Эмоции и чувства

27. Эмоции и чувства

Эмоции - особый класс субъективных психологических состояний, отражающих в форме непосредственных переживаний, ощущений приятного или неприятного, отношения человека к миру и людям, процесс и результаты его практической деятельности. К классу эмоций относятся настроения, чувства, аффекты, страсти, стрессы. Это так называемые 'чистые' эмоции. Они включены во все психические процессы и состояния человека. Любые проявления его активности сопровождаются эмоциональными переживаниями. У человека главная функция эмоций состоит в том, что благодаря эмоциям мы лучше понимаем друг друга, можем, не пользуясь речью, судить о состояниях друг друга и лучше преднастраиваться на совместную деятельность и общение. Замечательным, например, является тот факт, что люди, принадлежащие к разным культурам, способны безошибочно воспринимать и оценивать выражения человеческого лица, определять по нему такие эмоциональные состояния, как радость, гнев, печаль, страх, отвращение, удивление. Это, в частности, относится и к тем народам, которые вообще никогда не находились в контактах друг с другом.

Данный факт не только убедительно доказывает врожденный характер основных эмоций и их экспрессии на лице, но и наличие генотипически обусловленной способности к их пониманию у живых существ. Это, как мы уже видели, относится к общению живых существ не только одного вида друг с другом, но и разных видов между собой. Хорошо известно, что высшие животные и человек способны по выражению лица воспринимать и оценивать эмоциональные состояния друг друга.

Сравнительно недавно проведенные исследования показали, что антропоиды так же, как и человек, способны не только 'читать' по лицу эмоциональные состояния своих сородичей, но и сопереживать им, испытывая, вероятно, при этом такие же эмоции, как и то животное, которому они сопереживают. В одном из экспериментов, где проверялась подобная гипотеза, человекообразная обезьяна вынуждена была наблюдать за тем, как на ее глазах наказывают другую обезьяну, которая при этом испытывала внешне ярко проявляемое состояние невроза. Впоследствии оказалось, что аналогичные физиологические функциональные изменения были обнаружены и в организме 'наблюдателя' - той обезьяны, которая просто смотрела, как в ее присутствии наказывают другую. Однако врожденными являются далеко не все эмоционально - экспрессивные выражения. Некоторые из них, как было установлено, приобретаются прижизненно в результате обучения и воспитания. В первую очередь данный вывод относится к жестам как способу культурно обусловленного внешнего выражения эмоциональных состояний и аффективных отношений человека к чему-либо.

Жизнь без эмоций так же невозможна, как и без ощущений. Эмоции, утверждал знаменитый естествоиспытатель Ч. Дарвин, возникли в процессе эволюции как средство, при помощи которого живые существа устанавливают значимость тех или иных условий для удовлетворения актуальных для них потребностей. Эмоционально-выразительные движения человека - мимика, жесты, пантомимика - выполняют функцию общения, т.е. сообщения человеку информации о состоянии говорящего и его отношении к тому, что в данный момент происходит, а также функцию воздействия - оказания определенного влияния на того, кто является субъектом восприятия эмоционально-выразительных движений. Интерпретация таких движений воспринимающим человеком происходит на основании соотнесения движения с контекстом, в котором идет общение.

У высших животных, и особенно у человека, выразительные движения стали тонко дифференцированным языком, с помощью которого живые существа обмениваются информацией о своих состояниях и о том, что происходит вокруг. Это - экспрессивная и коммуникативная функции эмоций. Они же являются важнейшим фактором регуляции процессов познания.
Эмоции выступают как внутренний язык, как система сигналов, посредством которой субъект узнает о потребностной значимости происходящего. Особенность эмоций состоит в том, что они непосредственно отражают отношения между мотивами и реализацией отвечающей этим мотивам деятельности. Эмоции в деятельности человека выполняют функцию оценки ее хода и результатов. Они организуют деятельность, стимулируя " и направляя ее.

В критических условиях при неспособности субъекта найти быстрый и разумный выход из опасной ситуации возникает особый вид эмоциональных процессов - аффект. Одно из существенных проявлений аффекта состоит в том, что он, навязывая субъекту стереотипные действия, представляет собой определенный закрепившийся в эволюции способ аварийного разрешения ситуаций: бегство, оцепенение, агрессию и т.п.

28. Понятие, признаки и проявление воли у человека

Воля — способность человека достигать поставленных им целей в условиях преодоления препятствий. В качестве основы осуществления волевых процессов выступает характерная для человека опосредствованность его поведения за счет использования им общественно выработанных орудий или средств. На ней строится процесс, имеющий значительные индивидуальные вариации, сознательного контроля над теми или иными эмоциональными состояниями или мотивами. За счет этого контроля приобретается возможность действовать вопреки сильной мотивации или игнорировать сильные эмоциональные переживания. Развитие воли у ребенка, начинающееся с раннего детства, осуществляется за счет формировании сознательного контроля над непосредственным поведением при усвоении определенных правил поведения.

Воля издавна трактовалась как одна из первичных способностей (наряду с умом и чувством), т. е. никакой теории, никакого научного анализа воли нельзя было и предпринять. Так же когда-то говорили о теплороде: это некоторая первичная способность, которая находит свое выражение, но сущность ее нераскрываема, потому что она собственно сама себя и порождает; достаточно указать, что теплота порождается теплородом, и никаких дополнительных объяснений можно не привлекать. Применительно именно к воле переодетая теория способностей продолжает существовать до настоящего времени.

Достаточно сказать, что даже Джемс, во времена которого уже накапливался большой фактический материал, велись опыты, производились измерения и было немало известно о методах психологического исследования, продолжал стоять на той позиции, что существуют некоторые особые акты. Он их называл актами fiat — «да будет!», используя известное библейское fiat lux — да будет свет и стал свет...

Анализ воли все же начался. Стали обсуждать какие-то характеристики волевых процессов (волевых действий), которые отличали эти процессы или действия от других, неволевых. Прежде всего волевым актом по справедливости можно называть только действия или процессы целеподчиненные. Значит, волевые процессы (волевые действия) противопоставляются и отличаются от всех тех процессов, которые не имеют признака целеподчиненности.

Под целью понимается некоторый предполагаемый сознаваемый результат, к которому должно привести действие. И таким образом процессы как бы разделились на две группы: непроизвольные (к ним относятся автоматические, инстинктивные, импульсивные действия, т. е. действия по прямому побуждению, действия под влиянием аффекта, страсти) и преднамеренные, произвольные, т. е. целеподчиненные. Совершенно очевидно, что когда мы говорим о воле, то уже интуитивно всегда относим эти процессы к группе произвольных.

Но одного указания на целеподчиненность волевых действий недостаточно, потому что существует очень много действий, которые целенаправленны и в этом высоком смысле произвольны, но, тем не менее, никогда не называются и не могут быть названы волевыми на психологическом языке. И есть другие, тоже целенаправленные действия, которые явно выделяются нами из числа прочих, и к ним прикрепляется это имя — волевые. В классической марксистской традиции волевыми называют действия, подчиненные не только сознательной, но, более того, разумной цели, т. е. такой, которая не только сознается, но ставится как необходимая, разумная, и тогда, например, трудовая деятельность относится к волевой.

Поэтому в психология продолжаются поиски тех особенных примет, черт, признаков, отличающих именно волевые акты от неволевых. Прежде всего среди этих признаков часто выделяется наличие выбора. Воля есть там и только там, где целеподчиненное действие происходит в условиях выбора между двумя или многими возможными действиями. Перед Спенсером стоит дилемма: либо ехать в Австралию, либо жениться и остаться в Англии.

Спенсер принимает решение на основе изобретенной им «моральной арифметики»: обстоятельства отъезда, равно как и обстоятельства женитьбы и пребывания в Англии, он баллирует по каждому пункту, расценивая их каким-то количеством очков, затем сосчитывает очки. Выходит, что больше пунктов собирает решение ехать в Австралию. Он остается в Англии и женится. То же происходит с пасьянсом Безухова, который колеблется, уезжать ли ему, оставлять ли ему Москву вместе с войсками или оставаться в Москве, занимаемой Наполеоном. Он раскладывает пасьянс, получает ответ на вопрос и — делает наоборот.

В связи с волей как выбором часто приводят ситуацию Буриданова осла. Даже есть остроумная мысль, которая состоит в том, что осел не обладает возможностью волевого действия и поэтому остается голодным между сеном и соломой, а человек умнее осла, и поэтому, не имея возможности разумно решать, он бросает жребий, а потом следует ему и, таким образом, не умирает от голода.

Итак, волевое действие — это действие, осуществляемое по выбору. Выбор есть признак волевого действия. Где нет выбора, там нет волевого действия. Если же мы говорим о выборе, то естественно ввести еще одно понятие — принятие решения. Волевой акт есть действие в условиях выбора, основанное на принятии решения.

Вот вам и развернутая характеристика волевого действия. Тогда вся проблема переходит на проблему выбора — как он строится, на проблему принятия решения — как оно принимается и что это такое, а исследуя эти образующие волевого действия, тем самым мы изучаем и само волевое действие, по крайней мере, в некотором приближении.

Но трудность состоит в том, что ни первый, ни второй критерий не оказываются удовлетворительными. Есть ситуации, которые не предоставляют никакого выбора и тем не менее вызывают действие, очень ярко выраженное и, бесспорно, всеми одинаково расцениваемое как волевое. Ситуация очень простая — приказ командира. Выполнить чрезвычайно трудно и, как говорится, надо мобилизовать всю волю. Подняться в атаку и оторваться от земли очень трудно, но альтернативы нет. Она никогда не обсуждается, ее и нет. Действительно, нет альтернативы, выбора нет, нужно действовать и все. Выбор только мы присочиняем, психологически его нет, реально нет. Другая ситуация — наркомания. Очень большой, можно сказать, подвиг воли — бросить наркотик, но ведь разве пользованию наркотиком есть альтернатива? Нет, это не альтернатива, это то, что есть, что течет, не целеподчиненное, и вообще не действие.

И вдруг появляется волевое действие, выкидывается коробка с сигаретами, или разбивается бутылка водки, или выбрасывается наркотик. Тем более не проходит вот это знаменитое принятие решения. Словом, выбор и принятие решения, просто необязательные моменты, характеризующие волю.

А может быть обязательно наличие преодоления препятствий по пути к достижению цели, и когда препятствия нет, то действие не волевое? Если подниматься в атаку понарошку, а не в боевой обстановке (взял и поднялся, лежал, а теперь стою или бегу), никто не признает это действие волевым.

Оно произвольное, целеподчиненное, может быть даже альтернативным (например, в условиях военной игры), но только не волевым в узком смысле, когда говорят: «человек волевой», или «требуется большая сила воли», или «это по-настоящему волевое действие». Если мы сказали, что мы удерживаем целенаправленность и знание дела, т. е. разумную целенаправленность, то тогда, естественно, нам надо искать только специфику. Мы можем допустить и колебания (что лучше — севрюжины или осетрины положить на тарелку?), и выбор. Но чего-то не хватает. Может, не хватает усилия?

Итак, третья характеристика — преодоление препятствий, т. е. наличие препятствий. Если действие совершается беспрепятственно, оно не может быть волевым, даже если оно с выбором и с принятием решения.

Прежде всего, нужно сказать, что мы не можем думать только о внешнем препятствии. Внешнее препятствие нам ничего не дает. Известно, что тяжелые наркоманы способны преодолеть любые препятствия, чтобы получить наркотик, но это выражение не воли, а безволия. Известное правило психиатрических клиник, которые занимаются тяжелыми наркоманами, — не спускать с них глаз, они всегда найдут возможность раздобыть наркотик и разовьют для этой цели колоссальную энергию. Значит, внешнее препятствие отпадает.

Теперь представим себе обыкновенное волевое, т. е. целенаправленное, действие. За целью лежит мотив в соответствии с общим положением, которое называют деятельностным подходом в психологии. И тогда легко представить себе очень простую схематическую картину. За целью (указанной кем-то или самим собой) может лежать положительный мотив.

Тогда действие происходит и энергетически (т. е. по затраченному времени, силе, объему работы, который надо провести) находится в известном соотношении с силой мотивации, точнее — мотива. Оно идет и не попадает в категорию волевых. Можно представить себе обратную картину: за целью лежит отрицательный мотив — неделания, и тогда действие просто не идет. Простая альтернатива: положительный мотив — действие идет, отрицательный мотив — действие не идет. Проще быть не может.

Но дело все в том, что действия всегда — это надо запомнить — полимотивированы. Когда я осуществляю какое-нибудь действие, то я вступаю в отношения не только к одному, а к нескольким предметам, которые сами по себе могут выступать как мотивы. Будем рассматривать как простейший случай полимотивированности наличие двух мотивов (на самом деле можем иметь в виду три, сколько угодно, это не играет роли в схематическом анализе). Опять возьмем банальный случай — оба мотива положительные.

Действие идет. Рассмотрим второй случай — оба мотива отрицательные. Действие не пойдет нипочем. Зачем ему идти? А теперь рассмотрим такой вариант: один мотив положительный, а другой — отрицательный. Возникает ситуация поступка. Это уже не просто действие. Это волевое действие. При этом совершенно все равно, осознаются ли оба мотива, осознается только один или оба не осознаются.

Важно, чтобы эти мотивы были. В ситуации экзамена я нахожусь в двояком отношении: к своим профессиональным обязанностям (к своему долгу) и к экзаменующемуся. Экзаменуя, я не могу не иметь дела с экзаменующимся, но я также не могу не иметь дела с программой, требованием. Что возникает? Возникает отвратительная ситуация. Я не могу поставить четверку, потому что никакой четверки в ответе нет, и я не могу поставить тройку, потому что этим я лишаю стипендии человека, явно в ней очень нуждающегося.

Какое бы решение я ни принял и что бы я ни сделал в этих условиях, поведение (действие) будет волевым: я поставил все-таки тройку... или я все-таки поставил четверку... Итак, волевое действие есть действие, осуществляющееся в условиях полимотивации, когда различные мотивы имеют различные аффективные знаки, т. е. одни являются положительными, а другие — отрицательными. Вот, собственно, первое определение, грубое, недостаточно развитое, указывающее лишь на общее свойство, на общий подход к проблеме.

Принимая эту формулу, мы не требуем обязательности осознания мотивов. Но мы не требуем еще и другого: мы не требуем характеристики этих мотивов, а эту характеристику надо требовать. Почему же все-таки человек действует так, а не иначе? Почему он не может попросту бросить жребий или нипочем не хочет его бросать?

Если мне предложат поставить тройку или четверку по жребию, я буду скорее прислушиваться к себе, к тому, что во мне происходит. Во мне происходит какой-то процесс, это и есть воля — процесс внутренний, очень тонкий и очень сложный. Это каркас, на который я натягиваю свой анализ, грубая схема, векторное сложение мотивов, самое вульгарное, кстати. Потому что они вступают друг с другом в очень сложные отношения. Значит, проникновение в проблему воли потребовало от нас проникновения в мотивационную сферу личности, вот почему воля — глубоко личностный процесс.

И если мы не рассмотрим отношения, которые возникают внутри сознания, порождаясь его развитием, если мы не рассмотрим эти внутренние процессы как самопорождающиеся, мы не сможем решить проблему воли. Значит, нужно вести дальше анализ и по гораздо более сложным и трудным путям.

Итак, мы пришли к некоторой схеме всякого действия, которое может быть названо волевым. Еще раз эта схема: действие реализует объективно два разных отношения, т. е. осуществляет две различные деятельности, следовательно, подчиняется двум различным мотивам. В случае, когда один из этих мотивов является отрицательно эмоционально окрашенным, а другой, напротив, положительно, то возникает ситуация, типичная для осуществляющегося волевого действия. Если оба мотива являются положительными, то действие идет, но выпадает из категории волевых. То же самое с отрицательными мотивами, действие просто не идет, его нет.

Безусловно, можно определить, что всякий мотив имеет положительную или отрицательную окраску; безоговорочно, существуют такие альтернативы, по которым их можно расклассифицировать. Простой критерий состоит в том, что если нет другого мотива, а действие идет, значит есть положительный мотив; если действие не идет, то мотив отрицательный или вообще не мотив. Таким образом, всегда есть критерий очень жесткий: имеет ли данный мотив побудительную силу? Если он ее не имеет, тогда это не мотив. Либо он имеет положительную побудительную силу — действовать, либо побудительную силу отрицательную — не действовать.

Если передо мной пламень жаровни или свечи, то действие поднесения руки в обычных условиях не совершается, наоборот, есть тенденция к ее отдергиванию, а в случае с Муцием Сцеволой, напротив, действие идет, потому что тогда есть, будем говорить, супер-мотив и получается типичное волевое действие.