Навигация
Северо - Кавказский ваххабизм – разновидность исламского
116884
знака
0
таблиц
0
изображений
3. Северо - Кавказский ваххабизм – разновидность исламского
радикализма.
Одна из современных особенностей ислама состоит в том, что он переживает ревивалистский и демографический взрыв, часто способствующий дестабилизации общественной ситуации в исламских государствах и их отношений с соседями. Число сторонников этого вероисповедания, судя по некоторым источникам, достигло I млрд. 300 тыс. человек. Кроме того, удельный вес и роль мусульманских стран в мировой экономике и политике постоянно возрастает. В арабо-мусульманских цивилизациях заново происходит утверждение собственных фундаментальных ценностей, специфических культур, в том числе и религиозной. Этот своего рода «мусульманский ренессанс» в исламе протекает через отрицание ценностей западной культуры. Если придерживаться достаточно умозрительной концепции американского исследователя С.Хантингтона, то следствием исламского возрождения должно стать столкновение мусульманской и христианской цивилизаций. Однако данный прогноз не безукоризнен. С нашей точки зрения, столкновение цивилизаций или стран даже со значительно разными духовно-культурными системами само по себе никогда не происходило и не может произойти. Оно возможно в том случае, если в этом заинтересованы конкретные группы людей, преследующие корыстные цели или выполняющие социальный заказ сильных мира сего [26, С. 54].
Возникновение радикалистских течений в исламе происходило либо по причине внутримусульманского политического и духовного кризиса, либо как следствие негативной реакции против экспансии западных материальных и духовных ценностей в мусульманские страны и особенно как реакция на американский образ жизни, навязываемый последователям ислама. Нередко многие радикалистские направления для утверждения собственного понимания в религии прибегали к крайним средствам, экстремистским действиям вплоть до терроризма.
В строго научном плане существует различие между фундаментализмом и радикализмом, не говоря уже о различии между фундаментализмом и экстремизмом. Меткое различие между указанными терминами проведено в ныне забытых работах блистательного отечественного исследователя арабо-мусульманской философии Артура Сагадеева. Во многих российских публикациях эти термины отождествляются, а в термин «исламский фундаментализм» вкладывается крайне негативное содержание. Их авторы либо не знают работ А. Сагадеева, либо намеренно проводят линию отождествления данных терминов, очевидно, с целью представить весь ислам в качестве феномена антикультуры, фактора угрозы обществу. Подобный общий взгляд на ислам в условиях России, где более 10 % граждан относят себя к мусульманам, более чем неосторожен [30, С. 113].
Следуя европейским терминологическим стандартам, можно считать, что «исламский радикализм» - явление более светское (политическое), нежели духовное (религиозное), в то время как исламский фундаментализм - явление сугубо религиозное и ни в коей мере не политическое, и оно не имеет отношения к экстремизму.
В мыслительной культуре ислама выражения «исламский фундаментализм», «исламский радикализм» не только не применяются, но и вообще отсутствуют. Фундаментализм в исламе это нечто иное, нежели его современные интерпретации. Арабским аналогом фундаментализма является термин «усул ад-дийн», означающий «корни, основы, фундамент». Поэтому исламский фундаментализм надо понимать как учение об основах ислама. И не более того. Исламский фундаменталист - не экстремист, не бомбист, а теолог, занятый изучением, осмыслением и развитием учения об основах ислама. И он меньше всего задействован в политических процессах.
В отечественном, да и не только в отечественном, исламоведении складывается парадоксальная ситуация: чтобы понять то или иное явление в исламе, используется терминологический аппарат, сложившийся вне мыслительной культуры ислама, а точнее - в западноевропейской ориенталистике. Рассмотрение определенной внутренней проблемы с позиций высокомерного «европоцентризма» не дает адекватного понимания его сути ввиду изначальной идеологической заданности этого методологического ориентира. Если зарубежный мусульманский мир и западные страны давно сталкивались с исламским радикализмом, экстремистскими и террористическими группами, то для мусульман современной России это явление неожиданное и абсолютно новое, требующее не только тщательного изучения, по и выработки средств как идеологического, так и политического противостояния. Но чтобы отделить «зерно от плевел», необходимо прежде всего разобраться в самих терминах, ибо неверное их употребление, подведение под них не соответствующих им явлений не только уводит от истины и мифологизирует общественное сознание, но и может повлечь принятие на государственном уровне ошибочных решений [38, С. 159].
Вполне закономерен вопрос: какое явление в современном российском мусульманстве следует отнести к «исламскому радикализму»? Хотя существование такого явления сегодня ни у кого не вызывает сомнения, однако не совсем ясно, что такое радикализм в исламе и кого относить к нему? Радикалы в исламе склонны к крайним действиям, решительному изменению социальных порядков, институтов и замены их соответствующими религиозными структурами. На Северном Кавказе (в Дагестане, Чечне, Ингушетии, Карачаево-Черкесии) к радикалам стали относить мусульман, отрицающих традиционный российский ислам, требующих его замены "чистым исламом", который прибегает в своей практике к крайним методам утверждения влияния на общество. Он здесь представлен так называемым "ваххабизмом". Важно отметить, что сегодня этим термином в российском исламоведении обозначают не столько собственно ваххабитов, каковыми являются, например, мусульмане Саудовской Аравии, сколько экстремистов, использующих ислам в сугубо политических целях.
Ареал распространения ваххабизма в России достаточно широк. Он существует в Дагестане, Чечне, несколько меньше в Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии. Кроме того, о распространении ваххабизма в Татарстане, Башкортостане и ряде сибирских городов и о возрастании его роли среди мусульман утверждает Председатель Центрального духовного управления мусульман России и европейских стран СНГ, Верховный муфтий Талгат Таджуддин. Устойчивый интерес отечественных исследователей к проблеме «северокавказского ваххабизма» возник еще в первой половине 90-х годов и был вызван их легализацией на Северном Кавказе, участием в военных действиях в Чечне. В сопротивлении федеральным войскам в Чечне северокавказский ваххабизм продемонстрировал свои военные возможности. Воевавших ваххабитов возглавлял полевой командир араб Хаттаб, считающийся одним из руководителей ваххабизма па Северном Кавказе. Его появление сначала в Дагестане, а затем в Чечне и последующее его активное участие в военных действиях - одна из загадочных страниц исламского радикализма на Северном Кавказе.
С начала 1995 г. в Чечне обозначился конфликт между ваххабитами и зикристами, возникший на почве религиозных разногласий. В Чечне наибольшую остроту он приобрел, когда ваххабиты, следуя своему пониманию ислама, стали выступать за уничтожение главной святыни зикристов, зиярата Хеди (матери Шейха Кунта-Хаджи Кишиева, зачинателя кадырийского тариката на Северном Кавказе). Этот конфликт явился началом последующих столкновений традицилналистов и ваххабитов в Чечне. Важно отметить, что еще до войны в Чечне конфликт между ваххабитами и последователями тарикатов неоднократно фиксировался в Дагестане [16, С. 42].
Ревностными сторонниками ваххабизма становились молодые чеченцы, которые получили образование в мусульманских странах Их деятельность приводила к конфликтам между ними и их родителями, придерживающимися традиционного ислама. В 1996-1998 гг. между ваххабитами и традиционалистами в Дагестане и Чечне регулярно возникают конфликтные ситуации, сопровождавшиеся кровопролитием верующих. Но если органы власти и духовенство в Дагестане, Чечне и Ингушетии единодушно признавали ваххабитов религиозными экстремистами, ввергающими верующих в междоусобную борьбу, то в Кремле имелась совершенно иная точка зрения. Так, 22 июля 1998 г. в здании администрации Президента РФ состоялось заседание обновленной комиссии при Президенте РФ по противодействию политическому экстремизму с участием министра юстиции Крашенинникова, директора ФСБ Ковалева, министра внутренних дел Степашина, министра национальностей Сапиро, на котором было принято «соломоново» решение: в нем признавалось, что «течение ваххабизм не является экстремистским». Комментарии здесь излишни. Ваххабиты на Северном Кавказе постепенно превращались в фактор политической дестабилизации и угрозы существования конституционного строя не только в Чечне, Дагестане, но и на всем Северном Кавказе. Именно их деятельность спровоцировала очередную войну в Чечне, хотя она, судя по некоторым источникам, планировалась задолго до похода ваххабитов в горный Дагестан.
Активизировавшие свою религиозно-политическую деятельность на Северном Кавказе (в Дагестане, Чечне, Карачаево-Черкесии), ваххабиты выступили не только за решительные преобразования традиционного ислама, но и за установление «новых» социальных порядков, основанных на принципах шариата. Для реализации этой стратегии в Чечне и Дагестане им удалось навязать верующим «жизнь по шариату». Сами сторонники ваххабизма протестуют против употребления этого термина применительно к себе, полагая, что он неправильно отражает их религиозные убеждения и практику. Кроме того, они относятся к нему как к оскорбительному ярлыку, который специально навешивается на них их идейными противниками. Считая себя последователями «чистого ислама», ваххабиты самих себя называют муваххидунами, салафами, джамаатовцами, единобожцами или же просто мусульманами. Такое терминологическое многообразие самоназваний, с нашей точки зрения, также не проясняет сути вопроса. Более того, создается впечатление, что те или иные "ваххабитские" группы внутренне различаются, идейно и политически разноориентированы. По-видимому, так оно и есть. Отсюда возникает вопрос об изучении разнообразия исламского радикализма, исламских течений в России [2, С. 12].
Так кого же называют ваххабитами на Северном Кавказе? И почему? В Дагестане, а затем в Чечне ваххабитами стали называть тех мусульман, которые подвергали критике традиционный для этих регионов суфийский ислам, считая его заблуждением, отходом от истинного божественного пути. Критика ваххабитов направлена против традиционалистов, в ней отрицается культ святых в исламе (почитание шейхов и устазов, посещение мест их захоронений - зияратов), посредничество между верующим и Богом. Ваххабиты выдвигали требования ликвидировать надмогильные сооружения, мавзолеи, воздвигнутые умершим духовным лидерам мусульман, прекратить исполнение суфийских ритуалов, в частности зикра. Они запрещали мусульманам просить заступничества у пророка Мухаммеда, утверждая, что он такой же человек, как все остальные мусульмане. Все суфийские ритуалы ваххабиты считают заблуждением, более того - язычеством, а самих сторонников суфизма они не признают за мусульман, называя их мушрикинами (отступниками), против которых необходимо вести джихад. Некоторыми исследователями ваххабиты рассматриваются как реформаторы в исламе, преследующие цель очистить его от проникших в него элементов народной культуры, в том числе древних верований.
Однако практика деятельности ваххабитов на Северном Кавказе показывает, что их «реформаторство» в современных условиях - безусловный откат назад, в мрачное средневековье, со всеми вытекающими последствиями. Радикализм ваххабитов оказался неприемлем для северокавказского исламского традиционализма, формировавшегося на базе этнокультурных особенностей региона, прошедшего длительную историю социальной и духовной адаптации в царской России, в советский и постсоветский периоды. Конфликт между ваххабитами и их противниками на Северном Кавказе - не только конфликт теологический, политический, но и социокультурный. Здесь столкнулись не столько два ответвления «ислама», сколько кавказская культура с «бедуинизированной» (этот термин присутствует в общественном мнении чеченцев) культурой. В целом можно считать, что ваххабизм - навязанная мусульманам Северного Кавказа форма понимания ислама и соответствующего поведения, вступила в противоречие с традиционной культурой его народов. Радикализм ваххабитов и неприятие его местными традиционалистами приводил не просто к идейным разногласиям, но к столкновениям между их сторонниками, часто завершавшимися кровопролитием. По мере укрепления позиций ваххабитов, активного вовлечения их в политический процесс, предъявляемые ими требования все более носили экстремистский характер, что вызывало негативную реакцию со стороны традиционного духовенства, предпринявшего идейную и политическую борьбу со сторонниками «чистого ислама» [5, С. 63].
Важнейшим фактором, резко политизировавшим и военизировавшим ваххабизм, стала война в Чечне 1994-1996 гг., в которой принимали участие как дагестанские, так и чеченские ваххабиты. Ряд успешных операций, проведенных ваххабитами, и так называемая «победа Чечни» создали им ореол защитников мусульман, укрепили их религиозно-политические позиции среди верующих. Воспользовавшись благоприятной для них послевоенной политической ситуацией, ваххабиты и их лидеры навязывали народам Дагестана, Чечни новые стандарты социального и духовного поведения. Под их воздействием к Чечне, а затем и в «кадарской зоне» Дагестана вводится в действие шариат, на основе норм которого предпринимались попытки регулировать быт, образ жизни и мышление мусульман. Ваххабиты высказывали идеи создания «кавказского халифата», установления «исламского порядка», «исламизации всего мира» (подобные нереальные, более того - провокационные для чеченского народа идеи, часто озвучивались в местных средствах информации М. Удуговым и его «ведомством»). Под воздействием ваххабитов в 1996 г. и.о. президента Чечни 3. Яндарбиев отменяет светские законы, распускает суды и вводит Уголовный кодекс - шариат. Взамен светским судам повсеместно создаются суды шариатские, укомплектованные исключительно ваххабитами или их сторонниками, на практике широко используется шариатская форма наказания: казни, бичевание виновных.
Укрепление ваххабизма в Дагестане проявилось в образовании исламского анклава в кадарской зоне - в селениях Карамахи, Чабан-махи в 1998 г., где также отменяется действие федеральных законов и провозглашается шариат. В Дагестане образуется новая религиозная структура - объединение ваххабитов Дагестана под названием «Исламский Джамаат Дагестана», которое имело тесную связь с полевым командиром эмиром Хаттабом. Часто в СМИ и даже о специальной литературе, последнего до сих пор считают иорданцем, этническим чеченцем. Так, В.Бобровников и А.Ярлыкапов пишут, что Хаттаб – «потомок кавказских махаджиров из Чечни, обосновавшихся в Иордании (по другим сведениям - в Саудовской Аравии)». Данное пропагандистское клише, к тому же не соответствующее действительности, - из серии античеченских. Хаттаб не является потомком тех чеченцев, которые от преследований царизма вынуждены были покинуть свою родину и обосноваться в странах мусульманского Востока. На самом деле он араб, бывший гражданин Саудовской Аравии, но не Иордании (по некоторым сведениям две его родные сестры проживают в США и являются владельцами крупных магазинов по торговле оружием). По сообщениям средств массовой информации, Хаттаб имел и имеет тесные контакты с террористом №1 – Усамой бен Ладеном.
«Исламский Джамаат Дагестана» важнейшей своей целью объявлял свержение пророссийского дагестанского правительства и освобождение Дагестана от присутствия российских войск. Этому плану предшествовали ряд кровавых столкновений между сторонниками тарикатов и ваххабизма, нападения ваххабитов на федеральные военные подразделения в Дагестане. Некоторые эксперты полагают, что действия дагестанских ваххабитов были продиктованы стремлением защитить себя от коррумпированной местной, республиканской власти и поддерживающего их федерального центра. Не отрицая этого, заметим, что деятельность ваххабитов была более обширной и разноплановой, их замыслы имели не только локальный, но глобальный акцент.
Руководство Дагестана в начале 1998 г. от вербальных методов борьбы с ваххабитами перешло к физическому насилию. Правоохранительные органы разгромили ваххабитские центры в Махачкале, подвергли избиению и аресту молодых ваххабитов. В ответ разгромленные дагестанские ваххабиты совершают «хиджру» - переселение во главе со своим лидером, зачинателем ваххабизма в Дагестане Багаутдином Мухаммадом (Кебедовым), в Чечню. Багаутдин Кебедов принимал непосредственное участие в формировании ваххабитского центра в Гудермесе и организации шариатских судов в Чечне. Его активная религиозно-политическая деятельность временно была прервана в результате военного конфликта между ваххабитами и тарикатистами, происшедшего 14 июня 1998 г. в Гудермесе. Ваххабиты Кебедова были разгромлены боевиками полевого командира Сулимы Ямадаева. Указом А.Масхадова ваххабизм в Чечне был запрещен, объявлены персонами нон грата Хаттаб, Багаутдин Кебедов, Гариб Шашани (член Верховного Шариатского суда ЧРИ) и эмир ваххабитов Урус-Мартана Абдурахман. Однако ваххабиты в Чечне не были полностью разгромлены из-за вмешательства В.Арсенова и Ш.Басаева, которые практически стали на их защиту. На базах Хаттаба и Басаева в Чечне дагестанские ваххабиты совместно с чеченскими проходили военную и «идейно-политическую» подготовку. Также существовали школы подготовки ваххабитов в Буйнакском районе под руководством эмира Джураллы Раджабова. Некоторые ваххабиты были замешаны в насилии над людьми, террористических актах и в похищениях людей. В 1999 г. деятельность исламистов (в данном случае мы имеем в виду ваххабитов) приобретает угрожающий общественный характер. На президента Чечни А.Масхадова, муфтия мусульман Чечни А.-Х.Кадырова и на ряд чеченских чиновников, боровшихся с террористами, совершаются покушения, часто завершающиеся их гибелью. Когда на муфтия Кадырова было совершено четвертое по счету покушение, унесшее жизнь четверых его племянников, он по чеченскому телевидению заявил, что «у него нет иных врагов, кроме ваххабитов» [1, С. 118].
Так называемое полное шариатское правление в Чечне на деле оказалось полной дискредитацией шариата, самого президента Чечни и Конституции, на которой зиждилась его власть. А.Масхадов ничего не смог противопоставить экстремистам, начавшим открытое наступление на законную власть, традиционный образ жизни чеченцев. Несмотря на введенное шариатское правление, ничего не делалось по пресечению деятельности преступных групп, похитителей людей, краж и грабежей, совершавшихся на территории Чечни, по элементарному улучшению условий жизни людей и обеспечению безопасности их существования. Шариатские суды оправдывали преступников за взятки. Известны случаи, когда преступников, совершивших изнасилование женщин и убийство людей, осуждали на условные сроки, мотивируя тем, что преступники - мусульмане, а пострадавшие - иноверцы. Подобная «справедливость» формировала в чеченском народе резко негативное отношение к сторонникам «чистого ислама», коими считают себя ваххабиты, укрепляла в общественном мнении точку зрения, что осуществляется намеренный подрыв основ ислама.
Радикализм и экстремизм ваххабитов породили непримиримые религиозные противоречия между мусульманами Северного Кавказа и всей России, которые долго еще будут сохраняться. Политизированный ислам, в том числе его ваххабитская разновидность, - свершившийся факт и на Северном Кавказе, и в России в целом. Несмотря на разгром ваххабизма в Дагестане, он не сошел с политической сцены. Принятый дагестанским парламентом указ о запрете ваххабизма как исламского экстремизма, конечно же, будет способствовать пресечению деятельности ваххабитов, но в условиях возможного углубления демократических процессов в России подобные запретительные меры, можно предположить, подвергнутся отмене. Ваххабизм вновь займет свою нишу в религиозной и политической жизни Дагестана.
Экономическая и политическая стабилизация на Семерном Кавказе, равно как и во всей стране, также может привести к «возрождению» ваххабизма, но в специфической форме. Это будет ваххабизм, извлекший уроки из своего нынешнего поражения. В условиях кризиса общества политический радикализм ваххабитов остается привлекательным для бедных людей, маргинальной части мусульманской молодежи, оппозиционных местной пли федеральной власти сил. Современные модернизационные процессы в России не снижают рост недовольства людей своей жизнью, а, наоборот, заметно его увеличивают. Преследования сторонников ваххабизма, запретительные меры заведомо провальны и могут иметь негативные последствия. Свой внутренний мобилизационный ресурс ваххабизм не исчерпал, его демонтаж не состоялся, поэтому его активизация в несколько иной форме и иными методами вполне допустима. Кроме того, внутри российского мусульманства возможно возобновление дискуссии по фундаментальным проблемам ислама, которую могут навязать «ваххабиты», что усилит тенденцию к расколу среди мусульман.
Заключение
В мире живет около миллиарда исповедующих ислам. Общины этой религии есть более чем в ста странах мира, а в двадцати восьми ислам – государственная религия. В числе традиционных мусульманских стран или стран с подавляющим влиянием ислама – Иран, Ирак, Афганистан, Саудовская Аравия, Кувейт, Бахрейн, Катар, Оман, Бруней, Объединенные Арабские Эмираты, Пакистан, Бангладеш, Марокко, Египет, Тунис, Ливия, Алжир, Мавритания, Сомали, Судан, Иордания, Сирия, Турция, Индонезия, автономная Палестина в составе Израиля и др. На территории бывшего СССР ислам исповедует большинство коренного населения государств Средней Азии, Азербайджана. В России огромно его влияние в Татарстане, Башкортостане, Дагестане, Чечне, Ингушетии, в других районах и республиках. Ислам имеет немалое распространение в Европе на Балканском полуострове (Албания, некоторые республики бывшей Югославии). В последние годы исламский (мусульманский) фактор в мире значительно усилился. Часто, не без некоторой опаски, в Европе и Америке говорят об исламском фундаментализме (т.е. наиболее строгом и ортодоксальном исламе). Последние события в Чечне и на Северном Кавказе нередко также связывают с исламским фактором, видя в них следствие религиозной розни. С такой точкой зрения трудно согласиться.
Дело в том, что религии мира не делятся на «плохие» и «хорошие», на «агрессивные» и «мирные» и т.п. Можно утверждать, что ни одна традиционная религия не учит злу. Зло в мире происходит не от религии, а от людей, которые отходят от идеалов этих религий, пользуются ими для достижения своих земных целей. Столкновения между людьми порождаются политическими разногласиями, экономическими противоречиями, недостатками воспитания и др. Говорят, что ислам - воинственная религия, призывающая к войне с неверными - газавату (с ар. набеги). Но, вероятно, нет религии, которая не стремилась бы охватить своим влиянием весь мир, которая не делила бы людей на своих и чужих... Воинственные черты в учении ислама безусловно существуют, но они образовались исторически и отнюдь не являются главной, ключевой его характеристикой.
Ислам - это одна из великих мировых религий, сложнейший мир неповторимой (и подчас непонятной христианам-европейцам) культуры, философии, удивительного жизненного уклада и быта, своеобразного мироощущения.
Возрождение интереса к средневековой мусульманской философии, к традициям рационализма произошло во второй половине XIX в., ознаменовавшейся коренной ломкой традиционных структур восточного общества. Арабская общественность ознакомилась с публикациями трудов виднейших философов и теологов Средневековья. Представители различных идейных направлений на мусульманском Востоке, обратившиеся к изучению духовного наследия, придавали большое значение критике европоцентристских толкований значимости арабской культуры, философии и религии, попыток отрицать самобытность арабомусульманской мысли.
Интерпретация духовного наследия мусульманского мира в настоящее время является предметом идейной полемики и острых дискуссий.
Многие мусульманские теологи и религиозные деятели традиционалистской направленности отстаивают безусловный приоритет религиозной и культурной самобытности арабов. Они сводят понятие духовных ценностей прошлого к исламской религии и призывают к возрождению «подлинного» ислама времен его основателя - пророка Мухаммеда, исходя из тезиса, что «наследие повторяет себя». Наследие ислама, по мнению традиционалистов, не может являться предметом научно-исторических исследований. Они настаивают на строгом следовании выработанным в эпоху Средневековья традиционным подходам к сакральным текстам, подчеркивают незыблемость традиции прошлого и непререкаемость мнения религиозных авторитетов. Для их позиции характерно резко критическое отношение к рационалистическому анализу религиозных догматов. Традиционалисты отвергают учения средневековых арабо-мусульманских мыслителей, ориентировавшихся на античные модели философствования, как явление, коренным образом чуждое исламу, или дают этим учениям религиозно-теологическое толкование.
Оппоненты теологов традиционалистского толка, в том числе светские, видят в наследии прошлого - и в религиозном, и в философском- действенный фактор, положительно влияющий на эволюцию общественно-политической мысли и сознание людей. Они стремятся выявить в средневековой арабо-мусульманской мысли те рационалистические тенденции, которые, по их убеждению, наиболее созвучны современности. В качестве выдающихся достижений мутазилитской традиции отмечаются признание решающей роли разума в процессе познания, оценка разума как высшей инстанции при решении мировоззренческих, в том числе религиозных, вопросов, утверждение свободы человеческой воли, призыв к активной созидательной деятельности.
Созданная законодательная база позволила несколько ограничить агрессивность зарубежных проповедников и доморощенных экстремистов в навязывании населению своих взглядов, вовлечении граждан в противоправную деятельность, включая призывы к неподчинению законным властям, а также вербовку в бандформирования, действующие на территории Чеченской Республики. В то же время, учитывая серьезность проблемы, ее тесную связь с такой весьма деликатной сферой, как права человека, вероятно, есть смысл внести соответствующие дополнения и коррективы в федеральное законодательство. С такого рода инициативой выступало, в частности, руководство Ингушетии.
Кроме того, ясно, что одними запретами проблемы не решить. Необходим комплекс мер, которые, не затрагивая прав верующих, позволили бы кардинальным образом изменить ситуацию. Среди таких мер - преодоление раздробленности и узконациональной ориентированности духовных объединений, вплоть до воссоздания единого Духовного управления мусульман Северного Кавказа; упорядочение государственно-церковных отношений, включая создание для этих целей соответствующего государственного органа по примеру многих зарубежных государств, в том числе и ближневосточных, (нелишне обратиться и к опыту деятельности в советский период Совета по делам религий); оказание разумной государственной поддержки в восстановлении и строительстве культовых сооружений [1, С. 67].
Федеральной и региональным властям, а также официальному мусульманскому духовенству объективно нужно будет считаться с процессом ревивализма в исламе и сопровождающим его радикализмом, прилагать значительные усилия по нейтрализации экстремизма. Сегодня, как никогда, необходима программа включения молодых мусульманских сил в созидательный процесс. В противном случае молодые российские мусульмане легко могут пополнить ряды воюющих ваххабитов. Без взаимной толерантности, постоянно действующего диалога как внутри мусульман, так и между разными конфессиями, между властью и верующими никак не обойтись. Выработка и осуществление соответствующей политики отношения к верующим, причем разных конфессий, различимых внутри конфессиональных ориентаций, могли бы способствовать миру и стабильности в России.
Литература
1. Ахмедов А. Ислам в современной идейно-политической борьбе.- М., 1985. - 129 с.
2. Акаев В. «Северокавказский ваххабизм» - разновидность исламского радикализма.// Научная мысль Кавказа. – Ростов-на-Дону. – 2000. - № 3.- 130 с.
3. Баранов А. Ваххабиты как концептуальная угроза.// Правда. - 1999. - № 5. – 8 с.
4. Бартольд В.В. Ислам. - М., 1966.- 228 с.
5. Богдасаров С. Две стороны исламского фактора. - М., 2003. - 112 с.
6. Большаков О.Г. История халифата. Ислам в Аравии. - М., 1969. – 380 с.
7. Бородай А. Исламские угрозы - мифы, реальность. - Ростов-на-Дону, 2004.- 224 с.
8. Васильев Л.С. Религии Востока. - М., 1999. - 390 с.
9. Газизов О. Звон колоколов и призыв к намазу. - М., 2001.- 214 с.
10. Ибн Хишим. Жизнеописание посланника Аллаха. - М., 1994. – 360 с.
11. Ирвинг В. Жизнь пророка. - М., 2002. -314 с.
12. История религий Востока. - М., 1983. – 365 с.
13. Ислам в современных республиках Северного Кавказа. - Ростов-на- Дону., 2002. – 167 с.
14. Климович Л.И. Ислам. - М., 1965. – 319 с.
15. Климович Л.И. Книга о Коране, его происхождении и мифологии. - М., 1986. – 315 с.
16. Корнева Т.Р. Исламский фактор в межнациональных конфликтах. - М., 2004.- 118 с.
17. Кудрявцев Л.В. Ислам на Северном Кавказе. - М., 2001. – 204 с.
18. Лайпанов Б. Ислам в истории. - М., 2001. – 177 с.
19. Максуд Р. Ислам. - М., 2000. – 296 с.
20. Массе А. Ислам (пер. с франц.). - М., 1982. – 225 с.
21. Михайлов П. Ислам в России. - М., 2993. – 164 с.
22. Панова В. Жизнь Магомета. - М., 2003. – 516 с.
23. Пиатровский Б.М. Коранические сказания. - М., 1997. – 318 с.
24. Поликарпов В.С. История религий. - М., 1994. – 230 с.
25. Сандбаев П.С. Ислам и общество. - М., 1975. – 185 с.
26. Смирнов Н.А. Мюридизм на Кавказе. - М., 1963. – 224 с.
27. Смирнов Н.А. Пятьдесят лет исламоведения .Т. 4. - М., 1973. – 516 с.
28. Тишков В.А. О природе этнического конфликта.- М., 2003. -246 с.
29. Токарев С.А. Религии в истории народов мира. - М., 1976. – 414 с.
30. Хапаху П.А. Религия и Кавказская война. - М., 1996. – 214 с.
31. Шидфар Б.Я. Очерки арабо-мусульманской культуры. - М., 1971. – 614 с.
Похожие работы
... гг. появилась в печати серия исторических исследований известного татарского писателя и общественного деятеля Г.Ю. Кулахметова (1881—1918) под общим названием "Страницы истории", посвященных всеобщей истории с древнейших времен. Известны его популярные статьи в периодической печати, в которых разъяснялась суть конституционного строя ряда западных стран, анализировались конституции Великобритании, ...
... в культурном поле кабардинского субэтноса, является открытым. Вернёмся к этому вопросу позже, а пока рассмотрим, каково состояние религиозного сознания кабардинцев на современном этапе, каковы его актуальные и потенциальные особенности с культурологической точки зрения. Выше мы приводили описание сохранившихся у современного «среднего» кабардинца признаков традиционного религиозного сознания. Но ...
... под своей эгидой, личность Джемал ад-Дина аль-Афгани привлекала тем, что этот человек имел большой религиозный авторитет и у него была выработана доктрина, которая связывала воедино различные концепции панисламизма, существовавшие в различных частях исламского мира. Как считает Янан Фатхи, учение Джемал ад-Дина аль-Афгани сводилось к трем моментам: «…- всеобщая реформа религиозной, общественно ...
... в отечественной теории и практике психологических измерений. Хотя концепт осмысленности измерения развивается с трансформацией идей Стивенса и разработкой проблем статистики и логики, его положения относительно шкалирования, по проблемам измерений в психологии и связанной с ними осмысленностью измерений требуют, на наш взгляд, критического анализа привычной практики использования психологического ...
0 комментариев