1.2. Южно-Курильская территориальная проблема в 1994-1997 годы
Сильное землетрясение, которое произошло в октябре 1994 года в открытом море у острова Шикотан, и цунами до основания разрушили жизнь островного населения. В результате многие заводы по переработке морепродуктов, школы, детские сады были либо полностью уничтожены, либо полуразрушены. Денежных средств на разборку и снос пострадавших зданий недоставало, людям выделяли для проживания аварийные помещения, а разрушенные здания оставляли в прежнем состоянии[88].
Работавшие с простоями заводы по переработке морепродуктов из-за трудностей в их финансировании оказались на грани банкротства. Некоторые семьи, имевшие знакомых на материке, стали переселяться к ним. На островах оставались семьи, не имевшие возможности устроиться в другом месте. Они существовали за счет приусадебных участков, выращивая на них овощи[89].
Но некоторые военные и их семьи не могли найти работу и жилье на материке и после демобилизации вынуждены были оставаться на островах и вести самостоятельный образ жизни. До землетрясения 1994 г. на островах Хабомаи, Шикотан, Кунашир и Итуруп проживало 25,4 тыс. российских граждан, но к июлю 1998 года их число сократилось до 16,14 тыс. человек (на Шикотане — 2,45 тыс. человек, на Кунашире — 5,5 тыс. человек и на Итурупе — 8,19 тыс. человек).
Согласно политико-административному делению России острова Хабомаи, Шикотан и Кунашир входят в Южно-Курильский район, а остров Итуруп — в Курильский район. Для управления каждым районом назначается администрация ‑ в Южно-Курильском районе она находится в Южно-Курильске (Фурукамаппу), в Курильском районе — в Курильске (Сяна)[90].
На этих островах главным производством стала обработка морских продуктов. В последние годы появились рыболовные суда, находящиеся в личной собственности. Рыбаки занимаются промыслом самостоятельно. Для сообщения с островами жители пользуются регулярными рейсами пароходов, которые ходят с Сахалина и курсируют между островами, а также рейсами самолетов, летающих с Сахалина на острова Кунашир и Итуруп.
Федеральная Программа социального и экономического развития Курильских островов на 1993–1995 годы и до 2000 года предусматривала проведение подготовительных работ по строительству магистральной дороги. Эти работы были проведены, ведутся работы по замене балок мостов через реки, но на островах до сих пор (за исключением части острова Кунашир) шоссейные дороги не готовы к эксплуатации[91]. Важную роль в российско-японских отношениях сыграл визит в Японию министра иностранных дел Е. М. Примакова в середине ноября 1996 года[92].
Российский министр вел свой разговор с японским коллегой Ю, Икэдой подчеркнуто уважительно к Японии. Он делал акцент на том, сколь большое значение придает Россия развитию отношений с Японией, исходит из того, что самостоятельная, сильная, политически активная в международных делах Япония является фактором стабильности на мировой арене. В этом контексте российский министр вновь подтвердил, что Россия приветствует полномасштабное участие Японии в Совете Безопасности ООН.
Российский министр подчеркивал важность придать новый импульс переговорам по мирному договору и в этой связи высказался за более активное налаживание контактов, обменов в районе Южных Курил, подтвердил намерение российской стороны вести дело к выводу своих войск с этих островов. Наконец, он предложил рассмотреть возможность осуществления совместной хозяйственной деятельности на островах и, в случае заинтересованности в этом японской стороны, изучить под новым углом зрения даже вопросы юрисдикции[93].
В целом, говорил российский министр, такая совместная деятельность имела бы не только экономическое, но и политическое значение, приближала бы страны к каким-то компромиссным решениям по проблеме территориального размежевания.
Впервые идея налаживания взаимовыгодной хозяйственной деятельности применительно к островам наряду с другими мерами по решению «околоостровных проблем» была озвучена Президентом СССР М. С. Горбачевым на переговорах с премьер-министром Т. Кайфу в апреле 1991 года и была включена в совместное заявление в качестве официального предложения российской стороны. Эта идея затрагивалась с российской стороны и во время визита в Японию в декабре 1994 года первого заместителя Председателя Правительства России О. Н. Сосковца[94].
Японский министр обещал, что японская сторона изучит предложение о совместной хозяйственной деятельности на островах, но при условии, что это не заменит переговоры по территориальной проблеме, а будет в качестве временной меры до ее урегулирования способствовать созданию более благоприятного климата для ведения таких переговоров.
Такой подход не вызывал возражений с российской стороны.
Удачно прошла и встреча Е. М. Примакова с премьер министром Р. Хасимого. Глава японского правительства подчеркивал важность наращивании политического диалога, который начал налаживаться, выводить его на самый высокий уровень. В этой связи он подтвердил свое намерение посетить Россию в 1997 году[95].
В целом и российская, и японская стороны были удовлетворены итогами визита в Японию министра иностранных дел России. Японская сторона начала приходить к заключению, что российское руководство действительно стремится наладить отношения с Японией[96].
Один из наиболее опытных и авторитетных японских политических деятелей Ясухиро Накасонэ говорил о том, что, беседуя с Е. М. Примаковым, когда тот в качестве министра иностранных дел посетил Токио, он почувствовал большое желание России, прежде всего Президента Б.Н. Ельцина, улучшить российско-японские отношения.
Особое внимание в японских политических, общественных, деловых и научных кругах привлекла идея налаживания совместной хозяйственной деятельности на Южных Курилах, которую Е. М. Примаков специально подробно озвучил и на своей пресс-конференции в Токио, Об этой идее много писала и японская пресса.
Реакция на предложение изучить возможность совместной хозяйственной деятельности на островах имела в России в целом положительную реакцию. Согласно опросам общественного мнения, проведенного Российским центром международных социальных исследований, 55 % опрошенных поддержали это предложение, а против высказались лишь 19 %.
В Японии это предложение было встречено неоднозначно. С одной стороны - и об этом сообщала японская пресса - в «поиском правительстве и правящей либерально-демократической партии было много тех, кто позитивно воспринял предложение России о совместной российско-японской хозяйственной деятельности на Южных Курилах, а ряд японских компаний был готов при согласии японского правительства начать на островах совместное предпринимательство в сфере рыбного хозяйства[97].
Появилась поддержка идеи совместного хозяйственного освоения и среди представителей японских средств массовой информации. Московский корреспондент газеты «Майнити симбун» Кадзутака Иидзима высказывался за принятие российского предложения о совместном развитии островов, поскольку, по его мнению, этот путь может стать «кратчайшим» к урегулированию территориальной проблемы[98].
Но сразу же обозначились и противники реатизации такой идеи. Та же газета писала о том, что, по мнению руководящих работников японского МИД, это может привести к ущемлению суверенных прав Японии на острова; что в мировой практике не было прецедента, чтобы совместная деятельность осуществлялась на спорных территориях, что возникнет масса неразрешимых вопросов, касающихся юридических аспектов такой деятельности; что российская сторона просто стремится привлечь японские капиталы к экономическому развитию островов, население которых испытывает серьезные социально-бытовые проблемы.
Важную роль в выводе двусторонних отношений на принципиально новый уровень, а также в становлении дружеских. Доверительных отношений между лидерами двух стран сыграла встреча Президента Б. Н. Ельцина с премьер-министром Р.Xaсимото в Денвере во время проведения очередного саммита ведущих государств мира в третьей декаде июня 1997 года[99].
Появилась поддержка идеи совместного хозяйственного освоения и среди представителей японских средств массовой информации. Московский корреспондент газеты «Майнити симбун» Кадзутака Иидзима высказывался за принятие российского предложения о совместном развитии островов, поскольку, по его мнению, этот путь может стать «кратчайшим» к урегулированию территориальной проблемы[100].
Но сразу же обозначились и противники реализации такой идеи. Та же газета писала о том, что, по мнению руководящих работников японского МИД, это может привести к ущемлению суверенных прав Японии на острова; что в мировой практике не было прецедента, чтобы совместная деятельность осуществлялась на спорных территориях, что возникнет масса неразрешимых вопросов, касающихся юридических аспектов такой деятельности; что российская сторона просто стремится привлечь японские капиталы к экономическому развитию островов, население которых испытывает серьезные социально-бытовые проблемы[101].
Важную роль в выводе двусторонних отношений на принципиально новый уровень, а также в становлении дружеских Доверительных отношений между лидерами двух стран сыграла встреча Президента Б. Н. Ельцина с премьер-министром Р.Xaсимото в Денвере во время проведения очередного саммита ведущих государств мира в третьей декаде июня 1997.
Накануне этой встречи Москву с официальным визитом посетил министр иностранных дел Ю. Икэла. Он был принят Президентом России, который высказался за то, чтобы в Денвере провести обстоятельную» как он выразился, «непроходную встречу» с Р. Хасимото. Тогда же он предложил по примеру своих встреч с канцлером Германии Г. Колем обменивался с японским премьер-министром раз в год неформальным визитами, чтобы без протокола детально обсуждать политические и экономические вопросы двусторонних отношений. Так было предложено проводить встречи руководителей России и Японии «без галстуков»[102].
На встрече в Денвере Президент Б. Н. Ельцин сообщил премьеру Р. Хасимото, что российские ракеты с ядерными боеголовками более не нацелены на Японию. Японские аналитики признавали, что это действие с российской стороны имело немаловажное не только символическое, но и практическое значение с точки зрения обеспечения безопасности Японии и формирования ее военной политики. Безусловно, что такое заявление шло в копилку доверия между двумя странами[103].
Саммит в Денвере имел особое значение для России и российского Президента. Впервые Россия «на равных правах» подключилась к деятельности «семерки», а президент Б.Н. Ельцин впервые стал полноправным участником дискуссий в рамках этого форума.
В то же время первоначально японская сторона негативно отреагировала на идею Президента США Билла Клинтона о том, чтобы Россия на равных правах участвовала в саммитах «семерки», а само это объединение трансформировалось в «восьмерку». Мотивировалась такая позиция тем, что участие России в саммитах может создать «нежелательную ситуацию, когда между двумя членами «восьмерки» не будет мирного договора и существуют ненормальные отношения». Затем японское правительство изменило свою позицию, но все же настояло на том, чтобы Президент России не присутствовал при обсуждении на саммите в Денвере ряда международных финансовых и экономических проблем. Кроме того, было выражено пожелание, чтобы страны-участницы саммитов обращали бы внимание России на необходимость скорейшей полной нормализации отношений с Японией. В таком духе высказался премьер Р. Хасимото уже на первом раунде форума[104].
И все же российская сторона положительно восприняла изменение японской позиции, и это сыграло свою роль в том, что двусторонняя встреча Б. Н. Елыцина-Р. Хасимото, состоявшаяся 20 июня, прошла в конструктивном духе. Оба лидера высказались за улучшение российско-японских отношений, договорились регулярно обмениваться визитами и согласились по предложению японского премьера провести неофициальную встречу на высшем уровне до конца года в одном из городов российского Дальнего Востока — впоследствии это согласие реализовалось в проведении встречи в Красноярске[105].
Пройдет несколько лет, и японское правительство, убедившись в конструктивности и эффективности российского участия в форумах ведущих государств мира, не станет возражать против «стопроцентного» превращения «семерки» в «восьмерку» и предоставления России права провести очередную встречу лидеров этого форума в 2006 году в Москве.
24 июля 1997 года премьер-министр Р. Хасимото выступил в «Ассоциации экономических единомышленников» (Кэйдзай доюкай) с изложением новой внешнеполитической доктрины страны.
«Доктрина Хасимото» была ориентирована на обеспечение за Японией активной и самостоятельной роли в мировых делах, прежде всего в поддержании мира и стабильности в АТР, С учетом реальностей постконфронтационной эпохи и глобализации, при сохранении союза с США как основы японской внешней политики[106].
В таком контексте была акцентирована важность для Японии стабильной системы отношений в четырехугольнике США—Китай-Россия-Япония и улучшения отношений с Россией, поскольку, как отметил Р. Хасимото, именно в японо-российских отношениях наблюдается наибольшее отставание по сравнению с другими сторонами «четырехугольника». Соответственно центральное место в новой внешнеполитической концепции «в качестве одной из самых приоритетных ставилась задача улучшения японо-российских отношений в целях установления нового сотрудничества между двумя странами». Выдвижение этой концепции фактически означало радикальное изменение японской политики в отношении России.
Анализируя подоплеку разработки и появления новой концепции, можно было прийти к следующим заключениям[107].
Во-первых, по прошествии более чем пяти лет со времени распада Советского Союза и начала осуществления в России демократических реформ в японском политическом истеблишменте наконец-то начал брать верх вывод о том, что изменения в России приняли необратимый характер (особенно после президентских выборов в 1996 году) и ныне Россия разделяет общие с Японией и другими западными демократами ценности.
Потому успех преобразований в России отвечает интересам всего демократического международного сообщества, включая Японию.
Россия принята в «клуб» развитых, демократических государств, и для Японии появляется немало полезного от взаимодействия с Россией в рамках «восьмерки». Не случайно японская пресса с тревогой отмечала, что в связи с тенденцией стран Запада идти на сближение с Россией, Японии грозит оказаться в изоляции, если она не внесет коррективы в свою пассивную политику на российском направлении.
Во-вторых, после длительных размышлений было признано целесообразным начать процесс адаптации внешней политики страны к новым международным реалиям. Ведь на смену биполярной схеме советско-американского соперничества периода «холодной войны» стала нарождаться новая конфигурация международных отношений в Северо-Восточной Азии, где тесно переплетаются интересы Японии, России, Китая, США, а также других стран[108].
Появилось осознание важности иметь в лице России серьезного партнера в мировых делах, в том числе в целях реализации стратегической внешнеполитической цели повышения роли Японии на международной арене, включая обретение постоянного членства в СБ ООН, а также в целях использования отношений с Россией для обеспечения стабильности и безопасности, прежде всего в наиболее чувствительном для японских интересов регионе Северо-Восточной Азии[109].
В период «холодной войны» Япония воспринимала Советский Союз как угрозу своим национальным интересам и выполняла свои обязательства по военно-политическому союзу с США, ограничивала отношения с Москвой. И в Вашингтоне следили за тем, чтобы Токио не шел на серьезное улучшение отношений с Советским Союзом.
В этой связи показательна публикация в японской прессе содержания закрытых переговоров, которые вел в Пекине в феврале 1973 года государственный секретарь США Генри Киссинджер с китайским руководителем Мао Цзэдуном. На беседе с Мао 17 февраля Г. Киссинджер делал акцент на том, что «будет опасно, если Япония и Советский Союз установят тесные политические отношения»[110].
Примечательно, что почти через четверть века в японской политической элите определяющим стало мнение, что с учетом всего комплекса проблем Японии с Китаем и США Токио жизненно важно усилить «российский вектор» политики. Потому национальным интересам Японии отвечает сближение с Россией.
Эти выводы находили подтверждение и в публикациях японской прессы, а также в высказываниях видных ученых. Газета «Иомиури симбун» в статье, посвященной проблемам российско-японских отношений, указывала на то, что стремление премьер-министра Рютаро Хасимото к улучшению отношений с Россией связано с намерением обеспечить поддержку России на получение Японией статуса постоянного члена Совета Безопасности ООН, а также важностью нормализовать отношение с Россией с учетом китайского фактора, поскольку Китай начал стремительно наращивать свою мощь[111].
В-третьих, в Японии более обращалось внимание на то, что создание в России рыночной экономики открывало новые перспективы для японо-российского взаимодействия в экономической сфере. Именно в то время японская пресса, в том числе близкая к деловым кругам, с озабоченностью указывала на тот факт, что в 1996 году объем двусторонней торговли сократился на 17%, А он и без того не был значительным: японский экспорт- около 1 млрд. долл., а импорт из России - 3,9млрд. долл. Японская пресса призывала японские компании не уступать европейским и американским фирмам, которые начали завоевывать определенные сегменты российского рынка[112].
Наконец, играло свою роль и развитие внутриполитических процессов в Японии. В 1996 году пост премьер-министра после некоторого перерыва вновь занял представитель либерально-демократической партии, ее лидер Р. Хасимото.
Таким образом, завершился период определенной внутриполитической нестабильности, и состоялось возвращение к власти наиболее влиятельной политической силы современной Японии. Председатель либерально-демократической партии Р. Хасимото одним из первых среди японских политиков осознал важность улучшения отношений с Россией. Еще будучи министром внешней торговли и промышленности, он выступил инициатором выдвижения плана японского содействия российским экономическим реформам.
Можно сказать, что Р. Хасимото проявил большую дальновидность, правильно оценил важность хороших отношений с Россией с точки зрения национальных интересов Японии, продемонстрировал немалую политическую смелость, предложив нестандартный подход к поиску выхода на урегулирование территориальной проблемы[113].
В целом его роль в формировании нового качества отношений с Россией сопоставима в известной степени с деятельностью другого видного японского политика - Итиро Хатоямы, внесшего с японской стороны решающий вклад в дело нормализации японо-советских отношений после Второй мировой войны. Р. Хасимото обосновал принципы, на которых должно основываться улучшение японо-российских отношений.
Во-первых, это принцип доверия.
Излагая свою «доктрину», японский премьер-министр особо отметил, что «в конечном счете, межгосударственные отношения не смогут получить продвижения до тех пор, пока не будет отношений подлинного доверия между теми, кто непосредственно сидит за столом переговоров»[114].
В этом контексте он выразил намерение установить еще более тесные, дружеские, доверительные отношения с Президентом России.
Второй принцип продвижения японо-российских отношений был определен как принцип взаимной выгоды. Он подразумевает, что Япония и Россия, согласовывая взаимные интересы, не будут пытаться получить одностороннюю выгоду, то есть не будут применять подход, предполагающий появление выигравшего и проигравшего. В этом смысле японский премьер разделял неоднократно высказывавшуюся Президентом Б. Н. Ельциным мысль о том, что после завершения эпохи «холодной войны» в международных отношениях не должно более быть «победителей и побежденных»[115].
В качестве третьего принципа Р. Хасимото назвал принцип долгосрочного подхода. При этом имелась в виду необходимость создать прочную основу для улучшения японо-российских отношений, которые будут унаследованы следующими поколениями японцев и россиян и будут развиваться в 21 веке и даже далее.
Три принципа, выдвинутые главой японского правительства, - доверие, взаимная выгода, долгосрочный подход - отражали именно то, что следовало сделать базой построения двусторонних отношений, отвечающих реалиям новой эпохи[116].
Российская сторона предложила дополнить три принципа четвертым - принципом тесного экономического сотрудничества. Японская сторона выразила свое согласие, и вышеупомянутые четыре принципа были включены в Московскую декларацию об установлении созидательного партнерства, подписанную 13 ноября 1998 года Президентом Б. Н. Ельциным и премьер-министром К. Обути в ходе официального визита последнего в Москву.
Об экономическом сотрудничестве довольно подробно говорил в своем выступлении в Кэйдзай Доюкай R Хасимото.
В качестве наиболее перспективного направления такого сотрудничества он выдвинул идею совместной разработки энергетических и сырьевых ресурсов России, в первую очередь в районах Сибири и Дальнего Востока. Причем эффективное использование этих ресурсов виделось, с одной стороны, как своего рода «детонатор* для стабильного экономического развития России, с другой - как фактор стабилизации энергетической ситуации в азиатском регионе, как фактор, способствующий укреплению доверия и становлению мирных отношений во всей Восточной Азии[117].
Принцип долгосрочного подхода предписывает использовать уже накопленный положительный опыт по укреплению доверия в районе островов, а именно: посещение японцами могил, обмены между жителями четырех островов и Японии, переговоры по заключению соглашения о безопасном промысле. Все это для того, чтобы «обозначить направление к решению территориальной проблемы». Мы, подчеркнул Хасимото, намерены спокойно продолжать переговоры, основываясь на долгосрочном подходе[118].
В российском руководстве «многоплановый подход» воспринимали как отход от устаревшего и маю что давшего для развития двусторонних отношений и продвижения к заключению мирного договора «принципа расширяющегося баланса отношений»- Как полагали в Москве» речь не идет о намерении японской стороны менять свою позицию по территориальной проблеме, но о ее решении сделать свой курс более реалистичным, прагматичным, то есть не превращать весь комплекс двусторонних отношений «в заложника одной территориальной проблемы»[119].
Нестандартность, новизна политики на российском направлении вызвали негативную реакцию тех сил в Японии, которые в оценке России продолжали руководствоваться стереотипами эпохи «холодной войны», считали, что улучшение отношений с Москвой — это «забегание вперед»[120].
Вновь зазвучали голоса, выражавшие «опасение, что японское правительство, выдвинув на первый план сотрудничество с Россией, может похоронить территориальный вопрос.
Однако воспрепятствовать начавшемуся процессу серьезной активизации двусторонних отношений практически во всех сферах подобные взгляды уже не могли.
Таким образом, можно сделать вывод, что Отношение к вопросу о рассматриваемых территориях таких российских политиков, как президент СССР М.С. Горбачев, бывший президент РФ Б.Н. Ельцин и премьер-министр РФ Е.М. Примаков, имеет один общий момент. Это — тенденция попытаться отложить решение названного вопроса на будущее. Другими словами, такой подход к данному вопросу означает “тактику, направленную на то, чтобы отложить территориальный вопрос в долгий ящик”.
Если прочитать воспоминания М.С. Горбачева то становится ясно, что он ограничивается выводом о том, что для этого необходимо было заблаговременно “создать атмосферу” для разрешения вопроса о Северных территориях. Его воспоминания непременно разочаруют тех, кто непосредственно желает решения этой проблемы. Какое бы место в этих воспоминаниях мы ни взяли, нигде нельзя прочитать о том, что если российская сторона сначала возвратит северные острова Хабомаи, Шикотан, Кунашир и Итуруп, т.е. в последовательности, обратной вышеуказанной, то российско-японские отношения немедленно улучшатся. В последнее время бывший президент СССР М.С. Горбачев стал даже заявлять: “Если бы я оставался на своем прежнем посту, вопрос о Северных территориях, вероятно, уже давно был бы разрешен”[121].
Бывший премьер-министр Е.М. Примаков придерживался в этом вопросе еще более жесткой позиции, чем президент Б.Н. Ельцин. Он был приверженцем того, чтобы разрешение вопроса о Северных территориях “отложить в долгий ящик”. Е.М. Примаков в январе 1996 года на пресс-конференции, состоявшейся сразу после назначения его министром иностранных дел, заявил, что разрешение вопроса о Северных территориях, существующего в российско-японских отношениях, следует отложить на усмотрение будущих поколений, как это сделано с вопросом об островах Сэнкаку в японо-китайских отношениях[122].
После того как ему был вручен протест Министерства иностранных дел Японии, Министр иностранных дел того времени Е.М. Примаков, взял назад свое предложение, направленное на то, чтобы отложить разрешение вопроса о Северных территориях в долгий ящик в соответствии с “формулой Сэнкаку”, и вместо этого выдвинул предложение о совместном хозяйственном освоении названных выше островов.
Итак, в истории российско-японских отношений 1997 год, по сути, стал переломным.
В июле премьер-министр Рютаро Хасимото выступил с новой концепцией курса Японии в отношении России. В ноябре состоялась красноярская встреча лидеров двух стран. В результате началось интенсивное развитие двусторонних связей по всем направлениям.
Подводя итоги трехлетнего "нового периода" в российско-японских отношениях (1994-1997 гг.), можно сделать следующие выводы[123].
Во-первых, стороны убедились в том, что хорошие отношения друг с другом отвечают стратегическим, национальным интересам обеих стран.
Во-вторых, подтвердилось, что с ходу, за один этап, решить территориальную проблему невозможно. Невозможно ее решить и на основе лишь хороших, дружеских отношений лидеров двух стран. Даже сильный лидер не в состоянии решить эту проблему, если его в этом не поддерживает общественное мнение своей страны.
Подтверждается правильность вывода о том, что выйти на решение территориальной проблемы можно лишь при соблюдении следующих условий:
· отношения достигают такого уровня, когда решение воспринимается как естественное, отвечающее национальным интересам каждой из стран, а не принимается по принуждению, под давлением или с позиции слабости, вынужденности;
· общественное мнение в каждой из стран поддерживает формулу решения проблемы;
· обе стороны идут к решению проблемы через создание особых условий в районе островов.
В-третьих, выявились расхождения в трактовке положений Токийской декларации[124].
В Японии имеет место тенденция толковать ее положения о "необходимости заключения мирного договора путем решения вопроса о принадлежности островов Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи" как фактическое согласие российской стороны на передачу этих островов, и потому речь на переговорах может идти лишь о сроках, формах, условиях такой передачи.
В России же это положение трактуется как согласие с тем, что территориальный вопрос существует, его надо решать, но каким будет это решение - выявится только в результате переговоров на основе развития отношений по всем направлениям и последовательного решения околоостровных проблем. Эти расхождения отчетливо проявились при выдвижении сторонами своих предложений по мирному договору - каванскому и московскому.
Говоря в Красноярске о необходимости приложить все усилия к заключению мирного договора до конца столетия, Борис Ельцин имел в виду вышеизложенную российскую позицию (можно вспомнить его пятиэтапный план решения территориальной проблемы - сначала мирный договор, а затем решение территориальной проблемы). А Рютаро Хасимото исходил тогда же из японского толкования Токийской декларации.
К 1997 году в Японии начала раздаваться определенная критика в адрес российской стороны: японская сторона сделала максимум возможного для продвижения к мирному договору и улучшения отношений, а российская сторона "вела себя пассивно", в т.ч. не работала с российским общественным мнением. Нет ничего более вредного и неправильного, чем такой вывод[125].
Если встать на такую точку зрения, то получается, что японская сторона хорошим отношением к России пыталась как бы "купить территории"[126]. Это способно лишь усилить в России настроения относительно того, что для Японии Россия важна лишь до тех пор, пока не решен территориальный вопрос.
... Японии пытается проводить гибкую политику, которая означает мягкое продвижение одновременно экономического сотрудничества и решение территориальной проблемы. Современное состояние проблемы Основные факторы, которые необходимо учитывать при решении проблемы Курильских островов наличие богатейших запасов морских биологических ресурсов в акваториях, прилегающих к островам; неразвитость ...
... над этой обширной территорией, главным образом, учреждая "торговые точки" (басе), и выдавая купцам разрешения на торговлю с айнами"8 . Первый японец, по утверждению ряда японских историков, побывал на Южных Курильских островах в 1635 году. Отиаи Тадаси в своей работе "Северные территории" пишет следующее: "История должна сохранить имя Хиранори Мураками как открывателя Курильских островов". Далее ...
... ведут себя и японцы. Они четко и последовательно отстаивают свои собственные интересы и не предлагают ради "общечеловеческих ценностей" вернуть, например, захваченные ими некогда острова Дяоюй КНР, а острова Токто – Южной Корее. Болтать об "общечеловеческих ценностях" может человек или совершенно не разбирающийся во внешней политике и международных отношениях, или человек, купленный иностранным ...
... больше витамина С, чем черная смородина. Произрастают 4 вида шиповника, в том числе один из самых крупноплодных – шиповник морщинистый. Вес отдельных его плодов достигает 25 граммов. На Курильских островах растут тис, пихта, аянская ель, дуб, клен, калина, бамбук, многочисленные лианы. Разнообразен животный мир Курил. Из промысловых зверей обитают медведь, ...
0 комментариев