Арест и преследования Павла (21:17-28:15)

1.5 Арест и преследования Павла (21:17-28:15)

Повествование этой части начинается в Иерусалиме со встречи Павла с верующими (21:17-25) и его посещения храма (21:26), что становится причиной смятения в иудейском обществе (21:27-32) и ареста Павла (27:33). Последующие события касаются римских уз апостола. Если предыдущая часть повествования была посвящена географическому развитию Слова, то эта часть показывает его социальное развитие: благодаря узам Павла, его римскому гражданству и апологетическим выступлениям объектом свидетельства становится римская законодательная система и его представители (тысяченачальник Лисий — главы 21, 22; правители Феликс и Фест — главы 23-25; царь Агриппа — глава 25).

Географическое передвижение Павла объясняется в повествовании как необходимое условие исполнения замысла Божьего (1:8). Эта тема появляется еще в предыдущей части (19:21). На этом этапе развития основного сюжета эта тема звучит в словах Господа Павлу: «Дерзай, Павел; ибо как ты свидетельствовал о Мне в Иерусалиме, так надлежит тебе свидетельствовать и в Риме»[116]. Следующие замечания также объясняют движение узника Павла в Рим как часть исполнения замысла Божьего:

•Слова Агриппы Фесту: «можно было бы освободить этого человека, если бы он не потребовал суда у кесаря» (26:32);

•Слова ангела Павлу: «не бойся, Павел! тебе должно предстать пред кесаря...» (27:24).

Некоторые события повествования вновь создают сюжетное противоречие, когда под угрозой оказывается жизнь Павла, а следовательно, и выполнение замысла Божьего. Сверхъестественное вмешательство Божье вновь является средством, разрешающим конфликт. Бог спасает Павла и всех, плывущих с ним, во время кораблекрушения и посредством действия сотника, который останавливает воинов, хотевших было умертвить узников (27:42-44).

Следует сделать еще одно важное наблюдение. Простая формулировка Евангелия, направленного от иудеев в Иерусалиме к язычникам в Риме, — обманчива. На примере предыдущей части мы заметили, что иудейская сторона миссии в Деяниях не отсекается. Повествование книги не заменяет одну форму приверженности (только иудейской) другой (только языческой). Автор подчеркивает как безупречное иудейство Павла (см. 22:3; 24:11-18; 25:8), так и его служение иудеям и язычникам (см. 21:17-32; 22:21; 26:17), и его свидетельство тем, кто находится с ним на корабле и на острове Мелит (см. 27:21-26, 35-36; 28:10). В последних стихах книги говорится, что в Риме Павел «принимал всех приходивших к нему» (28:30).

Повествование Луки говорит скорее не о Павле, как замечает Rosner[117], а о «христианской вере: ее весть имеет основание в иудаизме и Писании и ее масштаб универсален, она направлена на все уровни общества, включая и правителей». Эти два аспекта христианской веры (основание в иудейских Писаниях и универсализм) пересекаются удивительным образом в 26:22, 23, когда Павел перед царем Агриппой утверждает, что «пророки и Моисей говорили, что Христос имел возвестить свет народу [Иудейскому] и язычникам».

Эта часть заканчивается двумя предложениями, являющимися как географическими, так и богословскими выводами. Географическая ссылка («потом пошли в Рим», 28:14), говорит об исполнении Божьего замысла, видимого с 19:21 и подразумеваемого еще с 1:8. Богословское обобщение представляет собой прямое признание Божественного провидения — «Павел возблагодарил Бога и ободрился» (28:15).

1.6 Последняя сцена в Риме (28:16-31)

Описание этой сцены предваряется кратким географическим замечанием — «когда же пришли мы в Рим» (28:16). Эта часть включает в себя рассказ о двух встречах Павла с местной иудейской знатью (28:17-22, 23-28) и характерного для Луки обобщения: «И жил Павел целых два года на своем иждивении и принимал всех, приходивших к нему, проповедуя Царствие Божие и уча о Господе Иисусе Христе со всяким дерзновением невозбранно» (28:30, 31). На этом повествование Книги Деяний святых апостолов, самой увлекательной по сюжету книги Нового Завета, к сожалению, прерывается...

1.7 Бесконечное продвижение

Почему Лука не рассказывает нам о дальнейшей судьбе Павла, ведь половина книги посвящена именно этой личности? Было предложено множество объяснений:

•сам факт того, что Евангелие достигает Рима, уже является кульминационным пунктом повествования независимо от судьбы Павла;

•читатель Луки уже знает о смерти Павла или его освобождении;

•Деяния были написаны с целью оправдать Павла перед римскими властями, чтобы те освободили его из заключения;

•у автора закончился свиток;

•Лука просто не знал ничего о судьбе Павла;

•Лука намеревался написать третью книгу[118].

Последнее предположение является наиболее обоснованным, если учесть некоторые лексические особенности пролога книги, о чем говорилось раньше.

Но даже в том случае, если написание третьего тома не входило в планы автора, последние стихи Деяний не похожи на заключительные, и, следовательно, создают у читателя впечатление о непрерывном и незаконченном характере распространения Слова. Читатель превращается из постороннего наблюдателя в участника истории спасения, о которой писал Лука в Евангелии и Деяниях. Теперь от его свидетельства зависит исполнение замысла Божьего.

В последних стихах книги также присутствуют три элемента, посредством которых автор возвращает читателя в прошлое, открывая тем самым будущее.

i.          Повествование показывает, что поручение Господа в Деян. 1:8 полностью не исполняется с появлением апостола в Риме, что показывает необходимость дальнейшего свидетельства последователей Христа.

ii.         Отрывок (Деян. 28:30, 31) является характерным для стиля Луки обобщением, роль которого в повествовании заключается в том, чтобы показать переход от одного периода роста к другому. Таким образом, дальнейший рост христианской церкви подразумевается, что даст силы христианам свидетельствовать вопреки гонениям.

iii.        Молчание Луки относительно судьбы Павла, его «приостановленное заключение», можно сравнить с аналогичными заключениями в произведениях Гомера, греко-римской поэзии и историографии, включая Геродота[119]. Marguerat утверждает на основании этих образцов литературы и представлений в древней риторике относительно эффекта тишины, что в Деян. 28:30, 31 Лука, не прибегая к помощи слов, создает образ Того, Кто всегда был идеальным исполнителем замысла Божьего, кто в повествовании все время находился рядом с главными персонажами и давал силу их свидетельству. Образ Христа, нарисованный молчанием Луки, заверяет в Его постоянном присутствии с теми, кто будет свидетельствовать после апостола Павла.

Итак, мы видим, что прямые утверждения автора и мотивы, присутствующие в повествовании, развитие основного сюжета и дополнительных сюжетных линий объясняет существование ранней Церкви в рамках всеобъемлющего замысла Божьего.

Это замысел имеет космические и вселенские границы. Он включает в себя земное служение Христа, Его смерть и воскресение, воцарение на небе и присутствие с Церковью на земле и открывает Его будущую роль как Судьи. Он возвращает нас еще дальше: к истории Израиля, которым Бог руководил через Авраама, Иосифа, Моисея, Давида и пророков. В действительности замысел Божий простирается еще дальше — ко времени Творения в прошлом и к Суду в конце истории в будущем. Часть этого Божьего замысла исполняется в основании христианской Церкви в Иерусалиме и ее свидетельстве.

Таким образом, мы можем заключить, что общая роль толкования Лукой исторических событий в рамках Божьего замысла заключается в том, чтобы ободрить читателей, когда их вера будет переживать испытания в послеапостольский период, дать им теологическое основание для миссионерской деятельности.

Глава 2. «Неизбежное» исполнение Божьего замысла и роль человеческой воли

В предыдущей части нашего исследования мы рассмотрели вопрос характера Божьего замысла в Книге Деяния апостолов, но не коснулись механизма исполнения этого замысла на уровне отдельного человека. Лука показывает в повествовании, что основным содержанием замысла Божьего является спасение человечества, и поэтому никто не в силах помешать его исполнению. Но имеем ли мы основание, чтобы говорить о том, что идея необходимости (dei) исполнения Божьего замысла в богословии Луки имеет характер предопределения? Являются ли определяющими для исполнения воли Божьей действия самого человека или же «Божественная необходимость» управляет действиями людей и обстоятельствами независимо от их воли?

Это предположение, однако, что dei у Луки подразумевает пассивность человека, чьи действия ограничены судьбой, пассивность, выраженную в слепом послушании, не находит подтверждения в повествовании Луки.