деканом, факультет воспитал множество известных и популярных ученых (Р. Мертон,У.Мур, Ч.Лумис, Э.Шилз, Р.Бербер, Дж.Хоманс, Э.Тирьякан и др. ); факультет стал впоследствии центром социологии в Америке. Питирим Александрович проработал на факультете до ухода на пенсию в 1959 году. Кстати, гражданство США чета Сорокиных получает в начале 30-х годов, при переезде в штат Масачусетс в Гарвардский университет.

Когда в середине 30-х годов Сорокин аннонсирует новое направление исследований своей творческой лаборатории, Гарвардский университет выделяет четырехгодичный грант колоссальных по тем временам размеров в 10 тысяч долларов для осуществления его замыслов. На протяжение нескольких лет, привлекая к работе многих ученых, и учеников в качестве соавторов и для сбора эмпирического материала и для технической обработки источников и специальной литературы, он создает свой главный труд «Социальную и культурную динамику» (в 4-х томах), где «проанализированы закономерности циклической флуктуации европейской культуры в течение трех тысячелетий».[26] Реакция на это академических кругов, которые и являлись основными читателями Сорокина, оказалась весьма неблагоприятной и Сорокин обращается к «читающей Америке» и издает популярную адаптацию «Динамики» для массового читателя – книгу «Кризис нашего времени» (1941г.), которая стала впоследствии самой читаемой книгой ученого. Также появляются не менее известные его книги «Человек и общество в бедствии», «СОС: значение нашего кризиса» (1951г.)

Нарастающая интеллектуальная изоляция Сорокина еще больше усиливается в 50-е годы, когда главным направлением его работ и выступлений является проблема бескорыстной, альтруистической любви ( в этическом смысле), ее природы, способов проявления, возможностей; Сорокин все больше расходится с основным течением американской социологии во главе с Т.Парсонсом (их отношения всегда носили оттенок «холодно-соревновательного сосуществования»).

Сорокин продолжает писать книгу за книгой: «Социальная философия в век кризиса» (1950), «Альтруистическая любовь» (1950), «Изыскания в области альтруистической любви и поведения» (1950), «Пути и власть любви» (1954), «Виды любви и ее сила» (1954), «Причуды и недостатки социологии и смежных наук» (1956), «Американская сексуальная революция» (1957). «Власть и нравственность» (1959).

В конце 1959 года Сорокин выходит в отставку и получает звание почетного профессора Гарварда. В 60-е годы ученый закладывает основы теории конвергенции в книге «Взаимная конвергенция США и СССР в направлении смешанного социокультурного типа» (1961), пишет автобиографию «Дальняя дорога» (1963), издает труды «Основные тенденции нашего времени» (1964) и «Социологические теории сегодня» (1966), которые разрывают круг его изоляции и встречаются читателями гораздо благожелательнее. Переиздание его классических трудов в 60-егоды и появление двух сборников статей, посвященных ему (Allen.A. Pitirim Sorokin in Rewiew. Durham. N.Y., 1963; Tiryakian E. Sociological Theory Values, and Sociocultural Change, N.Y.,1963) привлекло к нему еще больше внимания.

В апреле 1963 года впервые в истории американской социологии все участники съезда сообщества социологов США выразили ему свое признание, внеся имя Сорокина, не включенного в бюллетени, и избрав его президентом Американской социологической ассоциации. Весь мир вновь обернулся к позабытому старцу, которому все еще хватало сил для жестких атак на правительство за аморальную войну во Вьетнаме, а на академическую науку за злоупотребления позитивизмом.

Однако, после выхода на пенсию, хотя и не отходит от науки, больше времени он уделяет выращенным собственноручно цветам и похвале за умелое садоводство радуется гораздо больше, чем различным званиям и наградам.

Приковывают внимание многие аспекты личности Сорокина: каким он был в жизни, каким преподавателем, ученым и просто человеком. Здесь необходимо обратиться прежде всего к воспоминаниям современников, учеников.

Один из выпускников Гарварда вспоминал: «Сценически Сорокин как лектор был бесподобен. Обладая громадной физической силой, он совершал натиски «атак» на классную доску, зачастую разламывая при этом все мелки»[27].

Роберт Мертон, его ученик, в своих воспоминаниях подчеркивает противоречивость и цельность личности своего учителя. Сорокин отличался «научным нетерпением все охватить», острым критицизмом, и хотя «Сорокин подходил к чужим работам со скептицизмом, рассматривая их с самых высоких общенаучных позиций», это не мешало ему «относится к аспирантскому творчеству как к последнему слову в науке», и включать подготовленные Мертоном «куски» текста для «Социокультурной динамики» прямо в свою книгу. По воспоминаниям Мертона, его семинары «походили скорее на лекции, чем на обычный процесс работы со студентами». «Вспышки гнева охватывали его в тех случаях, когда люди не оказывали ему должного уважения, в открытую не соглашались с его идеями или посягали на его авторитет. Он не был очень общительным, но я никогда не испытывал дискомфорта в его присутствии. В целом он был очень хорошим человеком».[28]

Последние два года были омрачены тяжелой болезнью. 11 февраля 1968 года П.А. Сорокин скончался в своем доме на Клифф-стрит в Винчестере. В том же году Американская ассоциация учредила ежегодную премию имени Сорокина за лучшую книгу по социологии. Жена и двое сыновей Сергей и Петр, передали часть архива Сорокина в канадский университет провинции Саскачеван, часть бумаг остались в Гарварде. Сыновья Сорокина пошли по стопам родителей, оба стали докторами наук. Петр – физик, Сергей – врач-микробиолог. В начале 1999 года Сергею посчастливилось побывать на родине отца, когда с докладом «Воспоминания о Питириме Сорокине» он приехал на Международный научный симпозиум, посвященный 110-летию со дня рождения ученого. Он побывал в Москве, Санкт-Петербурге, Сыктывкаре и в селе Турья, где торжественно был открыт первый в мире памятный знак с барельефом П.А. Сорокина. Этот год можно считать «возвращением», конечно, символическим, П. Сорокина и его наследия в Россию. Но сделать для этого предстоит еще очень много. Особенно важным итогом работы симпозиума является решение о создании Международного института Питирима Сорокина и Николая Кондратьева как автономной некоммерческой организации.

Завершить изложение жизненного пути Этого крупнейшего социолога мне хотелось бы его собственными словами, которые он использовал в качестве эпиграфа ко многим своим книгам его жизненным девизом и которым он никогда не изменял в течение своей долгой жизни: «Чтобы ни приключилось в будущем, я твердо знаю, что извлек три урока… Жизнь, даже если она трудна, самое прекрасное, чудесное и восхитительное сокровище мира. Следовать долгу столь же прекрасно, ибо жизнь становиться счастливой, душа же обретает непоколебимую силу отстаивать идеалы,- вот мой второй урок. А третий – насилие, ненависть и несправедливость никогда не смогут сотворить ни умственного, ни нравственного и ни даже материального царствия на земле».[29]

Истоки философских и общесоциологических взглядов П.А. Сорокина, целостность и единство его научного творчества русского и американского периодов.

Прежде чем обратиться непосредственно к американскому периоду творчества П.Сорокина, необходимо кратко остановиться на его мировоззренческих и теоретических истоках.

Особый интерес представляет влияние «зырянского микрокосма» на становление личности и формирование мировоззренческих позиций П.А. Сорокина. Эту гипотезу представляют в своем исследовании А.В. Липский и П.П. Кротов. Они описывают медленную и мирную миграцию русского населения на Север, благодаря которой происходила постепенная христианизация этого края. Авторы подчеркивают, что представители славянского населения «… мирно уживались с угорскими племенами языческой культуры». И далее: «Позднейшая христианизация поэтому протекала относительно спокойно, постепенно, естественным путем перемешивая и интегрируя культуры пришлого русского и автохтонного зырянского населения. В результате, места обитания зырян – бассейны рек Вычегда и Вымь – превратились в уникальный бикультурный оазис Коми края, а Яренский уезд стал своеобразной «контактной зоной» для русских и нерусских жителей Севера»[30]. Эта благоприятная ассимиляция способствовала возникновению на этой земле богатой и целостной палитры обычаев, мифологий, обрядов, верований, фольклора, религии. Неудивительно поэтому, что на становление мировоззрения Питирима Сорокина оказало мощное влияние и «целостное и гармоничное мироощущение зырян («философия», этика, эстетика), усвоенная им в детстве», и ортодоксальное христианство, усвоенное им «… не зубрежкой, а «новаторским», по сегодняшним меркам, методом: через игру, творческий труд и критическое осмысление окружающего». Таким образом, все это «… способствовало становлению Сорокина – ученого и созданию впоследствии интегральной социологической теории»[31].

Аналогичную точку зрения высказывает биограф П. Сорокина: «Русское православие тоже стало важным элементом его характера. Учение церкви смешалось с языческой мифологией и сформировало эстетические чувства и духовность Сорокина… Религия, образование и традиции Коми, переплетаясь, формировали личность юноши, а позднее вели его научное творчество к интергрализму».[32]

Можно, конечно, скептически относиться к влиянию «зырянского детства» на творчество Питирима Сорокина, однако подобная позиция не освобождает от необходимости исследования всех факторов, определяющих становление личности ученого.

Становление теоретических воззрений Сорокина происходило под влиянием теорий таких русских ученых как Михайловский, Лавров, де Роберти, Петражидский, Ковалевский, Ростовцев, Павлов, Толстой, Достоевский и Жаков, Чернов, Кропоткин. Академик Л.И. Абалкин также рассматривает творчество Питирима Сорокина «… через призму своеобразия традиций и преемственности российской школы как экономической мысли, так и обществоведения.» Масштабы России веками учили думать глобально, перспективно,… это заложено в корнях российской мысли. Посмотрите работы Кондратьева, Сорокина, Леонтьева, и вы узнаете этот макровзгляд. Здесь отложилось и то, что было уникально присуще России и, пожалуй, только ей, которая была и остается единственной великой евразийской страной, сочетающей ценности восточной культуры и западного рационализма…Это ее судьба и ее школа»[33] .

Также, будучи секретарем Ковалевского, Сорокин имел возможность познакомиться с идеями выдающихся западных социологов, таких как Гексли, Гард, Дюркгейм, Спенсер, Бергсон, Тэйлор, Фюстель де Куланж, Вандервельд, Верхарн, Маркс. Кроме того, онбыл знаком с трудами Дарвина, Гегеля, Конта, позднее – Зиммеля.

Необходимо учитывать также и ту социально-политическую обстановку в России, которая оказала огромное влияние на становление его взглядов и мировоззренческих позиций: первая русская революция, мировая война, Великая Октябрьская революция, условия бытовой неуверенности, отсутствие академических свобод, неуверенность в безопасности послереволюционных лет.

Все эти условия в совокупности не могли не оказать влияние на его работы и труды русского периода, которые, как утверждает большинство исследователей наследия Сорокина, содержат в себе многие темы, версии и направления работ американского периода творчества ученого. Более того, А.Ю. Согомонов, И.А. Голосенко, В.В. Козловский, например, утверждают, что разделение всего творчества Сорокина на русский и американский периоды нецелесообразно и не вполне справедливо, т.к. «…его научное творчество едино, целостно, несмотря на сложные идейные метаморфозы, им перенесенные».[34]

Основанием для такой позиции является прежде всего видение структуры социологического знания Сорокина ( «смутный абрис социологической науки»), которое почти безо всяких изменений он сохранит на долгие годы. Эту структуру он описывает в 1 томе «Системы социологии» во 2-й главе обширного введения «Архитектоника социологии и ее основные отделы», а также рисует обобщенную схему[35]. Однако, более лаконично, предметно и кратко, на мой взгляд, он описывает эту структуру в уникальной программе преподавания социологии (это была первая советская программа такого рода), составленная в 1919 году. Представлю вкратце систему социологии по Сорокину, пользуясь двумя вышеуказанными источниками.

Вся социология делится на теоретическую и практическую. Теоретическая социология распадается на 3 основных отдела:

1) «… на социальную аналитику (или социальную анатомию и морфологию), изучающую строение населения».[36] Она делится на 2 подотдела: социальную аналитику, изучающую строение простейшего соц.явления и социальную аналитику, изучающую строение сложных социальных единств, образованных путем той или иной комбинации простейших социальных явлений. «Таким образом, социальная аналитика есть учение о социальных явлениях, рассматриваемых, во-первых, статистически,… во-вторых, изучаемых … с точки зрения их строения» [37];

2) «…на социальную механику, изучающую социальные силы и социальные процессы». Она делится на 3 части:

«…1 часть: учение о раздражителях человеческого поведения и факторах социальных процессов…

2 часть… ставит задачей изучение не сил, а процессов, совершающихся в среде данного населения… здесь изучаются все важнейшие «физиологические процессы, данные в среде любой социальной группы…

3 часть…изучает механику социальных процессов на анализе судеб личности с момента ее появления и до момента ее смерти…

Эти три части «Социальной механики» исчерпывают «физиологию общества», т.е. учение о социальных процессах».[38]

3)»… на социальную генетику, или теорию эволюции общественной жизни и отдельных ее сторон, исследующую законы развития последних явлений»[39] «… ее можно иначе назвать теорией социальной эволюции ( в отличие от оценочной теории прогресса)[40]

Практическая социология (или «социальная политика») : «Социальная политика, подобно прикладной медицине, должна быть системой рецептуры, указывающей точные средства для борьбы с социально-психическими болезнями, для рациональных реформ во всех областях общественной жизни… для наилучшего использования социально-психической энергии»[41].

Сорокин не только надолго сохранит это видение структуры социологического знания, но также использует многие версии и наметки двухтомника «Системы социологии» в своих работах американского периода.

Интересен в этом смысле комментарий В.В.Сапова: «Система социологии» по замыслу автора должна была состоять «по меньшей мере», из восьми томов (структура всего труда – стр. 53), из них опубликованы два тома».[42] Структура социологического знания, в книге, безусловно, есть, но вот структуру труда, состоящего из 8 томов, с распределением информационных блоков по каждому тому, здесь не имеется. Если следовать логике Сорокина, который посвятил « первых тома двум подотделам социальной аналитики, то можно предположить, что на социальную механику предполагалось написать 3 тома (по каждой из перечисленных выше частей), на социальную генетику, видимо, отводилось 2 тома, потому как круг поднимаемых вопросов, которые призвана решать, по Сорокину, социальная генетика, очень широк,[43] а этого автора отличает подробное и обстоятельное изложение материала и 8 том, вероятно планировался для изложения «рецептов» «социальной политики». Подтверждения этой моей гипотезе найти не удалось.

Интерес представляют дальнейшие выводы В.В. Сапова: «Основные идеи третьего тома «Системы социологии» изложены П.А. Сорокиным в «Общедоступном учебнике социологии». Как сильно «разросшиеся» части третьего тома можно рассматривать книги Сорокина «Голод как фактор» (Пг., 1921г., сохранилось17 печатных листов этого уничтоженного советской цензурой труда) и «The Sociology of Revolution» (1925). И еще две книги можно рассматривать как продолжение «Системы социологии»: «Social Mobility» (1927), и «Contemporery Sociological Theory» (1928), и тем не менее задуманный Сорокиным грандиозный «синтез» не был завершен. В конце 20-х годов произошла идейная переориентация Сорокина. Свои прежние воззрения он отнес теперь к умеренной форме «русского бихевиоризма» ( Russion Sociology in 20 Century, 1927). Это и явилось основной причиной , в силу которой «Система социологии» в целом не была завершена».[44]

К тому же, косвенно подтверждается моя гипотеза о распределении материала по темам: в «Общедоступном учебнике социологии» действительно освещаются вопросы именно 1части «социальной механики» , книга «Социальная мобильность» близка по содержанию 2 части «социальной механики» , а книга «Социологические теории современности» вполне может рассматриваться как том, посвященный вопросам «социальной генетики».

В.В. Сапов четко проводит «связующие нити» , действительно имеющие место между работой «Система социологии» одними из самых известных трудов Сорокина американского периода. Безусловно, этой основной работе русского периода он многим обязан в своей дальнейшей исследовательской деятельности, но это утверждение можно с полным правом отнести ко всему его русскому периоду, а не только к двум томам «Системы социологии».

Подтверждение этому можно найти у Голосенко, который иллюстрирует связи между восемью рукописями, увезенными из России в 1922 году и его последующими работами: «Четвертая [«Голод как фактор» (15 п.л.)] … рукопись была отредактирована его женой Е. Сорокиной и опубликована в 1975 году. Пятая [«Социологическое исследование революции» (12 п.л.)] – вышла в свет в 1925 году под названием «Социология революции». Седьмая [ «Система социологии. Учение о социальных силах», т.3 (15 п.л.)], а также части шестой [«Коммунистическое общество, его примеры в истории, его сущность, причины и следствия. Критическое изложение (15 п.л.)] и восьмой [«Класс пролетарием в ряду других социальных классов: антропология, психология и социология пролетариата» (20 п.л.)] были опубликованы в 1927 году под названием «Социальная мобильность», материалы первой [«Война как социальный факт» (5 п.л.)] нашли отражение в ряде статей и частично вошли в «Социальную и культурную динамику» (1937 –1941 гг.). Работа «Общество культура и личность (1947 г.) триединую модель, вынесенную в заголовок, во многом продолжает в ключе анализа «элементарных»и «комплексных», многомерных социальных структур ранней «Системы социологии». Так что сильнейший эффект русского задела обнаруживается достаточно убедительно»[45] .

Таким образом, связь двух периодов творчества Сорокина становится очевидной. Необходимо отметить, что русский период творчества сыграл двоякую роль в становлении «ученого-американца»: с одной стороны, Сорокин продолжал развивать свои темы и гипотезы, с другой стороны, многие старые позиции он пересматривал и преодолевал, относившись с изрядной долей критицизма и к своему интеллектуальному творчеству, что, несомненно, делает ему честь и как человеку, и как ученому.

Однако, А.Ю. Согомонов и И.А. Голосенко указывают на целостность научного творчества П. Сорокина не только по причине преемственномсти его трудов русского и американского периодов, его видения структуры социологического знания, но также по причине неизменности интегральной сущности всех его работ: «…все его мировоззрение было пронизано интегральным синтезом и на уровне сциентических программ, и в политических взглядах, и даже на уровне жизненной философии. В этом смысле принципиальное отличие между ранним и поздним Сорокиным заключается лишь в глобализме его теории: если он начинал довольно традиционно для социальной мысли рубежа веков, то в гарвардский период превратился в могущественного макросоциолога…»[46] .

Особенности теории интеграции Сорокина требуют более тщательного анализа и изучения. Вопросы о сущности интегрализма Сорокина, о типах интегральных связей и факторах интеграции я рассмотрю в следующих разделах работы. Здесь же хотелось бы подчеркнуть, что интегральная сущность всего творчества Сорокина несомненна, и В.В. Сапов во многом не совсем верно утверждает, что: «…1927- 1937 годы Сорокин посвятил созданию новой «интегральной системы социологии»…»[47] , в сущности, он просто вышел на качественно новый уровень социологического анализа, не изменяя при этом интегральной сущности своих позиций, а также закрепил термин «интегрализм» для обозначения своей системы научных взглядов.

Направления научной деятельности П.А. Сорокина американского периода.

Необходимость цельного, лаконичного, достаточно краткого изложения творчества П.А. Сорокина является причиной возникновения проблемы выбора пути исследования. В этом смысле можно выделить следующую альтернативу: либо направить свои усилия на анализ трудов ученого в хронологической последовательности их возникновения, либо определить основные направления, характеризующие научные интересы и сферу исследований ученого.

Выбор первого пути на данный момент совершенно непродуктивен, так как во-первых, большинство самых значимых трудов автора в их «нерасчлененном на части» состоянии недоступны нам (не переведены на русский язык), во-вторых, поставленная задача осложняется огромным количеством работ ученого, которые, по крайней мере, необходимо прочитать. Выходом из создавшегося положения можно считать попытку последовательного анализа самых ярких и значимых работ Сорокина, характеризующих «эволюцию» его взглядов.

Выбор второго пути ставит проблему иного рода. Во-первых, определение сферы интересов Сорокина и направлений его творчества далеко неоднозначны у различных социологов, во-вторых, при подобном исследовании возникает опасность потери хронологической последовательности его трудов, так как их характеризует «веерность» рассматриваемых проблем - практически каждая книга Сорокина охватывает, как правило, несколько направлений его творчества, и для характеристики и описания любого из этих направлений потребуется привлечь данные нескольких книг, относящихся иногда к разным хронологическим периодам.

Безусловно, для выполнения поставленных в этой работе задач предпочтительнее второй вариант, однако, еще интересней и полезней представляется следующая перспектива: попытаться рассмотреть основные направления творчества П.А.Сорокина и при этом постараться сохранить хронологию. Несомненно, такое изложение будет относительным и приблизительным, не лишенным определенных недостатков, ни в коем случае не претендующим на научность, однако, представленная таким образом «картина идей» обещает быть более цельной и логичной. Попытаюсь пойти этой дорогой.

Прежде всего необходимо представить, как обозначаются разными социологами направления, теории и концепции разностороннего учения П.А. Сорокина.

Это « концепции социальных нарушений», «социология революций», «аграрная социология», «теория конвергенции», «теория социокультурной динамики», «теория социальной стратификации и мобильности», «интегрализм», «концепция истории теоретической социологии», «теории цикличности», «концепция смены мировых цивилизаций» и т.д. Названий бесконечно много и нет смысла все их здесь перечислять, необходимо выделить самые значительные и своеобразные теории. Такую попытку предпринял профессор МГУ В.П. Култыгин в своем докладе на международном научном симпозиуме. По его мнению, П. Сорокин создал как минимум четыре совершенно уникальных и эпохальных научных парадигмы: работы по социологии экстремальных ситуаций, интегративный подход, приведший к появлению теории социальной стратификации, к теории мобильности; социальная и культурная динамика; теория социальной любви и творческого альтруизма. Взяв ее частично за основу, опуская критические замечания, считаю необходимым определить следующие этапы рассмотрения научной деятельности П.А. Сорокина:

1.    Концепция социальных нарушений и их роли в жизнедеятельности общества.

2.    Теория истории и социокультурной динамики.

3.    Интегрализм - парадигмальная основа мировоззрения ученого.

4.    Теория социальной любви и творческого альтруизма.

Концепция социальных нарушений и их роли в жизнедеятельности общества.

Тема социальных нарушений всегда была одной из основных тем его творчества американского периода, особенно его начального этапа. Корни этого интереса обнаруживаются уже в самой первой его серьезной работе «Преступление и кара, награда и наказание». Кроме того, если обратиться к библиографии его трудов и русского и американского периода, обнаружится огромное количество работ, посвященных «социальным историям», протекающим в «социальном теле». Стержнем созданной им концепции социальных нарушений являются войны и революции. Таким образом, мы снова можем убедиться, насколько социально-политическая обстановка в России повлияла на спектр научных интересов Сорокина. Следует вкратце охарактеризовать эту концепцию.

В первую очередь Сорокин приводит классификацию и дифференциацию социальных нарушений. Он выделяет «…5 классов нарушений:

1)      политические нарушения, способные вызвать изменение существующего политического режима или строя;

2)     социоэкономические нарушения направленные на модификацию социального и экономического порядка;

3)     национальные и сепаратистские нарушения, направленные на достижение национальной независимости, автономии или каких-либо привелегий на национальной почве;

4)     религиозные нарушения – дезорганизация, раскол церковной жизни, конфликты разных конфессий и т.п.;

5)     «смешанный тип» нарушений, без единого лидирующего класса, объединяющий их в самые причудливые комбинации».[48]

Дифференциация нарушений выглядит следующим образом:

Первым критерием дифференциации Сорокин определяет социумный уровень и выделяет в этом отношении нарушения, могущие иметь место на персональном, групповом (институциональном) уровнях и на уровне суперсистемы. Последние два вида усложняются, передаются от группы к группе, «наслаиваются» друг на друга в жизни групп, институтов, обществ и их систем.

Вторым критерием является степень опасности нарушений для целостности социального порядка. Здесь выделяются совсем не опасные (например, несоблюдение водителями машин правил уличного движения) и нарушения, грозящие разрушением порядка (бунт, волнения, революции и пр.) Нарушения второго вида надолго остаются в исторической памяти, это «наиважнейшие» нарушения.

Третьим критерием дифференциации Сорокин определяет историческое время существования групп и институтов. В зависимости от этого он выделяет две группы нарушений: напоминающие «болезни роста» бурно развивающегося молодого организма или «недомогания» старческого.

Какие из видов нарушений интересуют Сорокина прежде всего? Эти нарушения кратко можно обозначить как грозящие разрушением социального порядка «болезни и недомогания старческого организма», происходящие на институциональном уровне или на уровне суперсистемы.

Однако, Сорокин не останавливается лишь на классификации нарушений и критикуя множественные и разнообразные определения социальных нарушений исследователей и историков, предлагает не «передавать эмоции в словах», а попытаться «измерить социальные штормы».

Он опирается на «индикаторы социальных нарушений», которые собирались им за внушительный промежуток времени – с 60 века до н.э. до 20 века н.э.( т.е. охватывали античную цивилизацию Древней Греции, Рима, Византии и европейскую цивилизацию с 6 века н.э.). Эти индикаторы нарушений стали им изучаться в комбинации четырех качественно-количественных аспектов.

1.    Зона нарушений (оценка в зависимости от их места в социальном пространстве):

·     нарушения локального характера, в сельской местности или в небольшом ограниченном районе – 1 балл;

·     нарушение локального характера, в нескольких сельских районах или маленьком городке – 3 балла;

·     в большом городе – 5 баллов;

·     в нескольких городах среднего размера, в одном важном городе или маленькой провинции – 10 баллов;

·     в большой провинции или части столицы – 20 баллов;

·     в нескольких больших провинциях или в целом в столице – 40 баллов;

·     нарушение в столице, перекинувшееся на несколько провинций – 60 баллов;

·     нарушения, захватившие большую часть страны – 80 баллов;

·     в стране – 100 баллов.

 

2.    Пропорции населения, активно включенного в нарушение (за и против):

·     нарушение, произведенное несколькими лицами (заговорщики, преступники и т.п.) – 10 баллов;

·     нарушение, произведенное небольшой группой лиц – 30 баллов;

·     нарушение, совершенное небольшой общностью (профсоюзная, партийная и т.п.) – 50 баллов;

·     нарушение большого массива населения, комбинирующее действие нескольких указанных общностей – 70 баллов;

·     нарушения, привлекшие практически все взрослое население – 100 баллов.

3.    Пропорции напряженности нарушения (по колебанию насилия и жестокости):

·     нарушение без насилия – 1 балл;

·     незначительное насилие – 3 балла;

·     покушения на жизнь и собственность в большом размере – 5 баллов;

·     масштабные насилия и свержение власти в местных центрах, без серьезных социальных эффектов – 7 баллов;

·     тотальное насилие, сбрасывание центральной власти, приведения к серьезным последствиям – 10 баллов.

4.    Продолжительность нарушения:

·     один или несколько дней – 1 балл;

·     несколько недель – 3 балла;

·     многомесячные – 5 баллов;

·     год – 10 баллов;

·     два года – 15 баллов;

·     три года – 20 баллов;

·     четыре года – 25 баллов;

·     более пяти лет – 30 баллов.

По этой четырехаспектной схеме делались замеры нарушений и сводились в общие списки, таблицы, графики и диаграммы; использовались фактические данные, собранные в многотомной Британской энциклопедии, в исторических хрониках, научных историографических изысканиях. Всю эту информацию Сорокин очень интересно оформил: разбил «горизонталь» на «отдельные исторические единицы в лице национальных государств»: Англию, Францию, Италию, Испанию, Нидерланды, Россию и две пары Германию-Австрию, Польшу-Литву. «вертикаль» разбил на временные отрезки по 25 и 100 лет. Таким образом все эти сведения раскрывали увеличение и уменьшение («флуктуацию») социальных нарушений «по горизонтали» - от страны к стране, от цивилизации к цивилизации, «по вертикали»- от периода к периоду.

Этот массив информации собирался и предварительно обрабатывался многими людьми: специалистами по военной социологии, по праву, культурологами и т.д., в основном из ученых русского зарубежья.

Безусловно, по объему данных этот анализ беспрецедентен. В целом он представляет, вероятно, довольно реальную картину. Но мне хотелось бы отметить некоторые существенные недостатки этой «системы строгой квантификации».

Сам Сорокин критикует исследователей и историков за «…вербальный квантатизм»[49]: «великая революция», «мелкие и отдельные беспорядки», «сравнительно бескровные», «очень жестоко», «долго», «большие грабежи» …», однако, сам также допускает подобные ошибки. Особенно это заметно при классификации второго и третьего аспектов.

То, что Сорокин более четко классифицировал, например колебания насилия и жестокости и дал каждому классу определенную количественную оценку, то как, в таком случае, четко и так же «строго» количественным образом определить такие понятия Сорокина, как «незначительное насилие», «….{насилие} в большом размере», «масштабное» и «тотальное» насилие? В чем, например, конкретная «количественная» разница между «масштабным» и «тотальным» насилием? Одно лишь различие в особенностях свержения власти (в местных центрах при «масштабном» и центральной власти в «тотальном» насилии) не проясняет картину, а дополнительно приведенные Сорокиным такие характеристики как «без серьезных социальных эффектов» в первом случае и «приведение к серьезным социологическим последствиям» во втором, сами по себе требуют дополнительного пояснения, как количественно и «строго» дифференцировать «серьезность» и «несерьезность» социальных эффектов, какими индикаторами (следуя логике Сорокина) мы можем их оценить? По сути, здесь необходимы такие же «классификации», только уже для использованных Сорокиным не вполне четко очерченных понятий.

Что касается классификации Сорокина по «…пропорции населения, активно включенного в нарушение (за и против)», необходимо отметить следующее.

Во-первых, никакой пропорции нет, так как Сорокин, в сущности, классифицирует количество лиц, «произведших», «совершающих» нарушение. Пропорция предполагает определенное отношение, в данном случае Сорокин выбирает количество людей, поддерживающих нарушение («за») и количество людей, настроенных против нарушения («против»). Следовало бы придерживаться выбранной стратегии и указывать именно эти общности, причем не просто какие-то их количественные характеристики, а именно отношение (пропорцию), выраженное также количественно. Кроме того, возможно, было бы более верным выяснить процентное отношение каждой группы населения, условно обозначенной как группа «за» и группа «против», по отношению к общему количеству населения исследуемых населенных «зон нарушения», ведь кроме вышеуказанных групп следует выделить и население настроенное нейтрально по отношению к «нарушению».

Во-вторых, возможно ли говорить о разделении таких приведенных им классов, как, например, 2 и 5, 1 и 5, 1 и 3, 2 и 4 и т.д. , если любая «большая общность» («большой массив населения», «все активное и взрослое население») не может сама по себе, аморфно, «произвести нарушение», в любом случае, в этой группе будут присутствовать лица, или группа лиц, спровоцировавшая и организовавшая на «нарушение» представителей этой «общности».

В-третьих, какими количественными характеристиками отделить употребляемые Сорокиным понятия «несколько лиц», «небольшая группа», «большая общность», «большой массив»? Возникает уже упомянутая по отношению к третьему из четырех аспектов проблема.

Возможно, указанные мною недочеты совершенно незначительны, кроме того, возможно в оригинале (3 том «Социальной и культурной динамики», вышедший в1937 году) со свойственной Сорокину скурпулезностью и методичностью он более подробно, чем представлено в интерпритации И.А. Голосенко, описывает классификации и индикаторы нарушений. К сожалению, пока нет возможности изучить его центральный труд американского периода на русском языке. Это позволило бы обсуждать возникающие проблемы более конкретно.

В течение пяти лет Сорокин обрабатывал добытые трудом многих людей материалы и данные, пытаясь установить между ними причинную и значимую логическую корреляцию. Каковы были итоги проведенного им глубочайшего исследования?

В первую очередь Сорокин подтверждает высказанную им еще в 1927 году в статье «Обзор циклических концепций социально-исторического процесса» (журнал «Social forces»)[50] гипотезу о том, что «Существование постоянно повторяющихся идентичных циклов, будь то эволюция всего мира или история человечества, не доказано. Следовательно соответствующие теории были бы заблуждением»[51]. Подтверждение выглядит следующим образом: «…определить периодичность в пульсации внутренних нарушений каким-либо механическим аршином ни по двадцатилетним, ни по столетним периодам невозможно».[52] «…модные теории, которые пытаются интерпритировать социокультурные процессы с помощью механических принципов и описывать определяющую периодичность их являются неверными». Они не утвердили себя в поле исследований, «как, впрочем, и в других» направлениях»[53]

Второй вывод Сорокина касается причин флуктуаций (увеличения или уменьшения) нарушений. Он приходит к заключению, что выделяемые многими учеными общественные условия и отношения (неудачные войны, «плохие материальные условия», нищета, обогащение, политическое устройство и т.п.) играют роль «вторичных факторов» при происхождении, увеличении и уменьшении социальных нарушений, усиливая или ослабляя, расширяя или концентрируя их.

Пытаясь определить причину появления процессов социальных нарушений, он приводит «гипотезу транзита». Суть ее такова. «Гипотеза транзита» раскрывает происхождение флуктуации и пики роста социальных нарушений.

Внутренние социальные нарушения есть одна из форм имманентной борьбы «интегральных», «неинтегральных» и «полуинтегральных» элементов за очередное лидерство в обществе и культуре. Центральная причина появления социальных нарушений в неизбежном имманентном изменении любой социокультурной системы, когда ее доминирующие формы, достигнув предела своих потенциальных возможностей, «лимита» начинают клониться к упадку, а идущие им на смену формы еще только складываются.

Исходным условием «извержения» социальных нарушений Сорокин считал «неустроенность» социальной или культурной или обеих вместе систем, однако, определяющую роль в его построениях оставалась за значимостью ценностей и их систем, т.е. за культурной системой. «Неустроенность определялась им как расшатанность, несовместимость, некристаллизованность» либо как главных и духовных ценностей, так и социальных отношений, либо только главных духовных ценностей. Когда какая-либо социокультурная система вырабатывает свой предел прочности, она ясно начинает демонстрировать признаки дезинтеграции и входит в стадию транзита, которая характеризуется бурным ростом социальных нарушений, приближающим пик социальных нарушений, который может быть острым и не очень острым, в зависимости от того, насколько «стихийное протекание «транзита» можно сделать более управляемым и целесообразным.

Еще одним важным выводом можно отметить следующее:»…плохо или хорошо, но силы, провоцирующие социальные нарушения, работают в разных странах одновременно в виде раскрывающегося веера».[54]

Несомненным достижением третьего тома «Социальной и культурной динамики» является то, что автору удалось обнаружить, как много предубеждений существует и в обыденном сознании, и в науке относительно социальных нарушений.

Первое предубеждение: социальные нарушения суть ненормальные и случайные процессы. Сорокин утверждает: «нарушение есть нормальное проявление жизненных процессов социальных групп… социальные нарушения оказываются также необходимыми, как и социальный порядок.[55]

Второе предубеждение утверждает предопределенность, наследственную склонность одних наций и народов к порядку, других – к анархии, социальным конвульсиям. Однако, выводы Сорокина однозначны: «Все нации в равной степени склонны к порядку и его нарушениям соответственно времени». Количественные различия между народами в этом отношении есть, но они ничтожно малы»[56]

Третье предубеждение касается «солнечного прогноза» прогресса цивилизации 20 века», на что Сорокин не без оснований возражает: «Двадцатый век будет наиболее кровавым и турбулентным периодом и, следовательно, одним из жестоких и негуманных в истории Западной цивилизации и, возможно в хронике человечества в целом»[57]

Определив общие теоретические основы и выводы теории социальных нарушений, необходимо вкратце коснуться двух конкретных форм нарушений, которые, собственно и были центральными в творчестве Сорокина. Это революция и война.

Здесь необходимо сразу уточнить одну деталь. Революция есть социальное нарушение внутреннего порядка со всеми присущими ему характеристиками. А войну Сорокин определяет как социальное нарушение внешнее.

Самый известный труд Сорокина по исследованию революции «Социология революций» (1925, Филадельфия). Также сведения о русской революции содержатся в его «Листках русского дневника» (1924 г.). Здесь он выделяет «три типические фазы» революции: «Первая обычно очень кратковременна. Она отмечена радостью освобождения от тирании старого режима и ожиданиями обещаемых реформ. … на смену ей приходит вторая, деструктивная фаза… И если случается, что торнадо второй фазы не успевает до основания разрушить нацию, то революция постепенно вступает в свою третью, конструктивную фазу».[58]

В «Социологии революций» Сорокин выделяет 2 цикла входе революции: период «освобождения» и период «обуздания». В этой работе он подчеркивает, что в основе любых революционных движений в обществе лежит подавление базовых инстинктов-пищеварительных, сексуальных, инстинктов собственности, самовыражения, самосохранения и многих других.

Проблемы революций и войны рассматриваются Сорокиным практически во всех трудах, посвященных исследованию кризиса. Это, в первую очередь, «Социальная и культурная динамика», а также «Кризис нашего времени» (1941), «Человек и общество в беде» (1942), «Забытый фактор войны» (1938), «Причины и факторы войны и мира» (1942) и «Перспектива и условия мира без войн» (1944).

Очень интересной представляется работа П.А. Сорокина «Забытый фактор войны». В ней автор, критикуя принцип «множественной каузации»для объяснения причин войны американских социологов (Хаксли, Стэмпа, Форда, Солтера и др.), подчеркивает,что «…немногие теории причин войны, приведенные выше, если вообще хоть одна из них, учитывают соответствующий фактический материал о войне для проверки ценности этих теорий»[59]. Иллюстрируя свое изложение рядом цифр и кривых из «Динамики», он рассматривает и доказывает свою гипотезу, которая «…усматривает необходимый и непосредственный фактор войны … в стабильном или расшатанном состоянии всей сети социальных отношений и системы культурных ценностей взаимодействующих сторон.»[60], кроме того он объясняет возникновение такого количества теорий различных социологов, опирающихся на множественный принцип причин войны: «Если состояние отношений и культурной системы аморфно и нестабильно, достаточно малейшего повода, чтобы вызвать военный взрыв»[61], а также предлагает «лекарство от войны» - им «…реально являются все действия и меры, которые работают на рестабилизацию и реинтеграцию современной расшатанной системы социальных отношений и культурных ценностей».[62]

И если в своих ранних работах, посвященным перспективам войны и мира, он довольно пессимистически относился к возможности продолжительного мирного периода,. то уже в своей более поздней работе «Условия и перспективы мира без войны», напечатанной в 1944 году статье в журнале The American Jornal of Sociology можно найти: «Что касается нашей современной культуры, мы пришли к точке, в которой рациональные силы почти готовы действовать. Они могут создать новые социокультурные рамки… Когда эта цель будет достигнута, утопия прочного мира станет реальностью».[63]

Таким образом, можно заключить, что войны и революции имеют одинаковую сущность, они лишь проявляют себя на разных уровнях: революция – следствие дезинтеграции общей системы ценностей какого-либо общества (внутренний процесс), война – следствие дезинтеграционных процессов в отношениях каких-либо двух или более обществ (внешний процесс для каждого из них). Кроме того, «Характерно, что война стимулирует революцию, и наоборот.»[64] .

Теория истории и социокультурной динамики.

В отношении рассматриваемых Сорокиным проблем исторического процесса и социокультурных перемен (а эти две тенденции гармоничнее рассматривать вместе, в сущности, можно говорить об одной теории), интересна его статья «Обзор циклических концепций социально-исторического процесса» (1927), которую, совместно с работой «Социальная и культурная мобильность» (1927), можно назвать предтечей, целеполагательным этапом работы над «Социальной и культурной динамикой». В этой статье Сорокин привлекает внимание своих читателей к «…иной, цикличной концепции социальных перемен и исторического процесса»[65] , забытой социологами второй половины XIX века, несмотря на ее «солидный возраст». Исторический обзор этих теорий, проходящих через всю историю социальной мысли, он начинает с древней астрологии, древней мысли Индии, Персии, даосизма в Китае, концепций древней Греции (теория истории Платона, идеи Сенеки, Фукидида, Плутарха, Геродота и пр.) Кроме того, он подчеркивает, что, например, среди греческих и римских авторов идея цикличной концепции исторического процесса была довольно обычной, в то время как линейная практически отсутствовала. После небольшого «застоя» в средние века, циклическая концепция возрождается в трудах Макиавелли, Кампанеллы и Вико. В XVIII в. не находит ничего интересного в этом смысле, и переходит сразу к теориям XIX и XX веков, подводя эти теории в рамки следующих видов: вечно повторяющиеся идентичные циклы; линейные или спиральные циклы, стремящиеся к определенной цели, которые могут быть как периодичными, так и непериодичными с определенной направленностью (прогрессивной или регрессивной); циклы и ритмы, которые неидентичны и не стремятся к определенной цели и могут быть переодичными и непериодичными. Свои собственные теории циклов революции, «ритмов увеличения и уменьшения государственного вмешательства», а также «циклов в жизни догмы, веры или идеологии» он относит к непериодичным циклам.

В заключении статьи он приводит несколько заявлений, по сути являющимися постановкой проблемы дальнейшего «достоверного обобщения» , поиска реального социологического знания, подтвержденного фактическим материалом, что, собственно, он и воплощает в «Социальной и культурной динамике».

Проблемы социокультурной динамики и социальной мобильности раскрываются Сорокиным также в книге «Социальная и культурная мобильность». Этот труд считается классическим учебником по теории социальной мобильности и стратификации. В нем впервые введены такие термины, как «социальное пространство», «вертикальная и горизонтальная мобильность», ставшие затем общеупотребительными. Здесь нет смысла пересказывать эту теорию, важно лишь отметить несколько существенных в интересующем нас аспекте моментов.

В сорокиновском описании флуктуаций социальной мобильности одним из важных выводов является следующее утверждение: «Никогда не существовало общества, в котором социальная мобильность была бы абсолютно свободной, а переход из одного социального слоя в другой осуществлялся бы безо всякого сопротивления»[66], то есть циркуляция индивидов контролируется. «Но даже в такие периоды [периоды анархий и большого беспорядка] существуют препятствия для ничем не ограниченной социальной мобильности – частично в форме быстро развивающегося «нового сита», частично в форме остатков «сита» старого режима…. «новое сито» быстро займет место старого, и, между прочим, станет таким же с трудом проницаемым, как и ему предшествующее»[67] . Функции этого сита выполняют, по Сорокину, социальными институтами общества. Проявляя социальную мобильность, индивиды перемещаются вертикально и горизонтально по «скелету» социальной структуры общества. Этот «скелет» , иерархическая дифференциация людей по нему на классы и есть социальная стратификация общества, являющаяся постоянной характеристикой общества, изменяющейся лишь по форме. Временные флуктуации экономической, политической или профессиональной стратификации не носят однонаправленного движения ни в сторону увеличения социальной дистанции, ни в сторону ее сокращения, так как тенденция социальной пирамиды к возвышению дополняется тенденцией к уравниванию. Вот каким образом это происходит: «Когда экономическая или социальная пирамида слишком удлиняется, вступают в действие «противосилы»: революции, перевороты и т.п. социальные катаклизмы, как бы отсекающие вершину пирамиды, превращая ее на какое-то время в трапецию. Затем эти силы уступают место тенденции к дифференциации, что опять ведет к росту пирамиды, и т.д. до бесконечности»[68] . Особо следует подчеркнуть, что, касаясь вопроса о причинах описанных стратификационных изменений, Сорокин констатирует их бесцельность, придерживаясь гипотезы о «ненаправленном цикле истории».

Однако уже в следующей своей работе «Социальная и культурная динамика», формулируя общие черты социокультурных изменений, он отходит от этой позиции и вводит фундаментальное для его системы понятие «принцип ограничения», который не отменяя положения «бесцельности флуктуаций», сужает сферу его действия, ведь если невозможно точно предсказать, куда идет общество и каким оно будет через некоторый отрезок времени, то все же можно сравнительно точно установить, каким оно не может быть и куда оно не придет. Здесь следует остановиться подробнее на содержании Magnum opus П.А. Сорокина. К сожалению, эта работа на русский язык не переведена, и в создавшейся ситуации необходимо обратиться к критическим статьям, посвященным его творчеству. В разделе данной работы, касающейся социальных нарушений, выяснилось, что третий том «Динамики» посвящен именно им. Барри В.Джонстон упоминает: «В первых трех томах «Динамики» Сорокин выявил крупные исторические флуктуации в точных науках, искусстве, философии, религии, войнах, революциях, праве и других важных общественных институтах за период более 2500 лет».[69] Представление о вводном разделе первого тома и о содержании четвертого находим у А.Ю.Согомонова [70]. Основные идеи четырехтомника таковы.

Человеческие культуры состоят из миллионов индивидов, предметов и событий, связанных воедино бесчисленным множеством всевозможных комбинаций, так как все люди вступают в систему социальных взаимоотношений под влиянием целого ряда факторов. Как эти элементы становятся социальными системами? В «Динамике» указывается четыре способа их интеграции: пространственная интеграция, ассоциация, каузально-функциональная интеграция и логико-смысловая интеграция. Первые две формы, являющиеся простейшими, социологически недостаточны для становления социальной системы, так как характеризуются отсутствием ясных и пролонгированных связей. Каузально-функциональная интеграция, сосредточенная на причинно-следственных взаимосвязях, важна для эмпирического знания. Наиболее важна логико-смысловая интеграция. Сорокин утверждал, что культурные системы организуются вокруг центральных ценности или принципа, которые придают им порядок и единство. Социолог открывает их с помощью логико-смыслового метода. «Суть этого метода … нахождение центрального принципа (смысла), который пропитывает все составные части (какой-либо культуры), придает смысл и значение каждой из них и таким образом творит космос из хаоса неинтегрированных фрагментов»[71]. «При этом логико-значимые культурно-ценностные системы – детерминанты культурного качества – формируются под воздействием «двойственной» природы человека – существа мыслящего и существа чувствующего. Преимущественное качество при этом совпадает с одним из полюсов ценностно-культурной шкалы. Если основной акцент сделан на чувственной стороне человеческой природы, то соответственно детерминируется чувственный образец культурных ценностей; на воображении и разуме – нечувственный. Причем и в том и в другом случае не нейтрализуются полностью противоположные мотивы поведения, мышления. При условии же баланса чувственных и рациональных стимулов формируются идеалистические культуры»[72] .

Итак, используя логико-смысловой анализ истории, Сорокин выделил три типа культуры. Две чистые их формы- идеациональная и чувственная, третью –смесь обеих, он называл идеалистичной. Следует отметить, что в книге «Социальная и культурная динамика» понятие общества даже не упоминается: Сорокин исследует здесь «культуру» - понятие более широкое, чем «общество» и включающее его в себя. Основное понятие, которым при этом пользуется Сорокин, - понятие «социокультурной системы» (суперсистемы).

Рассматривая исторический процесс как смену трех социокультурных типов (чувственного, идеационального и интегрального) при доминировании одного из них, Сорокин определял каждый социокультурный тип как строй или порядок с присущей этому типу политической, экономической, социальной, культурной, религиозной и ментальной организацией, системой ценностей и типом личности.

«Чувственная форма культуры и общества базируется на том основополагающем принципе, что истинная реальность и ценность является чувственно воспринимаемой и что за пределами реальности и ценностей, которые мы можем видеть, слышать, ощущать во вкусе, прикосновении и запахе, нет другой реальности и нет реальных ценностей»[73]

«Идеациональная культура и общества средних веков базировались и были артикулированы во всех своих аспектах на том простом принципе, что истинная реальностьили ценность – это сверхчувствительный и сверхрациональный Бог и его Царство, как определено в христианском Символе Веры; в то же время чувстчвенная реальность или ценность либо просто мираж, либо даже что-то негативное и греховное»[74]

«Изредка появляется и расцветает на сравнительно короткое время третий основной тип культуры и изящных искусств, промежуточный между чувственным и идеациональным. Его основной принцип гласит, что истинной реальностью-ценностью является Неопределенное Многообразие, которое имеет сверхчувственные, рациональные и чувственные формы, неотделимые одна от другой»[75] .

Кроме того, по Сорокину, существует тип культуры, где ценности чувственного, идеационального и идеального типов эклектически сосуществуют, не образуя органической связи. Такой тип культуры, как правило, характерен для эпохи упадка. Каждый тип культуры имеет свой закон развития и свои «пределы роста». Это и есть социокультурная динамика. Циклическая смена социокультурных типов представляется следующим образом.

Культуры проходят идеациональный, идеалистический и чувственный периоды, разделенные переходным временем кризисов («гипотеза транзита»). Последние 2500 лет западная культура следовала этому ритму, пройдя дважды такую очередность и в настоящее время находясь в фазе упадка третьей чувственной эпохи [76]

Выше был подробно описан процесс прохождения кризиса, его основные причины и факторы. Интерес в данном случае представляет так называемый «закон поляризации». Суть его в следующем. Закон позитивной и негативной поляризации определяет особенности поведения индивидов и социальных групп в кризисные периоды. «В зависимости от типа личности человек реагирует и преодолевает бедствия либо ростом творческих усилий и альтруистическим перевоплощением; либо умственным расстройством, самоубийством, ожесточением, ростом эгоизма, тупой покорностью судьбе, цинизмом. В обществе в целом в период кризиса, с одной стороны, увеличивается доля «святых», альтруистов, живущих в соответствии с моральными заповедями ; с другой стороны , увеличивается доля аморальных, циничных, звероподобных личностей»[77]. В нормальные, бескризисные времена, люди располагаются как бы в середине межполюсного пространства, являя собой поверхностно религиозное и моральное большинство. Однако, во времена «…великих кризисов… это большинство имеет тенденцию к поляризации…. Большинство уменьшается в пользу обоих противоположных полюсов»[78]. Причем «Обычно негативная поляризация превалирует над позитивной в начальный период бедственных времен, в то время как позитивная поляризация становится превалирующей на последнем этапе критического периода и после его завершения, при условии, что общество, о котором идет речь, не погибает в катастрофе»[79] . Таким образом, смену одной культурной системы другой можно грубо представить следующим образом: доминирование определенной ментальной системы в силу имманентно присущих ей изменений провоцирует вырабатывание запаса прочности и жизненных сил, причем чем дольше доминирует эта ментальность, тем больше накапливается аномалий; наблюдается процесс негативной и позитивной поляризации во всех абсолютно системах ценностей данной ментальной системы, причем негативная поляризация не только имеет больший потенциал, но и постепенно все больше увеличивает его; далее наступает пик социальных нарушений и аномалий, который тем острее, чем сильнее поляризация и дезинтеграция в обществе; постепенно силы позитивной поляризации набирают вес, силу, обнаруживаются тенденции установления следующей ментальной системы, постепенно общество преодолевает кризис посредством смены ментальности.

Для полноты картины циклическую смену социокультурных типов, по мнению Сорокина, следует дополнить перемещением центра «культурного лидерства» в географическом пространстве. Его схема исторического перемещения центра лидерства такова: до 14 века этим центром являются государства Азии и Африки, в течение последних 5 – 6 веков он перемещается к западным народам, а теперь снова наблюдается перемещение его из Европы в «Америки, Азию и Африку».[80].

Сорокин подчеркивает, что к несчастью , смена идеационального, идеалистического и чувственного типов суперсистем могут продолжаться вечно, не приближая человека к конечной истине. Как же разрешить этот бесконечный цикл, по Сорокину? Ключ - достижение интегрального общества, установление системы Интегральной истины. Что же представляет собой основа мировоззрения Сорокина – интегрализм?

Интегрализм – парадигмальная основа мировоззрения.

Ранее уже было упомянуто, что принципы интегрализма присутствовали в мировоззренческих позициях Сорокина с самых первых работ. Однако, понимание им интеграции и интеграционных процессов со временем изменялось, преобразовавшись в целостную философию интегрализма в конце его творческого пути.

В своей первой крупной работе русского периода «Система социологии» Сорокин, в сущности, пытается представить иерархию интеграции по разным уровням социальной статики. На данном этапе интеграция представляется им прежде всего как совокупность механизмов, процессов и факторов, благодаря которым происходит соединение разнородных взаимодействующих элементов в социальное целое. Если с этой точки зрения посмотреть на содержание «Системы социологии», то станет ясно, что Сорокин описывает уровни социальной статики (межиндивидуальный, уровень элементарных, кумулятивных групп и общества как их совокупности) как уровни общего взаимодействия с различными механизмами интеграции индивидов в них, причем механизмы интеграции этих уровней зависят друг от друга.

Можно отметить, что здесь понятие интеграции Сорокина подобно понятию интеграции Эмиля Дюркгейма как «…степень, в которой индивидуум испытывает чувство принадлежности к социальной группе или коллективу на основании разделяемых норм, ценностей, убеждений».[81]

Также для работ Сорокина характерно использование интегрализма для изложения своих позиций, теоретических идей. В основу подобного понимания можно положить принцип «золотой середины». Его можно представить самым обобщенным образом как стремление найти и представить оптимальный синтез двух противоположных либо множества различных тенденций, представлений, точек зрения, «полюсов», аттитюдов. Эта «золотая середина» будет представлять, таким образом, не просто «эклектичную смесь» всего множества, а совокупность максимума позитивных характеристик и минимума негативных каждого из интегрируемых элементов множества.

Сущность подобного понимания интегрализма пронизывает все его работы, достаточно посмотреть с этой точки зрения и на его классификацию форм взаимодействия, и на теории поляризации, конвергенции, и на идею трех сменяющих друг друга социокультурных систем. Примеров можно привести много.

Однако, наиболее целостную, объемную и многогранную концепцию интегрализма представляет Сорокин в своих поздних работах, утверждая: «Моя философия – интегрализм».

Эта концепция представляет собой сложную систему, включающую в себя понятие Интегральной Истины (составляющую основу интегральной науки), Человека как интегральное существо, интегрального суперорганического мира и Высшей интегральной ценности. Эта философия «…рассматривает всю действительность как бесконечное Х бесконечных качеств и количеств: духовных и материальных, моментальных и вечных, вечно-меняющихся и неизменных, личностных и сверхличностных, временных и безвременных, пространственных и лишенных пространства, единых и многих меньших, чем малое, и больших, чем большое. В этом смысле действительность представляет собой страшную тайну и колдовство совпадений противоположностей».[82]

«В соответствии с новой интегральной теорией познания мы имеем не один , а, по крайней мере, три различных канала познания: чувственный, рациональный и сверчувственный-сверхрациональный».[83] По Сорокину, Истина, полученная с помощью интегрального использования всех трех каналов познания – чувства, разума и интуиции – это более полная и более ценная истина, нежели та, которая получена через один из этих каналов. «История человеческого знания – это кладбище, заполненное неправильными эмпирическими наблюдениями, неправильными рассуждениями и псевдоинтуициями. При интегральном использовании этих трех каналов познания они дополняют и контролируют друг друга».[84]

Человек, по Сорокину также постигается как «чудесное интегральное существо»: «Он является не только животным организмом, но также и рационально мыслящим и деятельным…»,[85] «…он также является сверхсознательным творцом, который в состоянии контролировать и переступать пределы своих бессознательных и сознательных сил и который фактически делает это в моменты «божественного вдохновения» в наилучшие периоды своего интенсивного творчества».[86] Сорокин также намеренно проводит параллель с триадическими концепциями человека, преобладающими в великих религиях.

Также Сорокин определяет «новое царство реальности», которое состоит из неорганических, органических и суперорганических (или культурных) явлений. Причем «…явления культурного мира имеют «нематериальный» компонент «смысла» (как идея, ценность, моральная норма поведения), который накладывается на физический и/или жизненный компоненты».[87] Кроме того, он подчеркивает, что этот компонент смысла меняет природу неорганических и органических явлений: «…лишенная своего смыслв, Венера Милосская превращается в простую глыбу мрамора».[88] Суперорганический мир состоит из идеологических (смыслы, объединенные в системы языка, науки, техники, религии, философии, права, этики, различных теорий и пр.), материальных (вся материальная культура), личностных (всех индивидов как социокультурных личностей и социокультурных групп) и бихевиористских (всех открытых действий, церемоний, ритуалов, поступков индивидов) явлений культурного мира. И эта окружающая среда «…окутывает, обуславливает и формирует каждого индивида и группу».[89]

Среди смысловых ценностей суперорганического мира Сорокин выделяет высшую интегральную ценность – «истинную вершину добра» - «невидимое триединство Истины, Добра и Красоты». «И хотя каждый член этого высшего Триединства обладает ярко выраженной индивидуальностью, все три неотделимы друг от друга…. Настоящая Правда всегда добра и красива; истинное Добро всегда правдиво и красиво; и чистая Красота неизменно истинна и добра. Эти величайшие ценности не только неотделимы одна от другой, но они также и превращаются друг в друга, подобно тому, как одна форма энергии может быть превращена в другие».[90] Автор утверждает: «…новый нарождающийся социокультурный строй обещает обеспечить добровольное объединение религии, философии, науки, этики, изящных искусств в одну интегрированную систему высших ценностей Истины, Добра и Красоты».[91]

Описанная выше сложная система описывает сущностные характеристики Интегрального общества, которое , по Сорокину есть наиболее приемлимая историческая стратегия для преодоления кризиса социокультурной системы. Сорокин отстаивал Интегрализм как парадигмальную основу грядущего общественного строя.

Но Сорокин не только описывает и обосновывает необходимость построения Интегрального общества, он идет дальше и подробным образом исследует стратегию, которая могла бы этому способствовать. В основе ее - распространение в мире идеи альтруистической любви, всестороннему изучению и пропаганде которой он посвятил последние годы жизни, работая в созданном им Гарвардском центре по изучению творческого альтруизма.

Теория социальной любви и творческого альтруизма.

Для Сорокина общество – результат объединенного действия миллионов индивидов, и если общество хочет устранить социальное зло и достичь интегрального равновесия, нужно делать людей лучше, то есть ступить на «путь религиозно-нравственной деятельной любви человека ко всем людям, ко всему живому, ко всему миру, любви безусловной и постоянной».[92]

Организовать Исследовательский центр по творческому альтруизму Сорокин смог благодаря финансовой поддержке известного в Америке филантропа, бизнесмена и мецената Эли Лилли, который пожертвовал на нужды Центра более 100 тыс. долларов, и за короткое время Центр выпустил 12 томов научных трудов, в каждом из которых значительное место занимают работы самого Сорокина.

Сорокин внес огромный вклад в разработку той области этики, которая до этого казалась полем деятельности проповедников и богословов, ему удалось ассимилировать некоторые религиозные понятия и ценности в корпус науки.

Основа его концепции в следующем. «Благодать любви» - одна из трех высочайших энергий, известных человеку, которая является мобилизирующей силой позитивной поляризации и служит созидательной энергией исторического прогресса. Сорокин выделяет ее функции: «… она была и остается реальной силой, которая может: остановить межличностную и межгрупповую агрессию; преобразовать враждебные отношения в дружеские; они [исследования] также показали : что любовь порождает любовь, а ненависть порождает ненависть; что любовь может влиять на международную политику и умиротворять конфликты; что любовь – это дающая жизнь сила, необходимая для физического, ментального и морального здоровья; что альтруисты живут дольше, чем эгоисты; что у детей, лишенных любви, больше шансов стать морально и социально дефективными; что любовь является сильным противоядием против преступных, патологических и суицидальных тенденций, против ненависти, страха и психоневрозов; что любовь выполняет важные познавательные и эстетические функции; что она является самой возвышенной и самой эффективной воспитательной силой для просвещения и морального облагораживания человечества; что она является сердцем и душой свободы и всех основных моральных и религиозных ценностей; что минимум любви абсолютно необходим для продления существования любого общества, и особенно для гармоничного социального порядка и созидательного прогресса; наконец, что в настоящий катастрофический момент истории рост «производства, распределения и циркуляции любви-энергии» и значительная альтруизация индивидов, институтов и культуры является необходимым условием для предотвращения новых войн и смягчения межличностных и межгрупповых раздоров».[93]

Все эти положения подтверждаются социологическими исследованиями, основанных на анализе тысячелетней истории и нескольких тысяч жизнеописаний, и проведенными на студентах колледжей, пациентах больницы, около 500 американцев – «добрых и хороших соседей». Как всякое общественное явление, энергия любви может быть измерена количественно. Сорокин выделяет пять измерителей силы любви – интенсивность, экстенсивность, длительность, чистота и адекватность субъективность альтруистических целей с их объективными результатами, также пытается получить сводный измеритель энергии альтруистической любви. «Применение экономических терминов «производство, накопление и распределение» к энергии любви кажется парадоксальным. Однако, в действительности оно имеет глубокий смысл, связанный с распределением ресурсов и инвестиций, определением политических целей и приоритетов, созданием и функционированием общественных институтов, определением содержания образовательного процесса – от детских садов до обучения взрослых, театрального репертуара, телепрограмм, издания литературы, периодической печати, наконец, ограничением средств на милитаризацию экономики и общества».[94]

Исследовательская программа центра концентрировалась на пяти уровнях социального действия: подготовка индивидов, первичные группы, вторичные группы, сообщества, страны. В сущности, она являла собой сорокинский проект движения в новый век, программу реконструкции общества, ставит даже задачу создания контуров новой Интегральной цивилизации, а также институционализации альтруизма.

Таковы основные направления творческой научной деятельности П.А. Сорокина. Безусловно, нельзя ограничиваться рассмотрением только этих направлений, но творчество его настолько широко и многогранно, что приходится органичивать фокус своего исследования рамками названных теоретических направлений.

Заключение.

В настоящее время интерес к творчеству П.А. Сорокина как со стороны западных, так и со стороны российских социологов значительно возрос. Все более актуальными становятся его идеи в связи с подтверждением истинности и глубины его гениальных прозрений.

Сейчас, например, уже трудно отыскать принципиальные различия в экономическом, социальном и политическим строе, научных, религиозных, идеологических взглядах между Россией и США, что подтверждает предсказанную Сорокиным тенденцию конвергенции этих двух держав. Однако, следует отметить, что не все так гладко: Россия в порыве отказа от социалистической идеологии и экономики , резво и кардинально поменяв ее на принципы и методы «капиталистической» экономики, приобрела так наэываемый «дикий капитализм» со всеми его отрицательными сторонами, разрушив таким образом большинство былых позитивных завоеваний и преимуществ и накопив большинство негативных сторон «заимствованной» системы. Однако сейчас необходимо отметить все более усиливающуюся тенденцию к сокращению теперь уже экономической «пропасти» между США и Россией, а также постепенное уравнивание сил в отношении лидерства в значительной части геополитического и геоэкономического пространства. В целом, Россия постепенно становится сильнее.

Ю.В. Яковец в отношении прогноза Питирима Сорокина о сдвиге творческого лидерства с Запада на Восток пишет следующее: «Россия стоит, пожалуй, перед одной из самых трагических альтернатив за свою тысячелетнюю историю: распада некогда великой локальной цивилизации и превращения в «этнографический человеческий материал» для других, более активных и агрессивных цивилизаций, - или возрождения на базе нового социокультурного строя, наследственный потенциал для которого еще не исчерпан».

Однако, мне кажется, что мы преодолели самый критический момент и повернули в сторону возрождения, так как в целом наблюдаемая картина «суперорганического мира» России представляет наличие процессов «фильтрации» как западного культурного наследия, так и «советско-российского» , причем происходит накапливание позитивных элементов того и другого, их довольно активная популяризация в обществе. Конечно, нельзя сейчас утверждать, что опасность миновала, но критическая точка, по-моему, пройдена. Хотя никто не может утверждать, что в случае очередного экономического кризиса, мы не вернемся на несколько шагов назад и упомянутая альтернатива не возникнет снова.

Также необходимо отметить, что силы положительной религиозной и моральной поляризации в нашем обществе постепенно усиливаются: возросло число искренне верующих, прорастают, пока слабые, ростки нового движения в сторону толерантности, воспитания доброты, возрождения нравственности. Естественно, пока еще доминируют силы негативной поляризации, но этот факт лишь подтверждает отмеченную Питиримом Сорокиным закономерность о превалировании негативной поляризации в начальные периоды кризисов.

Особенно ценной для существующей сейчас ситуации в России кажется мне положение Сорокина о том, что только глобальная ценностная переориентация внутри самого общества может стать гарантом его стабилизации, дальнейшего развития и процветания, что никакие отдельные меры в области экономики и политики не смогут помочь в устранении кризиса.

Профессор Гарольд Браун считает: «что практически на сто процентов оправдались прогнозы Питирима Сорокина в отношении того, в каком направлении пойдет наше общество».Однако доказательность прозрений этого ученого очевидна для немногих ученых, тех, кому посчастливилось подробно познакомиться с оставленным им наследием и понять его. Одна из важнейших задач социологов – перевести на русский язык и издать главные труды Питирима Сорокина.

Завершить работу хотелось бы следующими справедливыми словами А.В. Липского: «Для настоящей популяризации Сорокина и его трудов в России придется еще немало поработать. И вернуться он должен таким, каким был на самом деле: глубоких знаний, демократических убеждений и большой души человеком, настоящим патриотом России».

Список использованной литературы:

Сорокин П.А. Системы социологии. Т 1,2. М., 1993 Сорокин П.А. Общедоступный учебник социологии. Статьи разных лет. М.: Наука, 1994 Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М.: Политиздат, 1992 Сорокин П.А. Главные тенденции нашего времени. М.: Наука, 1997 Новикова С.С. История развития социологии в России: Учебное пособие. – М.: Издательство «Институт практической психологии», Воронеж: НПО «МОДЕК», 1996 Медушевский А.Н. История русской социологии. М.: «Высшая школа», 1993 Голосенко И.А., Козловский В.В. История русской социологии XIX-XX веков. М.: Онега, 1995 Теория интерактивного общества П. Сорокина, альтернативы развития современной России и идеалы молодежи. Тезисы научной конференции. Уфа, 1997 Громов И.А. и др. Западная теоретическая социология. Спб.: Ольга, 1996 Сорокин П.А. Заметки социолога: Социологическая публицистика. Спб.: Алетита, 2000 Зверев В.М., Соболев В.С. Автографы Питирима Сорокина // СОЦИСС. 1989 №2 Согомонов А.Ю., Сорокин П.А., Ковалевский М.М. // СОЦИСС. 1989 №3 Сорокин П.А. Духовный облик М.М. Ковалевского как мыслителя // СОЦИСС. 1989 №3 Сорокин П.А. Историческая необходимость // СОЦИСС. 1989 №6 Липский А.В. Кротов П.П. Зырянский след в биографии Питирима Сорокина // СОЦИСС. 1990 №2 Сорокин П.А. Колонизационные вожделения // СОЦИСС. 1990 №2 Сапов В.В. Высылка 1922 года: попытка осмысления // СОЦИСС. 1990 №3 Сапов В.В. «Зырянский проповедник» // СОЦИСС. 1991 №8 Сорокин П.А. Таинственная энергия любви // СОЦИСС. 1991 №8, №9 Мертон Р. Фрагменты из воспоминаний // СОЦИСС. 1992 №10 Сорокин П.А. Моя философия- интегрализм // СОЦИСС. 1992 №10 Сорокин П.А. Общие черты и различия между Россией и США // СОЦИСС. 1993 №8 Дойков Ю.В. Эпистолярное наследие П. Сорокина (переписка с С. Харпером) // СОЦИСС. 1996 №1 Сапов В.В. Питирим Сорокин: моментальный снимок на фоне России и Америки // СОЦИСС. 1996 №5 Сорокин П.А. Обзор циклических концепций социально-исторического процесса // СОЦИСС. 1998 №12 Сорокин П.А. Условия и перспективы мира без войны // СОЦИСС. 1999 №5 Яковец Ю.В. Великие прозрения Питирима Сорокина // СОЦИСС. 1999 №6 Джонстон Б.В. Питирим Сорокин и социокультурные тенденции нашего времени // СОЦИСС. 1999 №6 Сорокин П.А. Социология вчера, сегодня и завтра // СОЦИСС. 1999 №7 Бондаренко В.М. Питирим Сорокин и социокультурные тенденции нашего времени. К 110-й годовщине со дня рождения // СОЦИСС. 1999. № 7 Сорокин П.А. Забытый фактор войны // СОЦИСС. 1999. № 11 Джеффрис В. Интегрализм П.А. Сорокина: Новая общественная наука и реконструкция человечества // СОЦИСС. 1999 № 11 Голосенко И.А. Питирим Сорокин о внутренних нарушениях социального порядка // СОЦИСС 2000. № 4 Сорокин П.А. Социализм и социальное равенство // СОЦИСС 2001. № 5 Библиография основных трудов П.А. Сорокина на русском языке.

1910 год

Пережитки анимизма у зырян //Изв.Арханг.об-ва изуч. Рус. Севера.1910. №20, №22. Рец.: Жаков К.Ф. На Севере в поисках за Памом – Бур – Мортом. СПб., 1905; В хвойных лесах СПб., 1908; Из жизни и фантазии. СПб., 1907; Очерки из жизни рабочих и крестьян на Севере.СПб., 1906 // Изв. Арханг. Об-ва изуч. Рус. Севера. 1910 №17. Рец.; Шергин И.А. Богатства Севера (Зырянский край). М., 1908 // Изв. Арханг. Об-ва изуч. Русю Севера. 1910 № 12

1911 год

Гамсун и Верхарн как выразители современных дум и настроений // Всеобщий журнал. 1911. № 11 Главнейшие теории прогресса в современной социологии // Вестник знания. 1911 №9. К вопросу об эволюции в прогрессе // Вестник психологии, криминальной антропологии и гипнотизма. 1911. вып.3. Отд. изд.: СПб., 1911. К вопросу об эволюции семьи и брака у зырян // Изв. Арханг. Об-ва изуч. Рус. Севера. 1911. №1.; № 5. Печорская экспедиция и колонизация зырянского края // Там же. № 8-9; №11. Пестрое кружево: (Дорожные заметки) // Вологодский листок.1911. № 252, 253, 255, 268, 273, 274, 277, 279, 284, 286, 288. Современные зыряне // Арханг. об-ва изуч. Рус. Севера. 1911 № 18; № 22; №23;№24. Рец.: Наторп П. Социальная педагогика: Теория воспитания воли на основе всеобщности. СПб., 1911. // Вестник психологии, криминальной антропологии и гипнотизма. 1911. Вып. 4.

1912 год

Бард жизни: (Уолт Уитмен, 1819 –1892) // Всеобщий журнал. 1912. № 2. К основанию социологической секции Исторического общества при СПб ун-те // Запросы жизни.1912. № 48. Л.Н. Толстой как философ// Вестник психологии, криминальной антропологии и гипнотизма. 1912. Вып. 4-5. То же: М.: Посредник, 1914. 27.с. Рец.:Сев.зап., № 10-11 Социальная реальность // Вестник психологии, криминальной антропологии и гипнотизма. 1912. Т. 9. Вып. 3. 4-й Международный конгресс по истории религий // Запросы жизни. 1912. №46. Рец.: Быков Н. Как делается история: Опыт исторического миропонимания. СПб.: 1912 // Там же № 42. Рец.: Воронов Н.Г. Основания социологии. М., 1912 // № 42. Реф.: Жаков К.Ф. Основы эволюционной теории познания: Лимитизм. СПб., 1912 // Вестник психологии, криминальной антропологии и гипнотизма. 1912. Вып. 1. Реф.: Колосов Е.Е. Очерки мировоззрения Н.К. Михайловского: Теория разделения труда как основа научной социологии.СПб., 1912. // Там же. Вып. 2. Реф. Логос. Международный ежегодник по философии культуры.М., 1911-1912 Кн.2-3. //Там же. Вып. 3. Рец.: Новые идеи в философии. Сб.1: Философия и ее проблемы;Сб.2: Борьба за физическое мировоззрение; Сб.3: Теория познания; Сб.: Что такое психология? СПб., 1912-1913 // Запросы жизни. 1912. № 39; № 49; Вестник психологии, криминальной антропологии и гипнотизма. 1912. Вып.3. Реф. Бауэр А.Опыт логики морального воспитания 1912 № 21 //Вестник психологии, криминальной антропологии и гипнотизма. 1912. Вып. 3. Реф.: Грассери Р.Де. О психосоциологии. 1912. № 3,4. //Там же.Вып. 3.

1913 год

Брак в старину: Многомужество и многоженство. Рига: Наука и жизнь, 1913. Границы и предмет социологии //Новые идеи в социологии. Сб.1. Социология: ее предмет и современное состояние. СПб., 1913. Рец.: Кареев Н.И. // Науч. Истор. Журнал. 1914 (1913): Т.1. Вып.2; Ович А. // Заветы.1913. №11.;Рожков Н.//Соврем.мир. 1914. № 11. Нормативная ли наука этика и может ли она ею быть // Вестник психологии, криминальной антропологии и гипнотизма.1913. Вып.4. Преступность и ее причины. Рига: Наука и жизнь, 1913 Самоубийство как общественное явление. Рига: Наука и жизнь, 1913. Символы в общественной жизни. Рига: Наука и жизнь, 1913 Реф.:Вагнер В. Биологические основания сравнительной психологии.Т.2. Инстинкт и разум. СПб., 1913 // Вестник психологии, криминальной антропологии и гипнотизма.1913.Вып.2. Реф. Вопросы теории и психологии творчества. Т.4. Погодин А.Л. Язык как творчество: Психологические и социальные основы творчества речи. Происхождение языка. Харьков, 1913 // Там же. Вып. 1. Реф.: Гернет М.Н. Смертная казнь.М.,1913. // Там же. Вып. 2. Рец.: ФиноЖ. Агония и смерть человеческих рас. М., 1913 // Заветы.1913. № 8.; Вестник психологии, криминальной антропологии и гипнотизма.1913. Вып.1. Рец.:Ященко А. Теория федерализма: опыт синтетической истории права и государства. Юрьев. 1912 // Заветы.1913. № 10.

1914 год

Законы развития наказаний с точки зрения психологической теории права Л.И. Петражицкого // Новые идеи в правоведении. Сб. 3. Эволюция преступлений и наказаний. СПб. 1914 Обзор теорий и основных проблем прогресса // Новые идеи в социологии. Сб. 3. Что такое прогресс? СПб., 1914. Эмиль Дюркгейм // Новейший энц. словарь Брокгауза и Ефрона. СПб.,1914.Т.17. Преступление и кара, подвиг и награда: Социологический этюд об основных формах общественного поведения и морали. СПб.: Изд-во Я.Г. Долбышева, 1914. (На титуле стоит «1914», фактически же книга вышлав 1913 г.) Социальная роль и будущее войны. Фрагмент статьи из газеты «Вечернее звено».1914. №11 // Бюлл. лит-ры и жизни.1914. № 3. Эмиль Дюркгейм о религии // Новые идеи в социологии. Сб.4. Генетическая социология.Ч.1.СПб.,1914. Счастливое поколение // Северный гусляр. 1914. № 4, 28 ноября. Стб. 1-6 (подп.:»Римус»). Немножко о партиях и беспартийности. О невежестве и знании // Северный гусляр. 1914. № 5, : декабря. Стб. (-16 (подп.: «Римус»). «Проклятое наследство»; (Трагический дуализм человека) // Северный гусляр. 1914. № 7. Рец.: Новые идеи в правоведении. Сб. 1. // Заветы. 1914. № 6. Рец.: Вопросы теории и психологии творчества. Т. 5. (1. Теория творчества. П.Мифотворчество). Харьков. 1914. // Вестн. Европы.1914.Кн.3. Рец.:Звоницкая А. Опыт теоретической социологии. Т. 1. Социальная связь. Киев, 1914. //Заветы 1914. № 3.; Науч. Истор. Журн. 1914.Т.2. № 4. Рец.: Маллер-Лиэф Ф. Фазы любви. М., 1913 // Заветы. 1914 № 5.

1915 год

На распутье трех дорог: Война и отношение к ней русской общественной мысли //Ежемес. Журнал. 1915. № 9-10. «Третья» школа и спор «классиков» с «социологами» в уголовном праве // Юрид. Вестн. 1915.Кн.11. Отд. Изд. М.: Тип. Г. Лиснера и Д. Собко, 1915. Проблема новой социальной педагогики: Нечто утопическое, но могущее быть реальным, может быть, бесполезное, но наводящее на размышление // Северный гусляр.1915. № 1, № 2. Современная любовь // Северный гусляр.1915. № 4, № 5, № 6. Рец.: Жижиленко А.А. Наказание. Его понятие и отличие от других правоохранительных средств. Пг., 1914 // Вестник Европы.1915. Кн.6. Рец.: Вагнер В. Биопсихология. СПб., 1914 // Там же. Кн. 7. Рец. : Ван-Кан. Экономические причины преступности // Там же. Кн.3. Рец. : Вопросы теории и психологии творчества. Т. 6. Вып. 1. История и теория эстетики. Харьков, 1915. // Вестн. Европы.1915. кн.10 Рец.: Штейнметц. Философия войны. Пг.,1915 // Там же 1915. Кн.7.

1916 год

Воспоминания // День. 1916.24 марта. Последние дни М.М. Ковалевского // Бирж.ведомости. 1916. 24 марта Памяти дорогого учителя и обожаемого друга // Рус. Ведомости.1916. 24 марта. М.М. Ковалевский как профессор // Путь студенчества. 1916. май. Исповедь М.М.Ковалевского // Бирж. Ведомости. 1916.28 марта. Рец.; Е.П. Перед лицом смерти // Земщина, « апр.; Голос Руси, 29 марта. М. Ковалевский и его западные друзья // Бирж. Ведомости. 30. 1у.1916. Знание как фактор поведения // Ежемес. Журн. 1916. № 7-8, № 9-10 Кризис современной семьи: Социологический очерк // Там же. № 2., № 3. О лжи // Там же. № 1. Памяти П.А. Покровского // Там же. № 9-10. Рец.: Кистяковский Б.А. Социальные науки и право: Очерки по методологии социальных наук и общей теории права. М., 1916. // Вестн.Европы.1916.Кн.8. Рец.: Гернет М. Преступление и борьба с ним в связи с эволюцией общества. СПб., 1915 // Вестн.Европы.1916. № 5. Рец.: Самозащита. Пг.М., 1916. // Ежемес. Журн. 1916. № 2. Рец.: Мак-Дауголл У. Основные проблемы социальной психологии. М., 1916. //Вестн.Европы.1916.Кн.2; Бюлл. Литературы и жизни. 1917. Кн.3. Рец.: Новый труд о бентаме (Покровский П.А. Бентам и его время.Пг., 1916) // Вестник психологии, криминальной антропологии и педологии. 1916.Вып.5. Рец.: Роберти Е. Де. Понятия разума и законы Вселенной. Пг.,1914. // Вестн. Европы.1916. Кн.3. Рец.: Розенберг Э.В. Экономия страданий: Общее понятие наказания и основные принципы его применения. Пг., 1916 // Право.1916. № 48.

1917 год

Автономия национальностей и единого государства. Пг.: Набат, 1917. Вечный мир и всемирное единение народов. Пг.: Револ. Мысль, 1917. Вихрь неумирающей жизни: Памяти Э.Верхарна // Ежемес. Журнал.1917. № 1. Заметки социолога (Фрагмент ст. из газеты «Воля народа», 1917. № 131) // Бюлл. Лит. Жизни. 1917. Кн. 11-12. К вопросу о первобытных религиозных верованиях у зырян //Изв. Волог. Об-ва изучения Сев.края.1917.Вып.4. Категория «должного» и ее применимость к изучению социальных явлений // Юрид. Вестник.1917.Кн.17 О свободах: Неотъемлемые права человека и гражданина. Пг.: Револ.мысль.1917. Основы будущего мира. Пг.: Библиотечка копейка, 1917. Политическая программа Временного правительства // Ежемес. Журнал. 1917. №2-4. Причины войны и пути к миру. Пг.: Н.Н. Карбасникова, 1917. Проблемы социального равенства. Пг.: Револ.мысль,1917. Словесный фетишизм (Фрагмент статьи из газеты «Воля народа». 1917 № 136) //Бюлл.литературы ижизни.1917.Кн.9-10 Структура современной догматики уголовного права // Вестник психологии, криминальной антропологии и педологии.1917. Вып.1-2; Вып. 3-5. Теория факторов М.М. Ковалевского // М.М. Ковалевский – ученый, гос. и обществ. Деятель и гражданин: Сб. статей. Пг., Формы правления. Пг.: Изд.журн. «Нужды деревни», 1917. Что нужно народу. Монархия или республика? Пг.: Тип. АО изд-ва А.А. Каспари, 1917. Что такое монархия и что такое республика? Пг.: Револ.мысль,1917. Что такое социализм? Пг.: Револ.мысль,1917. Кому и как выбирать в Учредительное собрание.М.,1917 Рец.: Ропшин В. (Савинков Б.) Во Франции во время войны. М, 1916 // Ежемес. журнал.1917. № 1.. Письмо в редакцию (о выходе из состава редакции газеты «Дело народа») // Дело народа.1917. № 19.

1918 год

Демократия и ее политические задачи. Сб. статей П.Сорокина, М.Маслова, М.Вишнякова, Н.Печорина. Пг., М., 1918 Письмо в редакцию // Крестьянские и рабочие думыю Вел. Устюг, 1918 № 75. То же: Отречение Питирима Сорокина // Правда.1918. № 252. Программа по изучению зырянского края. Яренск, 1918.

1919 год

Социальная аналитика и социальная механика (Краткое содержание цикла лекций). Пг.,1919. Техника научной работы // Социологический и социобиблиологический ин-т.Пг., 1919 Программа по социологии. СПб., 1919. Курсы для преподавания социологии // Социобиблиологич. Вестник.1919. № 4-6. Элементарный учебник общей теории права в связи с учением о государстве. Ярославль: Изд-во Яросл. Кредит. Союза кооперативов, 1917, (Пособие для коопер.обществ. школы и курсов. № 7). Рец.: А. // Вестн. Лит. 1920. №9. Рец.: Бехтерев А. Общие основания рефлексологии. Пг.,!(!*. // Социобиблиологич. Вестник.1919. № 4-6. Рец.: Гессен И.В. Искания общественного идеала. Пг.,1918. Рец.: Каутский К. Национальные проблемы. Пг., 1918.; Лазерсон М.Я. К международной постановке еврейского вопроса.Пг.,1917. Рец.: Кропоткин П. Взаимопомощь как фактор эволюции. М.,1919. Рец.: Магазинер Я.М. Лекции по государственному праву.Пг.,1919. Рец.: Тахтарев К.М. Общество и государство и закон борьбы классов.Пг., 1918.

1920 год

Еще об Андрее Белом //Вест. Литературы.1920. № 8. П.Л. Лавров как социолог // Сб. «Вперед». Пг., 1920. Система социологии в «2-х т. Пг.,: «Колос», 1920. Общедоступный учебник социологии. Ярославль: Изд-во Яросл. Кредит. Союза кооператоров, 1920. У1, 291,1У с. (Пособие для коопер. Обществ. Шк.и курсов № 9). Голод как фактор: Влияние голода на поведение людей, социальную организацию и общественную жизнь. Пг.,: Колос, 1922 (Набор рассыпан. Сохранились первые 280 с.). Рец.: Карсавин Л.П. Введение в историю (Теория истории). Пг.,1920. //Вест. Лит. № 10. Рец.: Лилина З. От коммунистической семьи к коммунистическому обществу. Пг., 1920. //Вестн.лит. № 8.

1921 год

Влияние профессии на поведение люде и рефлексология профессиональных групп //Вопросы изучения и воспитания личности. 1921. № 3. Голод и убеждения (идеология) человека. //Артельное дело. 1921. № 9-16. Заветы Достоевского // Там же № 17-20. Достоевский как социолог // Летопись Дома литераторов. № 1. Программа и методы исследования профессиональных групп, профессионального отбора и профессиональной деформации //Вопросы изучения и воспитания личности. 1921. № 3. «Смена вех» как социальный симптом //Вестн. Лит. № 12. Полемика: Изгоев А.С. Власть и личность // Вестн. Лит. № 1.

1922 год

Влияние войны на состав населения, его свойства и общественную формацию //Экономист. 1922. № 1. Влияние голода на социально-экономическую организацию общества // Там же. № 2. Война и милитаризация общества // Артельное дело. 1922. № 1-4. Голод и идеология общества // Экономист. 1922. № 4-5. Голод и психические переживания // Психиатрия, неврология и экспериментальная психология.1922. Вып. 1. Начало великой ревизии //Вестн. Лит. 1922. № 2-3. Об «англо-саксонской позиции» //Утренники.1922. Кн. 1 Основные проблемы социологии П.Л. Лаврова //П.Л. Лавров: Статьи, воспоминания, материалы. Пг., 1922. то же СПб., 1922ю Отправляясь в дорогу: (Речь на торжественном собрании в день 103-й годовщины Петербургского университета, 21 февраля 1922 г.) // Утренники. 1922. Кн. 1. Состояние психологии в Америке за последние годы (с 1914 по 1918 гг.) //Вопросы изучения и воспитания личности. 1922. № 4-5. Состояние русской социологии за 1918 –1922ю № 10. Тезисы к публичному научному диспуту по поводу «Системы социологии». Пг.: Колос, 1922. Социология как объективная наука (автореферат). Пг.,1922. Рец.: Бухарин Н.И. Теория исторического материализма: Попу. Яр. Учебник марксист.социологии. Пг., 1922. //Экономист. 1922. № 3. Васильев Н.А. Вопрос о падении Западной Римской Империи и античной культуры в связи и теорией истощения народов и человечества. Казань, 1921 // Там же № 4-5. Рец.: Лазерев П.П. Физико-химические основы высшей нервной деятельности. М., 1922. //Вестн. Лит. 1922. № 2-3 Рец.: Франк С.Л. Очерк методологии общественных наук. М., 1922. //Экономист. 1922. № 3. Рец.: Яковенко Б. Философия большевизма. Берлин,1921. //Летопись Дома литераторов. 1922. № 3. Рец. : Жижиленко А. Преступность и ее факторы. Пг., 1922; Тарле Е. Печать при Наполеоне 1. Пг., 1922 // Утренники. Кн. П.

1922 –1923 годы

Нравственное и умственное состояние России // Воля России (Прага). 1922. № 4. Еще раз о моральном состоянии России (ответ Е.Д. Кусковой) // Воля России. 1923. № 1. На лоне природы //Современные записки. Париж, 1923. № ХУ (П). То, что забывается //Крестьянская Россия. Прага. 1923. Россия после НЭПа . Город и деревня. Современное состояние России. Прага. 1922. Система социологии. 2-е изд., сокращ. Прага: Хутор, 1923 (1924). Содерж.: Т. 1. Соц. аналитика,ч. 1. Учение о строении простейшего (родового) социального явления. Популярные очерки социальной педагогики и политики. Ужгород, 1923. В новую жизнь (рассказ) // Малыши: Сборник рассказов и стихотворений. Книжка Ш. М. Пг., 1923. (подп. «С. Вьюгов»). Идеология аграризма. Прага: Хутор, 1924.

1944 – 1946 годы

Причины войны и условия мира // Новый журнал. 1944. № 7. Течение социальных отношений, войн и революций // Грани. 1946. № 2.

Современные переиздания и переводы.

 

1.    Автографы Питирима Сорокина // СОЦИС. 1989. №2.

2.    Главные тенденции нашего времени. М.: ИНИОН, 1993.

3.    Голод и идеология общества //Квинтэссенция: Филос. альманах. М., 1990.

4.    Дальняя дорога: Автобиография. М.: ТЕРРА, 1992.

5.    Долгий путь: Автобиографический роман. Сыктывкар: «Шинас», 1991.

6.    Долгое путешествие // За и против. 1991. № 4, № 5, № 6.

7.    Духовный облик М.М. Ковалевского как мыслителя // СОЦИС. 1989. № 3.

8.    Забытый фактор войны //СОЦИС. 1999. № 11.

9.    Историческая необходимость // СОЦИС. 1989. № 6.

10.  Моя философия – интегрализм. //СОЦИС.1992. № 10.

11.  Общедоступный учебник социологии. Статьи разных лет. М.: Наука, 1994.

12.  Основные черты русской нации в двадцатом столетии // О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М., 1990.

13.  Письма П. Сорокина в научный совет АН СССР по комплексной проблеме «История мировой культуры // СОЦИС. 1987. № 5.

14.  Предмет социологии и ее отношения к другим наукам: (Фрагменты монографии «Система социологии» в2-х т. Пг.: Колос., 1920). Барнаул. 1990.

15.  Преступление и кара, подвиг и награда. Социологический этюд об основных формах общественного поведения и морали. Спб.: РХГИ, 1999.

16.  Россия после НЭПа ( к 5-летнему юбилею Октябрьской революции) // Вестник РАН. 1991. № 2.

17.  Система социологии. Т. 1. Сыктывкар, 1991.

18.  Система социологии. В 2-х т. М.: Наука, 1993.

19.  Интеллигенция и власть // Философские науки.1992. № 1.

20.  Сорокин П.А. : документы и материалы // Рубеж 92. Вып. 4. Сыктывкар, 1992.

21.  Современное состояние России (Публ. В.В. Сапова, предисл. В. Шубкина // Новый мир. 1992. № 2, 3 №.

22.  Социальная и культурная динамика. Исследование изменений в больших системах искусства, этики и права и соц. Отношений. (Фрагменты подг. к печ. и предисл. З.В. Каганова, П.Е. Сивококова) //Вестн. Мос. ун-та. Сер.7. Философия.1993. № 1.

23.  Социальный прогресс и принцип счастья (Публ. Ю.А. Согомонова //СОЦИС. 1988. № 4.

24.  Социологические теории современности. М.: ИНИОН, 1992.

25.  Социологическая динамика и эволюционизм // Американская социол. мысль: Тексты (Ред. В.И. Добреньков. М.: МГУ, 1994.

26.  Таинственная энергия любви (Публ. В.В. Сапова, перевод – Т. Васильева // СОЦИС. 1991. № 8, № 9.

27.  Социология вчера, сегодня и завтра //Социологические исследования. 1999. № 7.

28.  Страницы из русского дневника // Рубеж: Альманах социальных исследований 1991. Сыктывкар, 1991.

29.  Условия и перспективы мира без войны // Социологические исследования. 1999. № 5.

30.  Человек. Цивилизация. Общество (Сер. Мыслители ХХ века). М.: Политиздат, 1992.

31.  Человек и общество в бедствии //Парма. 1991ю № 2/3.

32.  Этнографические этюды: Сб. этногр. ст. Сыктывкар: Коми кн. Изд-во, 1999.

33.  Заметки социолога: социологическая публицистика. Спб.: Алетейа, 2000.

34.  Колонизационные вожделения // СОЦИС. 1990. №2.

35.  Общие черты различия между Россией и США // СОЦИС. 1993. №8.

36.  Обзор циклических концепций социально-исторического процесса // СОЦИС. 1998. №12.

37.  Социализм и социальное равенство // СОЦИС. 2001. №5.

 Список основных работ, посвященных творчеству П.А. Сорокина.

 

1.     Белова Т.П. П.А. Сорокин и Э.Кассирер о характере общественного развития в ХХ столетии //Социология в Санк-Петербурге и Санк-Петербурском университете. Тезисы Всероссийской научной конференции, посвященной 10-летию факультета социологии. СПб.:ТОО ТК «Петрополис», 1999.

2.     Бондаренко В.М. Питирим Сорокин и социокультурные тенденции нашего времени. К 110-й годовщине со дня рождения // Социологические исследования. 1999. № 7.

3.     Вишнякова-Вишневецкая И.П. Социология в Петербургском университете // Социология в Санкт-Петербурге и Санкт-Петербургском государственном университете. Тезисы Всероссийской научной конференции, посвященной 10-летию факультета социологии. СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1999.

4.     Гусев К.А. Кризис правового сознания: факторы и возможные пути преодоления (П. Сорокин и П. Новгородцев) // Социология в Санкт-Петербурге и Санкт-Петербургском университете. Тезисы Всероссийской научной конференции, посвященной 10-летию факультета социологии. СПб.: ТОО ТК «Петрополис».1999.

5.     Головко Э.П. Социология революции в интерпретации П. Сорокина //Вопросы исторического материализма и критика некоторых концепций буржуазной социологии. М.: Изд. МГУ, 1969.

6.     Головко Э.П. Теория конвергенции П. Сорокина // Вестник МГУ. Серия 7. Философия. 1973. № 1.

7.     Голосенко И.А. Из эпистолярного наследия Питирима Сорокина: переписка с И.А. Голосенко //Журнал социологии и социальной антропологии. 1998. том 1, № 1.

8.     Голосенко И.А. Социология Питирима Сорокина: русский период деятельности. Самара: Социол. центр. «Социо», 1992.

9.     Голосенко И.А. Питирим Сорокин как историк социологии //Журнал социологии и социальной антропологии. 1998. № 4.

10.   Голосенко И.А. Питирим Сорокин: судьба и труды. Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1991.

11.   Голосенко И.А. Социология Питирима Сорокина // История буржуазной социологии первой половины ХХ века. М., 1979.

12.   Джеффрис В. Интегрализм П.А. Сорокина: новая общественная наука и реконструкция человечества //Социологические исследования. 1999. № 11.

13.   Джонстон Б. Питирим Сорокин и социокультурные тенденции нашего времени // Социологические исследования. 1999. № 6.

14.   Джонстон Б. Сорокин и Парсонс в Гарварде: институтский конфликт и происхождение ведущей традиции //Вестник МГУ. Серия 18. Социология и политология. 1995. № 2, № 3.

15.   Джонстон Б. Экзистенциальная феноменология и социология Питирима Сорокина // Журнал социологии и социальной антропологии. 1999. № 2.

16.   Дойков Ю.В. Питирим Сорокин // США: экономика, политика, идеология. 1992. № 6.

17.   Дойков Ю.В. Питирим Сорокин и Осип Мандельштам //Звезда 1998. № 1.

18.   Зиглина Т. Кризис современного западного общества в контексте теории социокультурной динамики П.А. Сорокина //Вестник МГУ. Серия 18. Социология и политология. 1997. № 1.

19.   Каганова З.В., Сивконь П.Е. Питирим Сорокин: пути истории, итоги жизни, результаты деятельности //Вестник МГУ. Серия ?.Философия. 1993. № 1.

20.   Канев С.Н. Путь Питирима Сорокина. Сыктывкар, 1990.

21.   Кареев Н.И. П.А. Сорокин //Основы русской социологии. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 1996.

22.   Кравченко С.А. Творческое наследие П. Сорокина и реформирование российского общества //Социология в Санкт-Петербурге и Санкт-Петербургском государственном университете. Тезисы Всероссийской научной конференции, посвященной 10-летию факультета социологии. СПб.: ТОО ТК «Петрополис».1999.