П. И. Шаликов и его издательские проекты

101. П. И. Шаликов и его издательские проекты.

П. И. Шаликов не избалован биографами, наиболее обстоятельно о нем написал современный исследователь и соотечественник Р. В. Чичинадзе, в монографии которого приводятся факты о появлении первого Шаликашвили в России в 1725 году еще при Петре I. Отец П. И. Шаликова был военным, служил в Сумском полку в Малороссии. Имение его находилось в Полтавской губернии. Петр Иванович продал поместье отца, купил дом в Москве на Пресне, а затем поступил в Московский университет и успешно закончил его. Чичинадзе пишет об этом периоде его жизни: «Реформатор русского литературного языка, Н. Карамзин был учителем и другом П. И. Шаликова. Карамзину принадлежат слова: «талант князя Шаликова известен. Его проза - замечательна». П. И. Шаликов был одним из первых редакторов «Московского журнала».

Пойдя по стопам отца, П. И. Шаликов поступил на военную службу. Однако его все больше увлекала литературно-журналистская деятельность. «Променяв гусарскую саблю на лиру, князь Шаликов посвятил себя изящной словесности, в коей образцом ему служил Карамзин. Он приобрел популярность, богатство, сблизился с артистическими кругами Москвы и вел светский образ жизни». Его друзьями стали К. Н. Батюшков, Д. В. Давыдов, И. И. Козлов, И. А. Крылов, А. С. Пушкин. В своих воспоминаниях И. М. Долгоруков дает точную оценку литературной деятельности и личности Шаликова: «Однако с одного конца России до другого кому не было известно имя князя Шаликова?.. Гоголь никогда не пользовался такою известностью... Тогда смотрели на словесность как на самое благородное занятие: нынче смотрят как на царство пустых людей, которые взялись потешать за деньги». Р. В. Чичинадзе пишет о том, что П. И. Шаликов был одним из самых сердечных и подлинных друзей А. С. Пушкина, а также одним из первых биографов великого поэта, большим знатоком и популяризатором его творчества. Кроме того, он был талантливым журналистом и переводчиком. Известно, что князь был поклонником Мельпомены. Сохранилась карикатура, на которой он изображен декламирующим отрывок из какого-то драматического произведения.

Близким другом Шаликова был Борис Герсеванов. Ему он посвятил свою книгу «Путешествие в Кронштадт» (1805). В книге он, в частности, пишет: «...путешествия положили твердое основание искренней дружбе нашей. Некоторые из лучших стран обширного нашего Отечества я видел вместе с тобою: мысль об оных нераздельна с мыслию о тебе, с мыслию об удовольствиях, которые находили мы в красотах природы, и находим в согласии наших склонностей, наших вкусов, наших чувствований»

Существовал ежемесячный журнал, издававшийся в Москве в 1808-10, 1812 П. И. Шаликовым «Аглая», в котором публиковались сочинения В. В. Измайлова, А. Ф. Мерзлякова, Ф. Н. Глинки, переводы (а до этого с тем же названием был русский литературный альманах, издававшийся в Москве в 1794-95 (вышло 2 книги) Н. М. Карамзина; в основном печатались произведения самого издателя).

Князь П. И. Шаликов был известен как слащавый стихотворец, певец «прекрасного пола». Номера «Дамского журнала» 1825-27гг. становятся прижизненным памятником Волконской. В некоторых из них П. И. Шаликов помещает сразу два посвящения, не считая описаний концертов, официальных сообщений, выполнения издателем комиссий княгини по анонсам, а также исторической прозы и одической поэзии этой «внештатной сотрудницы».

Во второй части журнала «Иппокрена, или Утехи любословия» за 1799 год был напечатан небольшой художественный диалог «Столетие Ла-Фонтена», автором которого являлся князь П.И. Шаликов. Сюжет этого миниатюрного сочинения чрезвычайно прост и непритязателен. Находящийся перед могилой Лафонтена старец сожалеет, что умер столь великий поэт и «нежный друг», а прохожий его утешает, говоря, что литературные произведения Лафонтена и его слава вечны. Их диалог завершается небольшим торжественным надгробным словом в честь французского поэта, произносимым прохожим и изобилующим публицистическими штампами той эпохи («несравненный Ла-Фонтен», «добрый человек» и т.п.).

Князь Шаликов, являвшийся одним из наиболее ярких приверженцев сентиментализма в России тех лет, в данном случае создает диалог, внешне соответствующий всем основным требованиям и канонам сентименталистской поэтики, но вместе с тем принципиально иной по своему духу и звучанию, нежели все известные нам образцы лафонтеновской критики той эпохи. С одной стороны, «Столетие Ла-Фонтена» продолжает традицию типичного для сентиментализма «meditatio mortis» (т.е. размышления о бренности бытия, происходящего, как правило, на кладбище) и обладает всеми характерными стилистическими атрибутами данной художественно-эстетической системы («ах!», «печальные предметы», «хладный мрамор», «трогательные элегии», «нежный друг» и т.п.). Но с другой стороны, это сочинение является в своем роде уникальным, поскольку оно качественно отличается по своему эмоциональному тону от восторженных панегириков в честь Лафонтена, созданных французскими литературными критиками эпохи сентиментализма, подобно тому, как надгробное слово отличается от заздравной речи. Именно в этом своеобразии «Столетия Ла-Фонтена» князя Шаликова и заключается его главное художественное достоинство.

Вновь апокрифический образ Лафонтена появился на страницах русской периодической печати в июньском и июльском номерах «Московского зрителя» за 1806 год. В двух выпусках этого журнала была опубликована статья «Ла-Фонтен», представляющая собой перевод соответствующего фрагмента из популярного в Европе «Лицея, или Курса древней и новой литературы» (1799), принадлежащего перу Ж.-Ф. де Лагарпа. Статья не была подписана переводчиком, однако, учитывая, что «Московский зритель» издавался П.И. Шаликовым, и принимая во внимание некоторые орфографические (характерное написание «Ла-Фонтен») и стилистические особенности текста статьи, можно предположить, что автором перевода являлся сам Шаликов (об этом же свидетельствует и характер замечаний переводчика, ссылающегося на близкое знакомство с И.И. Дмитриевым). Как и в тексте французского оригинала, в этой статье Лафонтен периодически называется «добрым человеком», который «кажется всегда чистосердечным» здесь же приводится распространенный анекдот о Лафонтене, офицере и оде Малерба и цитируются слова мадам де Ла Саблиер из другой апокрифической истории.

Первым дамским журналом-долгожителем был Дамский журнал князя Шаликова.

Только через 12 лет после опыта Hoвикова, издававшего в 1779 году журнал «Модное ежемесячное издание, или библиотека для дамского туалета», в I791 году Окороков, новый арендатор университетской типографии, приступил к изданию модного журнала «Магазин английских, французских и немецких новых мод с присовокуплением описания образа жизни, публичных увеселений и времяпрепровождений в знатнейших городах Европы, приятных анекдотов и пр.». Окороков не рискнул выделить интересы дам, но это не помогло, журнал не выдержал больше года.

Наконец, в 1804 году увидел свет сентиментальный «Журнал для милых». Издатели обещали, что будут стараться доставлять любезным читательницам все, что приятно их сердцу «Ежели сверх чаяния огонь в каминах погаснет, то пылкое воображение наших сочинителей и сочинительниц согреет нас... Будем мыслить только, чтобы угодить прекрасному полу», - читаем мы в первом номере.

Главным редактором и издателем «Журнала для милых» был М. Н. Макаров, сотрудниками и соредакторами - князь П. И. Шаликов, С-ъ и С. И. Крюков. Именно с именем Петра Ивановича Шаликова связано издание первого женского журнала-долгожителя.

В Москве, в университетской типографии в 1823 году родился «Дамский журнал, издаваемый князем П. И. Шаликовым. П. И. Шаликов происходил из грузинского княжеского рода, был военным, ему не удалось получить специального литературного образования, но, выйдя в отставку, он решает стать писателем и журналистом. В своих редакторских отступлениях П. И. Шаликов обещал включать в свое издание «новейшие повести, приятные стихотворения, разные прозаические отрывки, биографические, библиографические и другие почему-нибудь достопримечательные известия, любопытнейшие анекдоты, описания столичных праздников, публичных и частных концертов, домашних спектаклей». Вот как выглядел журнал. На обложке части I № 1 - надпись «Все служит красоте» и изображена красавица в окружения амуров. Первый амур держит перед ней зеркало, второй - расчесывает ей волосы, третий читает, четвертый играет на арфе, в руках пятого кувшин, двое плетут венок. Красавицу и амуров окружают розы и незабудки. Журнал призывал к состраданию, рассказывал о бедствиях ближнего, сирот, вдов, сообщал о благотворительности. Каждый номер заканчивался цветной картинкой мод (в № 1 - Дама в белом, в № 2 - Дама в розовом, в № 3 - Дама в голубом и кавалер, в № 4 - Дама в черном и т.д.). Почти каждый номер содержал ноты и тексты песен. Большое место отводилось литературным портретам выдающихся женщин прошлого и настоящего. В журнале был очень интересный раздел - «Мысли». Примеры: «Я не знаю лучшего счастия, как хорошее расположение души нашей. Глядя на иных людей, спрашиваем у самого себя: неужели и они были детьми? Нужно некоторое согласие, некоторое сходство между вещами, которые мы имеем. Жизнь, как деньги: сама по себе ничего не значит. Одни надежды, одни ожидания составляют всю ее прелесть на земле. Хороший тон описать всего труднее… это есть тонкое ощущение приличий, - искусство удерживать за собою место свое и никогда не переходить его, - легкая способность распознать оттенки и отношения между людьми… Хороший тон предписывает - не добродетели, нет; но такие качества, которые нравятся: они состоят из приятности в формах и из живости в идеях… Нет ничего мудрее, чем жить в настоящем времени: человек непрестанно чего-то ожидает, с непрестанною надеждою, что наступающая минута принесет ему именно те удовольствия, которые он еще не имеет. Ничто в обращении столько не принадлежит хорошему вкусу, как скромность относительно к себе и внимание относительно к другим. Вообще мужчины говорят о том, что знают, женщины - что чувствуют».

Не менее увлекательны так называемые «Выписки из „Романтического словаря“»:«Корсет. Тиски прелестей, изящная воронка прекрасной тальи.

Мужчина. Животное, имеющее ноги в грязи, а голову в небесах.

Шляпа. Кровля человеческого здания».

Конечно, нетрудно догадаться, что большинство страниц посвящены любви. Например, «Вопросы», подписанные «Девица Фюре»: «„Какое мучение всех несноснее в жизни?“ - спросили у одного глухонемого. - „Любовь“, - отвечал он. Что составляет наивысшее благополучие в здешнем мире? - Любовь взаимная. Что производит героев, трусов, лжецов, энтузиастов и проч.… - Та же любовь. Какое время оставляет наиприятнейшие воспоминания? - Время любви. Какое чувство рождается и умирает почти в одну и ту же минуту? - Любовь».А вот отрывок из «Шутки в альбом» (автор князь Вяземский):

«Ищи красавиц в свете целом,

Хотя за тридевять земель;

Пригожей нет душой и телом

Мари-Мишель… Она как розы цвет алеет;

Ее улыбка сердцу хмель;

И без вина вскружить умеет

Мари-Мишель…»

Большое место занимала критика (в № 1 - полемика с «Полярной звездой» А. Бестужева и К. Рылеева, называвшей «Дамский журнал» нарумяненным, в № З - ответ «Вестнику Европы»). Одним из постоянных критиков «Дамского журнала» был Н. А. Полевой. В своей статье «Новости и перемены в русской журналистике на 1829 год» Н. А. Полевой писал: «Высокая ученость не удел „Дамского журнала“… Каково только думают о публике, если почитают самым завлекательным украшением журналов парижские юбки и чепчики». Отдел прозы декабрьского номера 1833 года открывали «Материалы для истории русских женских авторов». Названы имена: А. А. Волкова, Н. И. Плещеева, К. Н. Пучкова, Катерина Деламар, Мария Болотникова, Анна Татищева, Л. И. Кричевская.

Выходил журнал два раза в месяц, а затем (с 1829 г.) еженедельно частями. Части разделялись на номера. Новая нумерация страниц начиналась с новой части. Например, в первой части было 6 номеров, немногим больше 250 страниц. Размер журнала очень удобный, такой же, как у современных учебников. Каждый год менялся рисунок на обложке. В конце номера обязательно давалось оглавление и список опечаток, допущенных в предыдущем номере.

Авторами издания были П. И. Шаликов, М. Н. Макаров (с 1825 года), Головин и другие. Своеобразный участник журнала на протяжении всей его истории - цензор Иван Снегирев.

В ноябрьской книжке 1833 года (№ 47, ч. ХLIY) на странице 127 читаем: «„Дамский журнал“ прекращается…» П. Шаликов обещал возобновить издание только на следующий год. Однако обещание автора не было выполнено, журнал прекратил свое существование.

Но начало было положено. Выделена в особую категорию женская читательская аудитория, признано существование специфических интересов женщин. Родилась идея, замеченная критикой. Дальнейшее свое развитие идея издания женских журналов получит в конце 40-х и в 50-е годы XIX века. Один за другим начнут появляться самые разные женские журналы. Некоторые будут тотчас же исчезать, другие - менять свое лицо, третьи - укреплять свои позиции, формируя и развивая родившийся тип издания.

1. История русской журналистики XVIII-XIX веков. Под редакцией проф. А.В. Западова. Третье, исправленное издание -- М.: «Высшая школа», 1973.

1. Есин. Б. И. История русской журналистики (1703-1917): Учебно-методический комплект (Учебное пособие; Хрестоматия; Темы курсовых работ), -- М.: Флинта: Наука, 2000.

2. Есин Б. И. История русской журналистики (1703-1917) в кратком изложении: Учеб. Пособие. -- М.: Флинта: Наука, 2000

3. Отечественная журналистика XVIII-XIX веков: Тексты. -- Екатеринбург: Изд-во Урал. Ун-та, 2001

4. Павлов В. А. Очерки истории журналистики Урала. -- Екатеринбург, 1992.

5. Чичинадзе Р. В. Жизнь и журналистико-литературная деятельность П.И.Шаликова (Шаликашвили). Тбилиси, 1971.

6. Долгоруков И.М. Капище моего сердца. М., 1890.

7. Шаликов П.И.. Путешествие в Кронштадт 1805 г. М., 18