Год (январь) 21 съезд КПСС, на котором китайцы были поставлены на место. Идея коммун была полностью раскритикована Хрущёвым

1959 год (январь) 21 съезд КПСС, на котором китайцы были поставлены на место. Идея коммун была полностью раскритикована Хрущёвым.

1959 - внутренний кризис в КПК, в рядах КПК широко распространилось недовольство, порождённое нападками на «правых» в 58 году, провалом народных коммун и политики «большого скачка», а также неурожаем 1958 года.

В 58 году впервые стало также очевидным, что китайцы стремятся воздействовать на советскую политику в международных делах. Старания Мао сорвать попытки Хрущёва достичь соглашения с Западом придали конфликту крайне острый характер. Хрущёв хотел придать концепции «мирного сосуществования» своё собственное, особое толкование, приветствуя личные контакты с лидерами западных держав, и в частности США.

Далее всплывает вопрос о предоставлении СССР Китаю ядерного оружия как своему союзнику. Но насколько известно, китайцы не получали от русских никакой помощи ядерным оружием. Это обстоятельство служило одной из главных причин трений между обеими державами.

1959 - подавление тибетского восстания. СССР дистанцировался от Китая, стараясь сохранить дружеские отношения с Индией, ухудшение отношений с Китаем.

Лето - осень 59 - попытка китайцев занять 2 региона на границе с Индией. Ещё более сильное ухудшение отношений между Китаем и Индией, Китаем и СССР, явно стремившимся не дать впутать себя в это дело. Стремление отмежеваться от китайских военных акций. Может не случайно китайцы спровоцировали конфликт, когда было объявлено о предстоящей поездке Хрущёва в США. Но Хрущёв поехал.

29 сентября 1959 года - визит Хрущёва в Пекин по случаю празднования десятилетия китайской революции. Взаимные осуждения двух сторон, отношения портились. «Правда» поместила коротенькие информации о советско-китайских переговорах, по которым можно было судить как ухудшались взаимоотношения между двумя странами. 1 октября «Правда» утверждала, что беседа Н.С. Хрущёва и Мао Цзэ-дуна была «сердечная и дружеская», 2 октября она была «сердечная», а 3 октября газета просто сообщила о том, что такая беседа состоялась.

Пункты разногласий:

Экономические отношения. Китай всё ещё принадлежит к «неимущим» странам мира, СССР - наоборот.

Военные отношения. СССР обладает ядерным оружием, Китай - нет.

Дипломатические отношения: Китай является «неудовлетворённой» державой в этом смысле (о. Тайвань, коммунистическое правительство Китая не имело доступ в ООН, не имела статус великой державы).

Разный возраст революций. Китайский коммунистический режим всё ещё возглавляется людьми, которые руководствуются, главным образом, истинно революционными побуждениями, которые достигли власти и влияния в результате гражданской войны.

Мао - революционер первой волны, Хрущёв - представитель партийной номенклатуры.

Вопросы идеологии: Пекин - ярый противник политики ревизионизма.

Организационные вопросы: СССР - лидер социалистического блока. Стремление китайцев оспорить это лидерство. Стремление Хрущёва предотвратить превращение СССР в промышленную базу и арсенал коммунистического движения. Стремление СССР в споре с Китаем избежать каких либо обязательств по отношению к мировому* (мирному)* движению. Этого в своё время очень боялся Сталин.

Продолжение.

Ишутин Юрий.

К концу 59 года в странах коммунистического лагеря, очевидно, уже мало кто из сколько-нибудь ответственных деятелей не отдавал себе отчёта в быстром ухудшении китайско-советских отношений. Они были свидетелями расхождений во взглядах, выявившихся на совещании 57 года, а в 58 году им, по-видимому, стало ясно, какими диаметрально противоположными были мнения сторон о китайских коммунах и «большом скачке». В 59 году они должны были понять, что и русские не одобряют позиции Китая в Индии и состоявшаяся в конце 59 года встреча Мао с Хрущёвым не способствовала улучшению взаимоотношений между Китаем и СССР.

Китайские и советские руководители пытались скрыть характер разногласий. Однако в конце 59 года они всё ещё вели игру в соответствии с коммунистическими правилами. Что бы не происходило за кулисами Совещания 57 года, но и русские и китайцы обнародовали согласованную Декларацию. В тот момент ещё была возможность объяснить перемену в отношениях русских и Тито, не связывая их со взаимоотношениями с Китаем. Русские как бы поддержали китайцев в их инциденте с прибрежными островами.

Также имели место пожелания западных наблюдателей допустить даже малейшую возможность конфликта между советскими и китайскими лидерами. Даже компетентные западные политики считали, что если и китайцы и русские руководствуются учениями Маркса и Ленина, то между ними не может быть столкновения интересов.

Если в конце 59 года ещё не весь мир отдавал себе отчёт в том, что во взаимоотношениях между Москвой и Пекином всё в порядке, то к концу 60 (60-х?)* года уже никто не сомневался в существовании между ними серьёзного разлада. На протяжении 60 стали появляться один за другим признаки серьёзных разногласий между СССР и Китаем по целому ряду вопросов. В первую очередь дело касалось отношений этих двух держав с некоммунистическими странами, основных проблем их политики на Востоке и Западе, взаимоотношений между самими этими государствами и их правительствами, вопросов коммунистической идеологии и, наконец, линии их поведения внутри коммунистического движения.

Одной из первых неудач, совершённых Хрущёвым в 60 г. была новая поездка в Азию. С 11 февраля по 5 марта он побывал в Индии, Индонезии, Бирме и Афганистане. Следствием поездок явилось увеличение объёмов помощи этим странам и укрепление дружеских отношений; продолжение линии 55 года. Посещение Бирмы дало менее ощутимые результаты. Поездка явилась как бы проверкой того, что контроль над Азией не ускользает из рук СССР.

Китайцы предприняли то же самое. Чжоу Энь-лай посетил Неру в Дели, однако прогресса в пограничном конфликте не достиг. С Бирмой же Китай сумел заключить договор о пограничных территориях и о дружбе и ненападении. В августе маршал Чэнь* (Гэнь)* И нанёс визит в Афганистан, заключил союз о дружбе и ненападении и пригласил короля посетить Китай. В Индонезии Пекин не сумел добиться успеха.

Соревнование между Китаем и СССР в установлении дружественных отношений с некоммунистическими странами происходило в различных районах мира. В мае Чжой Энь-лай побывал в Монголии (Внешней), заключил с ней договор и предоставил ей кредит на сумму 200 млн. руб. Не случайно Молотов, выступавший в своё время с критикой Хрущёва, был в августе 60 года отозван с поста посла СССР в Улан-Баторе. Когда СССР предоставил новому африканскому государству Гвинее кредит в сумме 35 млн. долларов, китайцы со своей стороны предоставили Гвинее кредит на 25 млн. долларов. Добиваясь укрепления дружбы с Кастро Хрущёв предоставлял большую экономическую помощь Кубе. Китайцы не преминули сделать то же самое и выразили готовность торговать с Кубой и предоставить ей кредит на сумму 21 млн. долларов. Китайцы также вступили с СССР в Ираке, хотя это была зона влияния СССР.

Тем временем Хрущёв упорно пытался достичь соглашений с Западом. Кульминацией явилась договорённость о встрече в мае в Париже на высшем уровне. Однако достаточно сказать о широко известном мнении, что Хрущёву доставило удовольствие сорвать встречу в верхах, использовав историю со сбитым американским разведывательным самолётом У-2. Но Хрущёву не мог доставить удовольствие подрыв духа Кэмп-Дэвида и давно лелеемых планов по нормализации отношений между Востоком и Западом.

В начале 60 гг. китайский министр иностранных дел Чэнь* (Гэнь)* И охарактеризовал позицию своего правительства следующим образом: «Китай готов без колебаний присоединиться к международным обязательствам, с которыми он согласен. Но ни одно международное соглашение, достигнутое без официального участия КНР и не подписанное её представителем, не может, конечно, накладывать на Китай какие-либо обязательства».

Данная политика Китая мешала русским добиться соглашений с Западом, главным образом в вопросах разоружения.

Хрущёв в сентябре 60 года возглавил делегацию на Ассамблее ООН, где затронул вопрос о китайском представительстве лишь несколькими словами.

В практических соглашениях в середине 60 гг. отношения между Китаем и СССР резко ухудшились. Произошло сокращение советской помощи Китаю. В 60 объем советского экспорта в Китай упал до 84,8%, в 61 до 38,1%. В 59 стоимость поставленного Китаю Советами оборудования составляла 600 млн. долларов, а в 61 лишь 108 млн.

Бытует мнение, что русские осознали какую непомерную ношу взял на себя СССР и то, что у Китая мало перспектив как-либо рассчитаться с СССР. Всё было бы не так плохо, если бы Китай не стал разыгрывать из себя доброго дядюшку, дав кредиты размером 1,7 млрд. долларов, ровно половину того, что получил от СССР.

На состоявшемся 6 июня банкете китайский премьер-министр Чжоу Энь-лай высказал перед делегатами точку зрения Пекина на ситуацию. Он заявил, что американское мнимое миролюбие разоблачено.

Входе сессии китайский делегат, вице-председатель Всекитайской федерации профсоюзов Лю Чан-шэн, более подробно изложил китайскую позицию по вопросам войны и мира. Он заявил, что когда коммунисты толкуют о предотвращении войны, они имеют ввиду мировую войну и в этом случае правильно говорить, что можно помешать империалистам развязать войну.

Все же другие виды воин - воины между империалистами и колониальными народами, а также гражданские воины в капиталистических странах - неизбежны.

Что касается перспектив разоружения, то китайцы поддерживали подобные предложения, но с существенными оговорками. «Безусловно немыслимо, - сказал Лю Чан-шэн, - чтобы империализм согласился с предложением о всеобщем и полном разоружении. «Действительной целью таких предложений было стремление поднять народы на сопротивление империализму и изолировать империалистический блок, руководимый США.»

В действительности позицию китайцев можно изложить следующим образом: хотя многое из того, что говорят «ревизионисты» об изменчивом характере капитализма, усилении коммунистического лагеря, освобождении колониальных народов, мощи современного оружия и т.д., может быть и верно, однако было бы ошибкой стремиться к соглашению с капиталистическими странами и отказываться от революционной борьбы.

Первый случай открытого выступления Китая против советской линии произошёл в феврале 60 г. в Москве, на совещании стран ОВД. Совещание состоялось в период, когда проводимая Хрущёвым кампания по разрядке напряжённости во взаимоотношениях СССР и западных держав. Хрущёв меньше всего хотел, чтобы кто-то вылил ушат холодной воды на его оптимистические планы, и существует предположение, что русские руководители очень неохотно пригласили китайского наблюдателя.

Перед встречей участников ОВД в Москве собрали представителей восточноевропейских сателлитов на совещание по обмену опытом в развитии с/х, по-видимому, для предварительного их инструктажа. Это явилось признаком того, что Москве не так-то легко было держать европейских сателлитов в руках. На это раз на совещании присутствовали представители 8-и участников ОВД, а также наблюдатели от трёх коммунистических стран - Китая, Северной Кореи и Монголии. Наблюдателем от Китая был Кан Шэн.

Совещание оповестило мир о полном единодушии и опубликовало Декларацию, под которой, однако, ни китайский, ни другие наблюдатели свои подписи не поставили. Значение этого факта стало очевидным лишь тогда, когда китайцы обнародовали текс выступления Кан Шэна на совещании, а советская и восточноевропейская печать не обмолвилась по этому поводу ни словом.

Опубликованная Декларация считала, казалось, достижение соглашения между Востоком и Западом свершившимся фактом. Отмечая рост взаимного доверия Декларация отмечала, что мир вступил в фазу переговоров. Также говорилось, что в результате исторической встречи Хрущёва и Эйзенхауэра был сломан лёд «холодной войны».

В дополнение к замечаниям звучавшим явным и полным диссонансом к инспирированной русскими декларации о политическом курсе, Кан Шэн выдвинул ещё два пункта, специально касавшихся Китая. 1-ый сводился к тому, что международные соглашения о разоружении или по любому другому вопросу, достигнутые без коммунистического Китая и не подписанное пекинским правительством, не может накладывать никаких обязательств на Китай. Это явилось явным предупреждением Хрущёву о том, что он не мог брать никаких обязательств за Китай. Это явилось резким напоминанием СССР о независимости Китая. 2-ой пункт Кан Шэна имел совершенно обратный смысл. Он напоминал о том, что Китай являет собой составную часть коммунистического лагеря.

Среди коммунистических лидеров, собравшихся на совещании стран ОВД, несомненно, было много таких, у кого слова Кан Шэна встретили сочувствие.

Август, сентябрь и октябрь 60 г. были заполнены главным образом подготовкой к Совещанию. Был создан подготовительный комитет представителей 26 партий. Точный состав не известен, однако в него, несомненно, вошли также представители коммунистических партий, не принадлежащих к советскому блоку (например, компартия Индии). Председателем комитета и Секретариата КПСС был Михаил Суслов. Комитет рассмотрел множество китайских и советских заявлений, как и заявления других партий, а также предложенный КПСС проект Заявления, подлежащий утверждению на предстоявшем совещании. Комитет заседал в сентябре и октябре в течение 3 1/2 недель, но многие из основных спорных вопросов остались нерешёнными.

Таково было положение дел в канун всемирного совещания коммунистических лидеров - 1-го за тот период, когда начался спор между Москвой и Пекином. Расхождений китайской и русской точек зрения (даже в идеологическом плане) углубились как никогда. Отношения между правительствами были также чрезвычайно натянуты.

Истинное значение Совещания 81-й компартии ноября 60 г. в Москве заключается в том, что ни русским, ни китайцам не удалось, несмотря на нескончаемые дискуссии и участие в них на Совещании многих из лучших теоретиков коммунистического движения, урегулировать свои разногласия ни в идеологических, ни в организационных вопросах. Некоторые партии, например, французская, польская и итальянская, встревоженные китайским вопросом решительно встали на сторону Хрущёва.

Наиболее примечательной чертой 60 г. Совещания явилось то, что советской точки зрения пришлось пойти на многие уступки китайской точки зрения.

61 же год с точки зрения развития отношений между СССР и Китаем не был насыщен событиями. В 61 г. они разошлись по своим углам и обдумывали сложившуюся обстановку. Конфликт между ними продолжался по вопросу Албании.

Несмотря на декларации о дружбе и единстве ещё в 61 г. китайский журнал «Хунци» дал понять, что по некоторым вопросам в Москве не удалось договориться. В 61 г. ЦК партии Китая дал оценку работы китайской делегации как удовлетворительную.

6 января на собрании видных партийных работников Хрущёв дал обзор Московского совещания. Он изложил советскую точку зрения на мировую стратегию, которая отличалась от точки зрения китайцев.

В конце 60 г. китайцы признали, что их страну постиг ряд небывалых «стихийных бедствий», в результате которых более или менее серьёзно пострадало свыше 50% посевных площадей в Китае. Засуха и *** создали угрозу голода. 61 г. был не многим лучше 60 г. и положение в стране не улучшилось.

В апреле после затянувшихся переговоров, появилось сообщение, что между русскими и китайцами достигнута договорённость о товарных поставках на 61 г., что русские согласились предоставить Китаю рассрочку за 60 г. из-за «стихийных бедствий» и СССР обещал поставить Китаю заимообразно 500 тыс. тонн сахара без начисления процентов. В июле русские дали понять, что задолженность Китая составляет 320 млн. долларов.

В феврале Хрущёв стал проводить реорганизацию с/х, и, несмотря на некоторые успехи, оно было далеко от идеала.

В июне Хрущёв имел в сущности безрезультатную встречу с Кеннеди. Тем же летом СССР спровоцировал кризис в берлинском вопросе, и была возведена берлинская стена. Это привело к стабилизации коммунистического режима в Восточной Германии.

Тем же летом [дата написана неразборчиво] русские опубликовали проект навой, давно ожидаемой программы партии. На практике новая программа оказалась неудачным произведением и не привлекла к себе людей, на которых она была рассчитана. Китайцы же полностью игнорировали программу.

Началось явное сближение Китая и Албании. В апреле китайское правительство предоставило Албании кредиты на общую сумму 112,5 млн. рублей на 4 года и в том же году закупили в Канаде 60 тыс. тонн пшеницы на сумму 3 млн. долларов и отправили её в Албанию. Албанцы обрели нового друга.

Тем временем солидарность А и К получила полное отражение в заявлениях, сделанных албанскими и китайскими лидерами в феврале. Отказав в помощи А и помогая Югославии СССР дал понять, как далеко он готов зайти в смысле осуществления своей политики.

22 съезд Компартии СССР, состоявшийся в Москве [а где ж ему ещё состояться-то?!] в октябре 61 года был событием большого значения.

Хотя формально главной задачей съезда являлось обсуждение и утверждение Программы и устава, фактически центральным моментом в его работе оказались новые обвинения по адресу Сталина и «антипартийной группы» сталинистов, а также по адресу албанских коммунистов.

На резкие высказывания Х по албанскому вопросу председатель китайской делегации Чжоу Энь-лай ответил защитой А. В ответ на выступление Ч Х дал резкое замечание по албанскому вопросу. Китайская делегация отбыла, выразив свой протест по поводу албанского, а значит и китайского вопроса.

В конце ноября 61 г. русские сообщили албанцам, что они отзывают своего посла из Тираны из-за трудностей, которые албанцы создают ему в работе, и что они предложили албанскому послу покинуть СССР, поскольку он распространяет антисоветскую литературу. Это явилось разрывом отношений между СССР и А.

Всё это вылилось в резкое обострение отношений между СССР и К.

В 62 г. улучшились отношения между СССР и Белградом (опубликование коммюнике об улучшении отношений во всех областях).

Демонстративное исключение К из числа стран, получавших советскую экономическую помощь, наряду с улучшением отношений с Югославией окончательно убедило китайцев, что Х и не подумает о серьёзных уступках Мао.

Попытка Х перехитрить американское правительство и в одночасье добиться ядерного перевеса привела к серьёзному кризису, т.н. «Карибскому кризису».

Китайцы же приняли видимую сторону СССР и Кубы, и со стороны К началась широкомасштабная пропаганда в поддержку Кастро.

В 63 г. никакого изменения китайской точки зрения не наблюдалось, хотя и шёл огромный поток материалов.

Одновременно с этим шла подготовка к коммунистическому совещанию в верхах.

В середине января сложилась ситуация, когда китайцы требовали созыва международного совещания компартий, а русские игнорировали это требование. Нежелание русских пойти на созыв совещания объясняется тем, что главным бы был вопрос о господстве в коммунистическом мире.

21 февраля через 10 дней после появления статьи в «Правде», ЦК КПСС направил ЦК КПК письмо, предлагая провести двухстороннюю встречу в верхах. 23 февраля это письмо было передано Мао советским послом в Пекине Червоненко. Мао сообщил, что принимает предложение. Однако в китайских газетах появились всё более яростные выпады в сторону СССР.

После наступления некоторого спокойствия, оно было нарушено резким письмом китайских коммунистов. Письмо содержало резкие выпады, главным образом за то, что СССР не видит значения в борьбе угнетённых народов Азии, Африки и Латинской Америки.

Письмо китайцев от 14 июня представляет собой резкое наступление на советскую политику по всему фронту.

Заключительный эпизод относиться к началу межпартийных переговоров в Москве. К этому моменту отношения между К и СССР ухудшились настолько, насколько это возможно. Китайцы спровоцировали русских, пытаясь распространить в СССР письмо от 14 июня и обойти тем самым запрет, наложенный на советскую печать. Русские же ответили, что такое поведение представляет собой грубое нарушение советского суверенитета и потребовали отзыва из Москвы 3-х китайских дипломатов и 2-х китайских граждан.

Высланных китайцев, прибывших из Москвы, встречали как героев. СССР осудил это, как провокацию.

5 июля в Москву для участия в переговорах прибыл Дэн Сяо-пин и Пын Чжэн*, их встретил Суслов. Позже выяснилось, что сам факт переговоров не отразился на позиции, занятой каждой из сторон.

Китай заявил, что разногласия между партиями К и СССР не могут быть разрешены сегодня и что они согласны подождать до завтра. Если не в этом году, то в следующем. Они заявили о желании продолжения двусторонних переговоров.

Это явилось признанием поражения со стороны Китая.

Х полностью игнорировал присутствие китайских делегатов в Москве. Он решил, что на этот раз Мао не сможет помешать ему договориться с Западом.

P.S. В конце доклада Сагоманян добавил примерно следующее: «Июль 71. Никсон прибывает в Пекин. СССР, увидев эту опасность, предложил американцам разрядку. Это версия разрядки, предлагаемая американскими историками».

СССР на международной арене: от борьбы за признание до превращения в сверхдержаву.

Тихонов Сергей.

Яковина Иван (смотри ксерокс).

К середине XX столетия США и СССР заняли господствующее место в мире. Причиной этого было то, что западноевропейские державы — Британия, Франция, Голландия, Португалия — добились своего могущества путем колониальных захватов в разных частях мира, и утратили его с окончанием колониальной эры, в то время как Россия и США увеличивали свои размеры путем расширения освоенной территории. В прошлом веке Россия, для того чтобы избежать ненужной конфронтации с США, сделала им ряд серьезных уступок. Фактически признав «доктрину Монро», провозглашенную США в 1823 г., Россия была вынуждена сначала добровольно отказаться от любого расширения русских владений на Аляске и в Северной Калифорнии, а в 1867 г. и вовсе их продала. Такая позиция России по отношению к США объяснялась рядом причин, наиболее весомыми из которых были последствия поражения в Крымской войне. Однако и независимо от этого Россия была заинтересована в хороших отношениях с США, ибо считала их противовесом Англии и торговым партнером, с помощью которого может быть ослаблена зависимость российской внешней торговли от британцев с их мощным торговым флотом. Характерно, что отношение России к США оставалось свободным от какой бы то ни было идеологической предвзятости вплоть до 1947–1948 гг. Только развернувшаяся после войны борьба за господство на европейском континенте, которая, будучи осложнена идеологически обусловленными противоречиями между политическими системами, переросла в глобальный конфликт между Востоком и Западом, привела к радикальному изменению отношения России к США в последние годы правления Сталина. Достижение обоими соперниками ранга мировых держав сделало конфронтацию между ними неизбежной. Но даже и в этой ситуации советские руководители — Хрущев и Брежнев — предпринимали все новые попытки ограничить конфликт с США и наладить прагматические отношения со своим главным соперником. Такова была и политика Сталина с 1941 по 1947 год.

В годы 2-й м. в. Сталин добивался установления своего рода особых партнерских отношений между Советским Союзом и США как мировыми державами. Однако после 1945 г. Сталин натолкнулся во всех областях на американское превосходство. Соотношение сил характеризовалось в тот период почти подавляющим перевесом США. Дело в том, что Россия была ослаблена войной, тогда как США закончили войну с небольшими потерями и без каких-либо разрушений на собственной территории. Более того, за время войны США сосредоточили в своих руках значительную часть материального мирового благосостояния; так, в это время на США, чье население составляет лишь 7% населения планеты, приходилось 50% всех учтенных материальных благ мировой цивилизации. Ситуация осложнялась существенным отставанием советского сельского хозяйства и промышленности от уровня европейских стран и США. Еще до революции 1917 г. русское с/х намного отставало от западноевропейского, не говоря уже о с/х Северной Америки. Мировая война, революция и гражданская война пагубно сказались на с/х, а 2-я м. в. отбросила его далеко назад. Полностью последствия этого так и не были преодолены: каждый занятый в с/х советский работник производил лишь около 11% от выработки американского фермера. Такое соотношение было вызвано противоположностью целей: если американские фермеры были заинтересованы в повышении урожайности с гектара для достижения оптимальных цен, то советские планы были направлены на максимальное увеличение производства с целью покрытия потребностей населения. Ситуацию так и не удалось кардинально исправить из-за существовавшего приоритета развития тяжелой промышленности перед с/х и производством предметов потребления, вследствие чего последние были обречены на отставание. Имея развитую промышленность, СССР делал упор в своем экспорте на сырье и полуфабрикаты, поскольку достижения технического прогресса ставились на службу лишь военной машине, позднее — космической технике. В 60-х гг. Советский союз вышел на экспортный рынок с новым товаром — вооружением, и эта была единственная отрасль промышленно-технического производства, в которой СССР был конкурентноспособным на мировом рынке. Политические последствия такого крена сводились к тому, что СССР превращался в милитаристское государство, главной целью которого является рост военной мощи и ее поддержание за счет оттеснения на задний план всех остальных задач. Таким образом, Сталин был вынужден после войны проводить по отношению к США политику с позиции слабости, поскольку реально мог опираться лишь на русские территориальные захваты и численность русских вооруженных сил. Между тем, Сталин после 1945 г. реально боялся войны с Америкой как следствия приобретавшего глобальный характер конфликта между Востоком и Западом, он был убежден в возможности третьей мировой войны. В этих условиях главная угроза советскому государству исходила от Америки — государства, лежавшего далеко за пределами досягаемости советского оружия и с 1945 г. располагавшего атомной бомбой, перед которой СССР был беззащитен. Сталин не продемонстрировал никакой реакции в Потсдаме на сообщение Трумэна о том, что США располагают новым оружием большой силы, не признавая за этим оружием какого-либо военного значения. Однако он сразу понял, какие преимущества дает обладание новым оружием, и то, что сочетание ядерного оружия с боевыми самолетами и ракетами межконтинентальной дальности впервые даст возможность поразить любую удаленную державу, в том числе позволит создать эффективную угрозу для США. Поэтому он немедленно отдал приказ о развитии советского атомного оружия и ракет большой дальности. Сталин понимал, что в состязании с Америкой нельзя было терять времени, если только Россия собиралась устоять в Европе перед лицом неизбежного соперничества со стороны американской мировой державы. В сфере производства вооружений было проще, чем в рамках народного хозяйства в целом, сконцентрировать все силы на преимущественном развитии ядерного оружия, произвольно направив в эту отрасль все необходимые ресурсы без учета прочих потребностей. Первое испытание атомной бомбы русскими в сентябре 1949 г. оказалось сюрпризом для Запада. Русские сократили свое отставание от американцев, хотя американская монополия на ядерное оружие еще не была ликвидирована. Затем в 1951–1953 гг. СССР еще больше ускорил свои испытания ядерного оружия. Однако прошло еще несколько лет, прежде чем ракетно-ядерное вооружение СССР достигло уровня, позволявшего эффективно угрожать Америке с дальнего расстояния и тем самым сковать ее стратегически. По достижении где-то между 1960 и 1965 гг. этого уровня вооружений в Советском Союзе началось быстрое технологическое развитие в области ядерных вооружений. И лишь это дало толчок к стратегическому соперничеству между СССР и США и действительно подтвердило положение СССР как «сверхдержавы» — примерно через 15 лет после того, как она уже, казалось бы, стала таковой в глазах мировой общественности.

Олицетворением перехода Советского Союза от роли великой державы, вооруженной обычным оружием, к роли глобальной сверхдержавы явился Никита Хрущев. Он попытался с малого разбега взять большую высоту, означающую превращение в мировую державу. Его рискованная попытка нанесла ущерб нормальному подъему, однако наметила цели, к которым его преемники будут настойчиво стремиться в своих действиях, опираясь на более солидную базу и большую последовательность. Хрущев был первым государственным деятелем России, который пытался делать мировую политику. Он потерпел крах, так как ему не хватало средств для проведения такой политики, и он при этом, не имея достаточного прикрытия, подверг риску Советский Союз. Его динамичное наступление на Америку увенчалось успехом в Индии, на Ближнем Востоке и в Берлине, однако на Кубе привело к сенсационному обнажению слабостей Советского Союза. Проба сил, свидетелем которой мир стал осенью 1962 г., обычно рассматривается как конец холодной войны в собственном смысле слова, однако процесс ядерного вооружения начался еще до этой конфронтации.

Когда Хрущев в 1957–1958 гг. захватил руководство партией и правительством, уже стала вырисовываться перспектива борьбы на два фронта — Китай на востоке и Америка (включая находящуюся под ее влиянием часть Европы и Азии) на западе. Необходима была круговая оборона, требующая таких вооружений, которые позволяли бы противостоять всему остальному миру и тем самым были бы достаточно убедительным средством устрашения. Хрущев попытался, опираясь на проделанную Сталиным подготовительную работу, решить проблему безопасности с помощью мощного потенциала ядерного оружия межконтинентальной дальности в сочетании с другими средствами ядерного нападения, непосредственно угрожающими Западной Европе и Японии. Цель состояла в том, чтобы, проводя под прикрытием устрашения, создаваемого ядерным оружием, наступательную политику, ликвидировать кольцо окружения, созданное под руководством Америки. Движимый этим устремлением, он пытался оказывать давление на Америку и Западную Европу повсюду, где только у Советского Союза хватало на это сил. Несомненно, он считал подобную политику «оборонительной», поскольку она преследовала стратегическую цель парирования внешних угроз. Однако средства реализации этой политики предполагали наступательные маневры и тем самым вели к созданию прямой угрозы безопасности другой стороны. В случае успеха увеличилась бы сфера советского влияния в мировом масштабе, а авторитарный социализм советского толка был бы распространен на другие страны. Хрущев был за сохранение размежевания с Европой, однако считал, что на смену самоизоляции, на которую обрек Россию Сталин, должна прийти новая, динамичная эпоха «мирных завоеваний», во время которой продолжался бы рост «социалистического лагеря», пока он наконец не распространился бы на большую часть мира и пока мировая революция не была бы реализована без войны. Советскому же Союзу отводилась роль удержания противников революции от эффективного сопротивления, используя угрозу войны и демонстрацию военной мощи.

Во времена Хрущева техническая разработка ракет дальнего действия, начатая еще при Сталине, продвинулась настолько, что можно было надеяться, что в ближайшие годы с помощью этого оружия удастся обрести способность эффективного устрашения в отношении не только Европы, но и США. Однако содержание ракетных войск и необходимость дальнейшего усовершенствования управляемых ракет требовали очень много ресурсов. Хрущев стремился разрешить эту проблему с помощью радикального сокращения судостроительной программы военно-морского флота , а также производства дальних бомбардировщиков, считая, что их задачи возьмут на себя ракеты. Было совершено переоснащение имеющихся кораблей, на которых устанавливалось ракетное вооружение для ведения морского боя на больших дистанциях; была увеличена численность подводного флота, который также был оснащен ракетами для нанесения дальних ударов и подавления кораблей противника. Затем началась реализация программы строительства современного надводного океанского флота, вооруженного управляемыми баллистическими ракетами.

В конце концов Варшавский пакт, в котором доминировали советские вооруженные силы, достиг в Центральной Европе превосходства над НАТО как по обычным вооружениям, так и в области оснащенных ядерными боеголовками ракет средней дальности в Европе.

Перед Хрущевым в 1953–1958 гг. открылась единственная в своем роде за историю СССР перспектива — возможность одним большим прыжком преодолеть значительное техническое отставание от американцев в области вооружений. В августе 1953 г. с русского самолета впервые была сброшена водородная бомба, а 4 октября 1957 г. запуском первого искусственного спутника Земли было положено начало космической эре. Это событие имело неоценимый пропагандистский эффект для Советского Союза. В том же году русским удалось успешно провести первое испытание межконтинентальной ракеты — баллистического снаряда, который обладал дальностью полета свыше 6000 км и мог использоваться в качестве средства доставки ядерного оружия.

Вскоре русские обогнали США в этой сфере, так как нашли два верных технических решения, определивших развитие ядерного арсенала России до 90-х гг.: во-первых, советское ракетостроение было ориентировано на тяжелые ракеты, способные переносить большой ядерный заряд; во-вторых, предпочтение было отдано межконтинентальным ракетам наземного базирования. В результате русские обеспечивали себе превосходство в виде большего полезного и забрасываемого веса и были в состоянии запускать большее число высокоточных боеголовок и доставлять к целям более мощные ядерные заряды, чем американцы с их сравнительно легкими ракетами. В силу этих преимуществ советского ракетного оружия для СССР оказались более выгодными заключенные с США соглашения о взаимном ограничении стратегических вооружений, поскольку достигнутые договоренности позволили под крышей соглашений об ОСВ (1972 и 1979 годов) добиться усиления русских ракет и, формально не нарушая предусмотренных этими соглашениями ограничений, создать реальную угрозу американским межконтинентальным ракетам в их подземных шахтах.

Программа развертывания производства ракет, предпринятая Советским Союзом, давала СССР как более слабой державе два преимущества: она служила целям политической демонстрации и выполняла поставленную Хрущевым стратегическую цель обеспечения минимального устрашения в отношении Америки, так как давала средства для создания достоверной угрозы уничтожающего удара по крупным городам и промышленным центрам Соединенных Штатов. Несмотря на эти преимущества, советские межконтинентальные ракеты были недостаточно точны и надежны и к тому же уязвимы для ударов противника: перед запуском требовалось несколько часов на подготовку, так как их необходимо было заправить жидким горючим. В этот период подготовки их к запуску они были привязаны к одному месту и беззащитны: их можно было уничтожить даже обычными бомбами. Для этого американские ВВС всегда держали до одной трети своих межконтинентальных бомбардировщиков поднятыми в воздух, они могли нанести удар по СССР и Китаю с более близкого расстояния, чем советские межконтинентальные бомбардировщики и ракеты по территории США.

Эта взаимная уязвимость на два десятилетия стала для обеих сторон общей основой их относительной безопасности, которая обеспечивалась устрашающей угрозой возмездия с помощью оружия, против которого не было средств защиты. Однако Советский Союз в то время не ограничился своими планами производства ракет дальнего и среднего радиуса действия, с помощью которых он мог угрожать американцам и их союзникам в Европе и подрывать обороноспособность НАТО, а начали готовить переоснащение своих военно-морских, сухопутных и военно-воздушных сил на ракетное оружие с ядерными боеголовками.

Лишь с принятием этих программ вооружений началось восхождение Советского Союза на позиции «сверхдержавы» — такой великой державы, которая обладает способностью использовать свои вооруженные силы во всем мире, причем более чем на одном театре военных действий одновременно, с целью решить военным путем исход конфликта в свою пользу. Правда, Советская Россия уже даже после 1943 г. рассматривалась на Западе в качестве мировой державы: еще во время войны Черчилль признал, что русский союзник занимает 2-е место после Америки. Однако ни в стратегическом, ни в военном и технологическом отношении Советский Союз еще не был великой державой, способной вести военные действия по всему миру. Изменения начали происходить лишь постепенно с середины 50-х гг., и прошло еще почти два десятилетия, прежде чем Советский Союз действительно превратился в военную и военно-технологическую «сверхдержаву», стоящую на одной ступени с Соединенными Штатами.

Хрущев в 1958–1962 гг. пытался произвести на мир впечатление взрывами водородных бомб, чтобы добиться от западных держав политических уступок в Европе, а в 1956 г. Булганин уже открыто пригрозил Англии, Франции и Израилю ядерным возмездием в случае продолжения ими суэцкой войны. После берлинских кризисов 1958 и 1961 гг. США сделали вывод о необходимости усиления американских войск в Германии и складирования тактического ядерного оружия в Европе в значительных размерах, чтобы иметь возможность более эффективно защитить Европу от нападения с Востока, не прибегая при этом к запуску американских ядерных ракет против СССР. Это было конкретное воплощение разработанной уже в 1957 г. концепции оборонительной стратегии «гибкого реагирования», то есть гибкой реакции с ограниченным использованием ядерного оружия малой мощности против военных целей.

СССР продолжал развивать свое ядерное вооружение, однако в конце 1950-х гг. столкнулся с рядом трудностей, в то время как с 1960 г. технически гораздо более современная американская программа производства ракет «Минитмен» начала изменять в пользу США реальное соотношение сил между ракетными войсками стратегического назначения обеих держав. Следует сказать, что американцы, приняв русский вызов в производстве ядерных вооружений, переоценили размах и темпы русского производства межконтинентальных ракет. Американцы на основании ядерных испытаний, проведенных в СССР, сделали вывод о том, что Советский Союз по производству вооружений с быстро растущим разрывом обгоняет Америку и скоро достигнет такого превосходства, что возникнет угроза русского обезоруживающего удара по Америке. Однако после перепроверки всех данных о советских вооружениях стало ясно, что угрозы русского превосходства в области стратегических вооружений не существует и что тысячи межконтинентальных ракет «Минитмен» вполне достаточно, чтобы сохранить потенциал устрашения в отношении России и Китая на следующее десятилетие. Соответственно были сокращены в Вашингтоне и проекты в области вооружений.

До осени 1962 г. оба соперника в борьбе за мировое господство избегали прямой конфронтации. Однако в октябре 1962 г. возникла угроза столкновения между обеими сверхдержавами на Кубе, после того как Хрущев пошел на риск конфронтации у побережья Америки. Никогда ни до, ни после этого опасность третьей мировой войны не была столь угрожающе близка, и лишь в последний момент обе державы отступили от края пропасти. Впоследствии память о кубинском кризисе и в Вашингтоне, и в Москве оказывала устрашающее и сдерживающее влияние каждый раз, когда возникала возможная угроза военной конфронтации. Для советских руководителей, которые под влиянием Хрущева рвались к позициям мировой державы, политические уроки кубинского кризиса были горьким протрезвлением: Москва оказалась перед неприятным выбором между поражением и отступлением, увидев пределы своих возможностей. предприняв попытку разместить на Кубе — в 70 милях от берегов Флориды — русские ракеты средней дальности и боевые самолеты с ядерным оружием, Хрущев шагнул слишком далеко. Карибский бассейн всегда был районом господства американцев на море и в воздухе. За тринадцать дней кризиса американцы сконцентрировали на море и на суше силы численностью около 200 тыс. человек, чтобы в случае необходимости захватить Кубу. США не только полностью господствовали на море и в воздухе, но и имели подавляющее военное превосходство в обычных вооруженных силах на месте конфликта. Советский Союз, разместив на Кубе системы средней дальности, был в состоянии примерно удвоить число своих ядерных ракет, способных достичь американской территории. Однако это ничего не меняло в американском превосходстве в области стратегических вооружений, которое по межконтинентальным ракетам и ракетам морского базирования достигало соотношения 5:1, а по межконтинентальным бомбардировщикам — 3:1. Кубинский ракетный кризис завершился полным успехом Америки.

Согласно официальной советской версии, представленной Хрущевым в декабре 1962 г, причиной неожиданных действий советского руководства послужило обращение кубинского правительства с просьбой о размещении советских ракет для защиты от грозящей американской агрессии. Однако, по всей видимости, эта интерпретация не отражает реального хода событий. Истинной причиной кубинского кризиса являются несколько факторов. Во-первых, политический конфликт с Китаем, в результате чего после 1961 г. Советскому Союзу приходилось брать в расчет на будущее возможность войны на два фронта. При такой перспективе пришлось бы по-новому перераспределять вооруженные силы между Европой и Азией. Возникала необходимость дополнительных усилий в области обороны: фактор Китая начал менять глобально-стратегические замыслы Советов. То же самое относилось и к Японии, которая была одной из опор американской мировой державы. Кроме того, после берлинского кризиса были усилены американские войска в Европе. Вследствие всего этого советские руководители видели Россию попавшей в опасное положение, предполагающее войну на два фронта: на Западе — с обладающей ядерным оружием Западной Европой, которая к тому же прикрывалась американским ядерным зонтиком, и на Востоке — с начавшим процесс ядерного вооружения Китаем. Таким образом, начатое американцами наращивание вооружений и сложившаяся в 1962 г. международная ситуация выглядели, с точки зрения Москвы, угрожающе для СССР. Действия Хрущева были наступательным ходом на периферии Северной Америки с целью создать эффективную ответную угрозу или по крайней мере произвести впечатление на президента Кеннеди. Поэтому кубинский кризис был не просто эпизодом, а первым проявлением быстро нарастающей конкуренции между двумя мировыми державами в области гонки стратегических вооружений.

Преемники Хрущева вместо оборонительных на первый план поставили явно наступательные задачи, прямо включающие возможность советского вооруженного вмешательства в самых отдаленных районах мира. Основной целью этой новой концепции было следующее: решать в свою пользу конфликты с помощью военной силы, чтобы добиться политических изменений в угодном Москве смысле или сохранения существующего режима, если он отвечает советским интересам. Этой цели превращения советской военной мощи в инструмент политики служит последовательно осуществляемое вооружение Советского Союза, которое с 1965 г. — в отличие от периода 1953 – 1964 гг. — проводится с использованием огромных народнохозяйственных ресурсов и с сохранением гармонии между различными видами вооруженных сил, хотя и был сохранен приоритет стратегических ракетных войск. Только за период с 1970 по 1980 год Советский Союз, по подсчетам министерства обороны США, израсходовал на вооружение примерно 240 миллиардов долларов. В результате этих расходов советские вооруженные силы приобрели к концу 70-х гг. стратегическую мобильность в глобальном масштабе.

Следует отметить, что к этому времени США уже упустили реально существовавшую в период между 1945 и 1960 гг. возможность подавить СССР путем ядерной атаки. Хотя Соединенные Штаты и в октябре 1962 г., и, возможно, еще вплоть до 1965 – 1966 гг. могли бы выйти победителями из обмена ядерными ударами с Советским Союзом, цена за ликвидацию советской мощи тогда уже была бы огромной. И конце 60-х гг. ситуация изменилась: после разработки Советским Союзом ряда новых межконтинентальных ракет и оснащения подводных лодок баллистическими ракетами стратегического назначения, в результате чего советские морские ракеты могли теперь поразить цели в глубине территории США, технологическое преимущество и стратегическое превосходство американских вооружений значительно сократились.

В мае 1972 г. советские руководители заключили в Москве с президентом Никсоном временное соглашение (ОСВ-1) на 5 лет об ограничении числа ракет с обеих сторон уровнем, достигнутым к середине этого года. Это дало Советскому Союзу преимущество в численности стратегических ракет, хотя он все еще значительно уступал США с точки зрения технологии производства вооружений и ряда других параметров. Американцы видели в Московском временном соглашении вынужденное решение, продиктованное тем безвыходным положением, в которое они сами себя завели перед лицом динамичного наращивания советских вооружений.

Наращивание вооружений в Советском Союзе после 1972 г. поставило Америку перед лицом реальной угрозы. Уже в 1970 – 1973 гг. Никсон и Киссинджер считали, что эра американского превосходства в мире идет к концу и что между двумя сверхдержавами возник глобальный паритет, который должен проявить себя и в политическом отношении. В результате в июне 1979 г. Брежневым и президентом Картером был подписан договор ОСВ-2. Хотя он так и не был ратифицирован американским конгрессом (во-первых, из-за вторжения Советского Союза в Афганистан, во-вторых, из-за сопротивления администрации Рейгана, которая считала соглашение невыгодным), этот договор все же ставил гонке вооружений некоторые рамки, соблюдавшиеся обеими сторонами.

Таким образом, к концу 70-х – началу 80-х гг. между двумя державами был официально оформлен некоторый паритет, хотя и относительный, и сам этот факт подтверждает то, что к этому времени Советский Союз прочно занимал свое место как одна из двух мировых сверхдержав.

Превращение Японии в великую державу.

Лыжина Татьяна.

В сегодняшнем мире Япония является одной из великих держав. Многие до сих пор не могут понять причин столь резкого возвышения Японии, страны, не обладающей ни большими людскими, ни природными ресурсами, ни масштабностью своей территории. Такое превращение называют “японским чудом”. Выделяют два “японских чуда” : первое - это, что страна восходящего солнца осталась не колонизованной в 19 в, а сумела провести переговоры с Западом как независимая страна и фактически не допустила “вторжение” только западных методов и техники, которые контролировались ею самой и могли укрепить ее независимость; второе - когда Япония после 2МВ, оказавшись разрушенной, совершила полный поворот, отказалась от политики вооружения в пользу экономики.

Считается, что рождение новой Японии произошло в 1968г после “реставрации Мейдзи”, когда был упразднен диктат сегуна (генерала), а императорская власть восстановлена. Революционеры сразу же принялись за строительство, не подрывая старый мир, его традиции, образ мышления, жизни. Япония перестала быть закрытой страной, она переняла манеры и технику Запада, но лишь для того, чтобы лучше противостоять ему. Японцы осуществили невиданную работу по строительству страны с двойной цивилизацией, в которой каждый живет наполовину на Западе и наполовину на Востоке.

Дальнейшее возвышение Японии обуславливается несколькими факторами. Важно отметить, что еще при старом режиме государственная система уже получила широкое развитие. Образованием были охвачены даже слои простого народа : “школы при храмах” существовали при многих деревнях, в которых часто учились даже девочки, начиная с шестилетнего возраста. Кроме того, руководители начала эпохи Мейдзи оказались весьма прогрессивными в этой области. Они сразу же ввели обязательное начальное обучение и систему единой школы, которой руководило государство. Туда принимались богатые и бедные, и все имели абсолютное равенство возможностей. Рушились социальные барьеры, для всех открывалась возможность подняться по социальной лестнице и отбирались наиболее способные люди.

Замечательным кажется еще один момент : Япония с самого начала умела рассчитывать лишь на свои собственные силы для обеспечения экономического “подъема”, не допуская того, чтобы ее увлекла или соблазнила иностранная помощь. Она не прибегала к иностранному капиталу, зато не лишила себя возможности широко прибегать к помощи большого числа западных экспертов и технических специалистов, хорошо отобранных и очень хорошо оплачиваемых. В то же самое время Япония сумела импортировать наилучшие иностранные машины. Ее часто обвиняли в том, что она часто копировала их и была лишь подражателем. Но японцы проявили блестящую способность быстро осваивать новую технику и даже систематически улучшать ее.

Третья замечательная черта вышедшей на мировую арену новой Японии - высокий темп роста. Основы промышленности закладывались на протяжении примерно 30 лет, в период с 1870 по 1900г, благодаря быстрому созданию сильного правительства, всеобщей системы образования, комплекса финансовых учреждений и хорошо развитой транспортной сети. Укрепляется денежная система : Токио вводит золотой стандарт, и японский капитализм включается в мировую систему. Экспорт увеличивается вдвое. Япония достигает наивысшего уровня своего развития. Дзайбацу - олигархия высокопоставленных семей, поделивших между собой тяжелую промышленность и торговлю, утверждает свою силу, которая служит противовесом силе военных.

Следует отметить, что не меньшие условия для прогресса создают и качества людей, их рвение и множество идей. Деятели, будучи скорее реалистами и эмпириками, чем идеалистами, чаще крутыми, чем деликатными, имея сильный характер, они были объединены одной и той же страстью - создать нацию. Для этого они хотели прежде всего иметь сильное государство. Они дали стране конституцию.

Хотя, скажем. Что судьба рабочих в начале эпохи Мейдзи была незавидной. Индустриализация осуществлялась за счет интенсивной эксплуатации крестьян и деревни. Где крестьяне отдавали 50% урожая своему землевладельцу. Установленный высокий земельный налог приводит к безжалостному выкачиванию из деревни средств, которые государство вкладывает в промышленность. Другим видом эксплуатации была эксплуатация женского труда. Наконец заработная плата была низкой, условия труда тяжелыми. Это происходило в результате притока из сельских районов в города избыточного населения, что создавало для предпринимателей неистощимые резервы дешевой рабочей силы. Доход на одного человека был очень низким, и в то же время наблюдался очень быстрый рост национальной экономики.

Но после 1МВ успех Японии за четверть века вылился в катастрофу. После смерти императора Мейдзи в 1912г происходил крах руководства, деятели были менее талантливы, чем их предшественники. Всем этим воспользовалась армия. Эпоха после Мейдзи была эпохой, когда повсюду возникали новые проблемы, решение которых все чаще навязывали ограниченные военные. В то же время модернизация делала Японию все более и более зависимой от заграницы. Ей приходилось импортировать и экспортировать все большее количество продукции. Но ее экспорт наталкивался на протекционизм великих держав, обеспокоенных ростом этого нового конкурента; она не имела доступа к источникам сырья и в значительной мере зависела от тех же самых держав, которые сохраняли почти полную монополию на сырье благодаря своим колониальным империям. Постепенно Япония привыкала решать свои внутренние и внешние проблемы с помощью силы. Будучи убежденной, что во всем мире ветер истории дует в сторону фашизма, она сделал ставку на Гитлера, чтобы обеспечить себе львиную долю в будущем переделе мира.

В результате в августе 1945г не только Хиросима, снесенная с лица земли взрывом, но и Токио, Осака, Кобе - все крупные города и еще около сотни мелких городов были разрушены бомбардировками американской авиации. Разгром, нищета, оккупация могли толкнуть Японии к новому насилию, но вместо этого, к удивлению победителей, она потянулась к всему тому, против чего недавно воевала : к дружбе с Америкой, к демократии, к сближению с Западом, к полному разоружению. Вся страна совершала полный поворот. Возникла новая Япония, извлекшая урок из своих ошибок и страданий. Ее отличают от милитаристской Японии три новые черты : миролюбие, открытые свободы, новый оптимизм, что их тесный архипелаг может обеспечить жизнь всему проживающему на нем населению.

Главным законом новой, да современной Японии, стал лозунг “Прежде всего экономика”, сначала экономика, потом политика. Эти и считается залогом второго чуда Японии.

В действительности рычаги управления нацией находились не в руках политиков, а в руках управляющих промышленностью и деловой жизнью. Либерально-демократическая правая партия постоянно остается у власти, потому что ее поддерживают промышленные и финансовые круги. Что касается левых сил, то их не столь большие успехи объясняются, видимо, тем, что они ставят политику выше экономики и отдают предпочтение идеологии.

Преобладание экономики не менее наглядно проявляется и во внешних связях Японии. В этой области наблюдается разительный контраст между ее широкой экономической деятельностью и ее сдержанностью в области дипломатии. В самом начале послевоенного периода абсентеизм Японии мог объясняться поражением в войне. До мирного договора, заключенного в Сан-Франциско в 1951г, она находилась под военной оккупацией победителей. 9статья ее конституция 1946г запрещала ей иметь снова вооруженные силы и прибегать к войне. Но в 1951г США, желая найти в Японии союзника против СССР, сами предложили японцам нарушить 9 статью. К их удивлению японцы ответили отказом, хотя позже, уступив, согласились создать резервные полицейские силы.

В чем же крылись причины столь миролюбивой политики Японии? Ее отказ от оружия мотивировался в принципе обязательством, истекающим из статьи 9 ее конституции, которая предполагала разоружение. Но он в большей степени мотивировался глубоко мирными убеждениями. Японцы страдают, как они сами говорят, “атомной аллергией”, которая и оказывает влияние на их внешнюю политику. Они показали себя противниками не только атомного вооружения, но и обычного перевооружения. После бомбардировки Хиросимы мировоззрение японцев полностью изменилось. Япония вышла “за пределы бомбы” и вступила в “послеатомную эпоху”, когда международные отношения необходимо строить на новой основе. Притом следует отметить другой не менее важный фактор. Япония находится в необычном положении, будучи окруженной тремя крупными в мире атомными державами : США, Китай, Россия. В случае войны она оказалась бы наиболее незащищенной из всех стран. Но, с другой стороны, три ее соседа заинтересованы в сохранении вокруг нее мирного равновесия. Поэтому такое географическое положение спасает ее, если она будет миролюбивой и нейтральной. Есть, наконец и третья причина : расчет, показывающий, что политика разоружения и мира обеспечивает огромное преимущество в мировой конкуренции.

Все это привело к тому, что Япония оставалась далеко в стороне от холодной войны, более того, она не участвовала в “горячих” войнах. Как только Япония стала свободной, задачей ее внешней политики стало недопущение ил по крайней мере предотвращение любого столкновения, уклонение от какой - бы то ни было международной ответственности. Она поняла, что страна, которая желает быть сильной в атомную эпоху, должна черпать свои силы в экономике, а не в военной технике. Цель всей страны, правило “все для экономики” объединяло всех японцев.

В мировую конкуренцию Япония вступает очень легко, в то время как ее соперники отягощены тяжким бременем. Во-первых, у нее нет больше колоний. Она быстро поняла ценность той услуги, которую ей оказали победители, лишив ее империи : она знает, что в послевоенные годы любое из ее прежних владений, если бы оно оставалось под ее флагом, стало бы очагом мятежа и войны. Во-вторых, с 1945г она не участвовала ни в одной военной экспедиции, ни в одной войне. И, в-третьих, она является единственной “великой державой”, которая не вовлечена в самую разорительную гонку атомных вооружений. Япония избежала раздувания военного бюджета, гонки вооружений и вообще непосильных расходов, т.е. того, что тяжким бременем давит на другие “великие державы”. Материальные средства вкладывались в развитие промышленности, а не в военную отрасль. Дополнительно многие тысячи трудящихся могли использоваться на положительные цели строительства, дополнительные тысячи умов посвящали себя прогрессу промышленности и торговли, промышленность, вместо того чтобы работать для накопления огромного количества военной техники, добивалась роста производства и увеличения и улучшения производственного оборудования. Таким образом, “отдача” политики мира превысила отдачу политики вооружений.

Не следует забывать, что такое положение, когда другие “великие державы” расходуют огромные экономические и человеческие ресурсы на обеспечение своей силовой мощи, разоряют друг друга с помощью насилия, было крайне выгодно для Японии, и она извлекала из этого выгоду. Они оставляли Японии все преимущества исключительной монополии - монополии проводить одной новую политику, которая превратила Японию в самого легкого, быстрого, гибкого чемпиона в беге к 2000г.

В заключение можно сказать, что Япония превратилась в великую державу, в основном, благодаря сохранению нейтральной позиции в разделившемся мире, не участвуя в гонке вооружений, а направляя средства в развитие промышленности. Главный девиз Японии “все для экономики” принес ей большую выгоду и преимущество на международной арене.

«Холодная война» в оценке американских и российских историков.

«Холодная война» в оценке американских историков.

Кузнецов Сергей.

Существуют противоречивые толкования происхождения «холодной войны» и, не удивительно, что большая «холодная война» - между коммунизмом и демократией - породила малую «холодную войну» - между историками 2 сверхдержав. ХВ в своей первоначальной форме отражала смертельный антагонизм, возникший по окончании второй мировой войны между двумя непримиримо враждебными блоками: один блок во главе с Советским Союзом, другой - во главе с Соединёнными Штатами. В течение первых двух мрачных и опасных послевоенных десятилетий этот антагонизм особенно держал в страхе всё человечество, а в некоторых ситуациях даже ставил мир на грань катастрофы. Однако, в середине 60-х, с началом разрядки, некогда яростная борьба потеряла свою привычную схематическую ясность. Хотя некоторые попытки переоценки ситуации просто развивали ортодоксальные установки, выдвигавшиеся и в Вашингтоне и в Москве в годы начала ХВ, и, если в случае с СССР повсеместно господствовала официальная, ортодоксальная, историография ХВ и другого в принципе и быть не могло, то в случае с США дело обстояло совсем иначе. Оценивая всю американскую историю, не стоит удивляться существованию такого феномена, как «ревизионизм», т.е. совершенно отличная версия американской истории, всегда готовой бросить вызов официальной доктрине. Каждая война в США со временем подвергалась скептическим переоценкам. Пересматривалось то, что было принято считать священными аксиомами, начиная от мексиканской войны и кончая двумя мировыми воинами. Не стоило предполагать, что ХВ будет исключением. Обобщая вышесказанное, можно сказать, что настрой американских историков по поводу ХВ принял две формы: ортодоксальную в 40 - 50 гг., когда «плохими парнями» изображались русские и ревизионистскую 60-х гг., когда «плохими парнями» были уже американцы.

Ортодоксальная теория.

Ортодоксальная американская точка зрения в той или иной степени при всех президентах США была официальной доктриной, выдвинутой американским правительством, и вполне естественно, что она переживала свой пик в годы накала ХВ - особенно в 40 - 50 гг. и в конце - начале 70 - 80 при президенте Рейгане, с его пресловутой речью о СССР, как о «империи зла». Эта теория, как она до последнего времени воспринималась большинством американских учёных, состоит в том, что ХВ была смелым* и необходимым ответом свободных людей на коммунистическую агрессию. Некоторые учёные обращались к событиям задолго до 2МВ, чтобы вскрыть источники русского экспансионизма. Геополитики проследили истоки ХВ вплоть до стратегических амбиций Российской империи, которые в 19 веке привели Россию к Крымской войне, проанализировали русское проникновение на Балканы и Ближний Восток и давление России на «линию жизни», связывавшую Великобританию с Индией. Идеологи ищут её истоки в «Коммунистическом манифесте» 1848 года, утверждавшем, что «пролетариат основывает своё господство посредством насильственного ниспровержения буржуазии». Многие ортодоксальные историки пришли к заключению, что классический русский империализм и панславинизм, объединившиеся после 1917 года на почве ленинского мессианства, в своём неудержимом стремлении к мировому господству, пришли в конце 2МВ к конфронтации с Западом.

Ревизионистская теория.

Прежде всего, ревизионизм ХВ является исключительно американским явлением, т.е. наличие этого феномена для британской, французской и западногерманской историографии этого периода не характерно. Следует сразу заметить, что факт того, что во многом ревизионистский тезис сходен с советской точкой зрения, не является подтверждением того, что ревизионизм в США являлся как бы рупором советской официальной доктрины и грубо и образно говоря «пятой колонной»* советской пропаганды на территории самих Штатов. К ревизионистам себя относили не только историки с убеждёнными левыми взглядами, но многие самостоятельно мыслящие учёные, не поддавшиеся чрезмерному патриотическому угару, а понимавшие всю глубину эпохи, чьи работы содержали высокую степень объективности. Ревизионизм гласит, что после смерти Франклина Рузвельта и окончания второй мировой войны США умышленно отказались от политики сотрудничества военного времени, и ободрённые обладанием атомной бомбы, сами вступили на путь агрессии, чтобы исключить всякое русское влияние в Восточной Европе и образовать демократические капиталистические государства на самой границе с СССР. Как считают ревизионисты, эта принципиально новая американская политика - или, скорее, возобновление Трумэном политики бездумного антикоммунизма, предшествовавшей Рузвельту - не оставила Москве другой альтернативы, кроме как принять меры по защите своих собственных границ. Результатом явилась ХВ.

Конечно, эти две точки зрения предельно противоположны. Поэтому будет разумным вновь рассмотреть основные этапы периода, когда формировались будущие контуры мирового устройства, определяемого сроками между 22 июнем 41 года, когда Гитлер напал на СССР и 2 июнем 47 года, когда советская делегация во главе с Молотовым покинула встречу, посвящённую плану Маршалла.

Стержневым моментом, прояснение которого обязательно для понимания ХВ, является контраст между двумя непримиримыми точками зрения на мировой порядок: «универсалистской», согласно которой все государства имеют общий интерес во всех мировых делах, и точкой зрения «сфер влияния», согласно которой каждая великая держава получает гарантии от других великих держав о признании её преобладающего влияния в какой-то определённой зоне её собственных особых интересов. Универсалистская точка зрения исходила из того, что национальная безопасность будет обеспечиваться международной организацией. Точка зрения сфер интересов исходила из того, что национальная безопасность будет гарантирована балансом сил. Хотя на практике эти точки зрения вовсе не оказываются несовместимыми, при обострённом рассмотрении они рождают острые противоречия.

Традиционный американский взгляд на эти вопросы - универсалистский, т.е. вильсонианский. Рузвельт был членом подкабинета Вильсона; в 20-е годы в качестве кандидата в вице-президенты он выступал сторонником Лиги Наций. Вообще же, универсализм, имевший глубокие корни в американской правовой и моральной традиции, поддерживаемый в то время подавляющим большинством общественного мнения, получил последующее освящение в Атлантической хартии 1941 года, в Декларации Объединённых наций 1942 года и в Московской декларации 1943 года. Правда, критики и даже друзья Соединённых Штатов иногда отмечали известное противоречие между американской страстью к универсализму, когда дело касалось территории, далёкой от американских берегов, и той исключительностью, которую США придавали своим собственным интересам в регионах, расположенных поближе к дому. В частности, не припоминается, чтобы хотя бы один универсалист выступил с предложением отменить доктрину Монро.

Кремль же, с другой стороны, думал только о сферах своих интересов; прежде всего русские были полны решимости защитить свои границы, и особенно границу на западе, так часто и с таким кровопролитиями нарушавшуюся в ходе их мрачной истории. Западным границам СССР недоставало естественных средств защиты: там не было никаких великих океанов, скалистых гор, топких болот или непроходимых джунглей. История России - история вторжений, последнее из которых уже в наше время, закончилось ужасной гибелью более 20 млн. её граждан. Поэтому дипломатия России была нацелена на увеличение зоны русского влияния. В более давние времена эта «тяга» к экспансии привела царизм к созданию буферных государств и поискам выходов к морю. Одним из ярких подтверждений этого явилось заключение в 1939 году советско-нацистского пакта и его секретного протокола о зонах влияния в Восточной Европе. Кстати, именно непомерные новые требования Москвы (такие, как советское преобладание в Румынии и Болгарии, базы в Дарданеллах и другое) убедили Гитлера, что у него нет другого выбора, кроме нападения на Россию. Ослабление притязаний СССР на гегемонию в Восточной Европе совпадало по времени с периодами тяжёлых военных неудач (начальный этап войны, весна 42 года). Когда же ход войны складывался в пользу СССР (декабрь 41 года, после Сталинградской битвы, а уж после Курской битвы и подавно) сталинская дипломатия работала в данном русле на полную мощность.

Если Рузвельт оставался твёрдым сторонником универсализма, Сталин выступал за систему сфер влияний, то Черчилль, хотя формально поддерживал американскую версию мирового порядка, фактически между ними лавировал. В этом смысле, Черчилль, в отличие от прирождённого универсалиста Рузвельта, был более трезвый и дальновидный политик, и поэтому он пытался протолкнуть Сталину собственный план раздела сфер влияния в Восточной Европе, пока Красная Армия не вошла в страны этого региона, а уж в таком случае судьба этих стран была бы решена в одностороннем порядке. Тем самым Черчилль пытался минимизировать распространение территорий, на которых были бы установлены просоветские коммунистические режимы. Сталин принял этот план и по подписанному договору устанавливалось: в Румынии - 90% советского преобладания, в Болгарии и Венгрии - 80%, в Югославии - 50% и 90% британского преобладания в Греции. Вот почему Сталин, верный правилам игры, ничего не предпринял, когда в 44 году английские войска давили коммунистическое восстание в Греции. Однако, в любом случае, линия политики трёх лидеров зависела от хода военных действий. Сотрудничество военного времени возникло по одной единственной причине: из-за угрозы победы нацизма. Пока эта угроза была реальной, реальным было и сотрудничество. Встреча в Тегеране в декабре 43 года ознаменовала собой высшую точку в сотрудничестве трёх держав. Однако, по мере того, как исход войны становился всё яснее, в отношениях между союзниками начали появляться серьёзные размежевания, которые всё более углублялись. Особенно это стало видно даже невооружённым глазом после подавления варшавского восстания в августе-октябре 44 года. Безразличие Сталина к человеческой трагедии, его попытка шантажировать лондонских поляков во время этой трагедии, его ханжеское несогласие на воздушное снабжение в течение пяти самых решающих недель, неизменная холодность его объяснений (типа «советское командование пришло к выводу, что оно должно отмежеваться от варшавской авантюры») и явная политическая выгода, которую получал СССР от уничтожения Армии Крайовой - всё это произвело эффект резко сброшенной маски боевого товарищества, открывшей Западу неприветливый лик советской политики, пробудив мрачные предчувствия относительно советских послевоенных целей. США, оставаясь на позициях универсализма, проводили свою восточноевропейскую политику через призму самоопределения этих государств, в чём уже была заложена мина замедленного действия. Ведь настойчивые американские требования свободных выборов со всеми их высочайшими достоинствами (по иронии, в духе большевистского Декрета о мире 17 года, который подтверждал право нации определять форму своей государственности путём свободного голосования) почти наверняка привели бы к формированию антисоветских правительств. Поэтому Москва восприняла это как оказание систематического и намеренного давления на западные границы, как действия, рассчитанные на поощрение её врагов и нанесение урона собственной минимальной цели создания защитного пояса. Более того, реставрация капитализма в странах, освобождённых Красной Армией ценой страшных потерь, без сомнения, казалась русским предательством тех принципов, за которые они сражались. Не следует забывать и о том, что, несмотря на союзнические обязательства, западные лидеры никогда не забывали о том, с кем они имели дело. Для них СССР уже по определению не являлся традиционным национальным государством; это было тоталитарное государство, вооружённое всеобъемлющей и всепоглощающей идеологией, приверженное тезису о непогрешимости правительства и партии, охваченное каким-то мессианским настроем, приравнивавшее инакомыслие к измене и управляемое диктатором, который при всех своих экстраординарных способностях был человеком с глубоко запрятанными и болезненными маниакальными идеями, страдавшим проявлениями паранойи. Поэтому, по мнению Запада, если он повернётся спиной к Восточной Европе, то возникла бы большая вероятность того, что СССР использует свою зону безопасности не только в целях обороны, но и в качестве трамплина для нападения на Западную Европу. Также надежда СССР на значительную помощь Запада в послевоенном восстановлении натолкнулась на 3 препятствия, которые Кремль мог вполне истолковать как умышленный саботаж (просьба о займе в 6 млрд. долларов), шантаж (резкая отмена ленд-лиза в мае 45) и прогерманскую ориентацию (перенос вопроса о выплате репараций). Процесс начал набирать силу инерции. Так, приближавшееся крушение Германии спровоцировало новые трудности: русские, например, искренне опасались, что Запад планирует сепаратную капитуляцию немецких войск в Италии, причём таким образом, чтобы это пополнило гитлеровские войска на Восточном фронте. Позже они опасались того, что нацисты сумеют сдать Берлин Западу. СССР сомневался в способности ООН защитить его границы с той степень ю надёжности, как это обеспечило бы его собственное господство в Восточной Европе, поэтому начал осуществлять меры по безопасности в одностороннем порядке. ХВ должна была вот-вот вспыхнуть. Однако, ещё один год прошёл в попытках объясниться и договориться. Госсекретарь Бёрнс безуспешно пытался убедить СССР, что единственное, что хочет Америка, - чтобы правительства в Восточной Европе были бы и дружественными СССР и «представляющими все демократические элементы страны». В течение этого года преодолевались кризисы в Триесте и Иране. Госсекретарь Маршалл, очевидно, сохранял надежду достичь modus vivendi: вплоть до Московской конференции министров иностранных дел (март 47). Даже тогда СССР приглашали принять участие в «плане Маршалла». Перелом наступил 2 июня (июля)* 47 года, когда Молотов, привезя с собой в Париж 89 технических специалистов и проявив поначалу интерес к проекту восстановления Европы, получил затем острый сигнал из Кремля, вследствие чего полностью осудил всю эту идею и покинул конференцию.

Вывод: напомню, что в американской историографии ХВ существовали 2 точки зрения. Одна из них (ортодоксальная) была идеологическим оружием при «доктрине Трумэна», «священной войне» Джона Фостера Даллеса и в тории «империи зла» Рейгана. Вторая «ревизионистская» пережила свой пик при Кеннеди, Никсоне и Киссинджере, то есть при разрядке, с которой ассоциировались эти лица с американской стороны. У той и другой теории были свои огрехи: 1 можно упрекнуть в излишнем консерватизме, 2 - в идеализации СССР. Но они, находясь на разных полюсах, в принципе, уравновешивали американскую политику, не давая ей впадать в крайности. ХВ превратилась в сложный взаимосвязанный и взаимозависимый процесс, включавший в себя принципиальные различия, реальные и мнимые столкновения интересов и широкий спектр недоразумений, непонимания и демагогии. ХВ была результатом не какого-то решения, а результатом дилеммы, перед которой оказались стороны. Каждая сторона испытывала неодолимое желание проводить ту политику, которую другая никак не могла рассматривать иначе, как угрозу принципам установления мира. Каждая сторона страстно верила, что будущая международная стабильность зависит от успеха от её собственной концепции мирового порядка. И вообще, реально всё оценивая, приходишь к выводу, что степени оценки виновности сторон в разжигании ХВ кажутся бессмысленными. 2МВ привела международное сообщество в страшный хаос. В условиях, когда страны Оси были разгромлены, европейские союзники истощены, колониальные империи пребывали в волнении и процессе распада, в мировой властной структуре появились зияющие дыры. Война оставила только два государства - Америку и Советскую Россию - в состоянии политического , идеологического и военного динамизма. Сделав их способными заполнить этот вакуум. Более того. Оба этих государства были основаны на противоположных, антагонистических идеях. Поэтому не следует удивляться полученным результатам. По-настоящему удивительным было бы то. Если бы никакой ХВ не возникло. А так, загнав друг друга в смертельном объятии, они вместе двигались к краю пропасти. ХВ в любом случае продолжалась бы до тех пор, пока одна страна не выдержала бы напряжения конфронтации. Так и произошло - СССР распался, а американский президент Д.Буш в декабре 1991 года поздравил свой народ с победой в ХВ.

«Холодная война» в оценке российских историков.

Левашов Ильяс

Конец второй мировой войны и образование двуполярного мира (1945 - 1953).

К концу Второй мировой войны советская дипломатия руководствовалась базовыми принципами, выработанными ещё при Ленине, которые затем были доработаны и дополнены:

на смену «загнивающему» капитализму непременно придёт новая социалистическо-коммунистическая формация;

классово-социальный подход ко всем явлениям международной жизни, который базировался на марксистско-ленинской интерпретации классов и классовой и борьбы, то есть ориентация на победу «мировой революции» и на её поддержку Советским Союзом;

особая роль российских революционеров в мировой истории, так как они якобы лучше всех знают, как добиться всеобщего счастья на Земле;

Войны неизбежны до тех пор пока существует империализм, поэтому следует уничтожить империализм, чтобы предотвратить новые войны.

Социализм провозглашался миролюбивым строем, ставящим своей целью избежание всякой войны, однако же освободительные и антиимпериалистические войны считались приемлемыми.

Четыре главных принципа внешней политики не препятствовали изменению тактики советской дипломатии, когда советское руководство считало это выгодным. Так, после окончания Второй мировой войны, многие страны Западной Европы оказались ослабленными в экономической сфере, в СССР дела обстояли ещё хуже. Советский Союз оказался в ситуации, когда ни один важный вопрос международных отношений не решался без его ведома, но в то же время, обладая правами победителя, он был лишён экономического потенциала. Поэтому в первые послевоенные месяцы Сталин всячески старался создать образ СССР как миролюбивого государства, стремящегося к сохранению мира и поиску компромисса. Однако это длилось недолго. Распад антигитлеровской коалиции, наращивание Сталиным усилий по созданию в Восточной Европе единого лагеря, попытки установить своё влияние в Китае и Северной Корее - всё это требовало ужесточения доктринальных установок советской внешней политики и усиливало международную напряжённость.

Есть два документа, характеризующие послевоенное мировоззрение американских и советских политиков, сформировавшееся к тому времени: так называемая «длинная телеграмма Кеннана» (США) и аналитический обзор «Внешняя политика США в послевоенный период» (СССР, автор - посол СССР в США Новиков).

В донесении от 3 февраля 1946 года Кеннан (временный поверенный в делах США в СССР) отметил, что США имеет дело с государством, желающим подорвать гармонию американского общества, ликвидировать влияние Америки в мире и восприимчивым не к «логике разума», а к «логике силы». По мнению Кеннана главную опасность США представляли компартии разных стран - проводники советского влияния в мире. Эта точка зрения в дальнейшем послужила основанием для доктрины «сдерживания коммунизма».

Аналитический обзор посла СССР в США Новикова от 27 сентября 1946 года характеризовала внешнюю политику США как стремящуюся к мировому господству. В докладе делался вывод, что США готовились к войне с СССР, так как тот стоял на пути к американскому мировому господству. Обнародованные в 1947 году «доктрина Трумэна» и «план Маршалла» были восприняты Советами как враждебные действия и укрепили уверенность Сталина в правильности советского восприятия тогдашней ситуации.

В сентябре 1947 года на совещании представителей ряда компартий Жданов объявил об образовании двух враждующих лагерей: демократического во главе с СССР и империалистического во главе с США. Также в своём выступлении Жданов доказывал два тезиса: 1) СССР - носитель новой прогрессивной общественной системы; 2) откровенный экспансионистский курс США нашёл своё выражение в политике этой страны.

Таким образом, сформировалась «чёрно-белая» картина мира. США и его союзники признавались агрессором, готовящимся к войне с СССР, Советский Союз - прогрессивное и миролюбивое государство.

Сталин не осознал изменения в мировой расстановке сил (образование буферных восточноевропейских коммунистических государств, коммунистические режимы в Китае и Северной Корее, появление у СССР в 1949 году ядерного оружия) и до конца своих дней считал, что СССР находится во враждебном капиталистическом окружении, что новая война неизбежна, причём, исходя из коммунистической риторики, эта война была бы «могилой империализма».

Сталин не учёл, пожалуй, самого главного изменения в мире. После появления нового фактора международных отношений - ядерного оружия, СССР стал проводить две линии: 1) ликвидировать ядерную монополию США; 2) внёс (когда у Советского Союза ещё не было ядерной бомбы) носившее пропагандистский характер предложение (июнь 1946 года) в Комиссию ООН по атомной энергии о запрещении производства и применения ядерного оружия (разумеется, тогда американцы не согласились лишиться этого козыря).

Ядерное оружие не считалось тогда в СССР фактором, изменившим мировую систему дипломатии, поэтому третья мировая война не казалась советским лидерам катастрофой. Сталин придерживался принципов, которыми он руководствовался во время последней войны: численность обычных вооружений, численность войск и таланты военачальников решают всё.

Советские взгляды на международные отношения в начале межблоковой конфронтации изменялись и приобретали более миролюбивый характер лишь тогда, когда СССР нуждался в передышке после войны.

Хрущёв и «оттепель» в международных отношениях (1953 - 1964).

Принципы и нормы, определявшие поведение СССР на международной арене существенно трансформировались после смерти Сталина и прихода к власти Хрущёва, хотя это вызвало конфликт со старыми приверженцами сталинских идей, что впоследствии привело к его отставке.

В своём докладе на 20 съезде КПСС (февраль 1956 года) Хрущёв пересмотрел сталинское утверждение о том, что пока существует капитализм, мировая война неизбежна, что единственно возможный выход из этой ситуации - уничтожение капитализма и продвижение «мировой революции» и что расширение рамок социализма важнее, чем борьба за мир.

Основные идеи доклада:

Кризис капитализма не означает полного застоя, там идёт развитие науки и техники, поэтому надо перенимать все полезные новации с Запада, чтобы использовать их в интересах социализма.

Мирное сосуществование - основной принцип советской внешней политики, а не тактический ход. «Экспорта» революции не будет. Конечная победа социализма обеспечена преимуществами его способа производства.

Мирное сосуществование не должно быть вооружённым перемирием, надо идти дальше к укреплению доверия.

Реакционные силы капитализма будут пытаться развязать войну, но фатальной неизбежности войны нет, так как в мире появились силы, способные не допустить этого.

В докладе выражена идея о возможности новых форм перехода различных стран к социализму (ненасильственным парламентским путём).

На 21 съезде Хрущёв, развивая свои идеи, заявил, что в мире нет больше сил, способных реставрировать капитализм в СССР. Советский лидер отошёл от сталинского тезиса о том, что СССР приходится выживать в окружении врагов.

В то же время с 1961 года в государственных документах СССР закрепилось определение мирного сосуществования как «специфической формы классовой борьбы». То есть советское руководство по-прежнему ставило превыше всего классовую борьбу в марксистском понимании, что настораживало западные страны. К тому же Хрущёв постоянно повторял о необходимости всемерного укрепления единства соцлагеря и всяческой поддержке освободительной борьбы колониальных народов.

В отличие от Сталина, Хрущёв не хотел укреплять свой режим, нагнетая тревогу по поводу внешней опасности, поэтому Москва стала рассматривать обострение международной напряжённости как нежелательное явление мировой политики. СССР стал высказываться в пользу решения важнейшей международной проблемы - прекращения гонки вооружений.

На 20 съезде Хрущёв заявил, что гонка вооружений ложится тяжким бременем на плечи народов капиталистических стран, на 22: «Проблема разоружения затрагивает кровные интересы каждого народа и всего человечества».

В правящей элите западных стран стало просматриваться размежевание на две группировки: антисовесткую, связанную с ВПК, и умеренную, осознающую опасность ядерной войны с СССР. Перед советской дипломатией встала новая задача - наладить хорошие отношения со второй группировкой (визит Хрущёва в США).

Что касается отношения Хрущёва к такому фактору международных отношений, как ядерное оружие, то он, отказываясь признать тот факт, что ядерная война губительна для всей человеческой цивилизации (манифест Рассела - Эйнштейна), признал важность первого упреждающего ядерного удара и необходимость накопления максимального количества ядерных зарядов. В это время и в США, и в СССР идёт разработка планов превентивных ударов по важнейшим объектам противника. Однако при признании мощи ядерного оружия, оно рассматривалось как вспомогательное к старым видам вооружений. К началу 60-х гг. соотношение ядерных сил было 1:17 в пользу США, и советское правительство вынуждено было участвовать в гонке вооружений, что предопределило последующий исход «холодной войны».

В период с 1953 по 1964 гг. изменения, произошедшие в доктринальных основах, по которым СССР вёл «холодную войну», нельзя переоценивать. К тому времени всем стало ясно, что третья мировая война с применением ядерного оружия ничего хорошего не сулит, Хрущёв упорно придерживался тезиса, что «если империализм развяжет третью мировую войну, то он в ней и погибнет»; тезис о фатальной неизбежности войны между социализмом и империализмом был отброшен и некоторое время работала система мирного сосуществования; вместе с тем мирное сосуществование рассматривалось как «специфическая форма классовой борьбы». Несмотря на появление новых подходов к внешней политике, советское руководство при Хрущёве так и не смогло до конца избавиться от сталинских установок.

От Брежнева до Горбачёва (1964 - начало 90-х).

Приход к власти Брежнева не принёс каких-либо радикальных изменений в подход советского правительства к внешней политике СССР. Основными оставались две идеи: мирное сосуществование и пролетарский интернационализм. Но в отличие от Хрущёва сменились приоритеты в следовании этим двум принципам. Во главу угла были поставлены задачи укрепления сплочённости социалистических стран, оказание поддержки национально-освободительной борьбе народов Азии, Африки и Латинской Америки (пролетарский интернационализм). В остальном всё осталось прежним: новая мировая война не считалась фатальной, прорыв Советским Союзом капиталистического окружения в результате второй мировой войны не подвергался сомнению, начиная с 24 съезда КПСС в документах престали появляться идеи о том, что в развязанной империалистами войне империалисты же и погибнут.

Однако при Брежневе появилась концепция, сыгравшая значительную роль в эскалации «холодной войны» - доктрина «ограниченного суверенитета», наречённая так на Западе. Суть этой доктрины, на деле, сводилось к следующему: никто не вправе вмешиваться извне в процессы строительства социализма в странах соцлагеря, кроме членов соцлагеря в тех случаях, когда социализму в той или иной стране грозит опасность. Это особенно активно пропагандировалось Советами перед вторжением в Чехословакию (1968 год).

Доктрина «ограниченного суверенитета» препятствовала курсу к разрядке международной напряжённости, взятому Брежневым.

Во второй половине 60-х, в 70-е и начале 80-х изменилась советская военная доктрина. К началу 70-х СССР догнал США по количеству ядерных зарядов. Обе стороны не желали отставать друг от друга, поэтому и Москва, и Вашингтон (в военном аспекте) взяли на вооружение концепцию ядерного сдерживания (ядерного устрашения). Невозможность использования ядерного оружия была осознана обеими сторонами, в то же время гонка вооружений продолжалась.

Постепенно советское руководство стало осознавать, что на победу над противником не стоит рассчитывать, что молниеносный превентивный удар вызовет ответную реакцию, что выиграть в гонке вооружений невозможно никому (так называемая «тульская линия»).

Военные теоретики Советского Союза не спешили отказываться от применения упреждающего удара. Вырисовывалось следующее противоречие: в результате гонки вооружений к тому времени сложилась ситуация, когда СССР и США сдерживали друг друга, угрожая взаимным уничтожением, причём в основе политических установок советской военной доктрины были недопустимость ядерной войны и необходимость отказа от применения ядерного оружия первыми. В военно-техническом плане приоритет отдавался наступлению, в политическом - доктрина имела оборонительную направленность. К взятому Советским Союзом обязательству не применять первым ядерное оружие США не присоединились. Слишком велико было превосходство СССР в обычных вооружениях, да и ввод советских войск в Афганистан (декабрь 1979 года) не внушал доверия.

Пребывание у власти Андропова и Черненко не внесло каких-либо существенных изменений во взгляды советского руководства на основы своей внешней политики.

Кардинальные перемены в принципах советской внешней политики произошли при Горбачёве. Главные нововведения Горбачёва:

Классовый подход не применяется ко всем явлениям международной жизни, борьба между социализмом и капитализмом не рассматривается в качестве основной политической задачи, мирное сосуществование больше не трактуется как форма классовой борьбы.

Выработка нового политического мышления, учитывающего предыдущий опыт разрядки и сочетающего в себе новые взгляды на современные международные проблемы.

Эти два принципа, взятые на вооружение новым лидером СССР ликвидировали важнейшие противоречия между Востоком и Западом, лежавшие у истоков «холодной в