Подготовка проекта «Основных положений преобразования судебной части в России»

1.3  Подготовка проекта «Основных положений преобразования судебной части в России»

Во исполнении программы судебной реформы, содержавшийся в утвержденном Александром II докладе 19 октября 1861 года была организованна комиссия, в которую вошли крупнейшие юристы. Это сотрудник Государственной комиссии А.П. Плавский, исполняющие должность статс-секретарей Государственного совета Н.И. Стояновский, С.И. Зарудный, помощники статс-секретаря П.А. Даневский, Д.П. Шубин, обер-прокурор общего собрания Московских департаментов сената Н.А. Буцновский, обер-секретарь общего собрания Московских департаментов сената П.П. Победоносцев, московский губернский прокурор Д.А. Ровинский, экспедитор канцелярии А.П. Виленбахов. Состав комиссии сформировал С.И. Зарудный из единомышленников, чьи взгляды на судебную реформу ему были известны. Он же фактически возглавил работу.[13]

Но, «начала» следовало найти и выделить из законопроектов, подготовленных под руководством графа Д.Н. Блудова.

Проект устава гражданского судопроизводства, предоставленный Д.Н. Блудовым еще 8 июня 1858 года, вызвал в правительственных кругах определенную реакцию, расколов высшее чиновничество на две основные группы – либералов и консерваторов. Либералы хотели существенной перестройки судопроизводства и судоустройства, консерваторы лишь ограниченных изменений. Эта дифференциация переплелась с другой: либералы видели образец для России на Западе, консерваторы звали искать новые решения на основе анализа исторического прошлого страны. Консерваторы это, прежде всего сам граф Д.Н. Блудов, боялись коренных изменений, во всяком случае, глава II отделения не хотел следовать западноевропейским образцам и вводить принципы устности, гласности, непосредственности, равенства сторон в процессе утверждать адвокатуру. На противоположных позициях стоял либерал князь П.Д. Долгорукий, направивший осенью 1857 года специальную записку императору, которую тот внимательно изучил. Поначалу Александр II разделял взгляды Блудова, а брат императора Константин Николаевич присоединился к либеральному лагерю. Он поручил князю Д.А. Оболенскому дать заключение на проект Блудова. Оболенский составил документ – «Замечания на проект нового судоустройства в России», ставший достоянием общественности и получивший широкий резонанс.[14] В нем резко критиковались как существующее положение, так и сам проект.

Члены комиссии понимали это и предприняли попытку изыскать «Основные начала» в проекте Блудова Д.Н., желая наглядно продемонстрировать несостоятельность работ начальника II отделения. Найденные «Основные начала» не представляли взаимосвязанных и взаимообусловленных принципов, на которых следовало реформировать суд и правосудие. Таковых существовать и не могло, поскольку отсутствовала последовательная доктрина судоустройства и судопроизводства, программа законодательных работ. Принимаемые стихийно, «по мере исправленных недостатков» такие «Основные начала» не согласовывались между собой, сохраняя печать непоследовательности, половинчатости. Так провозглашался принцип: «все судятся в одних судах», но допускались существенные изъятия для привилегированных сословий. Отстаивались прерогативы дворянства по формированию судов. Запрещалась ревизия только гражданских, а не уголовных дел. Отменялась теория формальных доказательств, но не допускалось их оценка по внутреннему убеждению. Гласность ограничивалась допуском в заседание суда сторон Адвокатура, хоть и вводилась, но не была самостоятельна. Оставались не определенная структура и правовой статус сената.[15]

Вполне вероятно, что на началах найденных комиссией из предшествовавших законодательных работ, было невозможно вывести судебную реформу из тупика. Социально необходимой стало доктрина жизнеспособных судебных преобразований. Это истина становилось очевидной для реалистически мыслящей бюрократии.

В январе 1862 года от юристов – практиков поступило много замечаний на проекты Блудова. Поэтому комиссия под руководством Зарудного приступила не к составлению свода замечаний на проекты Блудова, а созданию принципиально нового документа о преобразование судебной части.

Каждый из членов комиссии разрабатывал дискуссионные институты. Н. Буцковский – уголовное судопроизводство, Н. Стояновский – предварительное следствие, К. Победоносцев – судоустройство, Д. Ровинский – суд присяжных и мировой суд. Руководил работами С.И. Зарудный, чьи теоретические изыскания широко использовались. Проекты совместно обсуждались и принимались, после чего включались в «Соображения» Государственной Канцелярии.

Целью судебно-поцессуальной конструкции становилась гарантия, с одной стороны, беспрепятственной реализации правомочия субъектов отношений, с другой – постановка должностных лиц юстиции в такие условия, которые исключали возможность злоупотреблений с их стороны. Без этого обеспечить неприкосновенность личности, собственности, то есть реализовать задачи судебной реформы оказалось невозможно.

Цель уголовного судопроизводства, по мнению юристов комиссии должна состоять в обнаружении истины.

Предание суду не могло осуществляться «ни следователем, ни судом без прокурора, ни прокурором без участия суда. В первом случае обвинительная власть не имела бы должного значения, а в последнем, прокурор имел бы возможность безотчетно, по одному личному своему усмотрению и без достаточных оснований возбуждать и прекращать следствие».

Пристальное внимание реформаторы уделяли теории доказательств, считая необходимым введение оценки доказательств по внутреннему убеждению. Без этого не возможно «никакое существенное улучшение». От решения вопроса, какую теорию доказательств принять «зависят – говорилось в «Соображениях» Государственной канцелярии, - не только главные формы судопроизводства, но и самое устройство суда», гарантии прав подсудимого. Комиссия реализовала в подготовленном законопроекте точку зрения лучших европейских законопроектов, дошедших путем долговременного опыта до убеждения, что правило судебных доказательств не должны стеснять совести судьи». Из признания двух положений – проверки следствия на суде и решения дел по внутреннему убеждению – вытекает третье: введение суда присяжных. Без него реформа судопроизводства не состоится».

Конструируя аппарат юстиции, реформаторы стремились «самим устройством суда» обеспечить «наиболее ручательств в справедливом решении судебных дел». Победоносцев предлагал следующую систему судоустройства. Судом первой инстанции является окружной суд, второй – судебная палата. «Для верховного наблюдения за охранением всех существенных правил и обрядов судопроизводства утверждался сенат. В округе судебной палаты учреждался областной судья для проведения судебной реформы « и для надзора за успешным и правильным производством суда». Он назначался монархом. При судах, за исключением мирового состояли прокуроры для наблюдения за правильным исполнением законов и надзором за следствием. Им вверялась власть обвинительная, то есть обнаружение преступлений и преследование виновных. Однако возбуждение уголовных дел не должно завесить исключительно от одного прокурора – считали члены комиссии. Это право необходимо предоставить следователю, но при условии незамедлительного сообщения прокурору о «начатии дела». Полиция при производстве дознания так же подчинялась прокурору. В случае пререканий между прокурором и следователем или жалобы лица на притеснения этих лиц спор решался судом. Прокурор должен получить право поддержания обвинения в суде «для разъяснения дела суду так не для обеспечения самому подсудимому способов защиты». Прокуроры назначались генерал-прокурором, являвшимся одновременно министром юстиции.

Мировой судья избирался всеми сословиями из кандидатов, имеющих высшее образование. Окружной суд состоял из советников и заседателей. Первые назначались главным областным судьей. Вторые избирались всеми сословиями и утверждались главным областным судьей. Сенаторы назначались монархом. Предлагая судебную организацию, Победоносцев не усмотрел возможности для последовательной реализации в России институтов буржуазного судоустройства. Так, он умолчал о присяжных заседателях, счел невозможным применить к нашим обстоятельствам … начало несменяемости судей». Да и учреждение областного судьи как своеобразного наместника в аппарате юстиции с огромными правами свидетельствовало о недоверии судоустройству. [16]

Разногласия в комиссии возникли между Буцковским и Победоносцевым, из-за отношения к институту присяжных заседателей. Его подробной разработкой занялись Д.А Ровинский и С.И. Зарудный. Первый был – «счастливым родоначальником суда присяжных», второй – его «теоретический обоснователь».[17]

Ровинский опроверг утверждение о «неподготовленности» русского народа к суду присяжных. В большинстве случаев человек осторожен, когда за поступками его следит общество, у которого есть возможность законным путем порицать и наказывать его. Представителями общества в суде являются присяжные.

С.И. Зарудный обосновал суд присяжных с теоретических познаний. Он привел наряду с традиционными положениями буржуазной теории судоустройства аргументы, отвечавшие особенностям российской действительности. Оценивая опыт западных стран, С.И. Зарудный признавал нецелесообразность особого суда присяжных, для государственных преступлений и преступлений печати, поскольку он не будет пользоваться «тем доверием, которое необходимо для ограждения силы правительства». Такой суд станет предметом ненависти и призрения. Учреждение общего суда присяжных явится залогом спокойствия в стране.[18]

Теоретические положения Ровинского и Зарудного явились концептуальной основой суда присяжных в России. Для того чтобы суд присяжных «являлся учреждением, вполне соответствующем своей цели, законодательство должно сознать и провести основную мысль, что производство дел перед присяжными составляет сущность всего судопроизводства, и что приговор должен быть основан исключительно на рассмотрении тех доказательств, которые приводятся сторонами во время этой главной существенной части судопроизводства». Процесс должен быть простым и ясным, устным, гласным, независимость присяжных должна быть гарантированна.

Однако у данного института, несмотря на тщательную аргументацию, образовалась сильнейшая оппозиция не только в среде реакционеров, но и среди либералов. Так, Б.Н. Чичерин публично заявил о неприемлемости присяжных для России. Известный юрист Бреверн убеждал комиссию: покуда у нас не будет юридически образованных судей и адвокатов, ничего не помогут ни суды через присяжных, ни гласность, ни публичность, а может быть еще окончательно спутают и без того уже в довольно печальном состоянии находящееся наше судопроизводство. Суд присяжных, состоящий из невежественных судей, не может вынести правосудный приговор.[19]

Д.А. Ровинский, разрабатывавший институт мирового суда, подготовил о нем несколько документов. В Записке «Вопросы по судоустройству» он определил задачи, которые следовало разрешить в определении статуса суда. К ним относились: порядок формирования мировой юстиции, ее компетенция, ответственность. Мировой судья избирался всеми сословиями. Для объективности решений он «должен быть непременно независим от избирателей, то есть быть бессменен», иметь «юридическое образование». Но увеличить число мировых судей на уезд с одного «до пяти, по крайней мере» невозможно: это приведет к таким же расходам «сколько стоит содержание всего министерства юстиции». Поэтому для оперативного рассмотрения дел следовало упростить их разрешение. Гласность деятельности мирового суда обеспечит законность его решений. Для результативности мировой юстиции, полагал Д.А. Ровинский, необходимо «в каждом уездном городе поставить мирового судью для приема просьб во всякое время и изготовления доклада». В установленное время «четыре раза в гот» следует «открывать в уездных городах временные отделения суда I й степени из мировых судей уезда. Под председательством члена постоянного суда». Этот съезд становился второй инстанцией дел мировой юстицией.[20]

Комиссия не одобрила мысли Д.А. Ровинского о бессрочности полномочий мировых судей и специальном образовании. Объяснялось это опасениями за судьбу института. Во-первых, мировыми судьями могли стать случайные лица, которых при бессрочности полномочий нельзя сменить. Во-вторых, страна оказалась бедна юридическими кадрами. Так, в России с 1840 по 1863 годы получили юридическое образование 3650 человек. Такое количество не могло обеспечить потребность в кадрах в связи с судебной реформой, по которой только мировых судей не менее 1320 человек.[21]

Не нашло поддержки и предложение Д.А. Ровинского об обособлении мировой юстиции от общей судебной системы. Такого рода учреждение было бы особым государством в не закона – в государстве, где все другие учреждения должны действовать по закону. Съездные суды принесли бы больше вреда, чем пользы.

Разрабатывая институт адвокатуры, реформаторы не обосновывали его теоретически. В этом не было необходимости. Ответы на спорные вопросы организации адвокатуры содержались в замечаниях юристов практиков на блудовский проект «положения о присяжных поверенных».

8 сентября 1858 года Д.Н. Блудов подал императору доклад «Об установлении присяжных стряпчих», то есть учреждении адвокатуры. Вопрос об адвокатуре был предметом ожесточенных споров. Судебное представительство известно на Руси с давних времен. Однако настоящей адвокатуры у нас не было никогда. Это объяснялось тем, что господство следственного произвола делала ненужным существование юридически грамотного адвоката. Существовали лишь всякого рода ходатаи и поверенные – люди, обычно юридически неподготовленные, а порой и просто неграмотные, ставившие своей целью не помочь правосудию, а всячески запутать дело, что бы выиграть любой ценой. Профессия эта была малоуважаемая, непопулярная. В ходе подготовке реформы складывалось упорное мнение об упразднении такого рода судебных представителей. Вместе с тем еще со времен Екатерины II напуганной Французской революцией, в руководстве которой адвокаты занимали видное место, у российских императоров сложилось резко отрицательное отношение к адвокатуре. [22]

При создании нового института предусматривались строгие условия приема адвокатов, исключавшие проникновение в корпорацию «теперешних ходатаев». Иначе уронит значение института. Практики обращали внимание «на необходимость полной независимости от суда, к коему они приписаны», на корпоративность их организации.

Особые усилия прилагались комиссией для подготовки института сената. Он венчал судебную систему и приобретал право отмены решений без разрешения дела по существу. Он являл собою кассационный суд – необходимую опору законодателя. Прототипом высшей судебной инстанции России служил кассационный суд Франции. «Большинство комиссии при разработке этой части вопроса употребляло все силы, чтобы придать этому органу чисто русский характер и удержать за ним значение нашего суда с головы». Однако члены комиссии не могли найти более удобную форму оратуации Верховного суда, чем французская. Для дополнительной аргументации целесообразности в России сената с кассационными полномочиями они использовали опыт судопроизводства Италии, в которой в феврале 1862 года реформировали Верховный суд.[23]

Дискуссионным оказался вопрос о назначении или выборе судей. Комиссия предпочла пожизненное назначение судей выбору, поскольку выборы связаны с сословными преимуществами, а так же с зависимостью «судей от избирателей». К тому же «долговременный опыт убеждает, констатировали реформаторы, - это выборы у нас проводятся под» влиянием интриг, покровительства, «при совершенном равнодушии общества к судебным должностям. Назначение судей «представляет во сто крат более ручательства в хорошем судоустройстве, чем выборная система, которая никакими законодательными мерами не может быть приспособлена к правильной судебной организации, потому что не совместима ни с осмотрительностью избирания в судьи, ни с самостоятельностью их, ни с судебною карьерою, возможно, только при назначении судей не на срочное время, а пожизненно.[24]

Исключение из правил назначения судей представлял мировой суд и находящийся при суде присяжные судьи. Помимо назначаемости судей, гарантию их независимости реформаторы усматривали в высоких должностных окладах «судебным чинам», способных «обеспечить им средства жизни».

Глава II. Реализация реформы.