Найденовы

4. Найденовы.

Самым выдающимся представителем семьи Найденовых был Николай Александрович. В течение долгих лет он занимал одно из самых первых мест в московской общественности и работал в разных направлениях. В течение 25 с лишним лет он был председателем Московского биржевого комитета, который в ту пору был единственной промышленной организацией Московского района. Громадный рост текстильной, в особенности хлопчатобумажной, индустрии, имевший место в те годы, в значительной степени был облегчен деятельностью Биржевого комитета, и в этом отношении заслуги его председателя были значительны и несомненны. Именно в период возглавления им московской торгово-промышленной общественности у Биржевого комитета создался тот престиж, который внешне выявлялся в том, что новоназченный руководитель финансового ведомства долгом своим почитал приезжать в Москву и представляться Московскому купечеству.

Помимо биржи Н.А. уделял немало внимания и работе в Московском купеческом обществе. Но здесь по преимуществу он работал в другой области. Вместе со своим другом, известным русским историком И.Е. Забелиным, он взял инициативу собрать и напечатать архивные документы, которые могли бы служить источником для истории московского купечества, а именно – ревизские, окладные, переписные книги, общественные приговоры и прочие. Найденовская инициатива встретила живой отклик среди выборных купеческого общества: в восьмидесятых годах было издано 9 томов, заключающих данные десяти ревизий (первая – в 20-х годах XVIII века, при Петре Великом, десятая – при Александре II, в 1857 г.). Кроме того, вышло несколько дополнительных томов, содержащих переписные книги XVII века, окладную книгу 1798 года и другие документы.

Изданием материалов для Московского купечества не исчерпывается забота Найденова об опубликовании исторических документов. Им лично уже были собраны, переведены и напечатаны многочисленные извлечения из описаний «Московии», содержащиеся в различных трудах иностранцев, приезжавших туда в XVI – XVIII веках. Главным образом были напечатаны карты, планы и гравюры, которые мало кому были известны. Все это составило 4 или 5 сборников.

Но самым примечательным памятником, оставленным Н.А., было издание, посвященное московским церквям. В ту же примерно эпоху по его инициативе и на его средства были сняты фотографии большого альбомного размера всех московских церквей. Подлинник – фотографии – составлял 6 больших альбомов. С подлинника были перепечатки, с литографиями и коротким текстом.

Вот как описывает Н.А. Найденова В.П. Рябушинский, хорошо его знавший:

«Значение и авторитет Н.А. в Москве, были тогда очень велики. Маленький, живой, огненный – таким он живет у меня в памяти; не таков казенный тип московского купца, а кто мог быть им более чем Н.А. Так все в Москве: напишешь какое-нибудь правило, а потом самым характерным явлением – исключение. Как в грамматике. Н.А. делал свое купеческое ремесло, и хорошо делал, но главное его занятие было общественное служение…

Жило в нем большое купеческое самосознание, но без классового эгоизма. Выросло оно на почве любви к родному городу, к его истории, традициям, быту. Очень поучительно читать у Забелина, как молодой гласный Московской думы отстаивал ассигновки на издание материалов для истории Москвы.

Что-то общее чувствуется в мелком канцеляристе Забелине, будущем докторе русской истории, и в купеческом сыне Найденове, будущем главе московского купечества».

Александра Герасимова Найденова – одна из самых крупных московских домовладелец – была также одной самых больших благотворительниц. Яузское попечительство о бедных так и называлось «Найденовским». Она была большим знатоком русского фарфора, и дом ее на Покровском бульваре был как бы маленьким музеем.

5. Щукины.

Семья Щукиных отличалась от других тем, что ее представители получили известность не только в России и не за свои деяния в России – Третьяковскую галерею знают во всем мире, но Щукины внесли крупный вклад в западноевропейскую культуру.

Иван Васильевич Щукин был подлинным основателем «щукинской династии». При нем их фирма и его семья заняли то первенствующее место в торгово-промышленной Москве, которое они с той поры неукоснительно занимали.

Иван Васильевич был, несомненно, один из самых гениальных русских торгово-промышленных деятелей. Его престиж и влияние в Москве были чрезвычайно велики. И вовсе не из-за его богатства. В Москве тогда было много богатых людей, может быть, даже богаче Щукиных, но которые далеко не пользовались тем почетом, который приходился на долю Щукиных. Щукинская фирма была одной из самых уважаемых в Москве.

И.В. Щукина подробно описал в своих воспоминаниях его сын Петр Иванович. Вот как он говорит в своих воспоминаниях о своем отце:

«Отец вел очень деятельную жизнь. Как человек уже пожилой, он ложился спать рано и вставал тоже рано; в театрах отец обыкновенно не досиживал до конца представления, и в ложах московского Большого театра, где имеется комнатка с диваном, обыкновенно засыпал во время итальянской оперы, несмотря на то, что очень ее любил. По утрам из всей нашей семьи вставал раньше всех отец. Перед тем, как спуститься в столовую, пить кофей в халате и туфлях, отец вызывал к себе повара Егора…

Отец любил красное вино и был большим его знатоком. Шампанское он не переносил. Сладкое варенье еще посыпал сахаром…

Отец был сильный брюнет, но с годами волосы на голове и бороде стали у него седеть, только одни брови, которые были у него чрезвычайно густые, оставались черными. У отца были такие выразительные глаза, что от одного его взгляда дети моментально переставали реветь; взгляд отца действовал и на взрослых; говорил он всегда очень громко, все равно было ли это дома, в гостях или на улице. Даже за границей говорил на улице так громко, что прохожие оборачивались; речь у него была ясная и выразительная. Вот два его характерных выражения: об одном мужчине, у которого было много волос на голове, отец сказал, что «у него волос на три добрых драки». Об одном горьком пьянице отец выразился так: «Пьет запоем, да еще каждый день пьян».

Из сыновей Ивана Васильевича самыми известными были Петр, Сергей и Иван Ивановичи.

Петр Иванович, автор воспоминаний, таких ценных для Москвы, был одним из самых известных коллекционеров русской старины. Он отличался от других тем, что не только собирал, но и популяризировал собранные им сокровища. Им было составлено подробное описание его музея, а самые интересные документы из его коллекции он полностью перепечатывал в издаваемом им «Щукинском сборнике». Вышло 10 томов этого сборника и, кроме того, три тома бумаг, относящихся к Отечественной войне 1812 года, его коллекции были переданы в Исторический музей в Москве; за его также сделали «генералом».

Сергей Иванович занимает место совершенно исключительное среди русских – и московских – самородков-коллекционеров. Собирал он картины современной французской живописи – Гоген, Ван Гог, Матисс, часть их предшественников – Ренуар, Сезанн, Монэ, Дега – находятся в Москве – и у Щукина, и, в меньшей степени, у Ивана Абрамовича Морозова.

В Щукинской коллекции замечательно то, что Сергей Иванович показал картины того или иного мастера в то время, когда он не был признан, когда над ним смеялись и никто не считал его гением. Покупал он картины за грош, не по своей скаредности, и на по желанию прижать или притеснить художника, но потому, что картины его не продавались и цены на них не было.

Но как бы то ни было, щукинское собрание стало изумительным по своей ценности музеем новой французской живописи, которому не было равного ни в Европе, ни в самой Франции.

Сергей Иванович обладал исключительным даром распознавать подлинные художественные ценности и видел их еще тогда, когда окружающие их не замечали. Это дало ему возможность создать свое изумительное собрание, что и сотворило ему всеевропейскую славу. Когда в эмиграции он обосновался в Париже, то крупнейший торговец картинами просил его «начать кого-нибудь собирать». Он предлагал ему дать безвозмездно дать большое количество картин того или иного художника, с тем, что они смогут официально заявить, что картины этого художника собирает Щукин. Он заверил Сергея Ивановича, что в этом деле нет никакого элемента «благотворительности» и что они не проиграют, а заработают. Сергей Иванович на это не пошел, но сказал, что если бы он мог собирать, то собирал бы Рауля Дюфи.

Есть и другой пример отношения С.И. к своему «собирательству», к тому, как он смотрел на творимое им дело. В конце 20-х годов, в связи с попыткой Советского правительства реализовать за границей русские художественные ценности, начались процессы о собственности на эти предметы искусства. Много говорили о процессе, начатом госпожой Палей, урожденной Карпович, морганатической женой вел. кн. Павла Александровича. Говорили также и о том, что С.И. Щукин собирается судебным порядком вызволить свои коллекции. Он всегда заикался, а когда его спрашивали об этом, начинал заикаться еще больше и говорил: «Я собирал не только и не столько для, а для своей страны и своего народа. Что бы на нашей земле ни было, мои коллекции должны оставаться там».

Сергей Иванович очень много путешествовал, был в Египте, странствовал по пустыне, организовав для этого особый караван; он говорил, что это было одно из самых сильных воспоминаний в его жизни.

Он был женат два раза. От первого брака у него было три сына - Иван, Григорий и Сергей, и дочь Екатерина. Два сына Григорий и Сергей, трагически покончили с собой в молодом возрасте. От второго брак – дочь, Ирина.

Иван Сергеевич окончил филологический факультет, был учеником профессора Ключевского. По инициативе И.С., Сергей Иванович выстроил Психологический институт при Московском университете. В эмиграции Иван Сергеевич переменил специальность: он блестяще защитил диссертацию на степень доктора Сорбонны по истории восточных искусств – Персии и Индии – и, будучи французским гражданином, работал в области археологических раскопок где-то в восточных странах.

Говоря о щукинской семье, нужно вспомнить еще младшего брата Сергея Ивановича – Ивана Ивановича. Он не участвовал в Торговом доме, был выделен и проживал в Париже. Он собирал русские книги, главным образом по истории русской религиозной мысли. Был близок с русской эмиграцией, в частности с М.М. Ковалевским, и когда существовала Высшая школа социальных наук, читал там лекции. Как многие из Щукиных, он был человек очень одаренный и интересный. У него постоянно собирались его друзья из русских интеллигентов Парижа. В конце его жизни его материальное положение пришло в расстройство и, на почве материальных затруднений, он наложил на себя руки. Его библиотека была приобретена Школой восточных языков и является наилучшим русским книгохранилищем Парижа.

Заключение.

Однако приводимые яркие примеры меценатской деятельности лучших представителей торгово-промышленных кругов России лишь оттеняют главное, а именно, что этот класс в целом мало интересовало то, что лежало вне сферы их деловых интересов и не могло принести реальной прибыли. А многие из них и состояния-то свои сколачивали именно на ниве русской культуры, считая ее достойной сферой приложения капитала. К такого рода дельцам можно отнести известного книгоиздателя, по сути монополиста в области бумагопечатной продукции И. Сытина. Начав с продажи календарей, он со временем превратился в крупнейшего книгоиздателя России. И хотя его деятельность безусловно была полезной для общества, она все же была лишена всяких альтруистических побуждений и движима своекорыстным предпринимательским расчетом. Также вряд ли можно считать меценатской деятельностью коллекционирование предметов искусства, чем занимались многие русские купцы и фабриканты.

Особенно была известна и знаменита коллекция современной французской живописи купца С. Щукина, которая при Советской власти составила весомую часть художественной экспозиции Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина и петербургского Эрмитажа.

С. Морозов, прожив совсем недолгую жизнь, оставил после себя память не только как меценат, но и как щедрый филантроп. Он помогал как конкретным лицам, так и целым учреждениям и организациям. Пожертвования эти были нередко весьма значительными. Он дал несколько десятков тысяч рублей на строительство родильного приюта при Староекатерининской больнице (ныне Московский областной научно-исследовательский клинический институт имени М.Ф. Владимирова), десять тысяч рублей – «на дело призрения душевнобольных в Москве». Другая не менее яркая представительница морозовской династии, фактическая владелица товарищества Тверской мануфактуры, Варвара Алексеевна, твердо придерживалась принципа, что жертвовать надо исключительно на то, лечить или учить народ. Верная этому принципу, она на свои средства построила первую раковую клинику на Девичьем поле, богадельню и школу в Твери.

Довольно значительные пожертвования во благо ближнему делал самый знаменитый российский меценат П. Третьяков. Он пожертвовал средства на устройство работ для нищих в городском рабочем доме, для учреждения стипендий в московских мещанском училище и училище глухонемых. Как высоконравственный человек, П. Третьяков никогда не выставлял свои пожертвования напоказ и не любил никаких чествований по этому поводу.

Особенно большую заботу он проявлял по улучшению условий труда и быта на вверенной ему фабрике товарищества Ново-Костромской льняной мануфактуры. Под его влиянием здесь были устроены образцовая школа, больница, родильный приют, ясли и потребительское общество. В конце XIX века это предприятие считалось одним из самых передовых и благоустроенных в России.

В современной России традиции меценатства и филантропии оживают в благотворительной деятельности нового поколения российских предпринимателей. Правда, деятельность эта пока носит ограниченный характер, ей не хватает дореволюционного размаха и широты. Может быть, это связано с общими трудностями, которые переживает становящиеся на ноги частное предпринимательство. Да и само состояние гражданской и духовной жизни общества пока не располагает к благотворительности, хотя яркие примеры меценатства и филантропии имеются уже и сейчас.

Список литературы:

·     Боткина А.П., «П.М. Третьяков в жизни и искусстве», М., 1993г.

·     Бурышкин П.А., «Москва купеческая», М., 1991г.

·     Сущенко В.А., «История российского предпринимательства», учебник для ВУЗов, Ростов-на-Дону, 1997г.