Навигация
Александр Пушкин, как гениальный прозаик
33445
знаков
0
таблиц
0
изображений
2. Александр Пушкин, как гениальный прозаик
Хотя Н. М. Карамзин и дал образец художественной и исторической прозы, попытался оживить мертвый парадный язык писателей XVIII века живым человеческим чувством, но это было только началом. К тому же Пушкина не устраивало стремление Карамзина пересадить на русскую почву английский и французский сентиментализм.
Уже в 1822 году Пушкин подверг резкой критике манеру писать,«с ужимкою», которая стала модной и заполонила журналы. Считалось, что негоже литератору упомянуть слово дружба, не прибавив: «сие священное чувство, коего благородный пламень...» Должно бы сказать: рано поутру, а писатели высокопарно изрекали: «едва первые лучи восходящего солнца озарили восточные края лазурного неба». Театральный рецензент бойко выводил: «сия юная питомица Талии и Мельпомены, щедро одаренная Апполоном...» «Боже мой! — восклицал Пушкин, приведя эти строки.— Да поставь: «Эта молодая, хорошая актриса — и продолжай...»
И далее Пушкин сформулировал собственное кредо: «Точность и краткость — вот первые достоинства прозы. Она требует мыслей и мыслей — без них блестящие выражения пи к чему не служат».
Уже в «Борисе Годунове» поет, по его собственным словами в некоторых Сценах унизился до презренной прозы». Следующую попытку он предпринял в 1827 году, начав писать «Исторический роман» из эпохи Петра Первого. Роман остался незаконченным, к великому сожалению: ибо. те главы, которые до нас дошли, обещали прозу удивительную - по изображению исторической эпохи, нравов того времени, облика Петра, его приближенных. Все это подано Пушкиным сочно, ярко и вместе с тем лапидарно, с «неслыханною простотой» языка, и обилием «мыслей и мыслен». Здесь зрелый пушкинский историзм вылился в подлинно реалистическое — уже без прикрас романтизма — содержание.
Очевидно, недостаток имевшегося у пего исторического материала об эпохе Петра заставил Пушкина прервать работу над этим романом. Через три года он обратился к иной прозе — непритязательной, бытовой, житейской.
Знаменитая болдинская осень 1830 года знаменита не только интенсивнейшей творческой вспышкой пушкинского гения она поражает: не только количеством написанного за столь краткий срок. Этой осенью с Пушкиным случилось нечто неожиданное для всей читающей России: это появление Пушкина как прозаика - автора повестей. Им были в сентябре— октябре написаны и через год опубликованы «Повести Белкина».
Пушкин — прозаик? Поэт, «любимый небесами»,— в «презренная», «низменная» проза? Было чему удивляться!
«Повести Белкина» встретили недоуменно, прохладно и разочаровано. Пушкин «исписался», кончился как поэт, он даже посовестился подписать повести свопы именем и скрылся за вымышленным Белкиным! Даже Белинский — проницательнейший Белинский— сказал (уже после смерти поэта), что «эти вести были недостойны ни таланта, ни имени Пушкина».
Сам Пушкин, будучи «взыскательным художником», самый безжалостным критиком Собственных произведений, отнюдь не стыдился «Повестей Белкина», Выдавая их за якобы найденную чужую рукопись, он следовал довольно распространенному в то время литературному приему и ее думал отказываться от авторства. В письме к Плетневу он просил «шепнуть книготорговая Смирдину его имя» с тем, чтобы тот «перешепнул покупателям».
Зачем же понадобился Белкин? Случаен ли он? Думается, что нет. Белкин с его бесхитростной типичной биографией мелкого помещика нужен автору, чтобы естественнее воспринимался бесхитростный, простодушный, почти наивный стиль повестей, похожий на краткую запись устного рассказа бывалого человека. Такой стиль Пушкин осваивал сознательно. Ему претили многословные, пошло-болтливые, велеречивые романы и повести, расплодившиеся вдруг во множество и заполонившие литературу (Булгарин, Загоскин, Брамбеус-Сенковский и другие). Пушкин боялся этого словесного наводнения и хотел выставить ему заслон: указать русской литературе иную стезю, направить ее в иное русло.
Когда знакомый Пушкина П. И. Миллер поинтересовался у поэта, -кто такой этот Белкин, Пушкин ответил: «Кто бы он там пи был, а писать повести надо вот этак: просто, коротко и ясно». Тут, конечно, и высказалось литературно-художественное кредо Пушкина.
Как, ни странно, писать так русская литература тогда не умела. «Повести Белкина» были маленьким уроком, который мастер давал идущим за ним. Это похоже на урок режиссера, когда тот, останавливая игру актеров, поднимается на сцену и показывает, в каком ключе надобно работать. Ну, а понятливый и талантливый актер может и должен сыграть лучше режиссера.
Так и случилось с русской художественной прозой. «Повести Белкина» явились для нее первой школой мастерства. И Лев Толстой говорил, что повести эти «надо изучать и изучать каждому писателю», «надо не переставая изучать это сокровище». И разве, оглядываясь на путь литературы нашей, не видим органического родства «Повестей Белкина» с новеллами Лермонтова, Гоголя, Толстого, Чехова, Куприна, Бунина? Конечно, тут надо вести речь не только о «Повестях Белкина», но о всем художническом опыте Пушкина-прозаика, с его неоконченным «Дубровским», с его «Пиковой дамой», с многочисленными набросками и плацами повестей и романов и, наконец, с «Капитанской дочкой» — вершиной пушкинской художественной прозы. В начале 30-х годов, после кровавого подавления кровавого бунта военных поселенцев в Старой Руссе Пушкин вновь обращайся к «смутным временам отечественной истории. Фигура мятежного Пугачева теперь все более и более его привлекает и завораживает. Тему эту Пушкин в конце концов решает в двух планах. а в качестве профессионального историка в «Истории Пугала», и в качестве писателя в «Капитанской дочке» начала было создано произведение историческое. Пушкин скрупулезно Собирал факты и свидетельства для этого труда. Объездил несколько губерний, где еще помнили Пугачева, где еще были живы люди, его знавшие, где гуляли из уст в уста предания о нем. Все это было записано поэтом-историком и передано потомству с самой строгой объективностью, пунктуальностью и деловитостью. И лишь затем Пушкин обратился к художественному воплощению темы.
Какие великолепные, подлинно русские характеры и типажи зажили в «Капитанской дочке»! Вспомним хоть Савельича, который трогательно, до самопожертвования любит своего молодого барина, любит не как холуй, а по-отцовски, как старший, более умудренный сердцем и опытом жизни.
А Пугачев? Вся повесть освещает его с двух разных я, кажется, несовместных сторон. Пугачев сам по себе, как частный человек, в своих личных отношениях с Гриневым. И Пугачев, как вожак бунтарей, как верховное выражение стихии мятежа, как его олицетворение и его слепое орудие. В первом плане - это смекалистый, по-мужицки умный, проницательный человек, ценящий мужество и прямоту в людях, с душевной щедростью платящий сторицей за добро добром, по-отечески помогающий полюбившемуся ему барчуку в отношениях с невестой. Словом, человек, необыкновенно располагающий к себе. Во втором — палач, безжалостно вешающий людей, казнящий, не моргнув глазом, ни в чем не повинную старую женщину, жену коменданта Миронова. Человек — отвратительный в бессмысленной, кровавой жестокости, фиглярствующий под «государя Петра III».
Действительно, злодей! Но, дает понять Пушкин, злодей поневоле. В «Истории Пугачева» грозный главарь мятежников произносит перед своей казнью примечательную фразу: «Богу было угодно наказать Россию через мое окаянство».
Он сам понимает, что хорошо ни, плохо ли, но лишь играл «главную роль», в стихии мятежа и был обречен, как только эта стихия пошла на убыль. Те же самые старшины, которые сделали из него «вожатого», выдали его правительству связанным. И все-таки не был он просто «чучелом» в руках этих старшин. Пушкин показывает, с какой энергией, мужеством, настойчивостыо, даже талантом выполняет «Емелька» выпавшую на его долю роль, как много он делает для успеха восстания. Да, он вызван на историческую арену силою обстоятельств, но и творит эти обстоятельства в полную меру своих возможностей. Он, властвуя над ними, все же в конечном счете всегда оказывается во власти их. Такова угаданная Пушкиным как историком и как писателем диалектика исторического процесса и исторической личности, этот процесс выражающей.
Посылая «Историю Пугачева» легендарному герою 1812 года поэту-партизану Денису Давыдову, Пушкин писал полушутливо!
Вот мой Пугач: при первом взгляде Он в идеи: плут, казак прямой, В передовом твоем отряде Урядник был бы, он лихой...
Насколько Татьяна и Онегин у Пушкина олицетворяли два противоположных типажа русского дворянства, настолько Савельич я Пугачев — диаметрально противоположные типажи русского крестьянства.
Благоразумие, положительность, преданность хозяевам, рассудительность, осмотрительность Савельича а — мятежность, неистовость, рисковость, непокорность силе обстоятельств у Пугачева. Опять же — положительность, совершенство, духовная гармоничность, цельность Татьяны, и — демон сомнения, неудовлетворенности, -отрицания, искушающий Онегина.
Тот же перепад противоположностей и крайностей видим мы в образах Пимена в Гришки Отрепьева, Кочубея и Мазепы, Старого цыгана и Алеко, Лизы и Германна, Петра из «Медного Всадника» и Евгения.
Похожие работы
... жизни равны перед поэтом и равно достойны стать предметом его лирического шедевра. В этом смысл прекрасной фразы из 5-й статьи Белинского о Пушкина: "Общий колорит поэзии Пушкина и в особенности лирической - внутренняя красота человека и лелеющая душу гуманность". Последнее слово в обыденной речи часто понимают мелко: как доброе, милосердно-жалостливое отношение к человеку. Это верно, но за что ...
... , Пушкин отнюдь не склонен был разделять подчеркнутую лояльность Вяземского к наиболее значительным величинам уходящей литературной эпохи — В.А. Озерову, И.И. Дмитриеву; однако именно Вяземского Пушкин рассматривает в это время как своего основного эпистолярного собеседника по вопросам сущности романтического движения (см. его письма к Вяземскому 1822—1826 гг.: Переписка. П., 1982. Т. 1. С. 147— ...
... краеведческого музея) и изданной в 1917 г. в Армавире книге "Виктор Игнатьевич Лунин. Общественный и политический деятель", В течение трех весенних месяцев 1912 г. жил в Сочи классик эстонской литературы А.Х. Таммсааре (1878-1940 гг.), прибывший в приморский город для лечения. После этого он переехал в село Эстосадок, где поселился в одном доме с известным исполнителем хоровых песен М. Хармой. ...
... палладиум Петербурга пришла поэту, говорят, под влиянием рассказа графа М.Ю. Вьельгорского о видении, сообщенном Александру I в 1812 году князем А.Н. Голицыным . По достоверному преданию (см. кн. П.П. Вяземского "Пушкин по документам Остафьевского архива", Санкт-Петербург, 1880, стр. 71), в первоначальном тексте был очень сильный монолог Евгения против петровской реформы, ныне исчезнувший. "Медный ...
0 комментариев