Платон. Диалектика бытия и познания

5. Платон. Диалектика бытия и познания

Возвращение к вопросам устройства природы и всей Вселенной после разрушительного скепсиса Сократа и софистов было предопределено самой историей. Однако прежде нужно было решить вопрос о реальности всего сущего и единой основе столь многообразного мира.

Усвоив взгляды Сократа, его последователь и ученик Платон (427—347 до н.э.) признал, что общие определения имеют своим предметом нечто иное, чем чувственные вещи. Бесспорным ему представлялось то, что последние постоянно изменяются, возникают и исчезают и, следовательно, не могут служить основой для общих определений. Такой реальной основой может быть то, что Платон назвал "идеями". Что же касается всего множества единичных вещей, то они существуют лишь в силу приобщения к одноименным сущностям, выраженным в общих определениях.

Противоречия мира, его многообразие не могут быть объяснены "первоначалом" милетцев и атомистов, не "снимаются" единым, неподвижным "бытием" элеатов, они не регулируются и Гераклитовым "Логосом". Противоречия мира, отражающиеся в чувственных восприятиях, снимаются, т.е. одновременно и уничтожаются, и проявляются в новых формах — в понятиях или идеях, представляющих сущность одноименных вещей. Такой поворот мысли позволил Платону, с одной стороны, разрушить наивное представление досократиков о единстве Космоса, угадываемое ими в первоначалах. А с другой — представить диалектику Космоса в его "чистой", всеобщей форме, т.е. соотнести единое как идею мира, как "Логос" с самим миром как таковым.

В поисках неизменного, устойчивого, всеобщего как предмета истинного знания Платон соотносит его с особыми, отдельно существующими предметами. Существуя в своем "особом" мире, они созерцаются душами в их "потустороннем" бытии. Затем "вспоминаются" человеком тогда, когда разум его, помещенный в телесную оболочку, приступает к познанию действительности. Рассматривая бытие и небытие в своем диалоге "Софист", Платон утверждает, что бытие требует небытия. Тогда бытие и небытие, как истина и ложь, должны существовать одновременно. В таком случае бытие как неизменное и неподвижное было бы непознаваемым.

Так у Платона возникают три основные категории: бытие (и небытие), движение и покой. Далее к ним добавляются тождество и различие. Движение и покой не только несовместимы, но и подчинены более общему понятию бытия, поскольку они существуют. Точно так же несовместимы тождество и различие, но они должны быть совместимыми с бытием, движением и покоем, так как подчинены им. В итоге Платон вынужден отказаться от неизменных и однозначных понятий, к которым логически приводила наивная теория идей.

В "Пармениде" — одном из своих диалогов, в которых он, подобно Сократу, излагал свои мысли, Платон с полной ясностью формулирует суть проблем, с которыми он столкнулся, следуя этой наивной теории: словами Парменида, адресованными молодому Сократу, он говорит: "Допусти, что существует многое, и посмотри, что должно вытекать из этого допущения как для самого многого в отношении к самому себе и к единому, так и для единого в отношении к самому себе и ко многому. С другой стороны, если многого нет, то опять надо рассматривать, что последует отсюда для единого и для многого в отношении их к самим себе и друг к другу... Тот же прием следует Применить и к неподобному, к движению и покою, возникновению и уничтожению и, наконец, к самому бытию и небытию; одним словом, что только не предположишь то существующим или несуществующим или испытывающим какое-либо иное состояние, всякий раз должно рассматривать следствие по отношению к нему самому и по отношению к прочим предположениям, взятым поодиночке, в большем числе и также в совокупности". Такая противоречивость понятий требует диалектики более основательной, признающей, что противоположности тождественны. Исследование любого определения, взятого самого по себе и в отношении к другим определениям, приводит к тому, что каждое из них переходит в свою противоположность.

Диалектика для Платона, как и для Сократа,— искусство вести диалог. Это и означает искусство мыслить. Что необходимо для этого? Во-первых, способность охватить все общим взглядом, возвести к единой идее то, что повсюду выглядит как разделенное, чтобы, давая определение, сделать ясным предмет познания. Во-вторых, способность разделить все на виды, естественные составные части, стараясь при этом не раздробить ни одной из них. Два принципа Платона: соединение и разъединение.

Процесс развития понятия не имеет ничего общего с произвольным переходом от одного определения к другому. Требуется тщательный анализ того, какие понятия и каким образом совместимы, а какие нет. Такой анализ, проделанный в "Диалогах", приводит Платона к тому, что каждая из взаимоисключающих противоположностей необходимо подразумевает "свое другое"; бытие предполагает наличие небытия, единое — многого, движение — покоя, различие — тождества и т.д. Во всех диалогах так или иначе присутствует идея единого. Единое есть высшее благо, красота, истина и т.п. Из него следуют ум и душа. Эта триадичность идей повторяется во всех космических и социальных "иерархиях".

Платон гениально угадал, что единичное и особенное требуют присутствия всеобщего. Всеобщее — это их внутренний смысл, структура, целостность, закон их взаимосвязи и внутреннего расчленения. Однако при этом игнорируется, что само всеобщее — ничто без единичного и особенного, смыслом и значением которых оно является. Логическая первичность всеобщего становится у него универсальной и всесторонней. Так появляется его понятие — Первоединое. Оно выше всякого бытия, сущности и познания. Оно несет в себе абсолютный смысл, в котором, увы, уже не остается никакого конкретного смысла. Свет, в котором царствует полная темнота.

Диалектика Платона, изложенная в "Филебе", "Софисте" и "Пармениде", оказывается, по словам Гегеля, изображением Бога, каков он есть в своей вечной сущности до сотворения природы и какого бы то ни было конечного духа. Что же касается диалектики Космоса, то она, изложенная в "Тимее", сводится к описанию сотворения мира Демиургом и другими, подвластными ему божествами.

Характерной особенностью древнегреческого мышления было то, что философы искали "материальную причину" всех вещей, их первоначало. Это было естественной отправной точкой для объяснения мира, какое было только возможным в отсутствие более точных, научных представлений об окружающем мире. Вслед за этим неизбежно возник вопрос: из чего состоит сама эта первосубстанция?

Занявшись этими проблемами, выдвинутыми Левкиппом и Демокритом, Платон заимствовал их представление о мельчайших частицах материи. Однако он не видел никаких оснований для того, чтобы считать атомы первоосновой всего сущего, чем-то вообще реально существующим. Платоновские атомы мыслятся им как геометрические формы, правильные в математическом смысле слова. Понятие материи в сфере наименьших размеров трансформируется у Платона в понятие математической формы. Основные тенденции поведения частиц представлены здесь геометрическими формами, их взаиморасположением и скоростью.

Лежащая в основе всех явлений структура дается не в виде материальных объектов, вроде атомов Демокрита, а в форме, определяющей структуру объектов. Идеи становятся более фундаментальными, чем объекты. А поскольку идеи могут быть описаны математически, они и есть не что иное, как математические формы. Выражение "Бог - величайший математик" созвучно платоновской философии, хотя и относится в такой афористической форме к более позднему периоду истории философии.

В борьбе с античным материализмом Платон занимал откровенную, резко выраженную позицию идеализма, уверяя, что не идеи отражают материю, а именно материя есть отражение идей. Чтобы усилить эту позицию, он представлял идею как объективно существующую независимо от человека. Это был абсолютный идеализм, основателем которого в Европе и стал Платон. Его идеальные сущности, чтобы стать своего рода моделями бесконечных чувственных вещей и обусловить собой вечно подвижный чувственный мир, сами должны были стать живым и подвижным материалом, оставаясь общими понятиями.

Смолоду Платон сблизился с гераклитовцами, утверждавшими, что чувственные вещи находятся в постоянном течении. Но разум протестовал против этого, так как знание возможно лишь о чем-то устойчивом и постоянном. Вслед за Сократом Платон отказался поэтому от изучения природы и занялся вопросами этики, изыскивая в этой области общие определения. Общие определения имеют своим предметом нечто иное, чем чувственные вещи, постоянно изменяющиеся. Как соединяются идеи с предметами, обнаруживаемыми в чувственном мире? Первые, пребывая в своем особом мире, созерцаются душами в их загробном существовании и вспоминаются тогда, когда человек, рождаясь, начинает свое земное познание.

Во времена Платона придавалось решающее значение телесным и вообще земным сторонам человеческой жизни. Поэтому в эпоху Возрождения передовая философская мысль боролась со схоластикой и приспособленным к ее нуждам аристотелизмом зачастую с позиций пантеистически интерпретируемого платонизма. Учение Платона и его последователей о тождестве материального и идеального способствовало в Новое время слиянию естественно-научного наблюдения и эксперимента, с одной стороны, и идеально-математических построений — с другой. Таким образом, некоторые идеи Платона, развитые после него неоплатонизмом, в Новое время прокладывали путь математическому естествознанию и прежде всего дифференциальному и интегральному исчислению в механике Ньютона и Лейбница.

Платон создал теорию общего как закона для единичных явлений и тем самым — теорию вечных закономерностей природы и общества, которая противостояла их фактическому смешению, слепой нерасчлененности, свойственным донаучному пониманию. Эта сторона философии Платона в значительной мере обусловила его значимость в истории человеческой мысли.

Платон, вслед за Сократом, продолжил вдохновенный поиск истины, поэтому на пути к новым истинам никогда не останавливался на систематическом изложении своих взглядов. Оба они постоянно ставили все новые и новые вопросы и никогда не удовлетворялись ответами, получаемыми на них. Их постоянный и беспокойный творческий поиск исключал всякую замкнутость и окостенелость мысли. Не зря свой основной метод Платон называл диалектическим, т.е. вопросно-ответным.

Платон жил и творил в ту роковую эпоху античного мира, когда погибал старый свободолюбивый классический греческий полис. Вместо него нарождались огромные империи, подчинявшие себе отдельную личность. Недовольный разложением современных ему общественных и частных устоев жизни, Платон неизбежно воплощал свои идеалы в утопии. Уже в "Государстве" он построил, исходя из самых добрых побуждений и намерений, такую политическую систему, которая настолько идеальна и настолько абсолютна, что в ней невозможны никакое движение вперед, никакой историзм. В более позднем произведении "Законы" Платон признает утопию, изложенную в "Государстве", слишком трудной и неосуществимой. Однако, желая приблизить свой новый проект к действительности, он строит уже по сути дела казарменную утопию, регламентирующую почти все без исключения проявления человеческой жизни вплоть до брака и половых отношений.

Естественно, что казарменные представления у позднего Платона не могли не повлиять в свою очередь на теоретическую мысль. Поскольку общество представляется им "стихией зла", постольку он начинает проповедовать войну всех против всех, как относящуюся к самой природе общества. Платон прекрасно понимал ограниченность своего реставраторского мировоззрения и, видимо, поэтому противопоставлял свое казарменное государство тому порядку вещей, которое он сам объявил естественным, идущим от самой природы. Во вступительной статье к четырехтомному изданию трудов Платона А.Ф. Лосев в преддверии перестройки отметил своего рода историческую параллель судеб платоновских идей с идеями марксизма.

"Платон всю жизнь проповедовал всеобщую гармонию, т.е. был натурой, так сказать, аполлоновского типа. Но гармония может быть разная. Одна — живая, трепещущая, она активно борется с беспорядком, с уродством, с разнузданными аффектами. Это гармония "Пира" и "Федра". Другая гармония — застойная, малосильная, она основана на принуждении, насилии, не воплощает в себе живых противоречий жизни и требует резиновой дубинки. Платон, тонко чувствующая натура, не мог не понимать своего принципиального отказа от классической гармонии в жертву гармонии казармы". Впрочем, подобную эволюцию проходили, следуя неумолимым законам истории, и многие другие, не менее значительные философские системы.