Источники, основания и субъекты конституционно-правовой ответственности

1.2      Источники, основания и субъекты конституционно-правовой ответственности

Конституционно-правовые нормы обеспечивают регулирование широкого круга общественных отношений, в то же время глубина конституционно-правового регулирования в различных сферах жизни неодинакова. Эта специфика стала одной из причин формирования в науке конституционного права двух основных подходов к институту конституционно-правовой ответственности. Сторонники первого подхода относят к конституционно-правовой ответственности все санкции за нарушения конституционно-правовых норм, независимо от их отраслевой принадлежности, расширяя, таким образом, круг источников, оснований и санкций за счет соответствующих отраслевых институтов, и, прежде всего, за счет уголовного, финансового и налогового законодательства. Другой подход сводится к ограничению конституционно-правовой ответственности формулой «импичмента» в разных вариациях, суть которого заключается в возможности предъявить обвинение и, в конечном счете, отстранить от должности конкретное лицо за конкретное правонарушение. В число источников конституционно-правовой ответственности «широкий» подход включает нормы не только конституционного, но и других отраслей права (прежде всего, уголовного), «узкий» подход – нормы Конституции РФ, основных законов субъектов Российской Федерации (далее – субъектов РФ), а также других законов, составляющих отрасль конституционного права, прежде всего, федеральных конституционных законов и федеральных законов. В качестве оснований конституционно-правовой ответственности сторонники «широкого» подхода рассматривают нарушения норм и конституционного, и уголовного, и финансового законодательства, санкции которых направлены на защиту отраслевых норм, конкретизирующих конституционные положения, в то время как сторонники «узкого» подхода – только нарушения норм Конституции РФ и иных норм конституционно-правового законодательства. Что касается субъектов конституционно-правовой ответственности, «широкий» подход, расширяя круг источников и оснований, в то же время устанавливает ограничение круга субъектов ответственности лишь властными структурами и их должностными лицами, обладающими властными полномочиями на конституционном уровне, «узкий» подход относит к их числу и других субъектов права, нарушающих конституционно-правовые нормы. Таким образом, наблюдается некоторый парадокс: круг лиц по «широкому» подходу намного меньше, чем по подходу «узкому», который фактически охватывает всех субъектов права, способных нарушить конституционные нормы.1 В отношении конституционно-правовых санкций подходы отражены в меньшей степени, дискуссии касаются отдельных мер воздействия, но следует отметить, что, в отличие от «узкого», «широкий» подход относит к их числу санкции и других отраслей права, направленные на обеспечение действия конституционно-правовых норм.

Российское законодательство придерживается «узкой» концепции конституционно-правовой ответственности, о чем свидетельствуют действующие законы. Большинство должностных лиц, занимающих высшие государственные должности, могут быть привлечены к уголовной ответственности лишь после лишения их иммунитета, следовательно, необходимо различать уголовные и конституционно-правовые санкции. Кроме того, «широкий» подход делает характер конституционно-правовой ответственности комплексным, собирательным. Самостоятельность данного вида ответственности здесь минимальна, поскольку проявляется только в специфике субъектов, на которых эта ответственность распространяется. «Узкий» подход исходит из того, что самостоятельность конституционно-правовой ответственности находит выражение в комплексе признаков, а не только в особых субъектах, и именно поэтому логичным представляется рассмотрение конституционно-правовой ответственности с позиций, близких к «узкой» концепции.

Рассматривая вопрос об источниках конституционно-правовой ответственности, следует обозначить, что он не относится к числу наиболее дискуссионных и обсуждаемых в литературе, но, тем не менее, заслуживает отдельного внимания. Прежде всего, к числу таких источников следует отнести Конституцию РФ, поскольку она закрепляет основные принципы и базисные положения всех видов юридической ответственности, которые конкретизируются в нормах других источников конституционного и других отраслей права. Включение в число источников конституционно-правовой ответственности норм других отраслей права не позволит выделять этот вид ответственности в качестве самостоятельного, здесь вообще теряется смысл деления права на отрасли. Поэтому логичным представляется рассмотрение всей системы норм, составляющих отрасль конституционного права, в качестве комплекса источников конституционно-правовой ответственности.

В настоящее время конституционно-правовая ответственность в рамках российского законодательства характеризуется следующими чертами:

1)         разрозненность источников. Нормы, регулирующие вопросы конституционно-правовой ответственности, разбросаны по всей отрасли и не подвергались систематизации. Такой разнобой трудно представить, например, для уголовной ответственности;

2)         общий характер норм права. Конституционно-правовые нормы нередко устанавливают пространные формулировки, не детализируя в конкретных случаях определенные права, обязанности субъектов правоотношений, процедуру применения к ним конституционно-правовых санкций;

3)         пробелы законодательства по вопросам конституционно-правовой ответственности. Примером может быть часть 2 статьи 117 Конституции РФ, устанавливающая право Президента Российской Федерации (далее – Президент РФ) принять решение об отставке Правительства Российской Федерации (далее – Правительство РФ). Субъект ответственности здесь очевиден, а вот объективная сторона, те действия, которые признаются противоправными, не определена. Не дает ответа на вопрос и Федеральный конституционный закон от 17 декабря 1997 года № 2-ФКЗ «О Правительстве Российской Федерации», который должен развивать положения Конституции РФ. В итоге представляется, что в настоящее время право отправить Правительство РФ в отставку в большей степени относится к мерам политической, а не конституционно-правовой ответственности.

В настоящее время система источников конституционно-правовой ответственности выглядит следующим образом:

1)         Конституция РФ и Уставы (Конституции) субъектов Российской Федерации (далее – субъектов РФ);

2)         федеральные конституционные законы;

3)         конституционное законодательство, включая договоры;

4)         пограничные законы, относящиеся традиционно к другим отраслям российского законодательства.1

Анализ источников конституционно-правовой ответственности с позиции сравнения с системами источников ответственности в других отраслях права выявляет отсутствие нормативно-правового акта, концентрирующего конституционные правонарушения, предусматривающего основания, содержащего перечень субъектов и санкций конституционно-правовой ответственности. Наличие своеобразного кодифицированного акта в этой области позволило бы упорядочить систему источников конституционно-правовой ответственности, обеспечило бы определенный правовой базис для дальнейшего развития. Н.М. Колосова, напротив, утверждает, что сейчас говорить о каких-либо кодифицированных актах нереально, поскольку отсутствуют даже единичные законы о конституционной ответственности, и предлагает в качестве альтернативы принятие федеральных законов о конституционных обязанностях граждан и их объединений, об ответственности органов государственной власти за нарушение конституционного законодательства,1 с последующим принятием Федерального конституционного закона «О конституционной ответственности».2 Следует заметить, что федеральные конституционные законы принимаются в случаях, прямо предусмотренных Конституцией РФ, которая в настоящее время не содержит указания на такой федеральный конституционный закон, следовательно, для его принятия требуется внесение соответствующих изменений в Конституцию РФ, что представляется процессом более сложным и продолжительным по сравнению даже с подготовкой и принятием кодифицированного правового акта.

Самостоятельной подотраслью конституционного права является избирательное право с целым массивом законов, регулирующих права и обязанности избирателей, которые довольно подробно регулируют вопросы конституционно-правовой ответственности в сфере выборов. Тем не менее, состояние правового регулирования в этой области также далеко от идеального, что подтверждается постоянными публикациями различных авторов, содержащими предложения по совершенствованию действующего избирательного законодательства.

Таким образом, в настоящее время российское законодательство содержит довольно хаотичную совокупность правовых норм, устанавливающих специфичные санкции к определенным субъектам за нарушения конституционно-правовых предписаний. Источники конституционно-правовой ответственности требуют упорядочения, систематизации, внесения необходимых изменений и дополнений в действующее законодательство, а также разработку и принятие новых правовых актов.

По вопросу об основаниях конституционно-правовой ответственности в литературе единого мнения нет. Нормативное или юридическое основание не вызывает особых дискуссий: в качестве такового рассматривается норма конституционного права, предусматривающая специфическую меру ответственности. В отношении же фактического основания позиции авторов не столь однозначны. По мнению Н.М. Колосовой, фактическим основанием является наличие в действиях или бездействии субъекта права состава конституционного деликта, который включает субъект, субъективную сторону, объект и объективную сторону. Объективная сторона заключается в нарушении субъектами права своих конституционных обязанностей или злоупотреблении своими конституционными правами.1 Е.И. Козлова, О.Е. Кутафин в качестве основания рассматривают совершение субъектом конституционно-правовой ответственности конституционно-правового деликта, т.е. деяния (действие или бездействие), которое признается законом противоправным и влечет за собой применение мер конституционно-правовой ответственности.2 Объективной стороной, по мнению этих авторов, является противоправное поведение субъекта, не соответствующее требованиям норм конституционного права, которое выражается в следующих формах: 1) неприменение конституционно-правовой нормы; 2) недолжное применение конституционно-правовой нормы, что может выразиться в недостаточно эффективной реализации предписаний нормы, в использовании одного из возможных вариантов поведения в ущерб другим; 3) прямое нарушение конституционно-правовой нормы. В.О. Лучин определяет в качестве основания ответственности конституционный деликт как «деяние (действие или бездействие) субъекта конституционно-правовых отношений, не отвечающее должному поведению и влекущее за собой применение мер конституционной ответственности»,3 отмечая, что бездействие может быть признано основанием конституционно-правовой ответственности лишь при условии, если субъект не выполнил возложенной на него конституционной обязанности и не совершил действия, которые должен был совершить.

В отношении объекта взгляды всех авторов фактически совпадают: объектом конституционного правонарушения являются общественные отношения, урегулированные и охраняемые нормами конституционного права.

Субъективная сторона конституционного правонарушения является вопросом дискуссионным. По отношению к индивидуальным субъектам традиционно применимо определение субъективной стороны через психическое отношение лица к своим противоправным действиям и их возможным последствиям. Вину коллективных субъектов сложно выразить через категорию «психическое отношение», здесь требуется выделение составляющих психики индивида, которые могут быть отнесены и к характеристике коллектива: сознание, определенная свобода воли, избирательность (вариантность) поведения. Это означает, что вина коллективного субъекта конституционных правоотношений может быть признана только в том случае, если этот субъект, имея возможность выбора варианта поведения, выбрал именно неправомерный вариант.1

В литературе присутствует мнение о возможном наступлении конституционно-правовой ответственности при отсутствии вины.2 В качестве примера приводится признание выборов недействительными, когда, по мнению С.А. Авакьяна, неблагоприятные последствия в виде лишения волеизъявления юридической силы распространяются на всех избирателей, включая и тех, кто реализовал свое активное избирательное право в соответствии с законом. Следует отметить, что в соответствии с частью 1 статьи 3 Конституции РФ, носителем суверенитета и единственным источником власти в России является ее многонациональный народ, а часть 3 той же статьи определяет референдум и свободные выборы как высшее непосредственное выражение власти народа. Представляется, что осуществление власти является одновременно и правом, и обязанностью народа, поскольку наличие другого правомочного субъекта исключается. Следовательно, неблагоприятные правовые последствия в данном случае распространяются именно на народ в целом, что позволяет говорить о народе как о своеобразном самостоятельном субъекте конституционно-правовой ответственности. Это подтверждается и тем, что выделение народа «в качестве самостоятельного субъекта конституционно-правовых отношений при проведении референдума, выборов депутатов в Государственную Думу, выборов Президента Российской Федерации»1 не подвергается сомнению. Логичным представляется предположить, что народ, как участник конституционных правоотношений, как носитель определенных конституционных прав и обязанностей, должен нести ответственность за их реализацию.

Определенный интерес представляет позиция А.А. Кондрашева, который предлагает ограничиться выделением в качестве условий конституционно-правовой ответственности противоправного деяния (действие или бездействие), реализуемого как в форме прямого несоответствия акта поведения конкретизированным требованиям правовой нормы, так и в форме общего предписания нормы о противоречии закону поведения соответствующего лица, нарушающего нормы морали, нравственности и в некоторых случаях и свои собственные обещания, и вины как условия возложения ответственности.2 А.А. Кондрашев не использует термин «состав правонарушения», поскольку, по его мнению, конструкция состава правонарушения в классическом единстве его четырех элементов не оправдана для конституционно-правовой ответственности. Автор критикует выделение такой формы объективной стороны как недолжное применение конституционно-правовой нормы, поскольку полностью отсутствуют закрепленные законодательно механизм определения и методика доказывания неэффективности реализации нормы или неправильного выбора варианта поведения органа или должностного лица, а юридическая ответственность предполагает четкие процедуры и основания использования ее принудительных мер. А.А. Кондрашев выносит за пределы объективной стороны вредные последствия и причинно-следственную связь между деянием и последствиями, поскольку конституционное правонарушение причиняет вред правопорядку, то есть общественным отношениям, складывающимся в сфере реализации государственной власти, и вряд ли возможно подсчитать вредные последствия для конкретного лица или организации, а, следовательно, теряет смысл и выделение причинно-следственной связи. Кроме того, автор предлагает рассматривать субъекта конституционно-правовой ответственности в целом как лицо или орган, обладающий специальным публичным статусом, а не в виде элемента состава правонарушения, поскольку такие характеристики субъекта, как возраст, вменяемость, смягчающие или отягчающие обстоятельства, не влияют на реализацию мер ответственности. Соответственно, и вина не может быть элементом отсутствующего состава правонарушения, поэтому автор определяет ее как условие возложения ответственности и рассматривает как «наличие возможности свободного выбора варианта правомерного или должного, соответствующего интересам и потребностям общества, поведения как физическим, так и юридическим лицом (государственным органом)»,1 что вполне укладывается в рамки понятия вины, приведенного выше.

Таким образом, вина является обязательным признаком состава конституционного правонарушения. Тем не менее, Д.Т. Шон прямо заявляет об отказе признания вины в качестве необходимой предпосылки конституционно-правовой ответственности, считая, что требование обязательного наличия вины в совершении конкретного правонарушения сузило бы диапазон применения и исказило бы социальное назначение данного вида ответственности.1 Следует согласиться с утверждением Т.Д. Зражевской о том, что «виновность – краеугольный камень юридической ответственности, и это в полной мере относится к конституционным правонарушениям».2

В литературе присутствует мнение, что основанием конституционно-правовой ответственности могут быть и аморальные поступки, а также утверждение, что невозможно дать точный перечень обстоятельств, которые могут быть основаниями конституционно-правовой ответственности.3 Эта точка зрения подвергается критике со стороны многих авторов. Во-первых, в отношении аморальных поступков А.А. Кондрашев пишет, что нарушение моральных норм приобретает юридическое значение только в том случае, когда в правовой норме содержится обобщенная характеристика запрещенного деяния и происходит отсылка за детализацией к правилам нравственности.4 Альтернативой может быть и полное описание нарушения норм морали и нравственности в конституционных нормах. Во-вторых, Н.М. Колосова считает, что отсутствие подробного перечня оснований свидетельствует о пробеле в конституционном законодательстве или о наличии сугубо политической ответственности, поскольку появляются возможности для произвола.5 Представляется, что создание правового акта, содержащего перечень оснований конституционно-правовой ответственности с последующим внесением в него требуемых изменений, является обязательным условием развития института данного вида юридической ответственности в российском законодательстве.

Таким образом, конституционно-правовая ответственность имеет место при наличии в поведении субъекта признаков деяния (действия или бездействия), которое нарушает предписания норм конституционного права, причем вина субъекта является необходимой предпосылкой применения конституционно-правовых санкций. Если субъект не нарушал конституционных предписаний, то «такое деяние будет оставаться в сфере политической, но не конституционной ответственности».1

Определенной спецификой отличается круг субъектов конституционно-правовой ответственности, которыми в большинстве случаев выступают государственные органы и должностные лица, кандидаты в депутаты, общественные объединения. Но неправильным представляется утверждение, что «на гражданина, если он не является должностным лицом, эта ответственность не распространяется».2 Граждане, а точнее физические лица, являются субъектами конституционно-правовой ответственности в случаях, когда они приобретают особый правовой статус, например, при отмене решения о приеме в гражданство Российской Федерации, при лишении статуса беженца или вынужденного переселенца.

Юридическая ответственность тесно связана с такими категориями как «правоспособность», «дееспособность» и «деликтоспособность». Только наличие всех этих элементов правового статуса субъекта правоотношений позволяет рассматривать его в качестве субъекта конституционно-правовой ответственности: например, граждане, признанные судом недееспособными, освобождаются от всякой юридической ответственности, включая и конституционно-правовую.

Каждый субъект конституционных правоотношений наделен некоторыми правами, которые связаны с определенными обязанностями, следовательно, должен нести ответственность за их осуществление в соответствии с законом. Именно правовая цепь «права – обязанности – ответственность» представляет собой суть любого правового статуса. Следует отметить, что в действующем российском законодательстве часто отсутствует детализация этих элементов, что вызывает сложности для признания субъекта конституционно-правовой ответственности таковым.

Мнения различных авторов в отношении круга субъектов конституционно-правовой ответственности совпадают не всегда. С точки зрения В.О. Лучина, ими являются «граждане, иностранные граждане и лица без гражданства, государственные органы, негосударственные органы и объединения, должностные лица».1 Е.И. Козлова, О.Е. Кутафин, рассматривая индивидуальные и коллективные субъекты, относят к первым граждан Российской Федерации, депутатов всех представительных органов государственной власти и органов местного самоуправления, должностных лиц, а ко вторым – органы государственной власти, органы местного самоуправления, объединения граждан и другие социальные образования (например, комитеты и комиссии представительных органов), отдельно выделяя государство в качестве самостоятельного субъекта конституционно-правовой ответственности.2 По мнению Н.М. Колосовой, государство, органы государственной власти, органы местного самоуправления, общественные объединения являются субъектами, прежде всего, конституционной ответственности, а в отношении должностных лиц, включая депутатов, и физических лиц, если они нарушают предписания норм конституционного права, не исключается и конституционная ответственность.3

Очевидно, что к субъектам конституционно-правовой ответственности, прежде всего, следует отнести всех участников конституционных правоотношений, указанных в части 2 статьи 15 Конституции РФ: органы государственной власти, органы местного самоуправления, должностных лиц, граждан и их объединения. Предпосылкой конституционно-правовой ответственности здесь является обязанность указанных субъектов соблюдать Конституцию РФ и законы. Тем не менее, следует отметить, что исходным критерием отнесения субъекта права к субъектам конституционно-правовой ответственности является не перечень лиц и органов в части 2 статьи 15 Конституции РФ, а наличие конституционных прав и обязанностей, поскольку юридическая ответственность связана, прежде всего, с оценкой их осуществления на предмет законности. Сложность здесь заключается в том, что порой эти права и обязанности в законодательстве четко не обозначены.

Следует отметить, что в литературе далеко не всегда к числу субъектов конституционно-правовой ответственности относят государство в целом. Статья 2 Конституции РФ четко устанавливает в качестве обязанности государства признание, соблюдение и защиту прав и свобод человека и гражданина, а статья 53 Конституции РФ закрепляет право каждого на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц. Кроме того, в соответствии с частью 2 статьи 19 Конституции РФ, именно государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от каких-либо обстоятельств. Эти положения однозначно свидетельствуют о наличии у государства деликтоспособности, следовательно, государство необходимо рассматривать в качестве самостоятельного субъекта конституционно-правовой ответственности.

Как уже было указано, к субъектам конституционно-правовой ответственности следует отнести и многонациональный народ Российской Федерации, поскольку он является самостоятельным участником конституционных правоотношений. Конституция РФ прямо не говорит о каких-либо правах и обязанностях народа, которые позволили бы однозначно определить его как субъект конституционно-правовой ответственности, что представляется подтверждением признака латентности данного вида ответственности.

Таким образом, субъектами конституционно-правовой ответственности являются многонациональный народ, государство, органы государственной власти, органы местного самоуправления, должностные лица, граждане (включая иностранных граждан и лиц без гражданства) и их объединения.