РЕЛИГИОЗНО-ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОКИ РАННЕГО ИСЛАМА

2.4. РЕЛИГИОЗНО-ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОКИ РАННЕГО ИСЛАМА

В момент возникновения ислам был синкретической религией, впитавшей в себя элементы верований и куль­та ряда религий, распространенных среди населения Аравийского полуострова. Можно выделить четыре группы влияний, оказавших воздействие на первона­чальный характер ислама: доисламские древние веро­вания и культы, иудаизм, христианство и маздеизм.

Доисламские языческие верования и культы пред­ставляли собой довольно хаотическое соединение эле­ментов фетишизма⁷ и тотемизма⁸, поклонения явлениям и силам природы, особенно небесным светилам, и поли­демонизма.

Перед Мухаммедом и другими деятелями раннего ислама стоял вопрос, что из доисламских языческих ве­рований и культов можно включить в новую религию. После некоторых колебаний был избран путь решитель­ной борьбы с почитанием всех других божеств, кроме курейшитского Аллаха. Коран приводит жалобу Нуха (Ноя) на неких оппонентов, которые уговаривали лю­дей: «Не оставляйте никаких ваших богов, не оставляй­те никак Вадда, и Суву, и Йагуса, и Йауку, и Насра». Жалоба не осталась без последствий: «От прегреше­ний их были они потоплены и введены в огонь» (71, 22—23, 25). Отметим, что первое из указанных имен богов означает мужчину, другое — женщину, осталь­ные три — льва, лошадь и орла.

Из старого культа ислам сохранил то большое зна­чение, которое придавалось в нем паломничеству к свя­тилищам и прочим почитаемым местам. Мекка с ее Каа­бой⁹ и Земземом осталась в исламе тем же святым горо­дом, каким она была до него, и тем же местом обще­арабского, а в дальнейшем общемусульманского палом­ничества. В ее пользу был решен и вопрос о кыбле, т. е. о том направлении, к которому должен обращаться правоверный во время молитвы. После короткого пере­рыва, когда Мухаммед в Медине, пытаясь найти общий язык с иудаизмом, установил было кыблу в направле­нии Иерусалима, вопрос был пересмотрен, и с того вре­мени каждый молящийся мусульманин становится ли­цом в направлении Мекки.

Влияние иудаизма на первоначальный ислам было не меньшим, а, может быть, в некотором отношении еще большим, чем влияние древних арабских верований и культов. В Аравии проживало немало приверженцев иудаизма. Мухам­мед вероятно, встречался с иудеями как в Мекке, так и во время своих путешествий с караванами своей хо­зяйки, потом жены Хадиджи. Их рассказы о содержании Ветхого завета могли остаться в его памяти и в более или менее измененном виде войти потом как в текст Корана, так и в вероучение новой религии. Ветхозавет­ные персонажи Ной — Нух, Авраам — Ибрахим, Мои­сей — Муса заняли в нем место пророков, предшество­вавших Мухаммеду. Нашел свое место в Коране и ряд ветхозаветных легенд и мифов — о сотворении мира, о грехопадении прародителей, об Иосифе и его братьях, о египетском плене и т. д.

Сказалось и влияние христианства, хотя и в мень­шей мере. Иисус Христос под именем Исы занял свое место среди пророков в качестве непосредственного предше­ственника Мухаммеда. Некоторые новозаветные эпизо­ды также нашли отражение в Коране. Но и здесь не обо­шлось без искажений.

Некоторые авторы высказывают предположение, что неиудейское население Медины до поселения там Му­хаммеда исповедовало христианство в одной из его сек­тантских разновидностей, приверженцы которой рас­сматривали Иисуса не как бога, а как человека-проро­ка. Для такой религии переход к исламу должен был быть последовательным шагом, так как в ней ничто не препятствовало учению о том, что вслед за пророком Иисусом появится новый пророк Мухаммед, продол­жающий его дело. Однако достаточных оснований для признания этой концепции не существует.

Влияние христианства на ранний ислам сказалось, но не в представлениях о боге. Для новой религии, прокламировавшей свое воинствующее единобожие, больше подходил ветхозаветный Яхве, чем новозавет­ная Троица. Но учения о близком конце света, о вос­кресении мертвых и страшном суде, конечно, носят на себе следы христианского происхождения.

3. ВОЗНИКНОВЕНИЕ БУДДИЗМА

3.1. ДОСТОВЕРНОЕ И СОМНИТЕЛЬНОЕ В ИСТОРИИ РАННЕГО БУДДИЗМА

Буддизм возник на территории Индостана в VI в до н. э., явившись, таким образом, первой по времени своего возникновения мировой религией. В дальнейшем он завоевал миллионы последователей в разных странах Азии, но на территории Индостана утратил свои пози­ции и фактически исчез. Тем не менее ранние стадии его истории связаны с этим субконтинентом, и освещать их следует на этническом и социально-историческом фоне Индостана VI в. до н.э.

VII—V вв. до н.э. были периодом сильного религиоз­ного брожения в Индии. На это время приходится воз­никновение и оформление джайнизма¹⁰ и буддизма, а также многочисленных сект и религиозных движений как внутри указанных двух новых для того времени религий, так и вне их. Насчитывается до 17 толков, возникших в буддизме в течение второго столетия после смерти Будды, и, помимо того, еще шесть враждебных сект, основанных «лжеучителями» — современниками Будды. Одно это свидетельствует об интенсивности религиозной жизни и тех исканий, которые происходили в этой области в указанный период.

Возникновение буддизма связывается с жизнью и проповеднической деятельностью Сиддхартхи Гаутамы Будды. Некоторые буддологи прошлого века отрицали историчность Будды. «Надо признать,— писал француз­ский ученый Е. Сенар,— что в целом легенда Будды изображает не действительную жизнь, хотя бы даже изукрашенную некоторыми выдумками воображения. Она, в самой сущности своей, есть эпическое прослав­ление божества, известного мифологического типа...» На такой же позиции стоял и немецкий исследователь Г. Керн, утверждавший, что «Будда легенды не есть историческая личность, а мифический образ...». В осно­ве мифа о Будде, как считали приверженцы этой точки зрения, лежало олицетворение солнца и перипетий его годового движения по небосводу. Впрочем, указанный выше Сенар в ходе исследований переменил свою точку зрения и впоследствии писал: «Нельзя сомневаться в том, что Будда действительно учил в конце VI в. до н. э.; невозможно сомнение и относительно того, что все главные черты его учения и его легенды быстро за­крепились в том виде, в каком они нам ныне доступны».

Большинство исследователей полагают, что нет оснований подвергать сомнению действительное сущест­вование основателя буддизма; некоторые из них даже признают Будду первым из числа исторических деятелей Индии, существование которых поддается почти точной датировке. Вероятно, данная точка зрения имеет больше оснований, ибо действительно для ее опровержения не выставлено достаточно серьезных аргументов. Во вся­ком случае реконструкция истории возникновения буд­дизма немногим изменится от положительного или отри­цательного решения вопроса об историчности Будды. Ясно, что духовный облик того человека или тех людей, которые были действительными основателями данного религиозного учения, должен был в общем соответст­вовать тому, каким в легендах предстает Сиддхартха Гаутама.

Согласно этим легендам, он родился около 560 г. до н. э. Местом его рождения считается северо-восток Индии (в современных ориентирах — у границы Не­пала). Он был сыном главы племени шакьев. В 29 лет, пораженный фактом обилия переживаемых людьми страданий, Гаутама расстался со всеми благами и соблазнами роскошной жизни, оставил жену с малолетним сыном и отправился странствовать. Шесть лет он вел жизнь бродячего аскета¹¹ и искал истину в беседах с брахманами¹²-аскетами, предаваясь подвигам само­истязания и умерщвления плоти. В дальнейшем он, однако, убедился в бесплодности выбранного пути и занялся размышлениями о причинах страдания и о способах его преодоления. Наконец, в некий момент, признаваемый буддистами по своему значению всемир­но-историческим, Гаутама, сидя под деревом, которое отныне стало столь же прославленным, внезапно узрел истину; и именно с этого момента он стал Буддой, т. е. просветленным, озаренным, умудренным. Тут же он начал свою проповедническую деятельность, для чего отправился в Бенарес и, найдя там пять своих учеников, отошедших от него ранее из-за его отказа от аскети­ческого образа жизни, обратился к ним с проповедью нового учения. 40 лет проповедовал потом Будда это учение в Северной и Центральной Индии и умер около 480 г. до н. э., положив основание многолюдной и мощ­ной церковной организации — сангхе.

Традиционно-каноническая версия дальнейшей истории новой религии представляет ее в виде триум­фального шествия по всей стране, причем дело выглядит так, что новое учение принималось без каких-либо трудностей всем населением. Богатые и бедные, люди разных варн (каст) и родов занятий одинаково приветствовали Будду и с готовностью принимали его уче­ние. За право принять и угостить просветленного велись острые споры между людьми, общинами. Последова­телями Будды сразу стали цари Бимбисара, Прасенаджит, Аджаташатру. Вскоре после смерти Будды наиболее выдающиеся его последователи собрались в Раджагрихе, где обсудили и утвердили ряд основополо­жений новой религии. Тем не менее в течение первого столетия, последовавшего за этим, среди сторонников буддизма возникли разногласия и расхождения, так что понадобился созыв нового Собора, который и состоялся в Вайшали через столетие после первого. Еще через сто с лишним лет, при царе Ашоке (III в. до н. э.), в городе Паталипутра (современная Патна) состоялся третий Собор, на котором был утвержден текст священных книг буддизма, составляющих Типитаку (на сан­скрите—Трипитака), и принято решение о рассылке миссионеров во все концы страны, в частности на юг, вплоть до Цейлона.

Из всех толков и ответвлений раннего буддизма вы­делилось одно направление, завоевавшее прочные пози­ции на севере Индии и впоследствии распространив­шееся в ряде стран Азии. Его приверженцы назвали свое учение махаяной — «широкой колесницей», «ши­роким путем» к истине; «узкой колесницей», или хинаяной, они именовали прежнее учение, господствовавшее на юге. Буддизм в его махаянистской форме был принят царем Кушанской империи Канишкой, с именем кото­рого связано предание о новом Соборе, проходившем около 100 г. н. э. в Кашмире. Собор сформулировал и утвердил основные положения махаяны. Махаянистские историки буддизма тоже говорят о трех Вселенских соборах и вынуждены поэтому кашмирский Собор как-то втискивать в эти рамки. Для этого им прихо­дится или вовсе игнорировать третий Собор, или же сме­шивать воедино второй и третий, вследствие чего полу­чаются хронологические несообразности, в частности продление жизни отдельных лиц, нужных для автори­тетности, до невообразимых размеров. Даже несом­ненно историческая личность Ашоки здесь мистифици­руется довольно странным образом: махаянисты отно­сят второй Собор к царствованию Дхарма-Ашоки (бла­гочестивого Ашоки), а хинаянисты говорят в этой связи о Кала-Ашоке (Черном Ашоке). Не исключено, что имеется в виду один и тот же персонаж, исторический Ашока, но какой именно Собор происходил в его царст­вование, остается неясным. Основателем махаяны, впервые употребившим даже этот термин, считается буддийский богослов Ашвагхоша (жил в начале нашей эры), а главным идеологом, сыгравшим наибольшую роль в распространении махаянистского буддизма, был, очевидно, Нагарджуна (ок. середины II в. н. э.).

Примерно в середине первого тысячелетия нашей эры сформировалось новое направление махаяны, из­вестное под названием варджаяны — «алмазной колес­ницы». По-иному оно именуется буддийским тантризмом, или тантраяной. Некоторые исследователи выска­зывают мнение, что варджаяна зародилась не позже хинаяны и махаяны. В литературе бытуют и такие взгляды, по которым варджаяну следует считать третьим направлением в буддизме наряду с хинаяной и махаяной.

Среди исследователей существуют разногласия по поводу того, надо ли считать ранний буддизм религией или только философским и этическим учением, приобретшим характер религии лишь в дальнейшем хо­де своего развития.

3.2. РЕЛИГИЯ ИЛИ ЭТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА?

Если основываться на знаменитой бенаресской про­поведи Будды в ее каноническом изложении, которая считается самым фундаментальным вероисповедным до­кументом буддизма, то на первый взгляд перед нами действительно идеологическое явление, не имеющее отношения к религии. «Четыре благородные истины», провозглашенные Буддой, таковы: жизнь в мире полна страданий; есть причина этих страданий; можно пре­кратить эти страдания; есть путь, ведущий к прекра­щению страданий. Чтобы этого достигнуть, надо сле­довать «благородному восьмеричному пути». Восемь элементов его заключаются в правильных взглядах, правильной решимости, правильной речи, правильном поведении, правильном образе жизни, правильном уси­лии, правильном направлении мысли, правильном сосре­доточении. Неопределенность каждой из перечислен­ных формул дает возможность вкладывать в нее любое содержание. И все же в целом проповедь направлена к наставлению людей в каких-то правилах поведения, или в стремлении к отказу от всякого поведения.