Следование Божественной необходимости в Евангелии от Луки и Деяниях

2.1 Следование Божественной необходимости в Евангелии от Луки и Деяниях

Предварительные наблюдения

Из сорока[120] случаев употребления dei в Евангелии от Луки и Деяниях, подкрепленных наиболее авторитетными манускриптами, по меньшей мере, тринадцать «ординарные». Это создает трудность в толковании их на языке любого вида Божественной необходимости или фаталистической неизбежности. Даже среди тех примеров, где необходимость обосновывается Божьей волей, есть два случая, в которых эта необходимость относится к тому, что нужно делать:

«... сие (любовь и суд Божий) надлежало делать и того не оставлять...» (Лк. 11:42);

«... мужи! надлежало послушаться меня...» (Деян. 27:21).

Подобные примеры такого обычного использования dei для выражения этических норм поведения или справедливых требований не дают основания охарактеризовать dei у Луки как технический термин для Божественной необходимости, даже когда dei встречается наряду с идеей Божественной воли. Оставшиеся 11 примеров ясного ординарного употребления представляют собой следующие тексты: Лк. 12:12; 13:14, 16; 15:32; 22:7; Деян. 15:5; 20:35; 24:19; 25:10; 25:24 и 26:9. Эти примеры уместны для изучения «необходимостей», которые относятся к жизни Иисуса, Павла или церкви. Однако на их основании нельзя делать поспешных выводов об идее предопределительных или фаталистических намеков, содержащихся в dei у Луки.

Paul Schubert[121], в статье, которая появилась вместе со статьей Fascher в 1954 году, говорит о том, что «доказательство из пророчества» образует «основное рациональное ядро» исторического богословия у Луки и заключается в «заранее предсказанных и исполняющихся пророчествах, которые открывают в истории «волю и замысел» Бога (см. Деян. 2:23; 4:28; 13:36; 20:27)».

По меньшей мере 15 употреблений dei, касающихся доказательства из Писания, не ясны по значению. Одиннадцать ссылок касаются необходимости страдания Иисуса в Евангелии от Луки и Деяниях[122]. Четыре из них явно связаны с пророчествами[123], когда идет речь о том, что эти страдания предсказаны в Писании[124]. Dei, следовательно, типичное орудие для Луки, чтобы показать необходимость исполнения Божественного замысла, выраженного в Писании.

Одному элементу, однако, не было уделено достаточно внимания[125] — способу, посредством которого передается значение пророчеств в Евангелии от Луки и Деяниях. Лука добавляет кое-что к привычному в Новом Завете «доказательству из Писания». Если у Матфея или Павла, например, текст Ветхого Завета объясняется как печать Божественного одобрения того, что уже произошло, Лука вводит пророчество не только после его исполнения в повествовании (как доказательство), но и до него. В последнем случае оно играет роль как доказательства Божественного одобрения, так и повеления, которому необходимо следовать.

Сообщение Луки об избрании двенадцатого на место Иуды в 1-й главе Деяний — яркий тому пример. Два пророчества, Пс. 68:26 и Пс. 108:8, которые объединяются в 20 выполняют в повествовании функцию как доказательства, так и Божественного повеления соответственно. Церковь затем приступает к исполнению Божественного указания (1:21).

Похожим образом, пророчества о страдании представлены как поручение, которое получает Христос от Бога на основании Писания: «...Должно исполниться на Мне и сему написанному: “и к злодеям причтен”» (Лк. 22:37).

Ветхий Завет открывает Христу закат Его служения (Лк. 24:26 и 24:44), и присутствие dei в этих текстах должно быть понято соответственно. Для контраста следует отметить, что Матфей не делает попытки описать Иисуса как исполняющего Писание в Его преподнесении предсказаний о страдании (Мф. 17:11-13; 17:22; 20:18-19; 26:21), хотя он описывает Иисуса как полностью осознающего, что Его страдания исполняют Писание (Мф. 26:24, 31, 54)[126]. Говоря другими словами, Лука подчеркивает при помощи dei мессианское самосознание Христа.

Это самосознание определяет рамки, в которых конкретные «необходимости Его жизни» становятся понятными. Dei в Лк. 2:49 выражает чувство уместности, присущее Христу, находящемуся в храме. Таким образом, Лука подчеркивает Его понимание Своей миссии и связь с Отцом, что будет определять Его дальнейшие действия. Иисус осознает необходимость Своей проповеди (Лк. 4:43) на основании Божественного поручения в Писании. Нет оснований считать, что dei в данном случае выражает идею принуждения. Оно выражает логическое следование обозначенной цели. Похожим образом, dei в Лк. 19:5 — характерный пример выбора, который делает Христос, думая о Своем назначении: Он должен остаться в доме Закхея, чтобы выполнить одну из задач Своего служения: «Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее» (19:10).

Не только служение Христа, но и проповедь Павла изображена как сознательное следование замыслу Божьему, выраженному в Ветхом Завете: «Ибо так заповедал нам Господь: “Я положил Тебя во свет язычникам, чтобы ты был во спасение до края земли”» (Деян. 13:47 — Ис. 49:6). Этот текст особенно значим для определения роли Павла в Деяниях, потому пророчество это цитируется самим Павлом и, следовательно, выражает его собственное понимание своей миссии. Стих из 49-й главы Книги пророка Исаии помещен во вторую из двух проповедей, произнесенных в Антиохии Писидийской. Павел и Варнава заявляют, что было необходимо (hn anagkaion) в начале проповедовать Слово Божье иудеям, но теперь, когда это Слово было ими отвержено, апостолы должны обратиться и к язычникам. В подтверждение Божественного одобрения такого миссионерского шага они цитируют Ис. 46:9. Повсеместное принятие Слова язычниками, о котором сообщается в стихах с 48 по 49, является свидетельством Божественного подтверждения. Таким образом, отрывок Деян. 13:44-49 представляет собой программное заявление. Правило «сперва иудеи, затем язычники» повторяется в последующих миссионерских предприятиях (см. 18:4; 28:23-28)[127]. Следовательно, хотя Святой Дух или видение указывает направление миссионерской деятельности, идея замысла Божьего наиболее основательно помещена в пророчества Ветхого Завета. И обоснована ли миссия апостолов на частном уровне (через Духа, ангела или видение) или же на общем уровне (через Писание), в каждом случае Павел и его соработники сталкиваются с Божественным поручением, которое необходимо выполнить. Следовательно, слово dei в Евангелии от Луки и Деяниях выполняет двойную функцию, показывая Божественное одобрение уже произошедших событий и побуждая персонажей к выполнению замысла Божьего в будущем. Обращение Павла также следует понимать в свете этих двух аспектов Божественного откровения.

Необходимость призвания Павла

Миссия Павла, согласно Луке, является частью исполнения Божьего замысла. Каждый рассказ о его обращении и призвании (Деян. 9:1-19; 22:1-21; 26:12-18) подчеркивает тот факт, что именно Бог остановил Павла на пути в Дамаск и поручил проповедовать язычникам. Тем самым Лука наделяет Павла полномочиями, необходимыми для совершения миссии язычникам, и показывает, что тот исполняет замысел Божий. В то же самое время, каждый вариант рассказа об обращении Павла содержит повеление:

«Господь же сказал: “Я Иисус, Которого ты гонишь; встань и иди в город; и сказано будет тебе, что тебе надобно (dei) делать”» (Деян. 9:5, 6).

Откровение, данное Богом Анании о проповеди Павла язычникам и его страданиях (Деян. 9:15, 16), показывает контекст присутствующей в этих стихах идеи необходимости. Дальнейшее пояснение представлено в Деян. 22:6-21 в рассказе Павла о своем обращении, который включает Божественное раскрытие апостолу миссии язычникам:

«Но встань и стань на ноги твои; ибо Я для того и явился тебе, чтобы поставить тебя служителем и свидетелем того, что ты видел и что Я открою тебе, избавляя тебя от народа Иудейского и от язычников, к которым теперь Я посылаю тебя...» (Деян. 26:16, 17).

В последующем стихе Павел описывает свой ответ на это видение как проявление послушания: ouk egenomhn apeiqhj («я не воспротивился» — Деян. 26:19). В рамки этого послушания входит свидетельство в Дамаске, Иерусалиме, во всей Иудее и среди язычников[128]. У Луки описание деятельности Павла после опыта обращения полностью созвучно этому толкованию. Имевшая место в прошлом ревность, с которой он преследовал христиан, переходит в такую же ревность, с которой он теперь проповедует Христа. Таким образом, «необходимость» его христианской жизни находит свой аналог в обманчивой «необходимости» его прошлой иудейской жизни: «Правда, и я думал, что мне должно много действовать против имени Иисуса Назорея» (Деян. 26:9).

Здесь обращение Павла и его последующая жизнь попадает под необходимость, которая основана на Божественном распоряжении и зависит от человеческого послушания этому распоряжению. Но как быть с присутствующей в Деяниях идеей неизбежного передвижения Павла в Рим (19:21; 23:11; 27:24)? Не умаляет ли факт наличия этой идеи значение темы послушания, перенося dei в сторону предопределения?

Неизбежность появления Павла в Риме

Dei по отношению римскому будущему Павла встречается три раза в Деяниях (Деян. 19:21; 23:11 и 27:24). Последние два примера действительно делают акцент на Божьей инициативе, когда описываются ночные явления, один раз — «Господа» и другой — «ангела Божьего». Первая ссылка, однако, где впервые встречается мысль о неизбежности римского будущего Павла, принадлежит его собственным словам:

«Когда же это совершилось, Павел положил в Духе, пройдя Македонию и Ахаию, идти в Иерусалим, сказав: побывав там, я должен (dei) видеть и Рим» (19:21).

Здесь неизбежность Рима представлена как решение[129] самого Павла, принятое до провозглашения Божественной необходимости идти в Рим. В свете того, что Павел был призван проповедовать язычникам, такие планы путешествий не являются чем-то странным. Рим является естественной и логической целью такой миссионерской деятельности. Мысль о неизбежности Рима не зарождается в непостижимой тайне Божьей, но в уме Павла в согласии с замыслом Божьим.

Решение Павла посетить Рим подтверждается божественными откровениями в Деян. 23:11 и 27:24. Более того, присутствие Божественного dei является гарантией помощи в завершении будущего служения в Риме. Даже слова из Деян. 27:26, которые, на первый взгляд, предопределяют кораблекрушение, на самом деле являются скорее пророческими. Спасение спутников Павла, связанное с этим dei, названо не безусловной неизбежностью, но даром (ст. 24), дающимся на определенных условиях: «...Если они не останутся на корабле, то вы не можете спастись» (27:31). Таким образом, вера Павла в то, что «будет так, как мне сказано» (27:25) зависит не только от Божьего обещания, но и от человеческих действий. И хотя возможная гибель спутников Павла не создаст опасности для будущего самого Павла («вы», а не «мы» в ст. 31), опасность эта явно существует, потому что даже самый незначительный, на первый взгляд, элемент Божьей воли (пребывание на судне корабельщиков) имеет огромное значение для Павла, проявляющего послушание абсолютно во всем. В Деяниях Павел изображается как явный защитник Божественной необходимости своего пребывания в Риме. Именно этим мотивом обусловлены его утверждения в 27:10; 21-26, 31, благодаря которым Павел приобретает расположение центуриона и спасает свою жизнь (27:43, 44). Более того, следует заметить, что Павел у Луки сам контролирует ход событий согласно цели оказаться в Риме: «Можно было бы освободить этого человека, если бы он не потребовал суда у кесаря» (Деян. 26:32). Это последнее наблюдение предваряет обсуждение того, что у Луки Иисус и Павел представлены как творческие исполнители Божественного dei.

Исполнители Божественной необходимости

Лука не только представляет служение Иисуса или Павла как проявление послушания Божественному поручению из Писаний, он освещает их созидательную инициативу в исполнении замысла Божьего.

Иисус, уже знающий о том, что Божественное dei определит Ему страдать и быть отверженному, фактически Сам создает Свои страдания. Это особенно очевидно на примере отрывка Лк. 4:16-30, в котором показана перспектива Евангелия от Луки и Деяний в целом[130] и уже вырисовывается отвержение Иисуса среди Израиля и последующая миссия язычникам.

Мысль о сознательном приближении страданий находит свое отражение в повествовании, когда Лука описывает изменение отношения людей ко Христу: благоговейное удивление (4:22) сменяется яростью (4:28, 29). Текст создает впечатление, что это изменение вызвано поведением Самого Иисуса. Христос у Луки (вопреки Марку) в момент всеобщего удивления произносит поспешные, на первый взгляд, слова осуждения: «Конечно, вы скажете Мне присловие: врач! исцели Самого Себя...» (Лк. 4:23; ср. Мк. 6:1-6). Он дает понять, что вопреки их удивлению «словам благодати» в настоящем, в будущем они не примут Его: «Истинно говорю вам: никакой пророк не принимается в своем отечестве» (ст. 24). Он продолжает подливать масло в огонь, говоря об Илие и Елисее (ст. 25-27), что вовсе вызывает негодование народа. Является ли их гнев результатом этой аллюзии на миссию язычникам как саму по себе (ср. Деян. 22:21, 22) или результатом того, что их сравнили с отступившим Израилем в прошлом, не ясно. Возможно, что оба предположения имеют основание в данном тексе. В любом случае, Иисус выступает как «инициатор» конфликта.

Иисус не просто пассивное орудие Божественной необходимости в Евангелии от Луки: он исполнитель этой необходимости. Он выступает как «инициатор» искушения, идя в пустыню, вопреки Иисусу у Марка, Который «ведом» туда Духом[131]. Описывая сцену преображения, Лука говорит о смерти Христа в Иерусалиме как о Божественной необходимости: «Явившись во славе, они говорили об исходе Его, который ему надлежало (dei) совершить в Иерусалиме» (9:31). Христос видит эту необходимость, но следование ей изображается Лукой как сознательное действие Самого Христа: «…Он восхотел идти в Иерусалим» (9:51).

Когда Божественная необходимость искупительных страданий оказывается под угрозой, Христос вмешивается и делает все возможное со Своей стороны, чтобы ускорить исполнение Божьего замысла. Фактически, мотив непротивления злу присутствует в Евангелии, чтобы сохранить Божественную необходимость (dei) креста и приблизить ее исполнение. Даже правосудие Божье должно ожидать своего времени, потому что оно может оказаться препятствием на пути страданий Христа (Лк. 12:49, 50). И поэтому, когда ученики хотят, чтобы огонь ниспал на Самарию, Иисус обличает их, направляясь к Иерусалиму (см. 9:51-56). Когда Христос говорит ученикам о необходимости предстоящих страданий, цитируя 53-ю главу книги Исаии (22:37), они понимают другую необходимость: защитить Своего Господа, используя при этом даже оружие (22:38). Иисус укоряет своих учеников (Ikanon estin)[132], говоря, что и так достаточно препятствий исполнению Божьего замысла (22:35-38). В конце концов, когда осуществление dei страданий Христа оказывается под угрозой в 22:49, 50 (отсечение уха раба), Иисус, а не Бог совершает чудо, посредством которого выполнение dei вновь защищено.

В свете этих наблюдений многие другие элементы повествования Луки представляют Иисуса, осознанно выполняющего Божественный замысел и являющегося его защитником. Многие слова Христа кажутся неосторожными и даже резкими, потому что вызывают оппозицию (Лк. 19:38; 23:3). Однако такая прямота слов Христа сразу же открывает людям природу Его Царства, которое многие из них принять не могут, что и приводит Христа на Голгофу (23:38).

Павел также изображен Лукой как «творческий» исполнитель Божественного dei. Как понимание Павлом неизбежности своего появления в Риме становится у Луки частью представлений апостола о миссии язычникам, так и способ выполнения этой неизбежности изображен как замысел самого Павла в повествовании Деяний. Способ этот заключается в использовании Павлом своего римского гражданства в различных обстоятельствах с целью встретиться с кесарем.

Какую бы роль ни играли в повествовании описания испытаний и связанных с ними апологетических речей апостола (Деян. 21-28), ясно одно — они направляют Павла в Рим. Создается впечатление, что Павел является инициатором своих уз в Риме. Характерная особенность поведения апостола у Луки заключается в том, что он держит свое римское гражданство в секрете до своего ареста и встречи с представителями власти, после чего он разглашает эти сведения к их испугу. Мотивы, которыми руководствуется Павел, становятся понятны в свете 22:25-29 и контекста этого отрывка. До своего ареста Павел просто определяет себя как хорошо образованного иудея из Тарса. Это позволяет ему обратиться к разгневанной иудейской толпе, находящейся за пределами крепости (21:37-40). Павел, как Христос до него (Лк. 4), фактически задевает иудеев, внимательно слушавших его вначале (21:40 и 22:2; ср. Лк. 4:20), упомянув о своей миссии язычникам (22:21; ср. Лк. 4:25-27). После этого толпа приходит в негодование (22:22, 23; ср. Лк. 4:28, 29).

Павел же подогревает спор до такой степени, что по причине иудеев, требующих его смерти, власти вынуждены бичевать его. В этот момент Павел открывает свое римское гражданство, что полностью меняет ситуацию. Результат этого метода имеет две стороны: а) случай Павла рассматривается более серьезно, как важного арестанта и б) появляются основания для его дальнейшей встречи с кесарем: его римское гражданство. Таким образом, Павел подливает масло в огонь мятежа, что классифицируется как преступление против императора[133] и придает законность вызову римского гражданина перед кесарем[134]. Именно такое поведение Павла гарантирует ему отправление в Рим. Вспомним замечание, которое делает Агриппа в разговоре с Фестом: «Можно было бы освободить этого человека, если бы он не потребовал суда у кесаря» (Деян. 26:32).

Выводы относительно использования dei в произведениях Луки

На основании проделанного нами литературного анализа отметим два аспекта использования dei у Луки:

Во-первых, термин необходим, чтобы показать, что вся история — от рождения Иоанна Крестителя до появления Павла в Риме — является частью исполнения вечного замысла Божьего. Наиболее ярко и полно этот замысел представлен в пророчествах Ветхого Завета. Свидетельство ранней христианской общины, обращение Павла и миссия язычникам рассматриваются Лукой как исполнение этих пророчеств и, следовательно, как объективное следование Божественной необходимости.

Во-вторых, слово dei играет роль повеления, требующего послушания как субъективного следования Божественной необходимости. Исполнение воли Божьей во многом зависит от человеческой стороны. Лука придает большое значение Иисусу и Павлу как творческим и активным исполнителям замысла Божьего. Они являются его инициаторами, стратегами и даже защитниками. Повелительная сторона Божественной «необходимости» в повествовании Луки преследует в первую очередь пасторскую цель: противостоять пассивному ожиданию парусии[135] в Церкви, призывая христиан оставаться верными[136]. Такая верность означает активное участие в миссии, а не просто терпение.