Высказать пожелания аудитории или обратиться к ней с прямым призывом

6. Высказать пожелания аудитории или обратиться к ней с прямым призывом.

Конечно, возможны и другие типы заключений. Причем несколько конкретных целей могут совмещаться и переплетаться в одной концовке. Однако важно помнить, что в заключении не следует высказывать совершенно новые мысли и идеи, чтобы избежать «выхода» в новую речь. Все должно свидетельствовать о том, что обсуждение проблемы завершено.

Что касается формы заключения, то прежде всего важно отметить, что здесь должны появляться топосы и даже прямая похвала аудитории. Особенно важно это в конфликтных аудиториях и в тех случаях, когда оратор выступает с призывающей речью, требуя от аудитории выполнения сложных или трудоемких действий. Эти и подобные средства позволяют усилить эмоциональность и емкость концовки, сделать ее более броской, запоминающейся, что особенно важно в агитационной речи. Поэтому здесь часто появляются различные средства выразительности, позволяющие усилить воздействующую силу речи. Ср.:

– цитаты, ср.: "…Те, у кого есть настоящий запал в сердцах и желание трудиться по-настоящему, — те и будут расти преодолевая все и всяческие трудности, стоящие на пути большого искусства. Помните, как говорил Маяковский: “Где, когда, какой великий выбирал путь, чтоб протоптаннее и легче?”." (А.А. Фадеев);

– сравнения, ср.: "…Почему мы выиграли Великую Отечественную войну? Потому что у всех нас было и желание общей победы, и чувство общего врага. Не будем искать сейчас врагов друг в друге, ибо у всех нас общие враги — это угроза ядерной войны, страшные стихийные бедствия, национальные конфликты, экономический кризис, экологические беды, бюрократическая трясина. Перестройка — это не только наша духовная революция, это наша Великая Отечественная война. Мы не имеем права не победить в ней, но эта победа не должна нам стоить человеческих жертв." (Е.А. Евтушенко);

– парадоксы, ср.:"…Мне ужасно трудно заканчивать мою защиту. Я никогда ничего не прошу у присяжных заседателей. Я могу вам указать только на следующее: никаких истязаний тут не было. Но ведь убийство все-таки остается. Я, право, не знаю, что с этим делать. Убийство — самое страшное преступление именно потому, что оно зверское, что в нем исчезает образ человеческий. А между тем, как это ни странно, Наумов убил Чернецкую именно потому, что он был человек, а она была зверем." (С.А. Андреевский);

– лозунги и призывы, ср.: "…Никогда не забывайте, что для того, чтобы распахнуть двери к свету и знанию для всех вас без исключения и навсегда оставить эти двери открытыми, много положили сил и много пролили крови ваши предки, ваши деды, отцы и матери, старшие братья и сестры. Шагайте смелее к свету и любите книгу всей душой! Она не только ваш лучший друг, но и до конца верный спутник!" (М.А. Шолохов

Очень хорошо, если оратору удается связать зацепляющий внимание крючок из вступления с выводом в конце речи. Это делает композицию еще более яркой и выразительной. Ср., например: "Уважаемые народные избранники! Сегодня в программе «Утро» доктор В.И. Лебедев показал на опыте с котом Пашкой, как в условиях постоянного стресса слабеет, заболевает и гибнет организм. И он же рекомендовал во избежание обострения болезни убрать источник постоянного стресса — и организм будет выздоравливать. Нечто подобное происходит и с нашим обществом, где источником постоянного всеобщего стресса являются не столько отношения двух или трех ветвей власти, сколько отношения двух заглавных фигур нашего общества… (далее говорит о недопустимости конфронтации между президентом и спикером парламента и предлагает в качестве пути разрешения конфликта немедленные досрочные выборы парламента и президента)…Не сомневайтесь, досрочные выборы пройдут, новая Конституция будет принята, и рынок не погибнет, но стрессовое состояние явно ослабнет, и организм государства российского начнет выздоравливать. А пока жить уже невмоготу. Больно, горько и стыдно за Русь великую. Поймите это и примите мудрый совет опытного доктора Лебедева: снимите стресс. Россия этого ждет." (В.Н. Егоров)

Таким образом, заключение должно быть, во-первых, связано с предыдущим изложением, логически подводить итог обоснованию тезиса, предпринятому в основной части, во-вторых, усиливать впечатление, "зацеплять страсти", рождать желание идти навстречу устремлениям оратора. Оно — разрешение всей речи. Поэтому над заключением надо тщательно потрудиться, выбрав наиболее оптимальный вариант, краткий по форме, емкий по содержанию, помогающий оратору решить все проблемы разом, как говорил М.М. Сперанский, "делать заключения сухие и холодные значит терять плод своего слова."[99]

Анализ примера удачного вступления и заключения

 В качестве примера удачной композиции рассмотрим "речь, получившую премию," из книги Д. Карнеги . Она не отличается оригинальностью содержания, и тезис, содержащий похвалу Филадельфии, американцам и американскому духу, как нельзя лучше иллюстрирует мысль Сократа о том, что нетрудно хвалить афинян среди афинян же. Но тогда в чем же ее достоинство? В безупречном построении. "Прежде всего, в ней [речи] есть начало и концовка. Это достоинство встречается редко, реже, чем вы, может быть, склонны думать. Она начинается и неуклонно движется вперед, как стая диких гусей в полете. В ней нет лишних слов, оратор не теряет даром времени", — пишет Д. Карнеги.[42, 314] Добавим, что не просто есть начало и конец, но они безупречно «сделаны». Вступление представляет собой одну фразу, в которой заявлен тезис полностью, что дает представление о будущем развитии речи: она будет о Филадельфии, матери Америки, о ее красоте, о ее трудовых достижениях, о необыкновенных богатствах, принадлежащих простым американцам, — о торжестве великого американского духа (эта мысль к тому же является топосом, с которого и необходимо начинать агитационную речь). А такие слова: "основы нашей великой страны", "могучий американский дух" и т. п. — несомненно вызвали расположение аудитории, позволили установить с нею контакт. И все это — одной фразой. Далее речь как бы набирает силу, чтобы завершиться триумфальным заключением. Здесь вновь повторяется основной тезис, но с усилением: если во вступлении Филадельфия названа началом Америки, то теперь — «матерью». Затем впечатление усиливается перечислением дорогих сердцу каждого американца реликвий. И наконец, осуществлен выход в сверхзадачу — косвенный призыв к распространению американского духа среди всего человечества. Можно только догадываться, какой гром аплодисментов обрушился на оратора при его последних словах. И по заслугам.

25.Словесное оформление публичного выступления. Понятность, информативность и выразительность публичной речи

Для того чтобы выступление на публике было успешным, необходимо не только знание основ ораторского мастерства. Не менее важно знать и о том, как правильно заранее подготовиться к речи.

Правильная подготовка публичной речи осуществляется в несколько этапов. Этап I. Подготовка содержательной стороны речи. Этап II. Словесное оформление выступления. Этап III. Окончательная подготовка выступления.

На каждом этапе у будущего оратора образуются свои объекты внимания, т.е. то, чем он должен заняться именно сейчас.

Словесное оформление выступления

Второй этап подготовки – подготовка к непосредственному изложению текста, словесное оформление публичного выступления по законам красноречия.

Давайте вспомним о том, что слово красноречие означает умение говорить и писать красиво, убедительно и увлекательно (так этот термин объяснил В.И. Даль в "Толковом словаре живого великорусского языка"). В основе красноречия лежит высокая культура речи, поэтому ее требования имеют первостепенное значение для ораторов, а также для всех, кто стремится говорить правильно, красиво и убедительно.

На этапе словесного оформления выступления объектами внимания оратора должны стать 1) изобразительные возможности, или богатство языка, а также 2) явления, "засоряющие" речь. Первые необходимо развивать, а вторых – избегать в своей речи.

Богатство языка

В отзывах о стиле хороших писателей можно услышать: "Какой богатый язык!" А о плохом писателе или ораторе говорят: "У него язык такой бедный…" Чем же отличается богатая речь от бедной?

Количество слов (активный словарь). Самый первый критерий богатства и бедности речи – это количество слов, которые использует оратор. У Пушкина, например, в активном обращении было более 20 тысяч слов, а известная героиня Ильфа и Петрова Эллочка Щукина "легко и свободно обходилась тридцатью", о чем уже шла речь выше. Так что активный словарный запас человека, выступающего перед публикой, должен быть достаточно богатым.

Многозначность. Богатая речь характеризуется также правильным использованием многозначных слов. Например, слово дом. В каких значениях оно употребляется Пушкиным? 1) Господский дом уединенный, горой от ветров огражденный, стоял над речкою" (дом – "здание, строение"); 2) Страшно выйти мне из дому (дом – "жилище, где кто-нибудь живет"); 3) Всем домом правила одна Параша (дом – "домашнее хозяйство"); 4) Три дома на вечер зовут (дом – "семья"); 5) Дом был в движении (дом – "люди, живущие вместе"). Таким образом, разные значения слова расширяют границы его использования в речи. И мы сами можем приумножать богатства родного языка, если научимся открывать в словах их новые значения.

Синонимы. Ничто так не обогащает речь оратора, как синонимы родного языка. Совершенно однозначных слов в русском языке совсем немного: лингвистика – языкознание. Но зато распространены синонимы, имеющие различные смысловые и стилистические оттенки. Например:

Смеяться – хихикать, хохотать, ржать, умирать со смеху, кататься от смеха, посмеиваться, гоготать, ухохатываться, смеяться до слез, до упаду.

Любить  – быть неравнодушным, питать слабость, обожать, пылать любовью, страдать по кому-либо, вздыхать, сохнуть, быть без ума, души не чаять.

Нет – избавь, уволь, дудки, ни за что, вот еще, еще чего, ни за какие коврижки, держи карман шире, ни в коем разе! Никогда!

Передавая ту или иную мысль, следует использовать богатые синонимические возможности русского языка!

Сравнения. Пополнение словарного запаса оратора происходит также за счет сравнений. Сравнения создают неповторимые образы.

Д. Карнеги в книге "Как вырабатывать уверенность в себе и влиять на людей, выступая публично" дает сравнения, например, к слову холодный: холодный, как … лягушка, шомпол, гробница, соль, осенний дождь, глина, ледяная вершина

Удачное сравнение делает речь богатой, украшает ее.

Фразеологизмы. Особые образы в языке оратора создают фразеологизмы, т.е. сложные по составу языковые единицы, имеющие устойчивый характер (ломать голову, сгущать краски, кот наплакал, вверх тормашками).

Главное условие правильности речи – употребление фразеологизмов в соответствии с их точным значением. Невнимательные к своей речи ораторы чаще всего искажают состав фразеологизмов. При этом они ошибочно вставляют в устойчивые сочетания лишние слова, например: Писатель идет в одну ногу со своим временем; Главным гвоздем программы на этом вечере было выступление фокусника. Недопустимо также смешение фразеологизмов, например: 3десь собрался узкий круг ограниченных людей (правильно: узкий круг или ограниченный круг людей).

Итак, богатство и разнообразие публичной речи создается богатым активным словарем, использованием многозначных слов, синонимов, образных сравнений, фразеологизмов.

Явления, засоряющие речь

У косноязычного человека речевая бедность, неумение выразить мысль часто соседствуют с негативными явлениями, "засоряющими" речь. В их числе:

1) "заезженные" формулировки: более-менее, нормально, ничего;

2) слова-паразиты: так-сказать, типа, типа того, чисто конкретно, как бы;

3) сленговые формы: отпад! круто! классно! прикол! тащусь!

4) сокращения слов: коммуналка, Б МБ-ушка, видак, телик;

5) фонетические стяжения: тыща, щас, воще, чё?

6) иноязычные "вкрапления": о'кей, ноу-проблем, вау!

7) орфоэпические ошибки: *катлог, инциндент.

Названные явления недопустимы в речи оратора.

ЕЩЕ: ВЫРАЖЕНИЕ Значение этапа выражения

Мысли, не обличенные в достойную словесную форму, не способны зажигать интерес, создавать настроение, будить ответную мысль, желание действовать, т. е. не способны воздействовать. Еще Аристотель писал: "Недостаточно знать, что следует сказать, но необходимо также сказать это, как должно; это много способствует тому, чтобы речь произвела нужное впечатление."[6, 127] Эта мысль актуальна до сих пор. Современные ораторы дорожат словесным оформлением мысли ничуть не меньше, чем древние: "Нужна яркая форма, в которой сверкает пламень мысли и искренность чувства." (А.Ф. Кони)

Итак, «выражение» (elocutio) — это третий этап работы над речью — ее словесное оформление. Конечно, и до этого этапа мы пользовались ничем иным, как словом. Но словом "для себя". Теперь, создавая текст, мы подумаем о слушателях, ибо мысль для других осуществляется в слове, и если слово "не то", то мысль воспринята неадекватно или не воспринята вовсе. Поэтому главная задача работы над Выражением — найти "единственно нужное размещение единственно нужных слов." (Л.Н. Толстой) О значении этапа Выражения хорошо сказал М.М. Сперанский: "Слово есть род картины, оно может быть превосходно в своей рисовке или в первом очертании. Но без красок картина будет мертва. Одно выражение может дать ему жизнь. Оно может украсить мысли низкие и ослабить высокие. Великие ораторы не по чему другому были велики, как только по выражению. Вергилий и Мевий, Расин и Прадон мыслили одинаково, но первых читает и будет читать потомство, а последние лежат во прахе, и имя их бессмертно только по презрению." [94,83] Поскольку речевой, словесной форме выступления уделяется внимание в очень многих риторических трудах, нет необходимости подробно останавливаться на всех аспектах этого этапа. Определим для себя проблемы Выражения с точки зрения риторики как науки о воздействующей речи.

Причем разговор будет идти только о значении речи для реализации замысла оратора, а не о речи оратора вообще. "Существенно, что элокуция, как инвенция и диспозиция, имеет специфический смысл только внутри риторической схемы как ее неотъемлемая часть."[12, 34] Именно поэтому здесь невозможны отвлеченные рассуждения о системе стилей русского языка или рассмотрение списочного состава тропов. Речь может идти только о языковых средствах достижения в речи поставленной цели.

Очень важно не смешивать риторический этап Выражения со стилистикой и культурой речи. Нельзя, например, провозгласив: "Оратор не должен нарушать в речи стилистические нормы", изложить далее все нормы и законы стилистики. Тем более, что такой подход совершенно неэффективен и не приносит хороших результатов ни для риторики, ни для стилистики. Об этом свидетельствует тщетность попыток внедрения стилистики вместо риторики в систему обучения, которая наблюдалась у нас в течение многих десятилетий. "Но, как показала практика, ни стилистика, ни практическая стилистика не справились с теми задачами, которые на протяжении двух тысяч лет реально решала в европейской речевой культуре «старушка-Риторика»: люди не стали говорить лучше — легче, эффективней, красивей ("изящней" — вспомним старый термин "изящная словесность"). В нашем обществе, несмотря на развитие стилистики, практической стилистики, культуры речи, произошло почти полное отлучение человека от слова, в настоящее время уже давшее прямо катастрофические последствия."[70, 211]

Таким образом, подмена, хотя бы и частичная риторики смежными лингвистическими дисциплинами недопустима, хотя каждая из них может быть использована и используется в риторических целях.

Необходимо предостеречь и от другой ошибки, которая часто допускается: от полной подмены всей риторики одним выражением. О пагубных последствиях замены изучения всего риторического канона разбором тропов и фигур речи уже говорилось, поэтому определим главную проблему Выражения как риторический выбор слова, т. е. выбор с целью воздействия на слушателей.

Риторический выбор — это более высокий уровень использования речевых средств, чем просто нахождение слов для выражения мыслей. Последнее является необходимым условием и лишь предпосылкой ораторства. Слово, отобранное риторически, должно формировать мысль, создавать образ, воздействовать на чувство, задавать форму предложению и целому тексту, выступать представителем единственно возможного для конкретного общения стиля. Так, в своей речи на I Съезде народных депутатов СССР академик Д.С. Лихачев, рисуя крайне бедственное положение библиотек, сказал: "Между тем наши важнейшие библиотеки в Москве, в Ленинграде и в других городах горят, как свечки." Можно было соответственно ситуации сказать, что "в главных библиотеках часто происходят пожары". Но слова разговорного стиля, идеоматическое выражение, не только выразили мысль о противопожарной незащищенности библиотек, но и заставили «увидеть» и почувствовать степень этой незащищенности. К тому же они сделали совсем обычное по своей организации предложение ярким и запоминающимся, создали неповторимый стиль взволнованной речи неравнодушного человека, наконец, помогли реализовать замысел всей речи — убедить спасать библиотеки.

Риторический выбор слова всегда обусловлен ситуацией, аудиторией, жанром, предметом речи и ораторским типом. Можно представить себе последовательность шагов, совершаемых на этапе Выражения, таким образом: 1) Выбор нужного по смыслу слова и построение текста; 2) Работа над выразительностью и стилем текста; 3) Окончательное редактирование текста. Первый этап ставит целью точно, логично и понятно изложить свои мысли. Второй этап предполагает обращение к чувствам, «страстям» аудитории, поскольку это — непременный элемент воздействия. Третий этап — последний взгляд на текст, когда оратор размышляет об общем впечатлении, производимом текстом, оценивает действенность речи.

Для облегчения дальнейшего разговора о Выражении разделим единую и цельную в жизни проблему на две составляющие: средства, обращенные к рацио, обеспечивающие понимание, и средства, обращенные к эмоцио, обеспечивающие выразительность, изобразительность речи.

Условия адекватного восприятия речи Общая проблема выбора слова. Быть понятым означает донести содержание речи до слушателей без смысловых потерь, сделать «свою» мысль «их» мыслью, и таким образом воздействовать и на рациональную, и на эмоциональную сферу, ибо, как говорил Гете, "человек слышит только то, что понимает". Этому в немалой степени способствуют правильность речи, точное словоупотребление, осмотрительное использование терминов и иностранных слов, конкретность речи.

Правильность как следование нормам родного языка называется во многих учебниках в качестве первостепенного качества речи оратора, изначального, само собой разумеющегося. Так, еще Цицерон писал: "Уметь правильно говорить по-латыни — еще не заслуга, а не уметь — уже позор, потому что правильная речь, по-моему, не столько достоинство хорошего оратора, сколько свойство каждого римлянина". Это считалось установленным две тысячи лет тому назад.

Грамматическая правильность речи дает оратору чувство уверенности. Нельзя рассчитывать на то, что малообразованная аудитория не заметит ошибку оратора. Как правило, люди склонны допускать не одинаковые ошибки в речи, поэтому, несмотря на собственную невысокую грамотность, они вполне могут заметить ошибки в речи другого человека. В этом случае внимание останавливается на форме речи в ущерб содержанию. С другой стороны, боязнь допустить в речи ошибки и тем подорвать свой авторитет в глазах слушателей приводит к зажатости оратора.

Речь позволяет судить об уровне образованности оратора, формирует определенный речевой имидж. "О. Помните у Пушкина: "Вмиг по речи те спознали, что царевну принимали"? Мне кажется, отличная беседа могла бы получиться на основе такой «загадки»: почему братья-разбойники в оборванной и босой девушке, забредшей в их терем, по речи узнали царевну? Что есть в языке такого, что моментально открывает людям уровень интеллигентности, культуры говорящего? А. Я с этой целью использую образ, который создала Н. Мордюкова в сатирической комедии "Тридцать три". Ее героиня — заведующая райздравотделом, современная, модно одетая дама, с претензией на интеллигентность, по бумажке читает наукообразный доклад. Но ее безграмотность выдает одно неверное ударение, когда она с апломбом громогласно восклицает: "Нужны средствa!"[35, 177]

В этой общекультурной проблеме есть и собственно риторический аспект. Правильность как категория культуры речи ориентируется на установленные языком нормы, и всякое отклонение от них считает речевой ошибкой. С этой точки зрения, речь, например, героев Шолохова оказывается совершенно ненормативной, и следовательно, неправильной. Риторический аспект возникает, как только мы задаемся вопросом: а зачем нам нужно выражаться правильно?

1) Чтобы быть правильно понятыми.

Всевозможные ошибки в речи затрудняют ее восприятие, могут привести к полному непониманию смысла сказанного (ср. примеры из публичной речи: "Этот фонд имеет непосредственное участие к организации конференции" (Радио, 29.09.1993); "Посмотрев на работу компании, было создано ее отделение" (ТВ, "Без ретуши", 22.11.1993); "Я боюсь сегодня о том, что старение села будет продолжаться" (ТВ, "Час избирателя", 2.12.1993) и т. п.). И даже если в целом смысл понятен, подобные ошибки останавливают внимание слушателей, и запланированное воздействие вряд ли состоится. Слушатели «спотыкаются» о них, отвлекаются от содержания речи. Вот еще примеры таких ошибок, которые наверняка привели к полному провалу всей речи: "Если бизнесмен едет в другую страну, ему нужно там питание, проживание, а главное — контакты, с которыми он мог бы наладить отношения." (ТВ, «Телемикст», 10.03.1993); "Я хочу сегодня выступить не от имени партии или фракции, я хочу сегодня выступить от имени того духа, который был у нас на первых Съездах народных депутатов." (Сессия ВС, 21.03.1993).

Но с другой стороны, далекая от грамматической правильности речь героев Шолохова — это единственная форма, которая может быть без усилий воспринята их слушателями, поскольку так принято говорить в той среде. Поэтому, с риторической точки зрения, они говорят совершенно верно. Как рафинированная, так и неправильная речь не должна затруднять понимания смысла сказанного для аудитории.

2) Чтобы создать определенный образ оратора в глазах слушателей.

Именно по речи (а не по одежде) надежнее всего можно распознать царевну, безграмотную бабу и т. п. Поэтому прав, например, студент, который на ученом совете института говорит исключительно правильно и несколько наукообразно, а перед своей группой — эмоционально и с жаргонизмами. Вспомните и часто цитируемый пример: академик И.П. Бардин в ответ на вопрос, как он говорит: киломeтр или килoметр, ответил: "На заседании президиума академии, конечно, киломeтр, а то председатель морщиться станет; а на Уральском металлургическом комбинате, конечно, килoметр, а то рабочие подумают: зазнался Бардин". Желание создать о себе хорошее мнение в аудитории заставляет оратора сознательно выбирать тот или иной произносительный вариант, а не руководствоваться исключительно нормами литературного языка.

Однако здесь важно помнить, что сознательное употребление того или иного варианта возможно только в том случае, когда оратор хорошо знаком с нормами языка и может правильно оценить, какое впечатление на слушателей произведет тот или иной вариант. В противном случае мы легко можем попасть в положение героини Н. Мордюковой, нечаянно выдав слушателям свою безграмотность и потеряв у них всякое уважение.

Важно помнить и еще об одной типичной ошибке. Выбирая произносительный вариант, нельзя перегибать палку, "впадать в пошлость". Хочется предостеречь ораторов от намеренного перехода на неправильную речь якобы для лучшего взаимопонимания с малообразованной аудиторией. Такая аудитория в большинстве случаев слушает радио и смотрит телевидение и прекрасно понимает правильную речь. Намеренное же каверканье языка и воспринимается как таковое. Стремление оратора казаться, а не быть «своим» такая аудитория воспримет настороженно, или враждебно, или даже будет оскорблена тем, что ей так явно демонстрируют ее уровень культуры. Простая и правильная родная речь будет понятна любому слушателю.

Учебники по риторике не случайно призывают нас повышать свою культуру и выражаться только правильно. Это объясняется тем, что в подавляющем большинстве случаев мы обращаемся к образованным, культурным людям и при этом стремимся создать о себе у них хорошее впечатление. Исключения из этого правила крайне редки, хотя и возможны.

Правильность речи как риторическая категория

"Употребляйте слова в соответствии со значением, и вы избавите мир от половины недоразумений", — говорил Декарт. Действительно, ведь в слове отражается сложная картина мира. Оно является как бы неразложимым единством внешнего (знакового) плана и внутреннего (смыслового). Однако слово — не механический передатчик мыслей и эмоций, а сигнал, который будит сходные мысли и эмоции у слушателя. Оно социально по своей природе и является достоянием всех говорящих на данном языке. Поэтому задача оратора — употреблять слова в соответствии с их значением, каждый раз отыскивая те из них, которые будут восприняты одинаково и говорящим, и слушающим. Нарушение этого правила приводит к печальным результатам. "Времени без двух минут восемь, и поэтому на сегодня последняя рекламация — о погоде." (Радио, 11.01.1993) Остается совершенно непонятным, кому именно диктор направляет рекламацию на погоду — может быть, Богу? Скорее всего, он просто не видит разницы между словами реклама и рекламация, или объединил в одном слове два: реклама и информация. "Я бы не сказал, что нас приглашают в НАТО. Нас приглашают даже не в предбанник НАТО, а в горничную при предбаннике НАТО." (ТВ, «Подробности», 4.04.1994) Куда же все-таки нас приглашают: в горницу? в гостиную? — ответ на этот вопрос на совести гостя студии. Когда "результаты голосования деформируются" и подается "расширительный список" можно, конечно, догадаться, о чем идет речь, но насколько это затрудняет восприятие, особенно для тех, кто знает значение этих слов. Иногда ораторы создают новые слова ("вникнуть в конкретику проблемы") или наполняют известные новым содержанием ("от него исходит какая-то особенная энергетика") без достаточных на то оснований, и главное, без учета того, готова ли аудитория понять их адекватно и без усилий. Ср. еще: "Молодые люди вольно или невольно становятся пособниками проведения линии Запада по наплеванию в умственный колодец нашего народа." (ТВ, "Парламентский час", 24.07.1993) "Его книга — это бесконечная одиссея по мукам." (ТВ, «Новости», 28.01.1994)

"Но мало сказать: нужна ясная речь; на суде нужна необыкновенная, исключительная ясность. Слушатели должны понимать без усилий. Оратор может рассчитывать на их воображение, но не на их ум и проницательность. Поняв его, они пойдут дальше; но поняв не вполне, попадут в тупик или забредут в сторону. "Нельзя рассчитывать на непрерывно чуткое внимание судьи, — говорит Квинтилиан, — нельзя надеяться, что он собственными силами рассеет туман речи, внесет свет своего разума в ее темноту; напротив того, оратору часто приходится отвлекать его от множества посторонних мыслей; для этого речь должна быть настолько ясной, чтобы проникать ему в душу помимо его воли, как солнце в глаза". Quare non ut intelligere possit, sed ne omnino possit non intelligere, curandum: не так говорите, чтобы мог понять, а так, чтобы не мог не понять вас судья".[96, 17–18]

Ориентация на аудиторию заставляет оратора отбирать слова не только в соответствии с их значением, но и в соответствии с уровнем интеллекта и образованности слушателей, количеством и качеством их опыта.

Итак, тщательный отбор слов в соответствии с их значением (семантикой) и способностью слушателей это значение воспринять и усвоить, т. е. с их интеллектуальным и образовательным уровнем, степенью развития, жизненным опытом — и будем называть отбором речевых средств в соответствии с аудиторией и ситуацией общения.

Эмоциональность речи Лексическое богатство и уместность речи

Все, о чем говорилось прежде, так или иначе могло затрагивать эмоциональную сферу, т. к. переживание по поводу услышанного возможно лишь, если высказывание понятно. Но если прежде мы отбирали слова для того, чтобы данная аудитория поняла и представила себе то, о чем идет речь, то теперь следует потрудиться над тем, чтобы отобранные слова пробуждали в слушателях «страсти». Слова должны быть направлены как бы по двум адресам одновременно: и к уму, и к сердцу слушателей.

Вот, пожалуй, два главных способа воздействия на эмоции слушателей через слово: отыскивать слова, от которых "каждая страсть возбуждается", (М.В. Ломоносов) и прибегать к живым, образным описаниям и иллюстрациям, которые позволяли бы слушателям "ясно видеть предлагаемое дело" (М.В. Ломоносов).

Что же поможет оратору сделать речь эмоциональной и заставить слушателей видеть и переживать сказанное? Прежде всего это обширный словарный запас — сокровищница, из которой говорящий черпает необходимую ему лексику, ибо вид человека, во время выступления мучительно подыскивающего слова для выражения собственной мысли, вряд ли может произвести благоприятное впечатление на аудиторию, вряд ли будет способствовать воздействующей силе речи. Чем больше слов в запасе у оратора, тем больше вероятность выразить мысль тоньше, понятнее, доступнее, зримее; тем больше возможности избавиться от всего того, что делает речь тяжелой для слуха, неэстетичной, мало воздействующей. Понятно, что прежде, чем почерпнуть что-нибудь из сокровищницы, нужно в нее что-нибудь положить, следовательно, работать над своим словарным запасом оратор должен всю жизнь. Однако учить этому — задача развития речи, а не риторики. Поэтому поговорим здесь лишь о том, как использовать имеющиеся богатства.

Любое слово может сделать ораторскую речь эмоционально воздействующей. Например, Д.С. Лихачев в своей речи на I Съезде народных депутатов СССР говорил: "Вчера в обеденный перерыв я ходил в реставрационные мастерские Кремля, лазил по железной приставной лестнице на чердачное помещение". Вряд ли можно отыскать в этом предложении что-либо особенное, экспрессивное, если рассматривать его изолированно от ситуации общения, аудитории и личности самого оратора. Но ведь говорит очень пожилой человек, слушатели в подавляющем большинстве много моложе его. Поэтому слова "лазил по железной приставной лестнице на чердачное помещение" приобретают особенную значимость. И люди с душой и сердцем (на которых Д.С. Лихачев и ориентируется) не могут не испытать чувство неловкости при этих словах, которое может перерасти в чувство стыда, когда, продолжая, оратор обращается к аудитории с вопросом и сам же дает на него ответ: "Интересно, кто из министров культуры ходил в эти мастерские? Я думаю, что и забраться туда им было трудно".

Пожалуй, из этого примера совершенно ясно, в чем секрет ораторской экспрессивности: слово должно затрагивать ценностную систему слушателей. Это общее правило по-разному используется в различных ситуациях публичной речи. Иногда выбор слова обусловлен соображениями приличия: способностью слушателей согласиться на определенную степень резкости. Вспомним, например, как в поэме Н.В. Гоголя "Мертвые души" Чичиков в беседе с помещиками по-разному называет предмет покупки: иногда собственно "мертвые души", но чаще как «неживые», "несуществующие", "ревизские души", "окончившие жизненное поприще" или использует другие эвфемизмы, что определяется тем, способен ли слушатель воспринять истинный смысл сделки. На то, что слова с близким значением, но разной эмоциональной окраской оказывают на людей совершенно разное воздействие, ученые обратили внимание довольно давно. Так, Ф. Бэкон пишет: "Ведь существует множество форм словесного выражения, имеющих одно и то же содержание, однако по-разному действующих на слушателя. Действительно, намного сильнее ранит острое оружие, чем тупое, хотя на самый удар были затрачены одинаковые силы. И конечно же, нельзя найти человека, на которого бы не произвели большее впечатление слова: "Твои враги будут ликовать из-за этого", чем слова: "Это повредит твоим делам". Поэтому-то ни в коем случае не следует пренебрегать этими, если так можно выразиться, "кинжалами и иглами" языка."[15, 355]

В политической речи выбор слова часто диктуется требованием формирования общественного мнения по определенному вопросу. Причем очень часто это мнение формируется почти незаметно, минуя сознание. Поэтому здесь именно уровень Выражения оказывается решающим. Сущность этого явления обусловлена тем, что одно и то же событие, один и тот же предмет могут быть названы совершенно по-разному в зависимости от отношения автора к тому, о чем он говорит. (Ср. известный пример: про один и тот же предмет можно сказать "бутылка наполовину полная" и "бутылка наполовину пустая" — и то, и другое правда, однако отношение аудитории формирует разное). "В самом деле, если в рассказе об одном человеке в качестве синонимов глагола «говорить» используются такие слова как «отрезал», "рявкнул", «прервал», а в рассказе о другом "мягко согласился", "с удовлетворением подчеркнул", "выразил признательность" то у вас, безусловно, сложатся весьма различные представления об этих людях, даже если рассказы о них в принципе будут одинаковы."[1, 206]

Интересен в этом смысле приводимый А.Н. Барановым [10, 21] пример постепенной замены заголовка статьи, посвященной расстрелу демонстрации в Южной Родезии под воздействием политических соображений, которая приводит к полному изменению отношения к рассматриваемому событию: "Police shoot dead Africans (Полиция расстреляла африканцев) ? Africans shot dead by the police (Африканцы расстреляны полицией) ? Africans shot dead (Африканцы убиты) ? Africans died (Погибли африканцы) ? Factionalism caused deaths (Фракционность ведет к жертвам)." Ср. еще: "Политическая коммуникация широко использует эмоционально нагруженные слова или действия, чтобы создать нужное отношение публики к тому или иному объекту или явлению. Это может происходить более или менее явно. Так, например, политический лидер может говорить о солдатах как о «героях», "защитниках", «воинах», когда хочет поднять боевой дух нации, уверить ее в надежности армии и нацелить на победу. Он может говорить о них как о «мальчиках», "наших детях, ушедших на войну", если хочет вызвать у публики сострадание и сочувствие, а также подчеркнуть свою отеческую заботу об армии. О вражеских же солдатах лидер, скорее всего, будет говорить как о «варварах», "злодеях", «чудовищах» и т. п. В некоторых случаях то, что говорится, практически невозможно отделить от того, как говорится."[1, 204–205]

Экспрессивно окрашенная лексика

 В языке есть и специальные средства для выражения эмоций — экспрессивная, ассоциативная и оценочная лексика.

Оценочная лексика позволяет выявить своеобразие интеллектуального и эмоционального в слове, т. к. оценка (отличать от аргумента), как непременный момент познания, предполагает единство интеллектуального и эмоционального подхода к предметам и явлениям и становится проявлением единства объективного и субъективного. Объективность оценки заключается в том, что она обусловлена признаками, присущими самому предмету. Субъективность оценки проявляется в том, что эти признаки, присущие предмету, оцениваются говорящим с его субъективной точки зрения и сопровождаются соответствующей эмоциональной реакцией. Для ораторской практики оценочность — настолько важная категория, что она поглощает, подчиняет себе категории эмоциональности и экспрессивности.

Особенно большое значение имеет оценочная лексика для агитационных речей. От ее умелого употребления часто в значительной степени зависит успех всей речи. Как уже говорилось, в начале должна быть показана острота проблемы и сформировано желание эту проблему решать. Для этой цели весьма успешно используется отрицательно-оценочная лексика. В основной части оратор показывает возможные пути разрешения проблемы, используя для этого положительно-оценочную лексику. Так, в речи "Благовоспитанность и вежливость" автор, желая побудить слушателей изучать этикет, возбуждает у них отвращение к тем, кто отрицает правила приличия как ограничение их свободы, и вызывает положительное отношение к тем, кто отдает предпочтение благовоспитанности: "Нынче мы, к горю нашему, видим между молодыми людьми таких, манеры которых до того грубы, что производят отвращение, а говор нахален до такой степени, что даже простонародье, одаренное присущим ему как бы инстинктом верным и чутким, с омерзением относится к этим субъектам мужского и женского пола.

Но оставим этих нравственных нерях и обратимся к тем милым, добрым, благонамеренным представителям русской образцовой молодежи обоего пола, которые понимают всю прелесть порядочности и потому готовы будут со старанием изучить свод законов общественных и светских приличий…" (Выделено нами. — Е.Г.)

Оценочная лексика не только украшает речь, но и служит более точному выражению смысла и позиции автора. Это особенно актуально в выступлениях общественно-политического характера, где оценка личная поглощается оценкой групповой, партийной, национальной и т. п. и поэтому требует еще большего такта и осмотрительности. В качестве самого простого примера такой оценки вспомним идеологические штампы советской эпохи, когда все социалистическое имело яркую положительную оценку, а все капиталистическое — отрицательную: "социалистическая демократия" — "буржуазный плюрализм"; "общество социальной защищенности" — "общество бесправия и угнетения"; "все прогрессивное человечество" — "силы империализма и реакции". С этой же целью употребляется идеологически нагруженная лексика, имеющая целью оценить действия, поступки, слова «своего» как положительные, вызывающие уважение, а действия, поступки, слова «чужого» как неправильные, заслуживающие осуждения — даже в том случае, когда это совершенно одинаковые действия, поступки и слова. Ср.: визит — вояж, возмездие — зверства, вера — фанатизм и т. п. Оценки такого рода неизбежны, однако здесь следует еще раз со всей категоричностью напомнить об этосе оратора, устанавливающем для него ту грань, за которую нельзя переходить ни при каких условиях, грань, не позволяющую заменить осуждение поруганием и оскорблением. Поэтому должны быть решительно осуждаемы и наказываемы ораторы, позволяющие себе эту грань перейти (независимо от того, разделяем ли мы их идеологические взгляды).

Особенно часто нарушения этики наблюдаются в периоды предвыборных кампаний, когда спекулятивность оценки начинается уже с провозглашения справедливости притязаний на искомое кресло своего претендента и категорического осуждения притязаний конкурента, ср.: "Все их крики о том, что он [действующий губернатор] областью не управляет, мотивированы только одним — собственным бешеным желанием дорваться до этого управления." ("Экстра-КП", 17.10.1996) (выделено нами. — Е.Г.) В этом случае ни одна оценка не получает какого-либо обоснования, а является чистой воды софизмом.

Признаками неэтичности таких выступлений обычно являются: 1) чрезмерная преувеличенность отрицательной оценки конкурента ("бешеное желание"; "циничные издевательские воззвания о «чистоте» выборов"; "злобно настроенная по отношению к действующему губернатору пресса, пытаясь самовнушиться своей героической значимостью, твердит о некоем "информационном терроре" в отношении «оппозиционного», "гонимого" в области бедного мэра" — «Экстра-КП», 17.10.1996); 2) приписывание своих пороков и софизмов оппоненту; 3) излишнее количество оценочных слов на единицу текста. Нельзя забывать о том, что оценки должны быть достаточно редкими в тексте, появляться только после аргументов, обосновывающих их правомерность. Оценки в тексте играют ту же роль, что изюм в хлебе. Однако если хлеб испечен из одного изюма, он не выполняет своего назначения, отвергается даже любителями изюма. Переполненная оценками речь также должна вызывать неприятие и отторжение у аудитории.

Хотя в политической практике эта ошибка встречается чаще всего, однако она возможна и в других типах речей. Так, например, о недопустимости произвольного выбора оценочного наименования в рамках судебного процесса писал П.С. Пороховщиков: "Неразборчивые защитники при первой возможности спешат назвать неприятного свидетеля "добровольным сыщиком". Если свидетель действительно соглядатайствовал, не имея в этом надобности, и притом прибегал к обманам и лжи, это может быть справедливым; но в большинстве случаев это делается безо всякого разумного основания, и человек, честно исполнивший свою обязанность перед судом, подвергается незаслуженному поруганию на глазах присяжных, нередко к явному вреду для подсудимого."[96, 33]

Поэтому в связи с разговором о речевых средствах, создающих доверительные отношения с аудиторией, хочется поднять вопрос об ответственности оратора за свои слова — проблему "Не навреди!", памятуя о силе слова, которое может и возвеличить человека, и подвигнуть на прекрасные дела, и причинить боль, и даже убить. Вот что об этом пишет П. Сопер: «Увесистые» слова обладают большей аффективной силой, чем другие, отчасти благодаря прочным — приятным или неприятным — ассоциациям, которые они вызывают. «…» «Увесистые» слова могут быть сильным оружием, потому что они направлены непосредственно на эмоциональное восприятие. Если оратор говорит: "Мой противник — лжец!" — он применяет слово, сверхперегруженное таким ассоциативным смыслом, который не только оскорбит оппонента, но и покоробит аудиторию. Сказав, что противник "умышленно позволил себе неправильное утверждение" или "сознательно извратил факты", оратор действительно выразит то же, но без излишней эмоциональной нагрузки."[98, 310]

И проблема даже не в том (хотя и в том), что оратор оскорбит оппонента или покоробит аудиторию, а в том, что обиженный или оскорбленный слушатель вряд ли сердечно откликнется на призыв, захочет думать и действовать в соответствии с целями оратора. В результате — полный ораторский неуспех.

Особенно принцип "Не навреди!" приобретает важное значение в условиях демократического общества, когда каждый может отстаивать свое мнение.

26.Голосовой и зрительный контакт оратора с аудиторией

Голос имеет для оратора большое значение. Это индивидуальная характеристика человека, такая же уникальная, как отпечатки пальцев.

Голос имеет многие акустические характеристики. Оратор должен уметь владеть своим голосом: 1) говорить достаточно громко для того, чтобы его было хорошо слышно; 2) менять силу звука ("громко" – "тихо") для создания особого сценического эффекта речи; 3) заботиться о том, чтобы голос был приятным (не крикливым, не сиплым, без кашля и т.д.).

Итак, владение техникой речи – важный показатель ораторского мастерства. Оратор должен стремиться к тому, чтобы его техника речи отвечала положительным критериям оценки (см. табл. 3).

 

Таблица 3

Критерии оценки речи оратора

Составляющие техники речи	Критерии оценки речи оратора
	положительные	отрицательные
1	2	3
Дикция	четкое произнесение звуков и слов	невнятное произнесение; дефекты речи; "глотание" звуков и слогов
Темп	1) нормальный: 120 слов в минуту; 2) умение менять (замедлять или убыстрять) темп при необходимости		1) темп слишком быстрый или слишком медленный, 2) однородный темп на протяжении всего выступления
Интонация	мелодическое разнообразие речи; необходимые логические акценты и паузы		мелодическое однообразие; непредвиденные затянутые паузы
Голос	1) умение менять (повышать и понижать) тон; 2) достаточно громкий (уверенный) голос; 3) приятный голос		1) монотонный голос (одинаково высокий либо низкий); 2) тихий, неуверенный, затухающий голос; 3) неприятный голос ("крикливый", "хриплый" и т.д.)

Контакт с аудиторией

Контакт с аудиторией – важнейшая составляющая ораторского искусства, важнейший момент общения, эмоциональное соприкосновение оратора и его слушателей.

Два оратора (два лектора) могут говорить одно и то же, но слушать одного интересно, а другого – скучно, даже невозможно.

Контакт с аудиторией необходим а) для привлечения внимания слушателей, для того чтобы речь воспринималась легко и с интересом, б) чтобы воздействовать на слушателей (для этого мы и говорим!).

Контакт с аудиторией начинается с начальной паузы (перед началом выступления, пока люди не сосредоточились). Ошибкой оратора будет одергивать аудиторию, требовать тишины, делать замечания опоздавшим.

Мощное средство контакта с аудиторией – зрительный контакт. Время от времени надо смотреть в глаза слушателям, тогда аудитория чувствует заботу о себе, а оратор видит, интересно ли, не пора ли завершать.

Распространенные ошибки ораторов: 1) смотреть поверх голов; 2) смотреть в упор на одного и того же человека; 3) смотреть только в текст доклада.

Контакт с аудиторией восстанавливается с помощью мастерства изложения материла, это: 1) вопросы к аудитории (тогда аудитория оживляется, принимая участие в обсуждении), 2) интригование (Об этом я скажу чуть позже, Сейчас я расскажу удивительный факт…), 3) так называемые зацепки (автобиографический рассказ, анекдот, интересный факт, легенда), 4) небольшие отступления от темы.

Настраивают аудиторию против выступающего и разрушают контакт и энергетику зала высокомерие, менторский тон, презрение, выказывание превосходства, спор со слушателями, публичные замечания, выражение вслух своих предпочтений или антипатий, враждебные выпады в адрес аудитории.

Визуальный контакт

Глаза - это, как известно, зеркало души, поэтому визуальный контакт можно выделить в качестве отдельного специфического умения. Прямой визуальный контакт - это еще один способ сказать: “Я с тобой, я хочу услышать то, что ты хочешь сказать”. Как писал Станиславский. К.С. “взгляд - это прямое, непосредственное общение в чистом виде, из души - в душу” (цит. по Лабунской. В.А. 1999). Однако оптимальный вариант на мой взгляд, состоит в том, чтобы поддерживать визуальный контакт, но вместе с тем периодически позволять себе отвлекаться и смотреть на другие объекты, не задерживаясь надолго на них. То есть, визуальный контакт не нарушается, если время от времени вы отводите взгляд. Но если слишком часто отводить взгляд, клиент может воспринять это как нерасположение к нему, а также свидетельствовать о вашем дискомфорте, вызванном уровнем близости в ваших отношениях или личными проблемами, связанными с интимностью. Существует разница между открытым прямым взглядом и его крайностью - пристальным взглядом. Пристальный взгляд производит впечатление активного участия в контакте, на самом же деле зачастую он свидетельствует о “мёртвом контакте”. Пристальный взгляд, как будто человек хочет что-то разглядеть в глазах собеседника, может свидетельствовать также о специфической потребности в отзеркаливании, характерной для клиента с нарциссическим типом личности.

Визуальный контакт - это также средство взаимной регуляции процесса беседы. Всем нам из опыта повседневного общения известно, что визуальный контакт легко поддерживается при обсуждении приятной темы, однако собеседники обычно избегают его, когда речь заходит о запутанных или неприятных вопросах. Если говорящий то смотрит в глаза, то отводит взгляд в сторону, это обычно значит, что он ещё не закончил говорить. По завершении высказывания говорящий, как правило, прямо смотрит в глаза собеседнику, как бы предлагая тому вступить в разговор.

Некоторым людям трудно вступать в прямой визуальный контакт, и поэтому они избегают его, некоторые боятся выражения какой-то идеи или эмоции и обсуждения определённых тем и отводят глаза, как только “на горизонте” появляется что-то подобное. Если у консультанта есть проблемы с визуальным контактом, если он избегает его, переводит взгляд с объекта на объект, или не сводит глаз с клиента это озадачивает клиента и вызывает напряженность.

Следя за тем, как складывается контакт между вами и клиентом, помните, что визуальный контакт - это процесс взаимодействия двух личностей. Если те или иные проблемы с визуальным контактом возникают не со всеми, а лишь с каким-либо одним клиентом, то тогда имеет смысл рассматривать их как потенциальный источник информации о клиенте. Так, например, если клиент избегает прямого взгляда, отводит глаза и изредка бросает на психолога взгляд исподлобья, то причиной этого может быть, например, пережитый в детстве опыт унижения, когда значимый для него человек ругал его и при этом требовал, чтобы он смотрел ему в глаза.

27.Невербальные средства общения

Итак, рассмотрим невербальные средства общения. Чтобы четко понять их многообразную структуру, приведем их классификацию:

 1. Движения экспрессивно-выразительные (поза тела, мимика, жесты, походка). 2. Тактильные движения (рукопожатие, похлопывание по спине или плечу, прикосновения, поцелуи). 3. Взгляд визуально-контактный (направление взгляда, его длительность, частота контакта). 4. Пространственные движения (ориентация, дистанция, размещение за столом).

В этой части статьи подробно остановимся на первых двух группах средств невербального общения и постараемся охарактеризовать их смысл. Следует помнить, что интерпретировать отдельно взятый жест без совокупности других сигналов тела, значит, ввести себя в заблуждение. Поэтому, прежде чем сделать конкретные выводы, нужно учесть все нюансы поведения собеседника, а также его физическое и психологическое состояние.

Движения экспрессивно-выразительные Открытые жесты и позы тела

Открытость Открытость Руки собеседника повернуты ладонями вверх и широко раскинуты в стороны. Посадка головы прямая, плечи расправлены. Взгляд прямой. Мимика лица естественная, без напряжения и скованности. Эта поза дружелюбия, как средство невербального общения говорит об открытости, искренности. О ней также говорит пожатие руки с обхватом ее двумя своими руками. Мужчины могут в разговоре расстегнуть рубашку или пиджак. Общаясь с таким человеком, невольно расслабляешься и испытываешь к нему доверие. Этот прием рекомендуется применять при общении со значимыми для вас людьми. В сочетании с искренним тоном вы быстро завоюете к себе расположение.

Симпатия В невербальном общении существует понятие ментального контакта, которое выражается в непроизвольном копировании жестов друг друга или всего поведения. Друг другу посылается сигнал: «Я тебя прекрасно понимаю». И действительно, если бросить взгляд на мирно беседующую пару за столиком, увидим схожие позы, одинаковое расположение рук вплоть до зеркальности. Если вы хотите убедить другого человека в безоговорочном разделении его мнения, просто скопируйте его положение тела.

Если понаблюдать за походкой счастливого влюбленного человека, отметим летящую походку, которая сильно бросается в глаза. Она также характерна для уверенных в себе, энергичных людей. Создается впечатление, что все проблемы им нипочем.

Закрытые жесты и позы (защита, подозрительность, скрытность)

Обман Оборона Вы наверно видели, как в разговоре кто-то прячет руки? Вполне вероятно, что он говорит неправду, так как подсознательно мозг человека посылает сигналы телу и при сказанной лжи возникает сильное желание убрать руки в карман, почесать нос, потереть глаза. Все это типичные признаки, однако объяснять значение невербальных жестов надо в совокупности. Почесать нос может человек, страдающий насморком, потереть глаза – ребенок, только что проснувшийся и т.д.

Оборона Руки, скрещенные на груди, перекрещенные ноги в положениях стоя и сидя – классический жест закрытости, недоступности. Частое моргание является признаком защиты, растерянности. Эмоциональный статус человека не позволяет чувствовать себя свободно и непринужденно. Если вы попробуете договориться о чем-то с таким собеседником, вполне вероятно, что получите отказ. Чтобы «растопить лед», Советуем использовать уже описанное выше средство невербального общения, попытайтесь принять открытую позу с ладонями вверх.

Жесты размышления и оценки

Сосредоточенность Сосредоточенность Выражается в пощипывании переносицы с закрытыми глазами. Когда человек, с которым вы общаетесь, решает, как поступить или что делать, в общем думает над решением определённого вопроса – в это время он может потирать подбородок.

Критичность Если человек держит руку у подбородка, с вытягиванием указательного пальца вдоль щеки, а другой рукой поддерживает локоть, его левая бровь опущена – вы поймете, что у него созрела негативная оценка к происходящему.

Позитивность Интерпретируется как небольшой наклон головы вперед и легкое касание рукой щеки. Корпус тела наклонен вперед. Перед вами заинтересованный в происходящем, положительно относящийся к информации человек.

Жесты сомнения и неуверенности

Недоверие Непонимание, сомнение, неуверенность Наверно, вы замечали, как некоторые студенты, слушая говорящего, прикрывают рот ладонью? Этот жест говорит о несогласии с мнением лектора. Они как бы сдерживают свои высказывания, подавляют истинные чувства и переживания. Если в беседе ваш друг неожиданно сделал жест недоверия, остановитесь и подумайте, какие слова вызвали такую его реакцию? Наблюдая за поведением начальника, подчиненный поймет, что нужно сказать, а о чем лучше промолчать. Недоверие быстро переходит в непринятие, а затем в отказ.

Неуверенность Такой невербальный жест как почесывание или потирание сзади уха или шеи может свидетельствовать о том, что человек не вполне понимает, что от него хотят или что в беседе вы имеете в виду. Как интерпретировать такой жест, если вам сказали о полном понимании? Здесь предпочтение следует отдать невербальному сигналу тела. В данном случае человек ничего не понял. Рука, обхватывающая другую за локоть сзади, также говорит о неуверенности, вероятно, ее хозяин находится в малознакомом обществе.

Жесты и позы, свидетельствующие о нежелании слушать

Скука Скука Собеседник подпирает свою голову рукой. Понятно, что он безразличен к происходящему. Если же он сидит в аудитории, можно с уверенностью сказать: излагаемый лектором материал совершенно неинтересен. В таких случаях MyShine рекомендует сменить тему разговора на волнующую его или «встряхнуть» неожиданным вопросом. Будьте уверены, что тот очнется, а это вам как раз и нужно.

Неодобрение Стряхивание с себя несуществующих ворсинок, расправление складок одежды, одергивание юбки в невербальном общении признак несогласия вашего оппонента с излагаемой точкой зрения. Вы быстро поймете необходимость перейти на нейтральные темы. Однако, если к рукаву пиджака действительно прилипла ниточка, помялась одежда, не стоит расценивать подобное как жест неодобрения.

Готовность уйти Можно определить по таким признакам как опускание век (потеря интереса), почесывание уха (отгорожение от потока речи), потягивание мочки уха (не хочет высказываться), поворачивание всем корпусом тела к двери или направление ноги в эту сторону. Жест в виде снятия очков также дает сигнал для окончания беседы.

Раздражение Когда человек говорит явную ложь, и понимает, что вы его раскусили, он будет испытывать раздражение от вашей правоты, которое может проявиться в непроизвольном ослаблении галстука или воротника. В невербальном общении это может также проявляться в потирании шеи, лишних движениях руками, пощипывании сумочки у дамы, машинальном черчении на бумаге.

Жесты доминирования

Превосходство Превосходство Так называемая «директорская поза» или «поза босса» в сидячем положении. Руки лежат за головой, одна нога на другой. Если веки едва прикрыты или уголки глаз чуть прищурены, взгляд направлен вниз – перед вами высокомерие, пренебрежение. Это положение тела как средство невербального общения часто принимают начальники, люди руководящих должностей. Они уверены в себе, демонстративно выражают свою значимость перед другими. Попытка скопировать данный жест грозит скорым увольнением с работы.

Равенство Подобный жест употребляют практически все мужчины, женщины намного меньше. Характер рукопожатия может о многом сказать, в первую очередь раскроет намерения другого человека. Если в момент соединения двух рук одна оказывается выше тыльной стороной, ее владелец демонстрирует свое ведущее положение. Можно проверить, насколько прочно тот отстаивает свой статус лидера простым способом: повернуть свою руку вверх. Если почувствовали сопротивление, значит, вам не удастся убедить его занять равенство между вами.

Сексуальные жесты Сексуальный женский жест Когда мужчине нравится какая-то женщина, он демонстрирует большие пальцы, заткнутые за ремень, располагает руки на бедрах или широко расставляет ноги. Взгляд на женщину, как правило, интимный, и может надолго задержаться на избранных частях тела. Мужчина может непроизвольно поправлять рукой галстук или воротник. Если женщина стремится заинтересовать, она бессознательно вскидывает голову, поправляет прическу, расправляет кофточку. Более тонкое искусство обольщения с помощью средств невербального общения заключается в обнажении запястий, раздвинутых ногах в сидячем или стоячем положении. Если женщина демонстрирует интимный взгляд в совокупности со случайно соскользнувшей бретелькой на плече, полуодетой туфельки на скрещенной ноге, будьте уверены в ее желании начать флирт. Приоткрытый рот и влажные губы относятся к типичному сексуальному призыву.

Тактильные движения. К ним относятся объятия, рукопожатия, похлопывания по плечу или спине, прикосновения, поцелуи.

По характеру объятий, их силе, длительности определяют значение выражаемых человеком чувств. Закадычные друзья, находившиеся в долгой разлуке, при встрече чуть ли не душат друг друга в крепких объятиях. Влюбленные задерживаются в нежных объятиях продолжительное время. Объятия между дальними родственниками, в зависимости от поддерживаемых ранее контактов, могут быть как сдержанными, холодными, так и пылкими. Между близкими людьми они носят мягкий задушевный смысл. На соревнованиях по борьбе, например, участники коротко обнимаются и расходятся. Такое средство невербального общения как объятия чаще встречаются у представителей сильной половины человечества, между женщинами они встречаются немного реже. Сейчас можно на улицах увидеть двух девчонок-подростков, бегущих друг к другу с распростертыми объятиями. В этом возрасте частота подобных контактов, как между мальчиками, так и между девочками носит экспрессивный характер, когда хочется выплеснуть наружу избыток радости, восторга и восхищения встречей. Если вы видите однополые пары, медленно прохаживающиеся по тротуару в сплетенных объятиях, это невольно может навести на мысль о нетрадиционной ориентации.

Рукопожатия Рукопожатие Рукопожатия, как одно из средств невербального общения, тоже различаются по способу их совершения, силе и длительности. Крепкое, энергичное потряхивание руки собеседника вкупе с радостным восклицанием говорит об искренности партнера, его желании продолжить беседу. Обхват руки своими в виде «перчатки» также говорит о дружелюбии. Но если вам протягивают неживую руку, словно дохлую рыбу, с вами не хотят контактировать. Холодная рука в пожатии может сигнализировать о том, что ее владелец либо замерз, либо сильно волнуется. О нервном переживании говорят запотевшие ладони. Рука, оказывающаяся ладонью вниз в пожатии, свидетельствует о желании доминировать над другим человеком. Если наоборот, повернута ладонью вверх – ее обладатель бессознательно признает себя подчиненным собеседнику.

Похлопывания по спине или плечу Похлопывание по плечу Похлопывания по спине или плечу в основном характерно для мужчин. Эти невербальные жесты часто интерпретируются как проявление дружеского расположения, участия или ободрения. Их можно увидеть практически во всех возрастных категориях. Похлопывание как бы демонстрирует мужскую силу и готовность его обладателя прийти на помощь. Кстати, не следует путать этот жест с применяемым в медицинской практике. По спине хлопают новорожденного ребенка, чтобы тот закричал и расправил легкие, сзади хлопают подавившегося человека. Похлопывание является разновидностью приемов в массажной практике. То есть, от текущей ситуации зависит конкретное значение данного жеста.

Прикосновения широко встречаются в мире невербального общения. В учебной деятельности оно помогает остановить расшалившегося озорника, в случае с глухим человеком – обратить на себя его внимание, во врачебной практике с помощью данного жеста диагностируют состояние здоровья, техника массажа построена на совокупности способов прикосновения к телу, в интимной сфере между супругами они служат прелюдией к соединению. Различного характера прикосновения являются индикатором невысказанных чувств партнера. Они могут быть нежными, ласковыми, легкими, сильными, грубыми, ранящими и т.д.

Поцелуи, как разновидность тактильного жеста, широко применяется во всех аспектах жизни человека. По отношению к конкретному объекту меняется характер поцелуев. Мать целует ребенка нежно и с любовью, между любящими людьми они могут варьировать от легкого прикосновения губ до страстного поцелуя. Здесь мы отметим, что поцелуи могут быть как искренними проявлениями чувств, так и формальными, холодными, традиционными.

Почитай статью: это интересно!

Невербальная коммуникация (от лат. verbalis – устный и лат. cоmmunicatiо – общаться) — поведение, сигнализирующее о характере взаимодействия и эмоциональных состояниях общающихся индивидов. Является дополнительным источником информации к собственно вербальному сообщению. Выделяют следующие формы:  паралингвистические компоненты к которым относятся неязыковые звуки (вскрики, стоны, оханья) и такие признаки, как высота и интенсивность звука, тембр речи. Кроме того как эмоциональные индикаторы (в частности напряжения) могут выступать запинки, оговорки, паузы и молчание;  мимические выражения;  кинестезические выражения (поза, телодвижения);  движения глаз (частота и длительность фиксации глаз другого человека);  проксемику (характеристики межличностной дистанции).

С помощью невербальной коммуникации передается до 93% информации, большая часть которой воспринимается бессознательно. Таким образом, мы можем сказать, что невербальная коммуникация, являясь важнейшей частью любой коммуникации, тем не менее мало управляется сознательно. Человек, сам того не зная, может отправлять и получать невербальные сообщения. Это означает, что человек, осознанно владеющий навыком невербальной коммуникации, получает огромное преимущество в коммуникации.

НЕВЕРБАЛЬНАЯ КОММУНИКАЦИЯ

Межличностное пространство. Взгляд. Язык поз и жестов.

Невербальное общение, более известное как язык поз и жестов, включает в себя все формы самовыражения человека, которые не опираются на слова. Психологи считают, что чтение невербальных сигналов является важнейшим условием эффективного общения. Почему же невербальные сигналы так важны в общении?

• около 70% информации человек воспринимает именно по зрительному (визуальному) каналу;

• невербальные сигналы позволяют понять истинные чувства и мысли собеседника;

• наше отношение к собеседнику нередко формируется под влиянием первого впечатления, а оно, в свою очередь, является результатом воздействия невербальных факторов – походки, выражения лица, взгляда, манеры держаться, стиля одежды и т.д.

Особенно ценны невербальные сигналы потому, что они спонтанны, бессознательны и, в отличие от слов, всегда искренни.

Огромное значение невербальных сигналов в деловом общении подтверждается экспериментальными исследованиями, которые гласят, что слова (которым мы придаем такое большое значение) раскрывают лишь 7% смысла, звуки, 38% значения несут звуки и интонации и 55 % - позы и жесты.

Невербальное общение включает в себя пять подсистем:

1. Пространственная подсистема (межличностное пространство).

2. Взгляд.

3. Оптико-кинетическая подсистема, которая включает в себя:

- внешний вид собеседника,

- мимика (выражение лица),

- пантомимика (позы и жесты).

4. Паралингвистическая или околоречевая подсистема, включающая:

- вокальные качества голоса,

- его диапазон,

- тональность,

- тембр.

5. Экстралингвистическая или внеречевая подсистема, к которой относятся:

- темп речи,

- паузы,

- смех и т.д.

Мы будем изучать три подсистемы, имеющие наибольшее значение, несущие максимум информации о собеседнике – взгляд, пространственную и оптико-кинетическую подсистемы.

К средствам кинесики (внешние проявления человеческих чувств и эмоций) относят выражение лица, мимику, жестикуляцию, позы, визуальную коммуникацию (движение глаз, взгляды). Эти невербальные компоненты несут также большую информационную нагрузку. Наиболее показательными являются случаи, когда к помощи кинесики прибегают люди, говорящие на разных языках. Жестикуляция при этом становится единственно возможным средством общения и выполняет сугубо коммуникативную функцию.

Проксемика объединяет следующие характеристики: расстояния между коммуникантами при различных видах общения, их векторные направления. Нередко в область проксемики включают тактильную коммуникацию (прикосновения, похлопывание адресата по плечу и т. д.), которая рассматривается в рамках аспекта межсубъектного дистантного поведения.

Проксемические средства также выполняют разнообразные функции в общении. Так, например, тактильная коммуникация становится чуть ли не единственным инструментом общения для слепоглухонемых (чисто коммуникативная функция). Средства проксемики также выполняют регулирующую функцию при общении. Так, расстояния между коммуникантами во время речевого общения определяются характером их отношений (официальные / неофициальные, интимные / публичные). Кроме того, кинесические и проксемические средства могут выполнять роль метакоммуникативных маркеров отдельных фаз речевого общения (Почепцов, Г. Г. Фатическая метакоммуникация // Семантика и прагматика синтаксических единств. Калинин, 1981. 52стр). Например, снятие головного убора, рукопожатие, приветственный или прощальный поцелуй и т. п.

Т. А. ван Дейк (Ван Дейк, Т. А. Язык. Познание. Коммуникация. М., 1989. 34ст) в качестве одного из уровней анализа высказывания выделяет Паралингвистическую деятельность и относит к ней дейктические и прочие жесты, выражение лица, движение тела и физические контакты между участниками.

В принципе, к невербальной сфере относятся силенциальные и акциональные компоненты общения. Акциональные компоненты представляют собой действия коммуникантов, сопровождающие речь. Например, в ответ на просьбу говорящего что-либо сделать (скажем, включить свет, передать газету и т. д.) адресат может выполнить требуемое действие. Таким образом, невербальные действия могут чередоваться с вербальными в процессе коммуникации. Тем не менее природа таких невербальных действий сугубо поведенческая (практическая).

Невербальными по своей сути являются компоненты и других семиотических систем (например, изображения, явления культуры, формулы этикета и т. д.), а также предметный, или ситуативный, мир . Под ним понимаются объекты, окружающие участников коммуникации, а также ситуации, в которых они заняты.

Обмен невербальной информацией.

Хотя вербальные символы (слова) — основное наше средство для кодирования идей, предназначенных к передаче, мы используем и невербальные символы для трансляции сообщений. В невербальной коммуникации используются любые символы, кроме слов. Зачастую невербальная передача происходит одновременно с вербальной и может усиливать или изменять смысл слов. Обмен взглядами, выражение лица, например, улыбки и выражения неодобрения, поднятые в недоумении брови, живой или остановившийся взгляд, взгляд с выражением одобрения или неодобрения — все это примеры невербальной коммуникации. Использование пальца как указующего перста, прикрывание рта рукой, прикосновение, вялая поза также относятся к невербальным способам передачи значения (смысла).

По мнению антрополога Эдуарда Т. Холла, лидер ООП Ясир Арафат носит темные очки, чтобы люди не могли наблюдать за его реакциями по расширению его зрачков. Ученые недавно установили, что зрачки расширяются, когда вас что-то заинтересовывает. По Холлу, о реакции зрачков в арабском мире знают уже сотни лет.

Еще одна разновидность невербальной коммуникации формируется тем, как мы произносим слова. Имеются в виду интонация, модуляция голоса, плавность речи и т.п. Как известно из опыта, то, как мы произносим слова, может существенно изменять их смысл. Вопрос: “У вас есть какие-нибудь идеи?” — на бумаге означает очевидный запрос о предложениях. Произнесенный резким авторитарным тоном с раздражением во взгляде этот же вопрос может быть истолкован следующим образом: “Если вы знаете, что для вас хорошо, а что плохо, не предлагайте никаких идей, которые противоречат моим”.

Согласно исследованиям, значительная часть речевой информации при обмене воспринимается через язык поз и жестов и звучание голоса. 55% сообщений воспринимается через выражение лица, позы и жесты, а 38% — через интонации и модуляции голоса. Отсюда следует, что всего 7% остается словам, воспринимаемым получателем, когда мы говорим. Это имеет принципиальное значение. Другими словами, во многих случаях то, как мы говорим, важнее слов, которые мы произносим. Подобным образом если кто-то говорит: “Хорошо... я дам поручение” — то пауза после слова “хорошо” может служить признаком того, что руководитель не хочет этого делать, сейчас слишком занят, не хочет давать поручения или не знает, что именно следует предпринять.

Вообразите сцену, которая иллюстрирует, как невербальные символы могут создавать шум в процессе обмена информацией. Вы входите в кабинет вашего руководителя, чтобы получить определенную информацию о проекте, над которым вы работаете. Вы вошли, а он несколько секунд продолжает рассматривать бумаги у себя на столе. Затем смотрит на часы и говорит отчужденным невыразительным голосом: “Чем могу быть вам полезен?”

Хотя его слова сами по себе не имеют негативного смысла, язык поз и жестов ясно указывает, что вы — нежелательное отвлечение от его работы. С каким чувством вы будете задавать вопросы? Какие мысли придут вам в голову скорее всего, когда в следующий раз у вас возникнет вопрос к руководителю? Можно думать, они никоим образом не будут позитивными. Представьте теперь, как при вашем появлении в кабинете, руководитель, напротив, сразу поднимает на вас взор, приветливо улыбается и бодрым тоном обращается к вам: “Как продвигается проект? Чем могу быть вам полезен?”

Руководитель, который использовал негативные символы языка поз и жестов, может быть, на самом деле хочет помочь подчиненным так же, как тот, чьи невербальные символы излучают тепло. Слова-то в обоих случаях произносятся одни и те же. Однако в данном случае, как часто бывает в разговорах людей, невербальные символы полностью подавляют вербальные. Важный вывод из этого примера таков: нужно добиваться, чтобы используемые вами для передачи невербальные символы соответствовали идее, которую вы намереваетесь сообщить. В противном случае невербальные символы создают такой шум, что реципиенты почти наверняка неправильно воспримут сообщение.

Как и семантические барьеры, культурные различия при обмене невербальной информацией могут создавать значительные преграды для понимания. Так, приняв от японца визитную карточку, следует сразу же прочитать ее и усвоить. Если вы положите ее в карман, вы тем самым сообщите японцу, что его считают несущественным человеком. Еще один пример культурных различий в невербальной коммуникации — склонность американцев с недоумением реагировать на “каменное выражение” лица у собеседников, в то время как улыбка не часто гостит на лицах русских и немцев.

Итак, через невербальные проявления собеседник демонстрирует свое истинное отношение к происходящему. И наша задача, в данном случае, эти проявления увидеть и интерпретировать, т.е. понять, что за ними кроется. Кроме этого, осознавая и управляя своим собственным невербальным поведением, Вы получаете в пользование очень действенный инструмент присоединения к собеседнику и воздействия на него.

Общее представление о языке телодвижений

К концу XX столетия появился новый тип ученого-социолога -специалиста в области невербалики. Как орнитолог наслаждается наблюдением за поведением птиц, так и невербалика наслаждается наблюдением за невербальными знаками и сигналами при общении людей. Он наблюдает за ними на официальных приемах, на пляже, по телевидению, на работе - повсюду, где люди взаимодействуют между собой. Он изучает поведение людей, стремясь больше узнать о поступках своих товарищей для того, чтобы тем самым больше узнать о себе и о том, как улучшить свои взаимоотношения с другими людьми. Кажется почти невероятным, что более чем за миллион лет эволюции человека невербальные аспекты коммуникации начали серьезно изучаться только с начала шестидесятых годов, а общественности стало известно об их существовании только после того, как Юлий Фаст опубликовал свою книгу в 1970 году. Эта книга обобщала исследования о невербальных аспектах коммуникации, проделанные учеными - бихевиористами до 1970 года, но даже сегодня большинство людей все еще не знают о существовании языка телодвижений, несмотря на его важность в их жизни.

Чарли Чаплин и другие актеры немого кино были родоначальниками невербальной коммуникации, для них это было единственным средством общения на экране. Каждый актер классифицировался как хороший или плохой судя по тому, как он мог использовать жесты и другие телодвижения для коммуникации. Когда стали популярными звуковые фильмы и уже меньше внимания уделялось невербальным аспектам актерского мастерства, многие актеры немого кино ушли со сцены, а на экране стали преобладать актеры с ярко выраженными вербальными способностями.

Альберт Мейерабиан установил, что передача информации происходит за счет вербальных средств (только слов) на, за счет звуковых средств (включая тон голоса, интонацию звука) на 38%, и за счет невербальных средств на 55%. Профессор Бердвислл проделал аналогичные исследования относительно доли невербальных средств в общении людей. Он установил, что в среднем человек говорит словами только в течение 10-11 минут в день, и что каждое предложение в среднем звучит не более 2,5 секунд. Как и Мейерабиан, он обнаружил, что словесное общение в беседе занимает менее 35%, а более 65% информации передается с помощью невербальных средств общения.

Большинство исследователей разделяют мнение, что словесный (вербальный) канал используется для передачи информации, в то время как невербальный канал применяется для "обсуждения" межличностных отношений, а в некоторых случаях используется вместо словесных сообщений. Например, женщина может послать мужчине убийственный взгляд, и она совершенно четко передаст ему свое отношение, даже не раскрыв при этом рта.

Восприимчивость, Интуиция и Предчувствия

Когда мы говорим, что человек чувствителен и обладает интуицией, мы имеем в виду, что он (или она) обладает способностью читать невербальные сигналы другого человека и сравнивать эти сигналы с вербальными сигналами. Другими словами, когда мы говорим, что у нас предчувствие, или что "шестое чувство" подсказывает нам, что кто-то сказал неправду, мы в действительности имеем в виду, что заметили разногласие между языком тела и сказанными этим человеком словами. Лекторы называют это чувством аудитории. Например, если слушающие сидят глубоко в креслах с опущенными подбородками и скрещенными на груди руками, у восприимчивого человека появится предчувствие, что его сообщение не имеет успеха. Он поймет, что нужно что-то изменить, чтобы заинтересовать аудиторию. А невосприимчивый человек, соответственно, не обратит на это внимания и усугубит свою ошибку.

Женщины обычно более чувствительны, чем мужчины и этим объясняется существование такого понятия, как женская интуиция. Женщины обладают врожденной способностью замечать и расшифровывать невербальные сигналы, фиксировать самые мельчайшие подробности. Поэтому мало кто из мужей может обмануть своих жен, и, соответственно, большинство женщин могут узнать тайну мужчины по его глазам, о чем он даже не подозревает.

Эта женская интуиция особенно хорошо развита у женщин, занимающихся воспитанием маленьких детей.

Врожденные, Генетические, Приобретенные и Культурно Обусловленные Сигналы.

Несмотря на то, что проделано много исследований, ведутся горячие дискуссии по поводу того, являются ли невербальные сигналы врожденными или приобретенными, передаются ли они генетически или приобретаются каким-то другим путем. Доказательства были получены через наблюдения за слепыми, глухими, и глухонемыми людьми, которые не могли бы обучиться невербалике благодаря слуховым или зрительным рецепторам. Проводились также наблюдения за жестикулярным поведением различных наций и изучалось поведение наших ближайших антропологических родственников - обезьян и макак.

Немецкий ученый Айбль - Айбесфельдт установил, что способность улыбаться глухих или слепых от рождения детей проявляется без всякого обучения или копирования, что подтверждает гипотезу о врожденных жестах. Экман, Фризен и Зорензан подтвердили некоторые высказанные Дарвином предположения о врожденных жестах, когда они изучали выражения лица у людей, представителей пяти глубоко отличных друг от друга культур. Они установили, что представители различных культур использовали одинаковые выражения лица при проявлении определенных эмоции, что позволило им заключить, что эти жесты должны быть врожденными.

Существуют также разногласия по поводу того, являются ли некоторые жесты приобретенными и культурно обусловленными или генетическими. Например, большинство мужчин надевают свое пальто, начиная с правого рукава, большинство же женщин начинают надевать пальто с левого рукава. Когда мужчина пропускает женщину на многолюдной улице, он, проходя, обычно разворачивает тело к женщине; женщина же обычно проходит, отвернувшись от него. Делает ли она это инстинктивно, защищая грудь? Является ли это врожденным жестом женщины, или она научилась этому неосознанно, наблюдая за другими женщинами?

Большинство жестов невербального поведения являются приобретенными, и значение многих движений и жестов культурно обусловлено. Рассмотрим эти аспекты "языка тела".

Психологи давно установили, что существующий “язык тела” выражает то, что мы не хотим или не можем сказать. Он гораздо более правдив и искренен, чем все те слова, которые мы говорим друг другу. Врачи-психологи долго изучали этот феномен и пришли к ряду интереснейших выводов. Оказывается, что человек подсознательно доверяет больше не словам, а тому, как они были сказаны. Было установлено, что степень доверия человека словам составляет всего лишь 20%, тогда как степень доверия к невербальному общению (позе, жестам, взаиморасположению собеседников) – 30%. Но больше всего, как ни странно, мы доверяем интонациям собеседника и другим паралингвистическим компонентам невербального общения (темп речи, пауза, смешки и т.д.).

Если вы проникните в загадки этого удивительного “языка тела”, то без труда сможете понимать все тайные мысли вашего собеседника, сможете понять скучно ли ему с вами, лжет он вам или говорит правду.

Качество присутствия и элементы невербального общения

Всем нам из собственного опыта известно, что в критические моменты жизни простое присутствие другого человеческого существа может быть чрезвычайно благотворным. Люди часто обращаются за психологической помощью именно в такие критические периоды, стремясь обрести в лице свидетеля их личной драмы того, кто обеспечит им поддержку и понимание.

Каждый из нас в той или иной степени чувствителен к проявлениям внимания или невнимания со стороны других людей. Восприимчивость к невербальным проявлениям отношения к нам другого человека отражает базисную человеческую потребность в межличностных отношениях. Чувствительность к невербальным проявлениям предъявляет консультантам требование уделять особое внимание способам “бытия с” клиентом, которые показывают их способность к установлению контакта. Ведь невербальное поведение и те сообщения, которые консультант передаёт посредством него, могут влиять на клиента как позитивным, так и негативным образом. Невербальные проявления могут способствовать доверию, открытости клиента и исследованию важнейших измерений его проблемы, но могут также приводить к недоверию и даже сопротивлению усилиям консультанта.

В данном реферате я хотела бы рассмотреть компоненты качества присутствия, которое можно определить как степень невербального выражения вовлечённости консультанта в контакт с клиентом в ситуации здесь и теперь.

Демонстрация качества присутствия консультантом служит основой установления контакта с клиентом в течение первой встречи и поддержания контакта на протяжении всего процесса психологического консультирования.

Качество присутствия включает в себя как физическое, так и психологическое присутствие в их единстве. Конгруэнтность здесь крайне желательна, однако не стоит забывать, что демонстрация присутствия - это процесс, который требует времени и специальных усилий. В этом процессе произвольное, пусть и неконгруэнтное выражение физического присутствия позволяет настроиться на одну волну с клиентом и приводит к увеличению степени психологического присутствия и аутентичности.

Теперь давайте перейдём к рассмотрению отдельных элементов невербального общения и тех сообщений, которые они могут передавать.

Позиция и дистанция

Расположение лицом к лицу - это наиболее часто практикуемая, хотя и не единственная возможность расположения консультанта и клиента друг к другу. Позиция лицом к лицу, которая задаётся расположением кресел консультанта и клиента в пространстве кабинета - это приглашение к диалогу. “Я расположен к вам, я с вами прямо сейчас” - вот то послание, которое консультант стремится передать клиенту. Такая позиция свидетельствует о готовности консультанта к контакту, сообщает о его вовлечённости в беседу и приглашает клиента к открытому самопредъявлению. Однако иногда готовность консультанта к прямой встрече воспринимается клиентом как угроза. Эта проблема может быть разрешена, если изменить положение кресел и увеличить дистанции между консультантом и клиентом. Располагая кресла под некоторым углом и изменяя дистанцию, можно регулировать степень открытости и участия в контакте. Изначальное расположение кресел под определённым углом и на определённой дистанции задаёт последующие возможности регуляции контактной границы обоими участниками, поэтому обычно кресла ставят на расстоянии 1.5 - 2 метра под небольшим углом.

В разговоре труднее с теми, кто откидывается назад или разваливается в кресле. Наклон консультанта вперед передаёт сообщение “Я с тобой, мне интересен ты и то, что ты хочешь сказать”. А отклонение назад часто сообщает - “Я не совсем с тобой” или “Мне скучно”. Наклон вперёд может переживаться клиентом, погруженным в болезненные чувства, как поддержка со стороны консультанта, и, наоборот, отклонение назад - как отстранение и нежелание иметь дело с его чувствами. Слишком быстрый, внезапный наклон сокращает дистанцию между консультантом и клиентом, что может нарушить контакт и восприниматься как вызов. Так, например, консультант может сказать: “Итак, я выслушал ваши жалобы, а теперь я хотел бы узнать, в чём вы видите причины всех этих трудностей?”, при этом, как бы нависая над клиентом, резко наклониться вперед. Такое невербальное поведение может придать нежелательный смысл вполне уместному вопросу консультанта. И наоборот, если консультант резко отклонится назад после данной фразы, клиент может воспринять это как нежелание слушать его жалобы и пренебрежение к объяснениям их причин.

Хороший консультант с уважением относится к психологическим границам другого человеческого существа, он внимателен к расстоянию, комфортному для клиента, и использует реакции клиента в качестве обратной связи относительно оптимальной физической дистанции и психологической близости.

Открытая поза

Серьёзно упрощая положение дел, традиционно выделяют открытую и закрытую позы. Открытая поза свидетельствует об открытости консультанта и его восприимчивости к тому, что скажет клиент. Закрытая же поза, явными маркерами которой считаются скрещивания ног или рук, свидетельствует о меньшей вовлечённости в беседу.

Консультанту полезно периодически спрашивать себя: “В какой степени моя поза передает клиенту мою открытость и доступность?” Идеальным вариантом здесь можно считать ситуацию, когда принятие открытой позы является для консультанта естественным, аутентичным поведением. Типичным же является выбор между открытой, но при этом в той или иной степени неудобной, неестественной позой и комфортной, закрытой позой. В такой ситуации нужно как минимум отслеживать перипетии смен открытых и закрытых поз и использовать результаты наблюдения как информацию об особенностях вашего взаимодействия с клиентом. Это возможно, если периодически задаваться вопросом: “Что именно в поведении, реакциях клиента вызывает у меня желание сменить позу?” В ситуации же выбора, например, когда консультант непреклонно сохраняет открытую позу, но при этом всё его внимание сосредотачивается на злости на себя и клиента, пожалуй, лучше занять закрытую, но естественную позу и сконцентрироваться на природе взаимодействия и скрытых в вашей позе посланиях.

Открытая поза не предполагает, что заняв её, консультант отсидит в ней весь сеанс без изменений. Открытая поза только тогда произведёт должное впечатление, когда она будет не напряженной и естественной. Невербальная естественность включает в себя свободное и спокойное использование вашего тела в качестве средства коммуникации. Активная жестикуляция часто отражает положительные эмоции и воспринимается как проявления заинтересованности и дружелюбия, а плавная смена поз и естественное использование жестов свидетельствует о спокойствии консультанта и включенности в контакт и порой напоминает танец.

Выражение лица

Выражение лица является важнейшим источником информации о человеке, особенно о его чувствах. Именно мимические реакции собеседника свидетельствуют о его эмоциональном отклике, служат в качестве средства регуляции процесса коммуникации. Кроме того, лицевая экспрессия является для клиента непосредственной информацией не только об испытываемых консультантом чувствах, но и о его способности сохранять над ними контроль.

Коротко коснёмся некоторых проявлений лицевой экспрессии и тех сообщений, которые они могут с собою нести. Наиболее заметным проявлением мимики является улыбка, которая, не будучи чрезмерно используемой, является хорошим позитивным стимулом. “Улыбка, как правило, выражает дружелюбие, однако чрезмерная улыбчивость зачастую отражает потребность в одобрении... Натянутая улыбка в неприятной ситуации выдаёт чувства извинения и беспокойства... Улыбка, сопровождаемая приподнятыми бровями, выражает готовность подчиняться, а улыбка с опущенными бровями выражает превосходство”

Сдвинутые брови сами по себе обычно передают неодобрение, однако если консультант изредка сдвигает брови, он тем самым может сообщить клиенту, что не вполне следует за содержанием его речи. Сжатые челюсти могут свидетельствовать о твердости и уверенности, а также об агрессивном настрое. Страх, восторг, или удивление могут заставить слушателя открыть рот, как будто этим чувствам не хватает места внутри. А человек с напряженными ноздрями и опущенными уголками губ мог бы сказать: “Я дышу этим воздухом и нахожусь рядом с вами, но я не одобряю ни этот воздух, ни вас”. Это лишь немногие примеры тех сообщений, которые могут передаваться выражением лица в процессе взаимодействия консультанта и клиента. Отслеживание консультантом подобного рода мимических реакций, как собственных, так и клиента, рефлексия скрытых в них смыслов, могут существенно обогатить процесс терапевтической коммуникации.

Визуальный контакт

Глаза - это, как известно, зеркало души, поэтому визуальный контакт можно выделить в качестве отдельного специфического умения. Прямой визуальный контакт - это еще один способ сказать: “Я с тобой, я хочу услышать то, что ты хочешь сказать”. Как писал Станиславский. К.С. “взгляд - это прямое, непосредственное общение в чистом виде, из души - в душу” (цит. по Лабунской. В.А. 1999). Однако оптимальный вариант на мой взгляд, состоит в том, чтобы поддерживать визуальный контакт, но вместе с тем периодически позволять себе отвлекаться и смотреть на другие объекты, не задерживаясь надолго на них. То есть, визуальный контакт не нарушается, если время от времени вы отводите взгляд. Но если слишком часто отводить взгляд, клиент может воспринять это как нерасположение к нему, а также свидетельствовать о вашем дискомфорте, вызванном уровнем близости в ваших отношениях или личными проблемами, связанными с интимностью. Существует разница между открытым прямым взглядом и его крайностью - пристальным взглядом. Пристальный взгляд производит впечатление активного участия в контакте, на самом же деле зачастую он свидетельствует о “мёртвом контакте”. Пристальный взгляд, как будто человек хочет что-то разглядеть в глазах собеседника, может свидетельствовать также о специфической потребности в отзеркаливании, характерной для клиента с нарциссическим типом личности.

Визуальный контакт - это также средство взаимной регуляции процесса беседы. Всем нам из опыта повседневного общения известно, что визуальный контакт легко поддерживается при обсуждении приятной темы, однако собеседники обычно избегают его, когда речь заходит о запутанных или неприятных вопросах. Если говорящий то смотрит в глаза, то отводит взгляд в сторону, это обычно значит, что он ещё не закончил говорить. По завершении высказывания говорящий, как правило, прямо смотрит в глаза собеседнику, как бы предлагая тому вступить в разговор.

Некоторым людям трудно вступать в прямой визуальный контакт, и поэтому они избегают его, некоторые боятся выражения какой-то идеи или эмоции и обсуждения определённых тем и отводят глаза, как только “на горизонте” появляется что-то подобное. Если у консультанта есть проблемы с визуальным контактом, если он избегает его, переводит взгляд с объекта на объект, или не сводит глаз с клиента это озадачивает клиента и вызывает напряженность.

Следя за тем, как складывается контакт между вами и клиентом, помните, что визуальный контакт - это процесс взаимодействия двух личностей. Если те или иные проблемы с визуальным контактом возникают не со всеми, а лишь с каким-либо одним клиентом, то тогда имеет смысл рассматривать их как потенциальный источник информации о клиенте. Так, например, если клиент избегает прямого взгляда, отводит глаза и изредка бросает на психолога взгляд исподлобья, то причиной этого может быть, например, пережитый в детстве опыт унижения, когда значимый для него человек ругал его и при этом требовал, чтобы он смотрел ему в глаза.

Кивки головой

Кивки головой - очень хороший способ показать клиенту, что вы его слушаете. Наблюдая за работой профессионалов, убеждаешься в том, насколько терапевтичным оказывается простое кивание головой, в сочетании с хорошим визуальным контактом и реакциями типа “Угу” и “Я понимаю”. Пожалуй, не превзойдённым мастером в этом “простом” деле был Карл Роджерс. К сожалению, на собственным опыте убеждаешься в том, насколько это сложно. Кивки головой являются для клиента непосредственным подтверждением того, что вы следуете за ним, шаг за шагом понимая сказанное. Это простейшее умение, если его последовательно использовать, начинает выполнять функцию обратной связи. Отсутствие кивков сообщает клиенту о недостатке понимания и необходимости прояснения, а их появление - о том, что смысл, который пытается выразить клиент, ухвачен. В заключение хочется заметить, что кивки головой как ничто другое требуют меры, так как при их чрезмерном использовании они скорее раздражают и сбивают с толку, чем способствуют диалогу.

Тон, темп и громкость голоса

Голос является важным средством выражения целого диапазона субъективных чувств и смыслов. Тон и темп речи может многое сказать о эмоциональном состоянии человека. Как правило, скорость речи возрастает, когда говорящий взволнован, возбуждён или обеспокоен. Быстро также говорит тот, кто пытается убедить своего собеседника. Медленная же речь часто свидетельствует об угнетённом состоянии, высокомерии или усталости.

То, насколько громко произносятся отдельные слова, может служить индикатором силы чувств. Та или иная фраза, в зависимости от интонации, может приобретать различный смысл. Так можно говорить уверенным и ноющим, принимающим и извиняющимся, ликующим и пренебрежительным тоном. Зачастую люди реагируют именно на интонацию, а не слова. Реакция клиента на то, что говорит консультант, во многом связана с тем, каким тоном с ним говорят. Поэтому консультанту нужно постоянно стремиться расширять диапазон интонационной выразительности и точно, без двойных посланий, выражать главное послание. Тон голоса должен быть не просто доброжелательным, он должен соответствовать тому, что говорится. С клиентом не стоит говорить слишком громко. Приглушенный голос в большей мере способствуют возникновению у собеседника ощущения доверительности.

Одним из проявлений голоса является смех. Смех может звучать мягко и с металлическими нотками, искренне и деланно. В некоторых ситуациях смех - это лучший способ снять напряжённость или избежать погружения в болезненные чувства. Смех и юмор в целом имеют большой положительный потенциал в консультативной практике, и его наличие в умеренных дозах - это признак хорошей атмосферы, однако слишком частые весёлые сессии требуют исследования. Кроме того, не стоит забывать, что такие слова как “высмеивать” и “насмехаться” отражают негативный аспект смеха. Очень важно, чтобы клиент не воспринимал ваши шутки как высмеивание его качеств, поэтому нужно крайне осторожно использовать шутки, в которых мишенью является клиент.

Паузы и молчание

Умение выдерживать паузу является одним из важнейших профессиональных навыков консультанта. Соблюдая паузу, консультант предоставляет возможность говорить клиенту, стимулирует диалог. Наличие пауз создаёт в беседе ощущение неторопливости, продуманности происходящего, поэтому не следует слишком спешить задавать вопросы или комментировать то, что говорит клиент. Пауза даёт возможность добавить что-то к уже сказанному, поправить, уточнить сообщение. Пауза подчёркивает значительность того, что сказано, необходимость осмыслить и понять это. Молчание консультанта акцентирует предоставленную клиенту возможность говорить и, поэтому, когда консультант заговорит в свою очередь, есть основания ожидать, что его будут внимательно слушать.

Время паузы воспринимается в беседе по-особому. Минутная пауза может восприниматься как вечность. Следует помнить, что чрезмерная пауза вызывает тревогу и провоцирует агрессию. Допустимая длительность паузы зависит от стадии консультирования и состояния клиента. Фактически, консультанту следует выдерживать некоторую паузу практически после любого высказывания клиента, кроме тех интеракций, которые содержат непосредственный вопрос. На первой встрече вряд ли стоит затягивать паузу более чем на 20 секунд. В последующем нормальная пауза обычно не превышает 30-40 секунд. А в длительном курсе психологического консультирования пауза может длиться минуты.

Многим начинающим консультантам молчание представляется чем-то угрожающим, фокусирующим на них всё внимание, демонстрируя их профессиональную слабость. Именно так начинающие консультанты описывают периоды молчания. В результате появляется желание сказать хоть что-нибудь - лишь бы прервать молчание. Обычно в таких случаях консультант задаёт не самый лучший вопрос, который приводит к минимальному отклику клиента. В такой ситуации ответ клиента не столь уж важен, так как и вопрос не был продуман. Консультант может даже не слушать ответ. Такая ситуация возникает всякий раз, когда консультант придерживается мнения, что он несёт ответственность за рассказывание клиента. Как будто говорение является единственным свидетельством того, что клиент работает, а молчание - есть лишь бесполезная трата времени.

На клиентов молчание зачастую оказывает сходное влияние. Они также чувствуют требование говорить и испытывают потребность отвечать, заполняя пустоты в беседе. В связи с этим между консультантом и клиентом может возникнуть тайный договор о заполнении пустот бесполезной болтовнёй клиента. Осознав это, консультант может исправить ситуацию, предложив клиенту при очередной паузе помолчать и сосредоточиться на внутренних переживаниях. Тем самым молчание обретает другой смысл. Сосредоточение на внутреннем опыте (ощущениях, чувствах, образах, фантазиях) требует времени и пауза в данной ситуации является адекватной реакцией консультанта.

Еще одной причиной молчания может быть желание обоих участников остановиться на некоторое время, чтобы осмыслить, суммировать ранее произошедшее, подумать о следствиях. Кроме того, клиент часто нуждается в паузе после периодов самовыражения или вслед за достигнутым инсайтом, чтобы усвоить полученный опыт, интегрировать его в существующую систему внутренних представлений. Для некоторых клиентов такие периоды интегрирующего молчания являются ранее не испытываемым опытом человеческого взаимодействия, прерывание которого было бы серьёзной ошибкой.

Молчание может иметь самые разные значения. Так, например, молчание может свидетельствовать о стремлении скрываться, уединяться и защищаться от других людей. Клиент может использовать молчание, чтобы передать консультанту сообщение: “Я приближаюсь к страшащей меня теме и нуждаюсь в поддержке” или “Я независим и не нуждаюсь в вашем понимании”. Консультант, в свою очередь, посредством молчания может передавать следующие послания: “Я хочу, чтобы мы двигались немного медленнее”, или “Я хочу, чтобы вы больше подумали о только что сказанном”, или “В данный момент я очень внимателен к вашим чувствам”.

Хорошие консультанты часто используют молчание как лучшую технику для особых ситуаций. Это вовсе не значит, что при этом они не активны. Наиболее полезным средством для сосредоточения внимания на текущем моменте является молчаливое фокусирование с целью услышать эхо - эхо внутреннего отклика  как клиента, так и консультанта. Молчание также может быть использовано как средство усиления происходящего, например, усиления определённых защитных механизмов и паттернов поведения, чтобы затем, когда они станут более выраженными, сделать их очевидными для клиента. Также можно говорить о молчаливой заботе. Такое молчание имеет место, когда нет подходящих слов для отклика на переживания клиента, например, на чувства, связанные с болезненным опытом утраты. В такой ситуации переживание и выражение чувств важнее всего. В данном случае молчание, прежде всего, передаёт сострадание.

Вышеперечисленные элементы невербальной коммуникации являются очень важными составляющими человеческого общения, постижение которого может стать “царской дорогой” к внутренней жизни клиента, а также в ваш собственный внутренний мир. Невербальные проявления более спонтанны, чем вербальные, и их труднее контролировать. Для консультанта важно уметь “читать” как невербальное поведение клиента, так и собственные невербальные проявления. Отслеживание невербальных проявлений в ходе беседы позволяет их исследовать и выявлять скрытое в них значение. Так, например, если по мере того, как клиент говорит, вы чувствуете возрастание скованности и напряжения в теле, вы можете спросить себя: “ Что вызвало мою тревогу?... Какое невербальное послание я передаю сейчас клиенту?” Ваши скрытые сообщения могут быть очень важной информацией о ваших отношениях, поэтому поиск ответов на вопрос - “Что именно вы неосознанно хотели сообщить клиенту, и почему эти сообщения не могут быть выражены вами открыто?” является важной составляющей профессиональной рефлексии. Чем раньше консультант осознает собственную невербальную реакцию, тем больше у него времени для её понимания и возможности для сохранения контроля над ней. Так например, если клиент сказал или сделал что-то, что вызвало у вас враждебность, следует попытаться контролировать внешнее выражение агрессии и некоторое время порефлексировать о произошедшем. Стремление понять источники вашей агрессии и размышление о том, уместно ли её проявлять, позволяет в некоторой степени отстраниться от эмоции, а значит, и удержаться от её выражения. В обращении с внутренними реакциями консультант сталкивается с противоречивыми требованиями: быть открытым к собственным чувствам и вместе с тем воздерживаться от их внешнего выражения. Это трудная, но заслуживающая усилий задача.

Помимо того, что невербальное поведение само по себе является каналом коммуникации, через невербальные проявления (мимику, жесты, телесные движения и т.д) консультант может осознанно или неосознанно дополнять и модифицировать своё вербальное сообщение. Кнап выделил следующие виды невербальных проявлений:

 (1) Подтверждение и повторение. Невербальное поведение может подтверждать и повторять то, что было сказано словами. Например, если в ответ на выражение клиентом болезненных чувств, связанных с воспоминанием ситуации из прошлого, консультант медленно кивая головой, с сопереживающим выражением лица говорит: “Я понимаю, как тяжело вам было в тот момент”, то он невербально подтверждает сообщение сочувствия и понимания.

(2) Отрицание или запутывание. Невербальное поведение может отрицать или запутывать вербальное сообщение. Если консультант в ответ на обращённый к нему вопрос клиента “Кажется, я задел вас своей критикой?” дрожащим голосом отвечает, что он не расстроен и при этом отводит взгляд, избегая визуального контакта, то его невербальное послание отрицает сказанное им. Примером запутывания можно считать ситуацию, когда человек говорит, что он злится на кого-то, но при этом улыбается. В таком случае невербальная реакция запутывает другого. Улыбка в данной ситуации может означать “Я зол на тебя, но опасаюсь, что ты от меня отдалишься” или “Я зол, но мне очень некомфортно говорить об этом”.

(3) Усиление и акцентирование. Невербальное поведение может усиливать и акцентировать сказанное, то есть увеличивать интенсивность сказанного и придавать ему ту или иную эмоциональную окраску. Например, если консультант предлагает клиенту обсудить какой-то вопрос с женой, он может ответить: “Я не могу даже представить себе этого”, закрывая при этом глаза руками. Или, например, если консультант отказывает в совете клиенту, пытающемуся в очередной раз переложить ответственность на его плечи, и при этом пристально смотрит на него хмурым взглядом, то он даёт понять клиенту, что он решительно настроен, сердит и готов к конфронтации.

(4) Контроль и регуляция. Невербальные послания часто используются для регуляции и контроля над тем, что происходит в процессе взаимодействия, для контроля над поведением другого. Например, нахмуренные брови одного из участников беседы могут служить для говорящего сообщением о том, что его мысль не вполне понятна, что он нуждается в пояснении. И, наоборот, кивки консультанта свидетельствуют о последовательном понимании речи клиента. Таким образом, осуществляется регуляция темпа рассказа. А посредством отклонения тела консультант может сообщить клиенту о нежелании углубляться в какую-то тему, например в связи с тем, что он не знает, как реагировать и уровень тревоги становится слишком высоким.

В заключение хочется заметить, что все эти, способствующие высокому качеству присутствия специфические умения, несмотря на их очевидную простоту, требуют достаточно большого времени для их практического освоения. И хотя профессиональный тренинг навыков невербального общения может дать хороший результат, постоянная демонстрация, с помощью выше приведённых умений, внимательности, заботы и чувствительности, то есть вовлечённости в контакт с клиентом - это весьма сложная задача, которая может быть решена только тогда, когда они станут расширением человеческих качеств консультанта, реализацией его личных ценностей, а не только составляющими технологии психологической помощи.

28.Интонация, ее акустические компоненты. Нормы произношения.

Интонация (от лат. intonare – "громко произносить") – важное смыслоразличительное средство языка. Одно и то же предложение, произнесенное с разной интонацией, приобретает разный смысл. Например:

1) Вы поедете на юг осенью? (Вы или не Вы?)

2) Вы поедете на юг осенью? (на юг или на север?)

3) Вы поедете на юг осенью? (осенью или летом?)

С помощью интонации выражаются основные коммуникативные значения: утверждение, вопрос, восклицание, побуждение.

Часто интонации, с которой произнесена фраза, доверяют больше, чем словам, т.е. прямому смыслу фразы. И это уникальное явление в русском языке. Например:

1) Ребенок: – Мама! Я пойду в кино!

Мать: – Иди! Иди! (смысл: "Можешь идти, но последствия будут не самыми лучшими!" – угроза)

2) Преподаватель в аудитории:

– Так, я вижу все готовы сдавать контрольную работу, все разговаривают друг с другом… (смысл: "Если вы разговариваете, я соберу контрольные работы" – предупреждение)

Оратор должен владеть интонацией: делать логические акценты, повышать и понижать тон, придавать речи мелодическое разнообразие, а также делать необходимые паузы.

Интонация тесно связана с собственно голосовыми характеристиками.

Интонация — одно из важнейших фонетических средств языка, выполняющее в речи следующие функции.

1. Обеспечивает фонетическую цельнооформленность высказывания или его части.

2. Служит для членения целого связного текста на части, обладающие признаками смысловой и фонетической цельнооформленности.

3. Передает важнейшие коммуникативные значения — такие, как повествование, вопрос, побуждение и др.

4. Указывает на определенные семантические отношения между единицами, образующими высказывание, и между высказываниями.

5. Передает отношение говорящего к содержанию своего высказывания или высказывания собеседника.

6. Несет информацию об эмоциональном состоянии говорящего.

В устной звучащей речи используются разнообразные средства, которые ее обогащают, делают выразительной, эмоциональной, усиливают ее воздействие на слушателей.

Что же это за средства? Что они собой представляют?

Известный русский лингвист А.Б. Шапиро характеризует их таким образом:

...В устной речи мы делаем много таких пауз, повышений и понижений тона, замедлений и убыстрений темпа речи, изменений тембра голоса и т. п., которые никогда не отмечаются и не могут отмечаться в письменном тексте уже по одному тому, что дня этого потребовалось бы огромное количество разнообразных знаков, — наверное, не меньше, а возможно и больше, чем их требуется для музыкальных текстов (ср.: диезы, бемоли, синкопы и т. п.).

Автор цитаты, называя тон, темп, тембр голоса, имеет в виду интонацию, которая играет значительную роль в устной речи.

Интонация передает смысловые и эмоциональные различия высказываний, отражает состояние и настроение говорящих, их отношение к предмету беседы или друг к другу.

Передавая интонацию речи героев, писатель раскрывает их внутреннее состояние, их переживания: чувство вины Степана Аркадьевича (жалким голосом, с дрожанием голоса); обиду, отчаяние его жены (с болью и злобой). Душевное напряжение обманутой

По интонации героев произведения читатель понимает, в каком состоянии они находятся, какие чувства охватили их.

Интонация отличает устную речь от письменной, делает ее богаче, выразительнее, придает ей неповторимый, индивидуальный характер.

Однако этим не исчерпывается назначение интонации. Она выполняет и синтаксическую функцию: указывает конец фразы, ее законченность или незаконченность, то, к какому типу относится предложение, содержит ли оно вопрос, восклицание или повествование. В письменной речи о синтаксической роли интонации читатель узнает по знакам препинания.

Интонация — сложное явление. Она включает в себя четыре акустических компонента: тон голоса, интенсивность или силу звучания, темп речи и тембр голоса. Что же собой представляют слагаемые интонации?

Но прежде вспомним, что звук как акустическая единица также заключает в себе признаки высоты, силы, тембра и длительности. Высота звука — количество колебаний голосовых связок. Оно измеряется в герцах в секунду: чем больше герц в секунду, тем выше звук. Сила звука, его интенсивность зависят от амплитуды колебаний голосовых связок и измеряются в децибелах. Тембр — совокупность основного тона и обертонов. Обертоны (разкочастотные колебания частиц воздуха) образуются в ротовой полости. Их различие зависит от формы и объема рта, меняющихся во время артикуляции звуков. Длительность звука определяется количеством времени, необходимого для произнесения звука.

Следует подчеркнуть, что звуки и интонация состоят из одних и тех же акустических компонентов. Это объясняется тем, что образование звуков и интонации — единый артикуляционно-акустический процесс.

Акустические компоненты интонации

Теперь рассмотрим акустические компоненты интонации. Начнем с тона.

Термин тон восходит к греческому слову tonos (буквально “натянутая веревка, натяжение, напряжение”). Используется этот термин в разных науках. В физике он означает “звук, порождаемый периодическим колебанием воздуха”; в музыке — “музыкальный звук определенной высоты”; в живописи — “оттенок цвета или светотени”; в медицине — “звук работающего сердца, его клапанов”.

Слово это употребляется в устойчивых сочетаниях: задавать тон — “показывать пример, влиять собственным поступком, поведением”, попадать в тон — “говорить или делать что-либо уместное или приятное кому-либо”.

Когда говорят о тоне звуков речи, то имеют в виду высоту гласных, сонорных и звонких шумных согласных. Тон формируется при прохождении воздуха через глотку, голосовые связки, полости рта и носа. В результате колебания голосовых связок возникает основной тон звука — важнейший компонент речевой интонации.

Ученые подсчитали, что мужчины говорят на частоте 85-200 Гц, а женщины — 160-340 Гц. Это средний тон речи.

Знаете ли вы, сколько колебаний в секунду совершают голосовые связки певицы с самым высоким женским голосом (колоратурное сопрано), когда она поет на самой высокой ноте (fa третьей октавы)? Частота колебаний поразительна. 1397! Такая частота голосовых связок — не только дар природы, но и результат напряженного труда певицы. А вот примеры В.П. Морозова:

В природе, однако, существуют “певцы”, частотный диапазон голоса которых намного превосходит возможности голосового аппарата человека. Такими феноменальными голосами природа одарила некоторых представителей из мира животных. Знакомство с ними оказалось для человека не только интересным, но и во многих отношениях даже полезным.

Диапазон голоса маленького ночного зверька — обыкновенной летучей мыши — составляет около семи октав! Самые низкие ноты у летучей мыши похожи на свист, а самые высокие лежат далеко за пределами нашего слуха, в области ультразвуковых частот, доходя до 140000 Гц.

Еще более поразителен диапазон голоса морского “певца” — дельфина. Его голос простирается от самых низких басовых (хрюкающих) звуков, перекрывает все диапазоны баритона, тенора, сопрано и даже летучей мыши, доходя до 160000-180000 Гц, т. е. до fa десятой октавы. Б общей сложности голос дельфина охватывает более 12 октав — никем из живых существ не превзойденная, рекордная цифра!

Другой компонент интонации — интенсивность звучания. Она зависит от напряженности и амплитуды колебания голосовых связок. Чем больше амплитуда колебания, тем интенсивнее звук.

На слух различают уровень интенсивности. Он бывает низким, средним и высоким. Уровень силы звучания может не изменяться (ровный, спокойный голос), но чаще всего направление и характер интенсивности меняются: увеличиваются или уменьшаются, и это может происходить резко или плавно.

Взаимодействие тона и интенсивности усиливает громкость речи.

Жизненная ситуация, психическое состояние человека, его воспитанность, уважительное отношение к окружающим определяют,, каким тоном он будет вести речь. Так, на митинге, параде, на вокзале, когда разговаривающие находятся один в вагоне₅ а другой на перроне; если -собеседники разделены рас-стоянием или их окружает беспрерывный шум, а необходимо сказать что-то важнее, — в таких ситуациях позволительно говорить громко. Когда же человек находится в семье или в кругу друзей, на приеме у врача, в кабинете начальника, в трамвае, в магазине или в другом общественном месте, то громкая речь будет свидетельствовать о невоспитанности или чрезмерной нервозности, возбужденном состоянии или, наконец, о стремлении говорящего обратить на себя внимание.

НОРМЫ ПРОИЗНОШЕНИЯ

Норма – это совокупность наиболее устойчивых традиционных реализаций элементов языковой структуры, отобранных и закрепленных общественной языковой практикой. И чем большее число диалектов объединяет литературный язык (а русский язык объединил огромное число диалектов), тем традиционнее и неподвижнее должны быть его нормы. Язык не может следовать за изменениями в разговорном языке того или иного диалекта. Московское и ленинградское произношение. Русский народ сложился в северо-восточной Владимиро-Суздальской Руси. Москва, бывшая сердцем России, постепенно объединяла русские земли и стала во главе централизованного Российского государства. В Москве складываются нормы разговорного языка, а также языка письменного приказного, который лег в основу литературного языка. Установившиеся в Москве нормы передавались в другие культурные центры в качестве единого образца, постепенно усваиваясь там на почве своих местных особенностей. Таким образом, первоначально московские нормы перерастали в нормы общенациональные. Разговорный язык Москвы характеризовался: а) аканьем, т.е. совпадением о и а после твердых согласных в [а]: каторыя, тарговля, привадили; б) еканьем, т.е. совпадением в одном звуке [е] гласных на месте е и ь, а также на месте я и а после мягких согласных: десеть, тысеча, чесов, не исключено также произношение [а] в этом положении на месте а, я: [ч'а]сы; в) различением именительного и местного падежей единственного числа в случаях типа поле, море, о чем свидетельствует написания поля и в поли: [пол'ъ] и [ф-пол'и]; г) взрывным г, о чем можно судить по написаниям с [к] на месте г: денек, дарок вместо денег, дорог; д) произношением окончаний прилагательных -кий, -гий, -хий как [-къi], [гъi], [хъi]; е) произношением твердого звука [с] в частице -сь, ся. Можно не сомневаться, что говор старой Москвы характеризовался наличием [о] после мягких согласных вместо [е]. В начале XVIII в столица была переведена из Москвы в Петербург. В новой столице в политическом и культурном отношении в первое время преобладали москвичи, но в дальнейшем под влиянием северновеликорусских говоров, бюрократизации и наличии в городе большого количества иностранцев произношение в Петербурге подвергается некоторым изменениям. К числу буквенных произношений относятся такие, как ти[х'иi], тон[к'иi], старал[с'а], мою[с'], [ч'то], коне[ч'н]о, до[шт'], до[жд'а] (при старомосковском до[ш'], [д ш';а]) и др. К числу северных по происхождению черт, распространенных в Петербурге, относится одноступенная редукция гласной [о] после твердых согласных ([мълъко], [гъръда]), еканье ([н'есу], [п'етак], [т'ену]), твердые губные вместо мягких на конце слова ([с'ем], [голуп], [кроф]), произношение мя[к:]ий, ле[к:]ий, [шч'и]тать, [шч'от], су[шн]ость, худо[ж'н']ик, пре[ж'д']е. Петербургское произношение не стало орфоэпической нормой, но некоторые его особенности повлияли на направление развития современного русского литературного произношения. Московское произношение эволюционировало, впитав в себя некоторые черты ленинградского происхождения, так, например, под воздействием многих говоров, петербургского произношения и написания форма 3-го лица мн. ч. глаголов II спряжения стала произноситься с [-ът]: го[н'ът], но[с'ът] вместо старомосковского го[н'ут], но[с'ут]. Долгое мягкое [ж':] уступает твердому под влиянием петербургского произношения и заложенных в самой фонетической системе причин. Сейчас доминируют во[ж:и], ви[ж:т], стали реже старомосковские во[ж':и], ви[ж':ат]. Но русское литературное произношение было и осталось в своей основе и основных чертах московским, переросшим после ряда изменений в общенациональное. Произношение заимствованных слов. В русском литературном языке, как и во всяком литературном языке с длительной историей имеется немалое количество слов иноязычного происхождения, нередко неточно называемых «иностранными словами». Заимствованное слово редко усваивалось русским языком в том виде, в каком оно бытовало в языке-источнике. Различия в произношение между русским языком и иностранными вели к тому, что чужое слово изменялось, приспосабливалось к русским фонетическим нормам, в нем исчезали несвойственные русскому языку звуки. Сейчас значительная часть таких слов по своему произношению ничем не отличается от слов исконно русских. Но некоторые из них – слова из разных областей техники, науки, культуры, политики и в особенности иноязычные собственные имена, – выделяются среди других слов русского литературного языка своим произношением, нарушая правила. Далее описаны некоторые особенности произношения слов иноязычного происхождения. Сочетания [дж], [дз]. В словах иноязычного происхождения не редко представлено сочетание [дж], соответствующее фонеме [?] других языков, представляющей собой аффрикату [z], но произносимую с голосом. В русском же языке сочетание дж произносится так же, как то же сочетание в исконно русских словах, а именно как [?ж]: [?ж]ем, [?ж]емпер, [?ж]игит, [?ж]ентельмен. В единичных случаях встречается сочетание [дз], соответствующее звуку [z]. Этот звук представляет собой озвонченное [ц]. Как и дж, сочетание дз в русском языке произносится так же, как соответствующее сочетание в исконно русских словах, а именно как [zз]: муэ[zз]инь. Звук [h]. В отдельных словах иноязычного происхождения на месте буквы г произносится придыхательный звук [h], например, [h]абитус или бюстгальтер, в котором возможно произношение [h] наряду с [г]. С этим звуком могут произноситься некоторые из иностранных собственных именах, например, Гейне: [ha?нэ]. Звук [о] в безударных слогах. Лишь в немногих заимствованных словах в 1-м предударном слоге сохраняется [о], и то несколько ослабленное: б[о]а, д[о]сье, б[о]рдо. Сохраняется [о] и в некоторых сложных словах, например, в слове компартия. Во 2-м предударном слоге при отсутствии редукции гласных возможно произношение [о] в таких словах как к[о]нс[о]ме, м[о]дерат[о], б[о]леро. Невелико количество слов, в которых на месте буквы о произносится гласный [о] в заударных слогах после согласных и гласных: вет[о], авид[о], кред[о], ради[о], кака[о], ха[о]с. Безударный гласный нередко сохраняется в иноязычных собственных именах: Б[о]длер, З[о]ля, В[о]льтер, Д[о]лорес, Р[о]ден. Произношение безударного [о] имеет стилистическое значение. При объявлении об исполнении произведения композитора уместнее произнести Ш[о]пен, а в повседневной речи можно и Ш[ ]пен. Согласные перед е. В иноязычных нерусифицировавшихся словах согласные перед е не смягчаются, как в исконно русских. Это относится прежде всего к зубным согласным (кроме л) – т, д, с, з, н, р. Твердый [т] произносится в таких словах, как атеизм, ателье, стенд, эстетика. Сохраняется твердый [т] и в иноязычной приставке интер-: ин[тэ]рью; а также в ряде географических названий и других собственных именах: Амс[тэ]рдам, Дан[тэ]. Звук [д] не смягчается в словах кодекс, модель, модерн и др., а также в таких географических названиях как Дели, Родезия и фамилиях Декарт, Мендельсон. Звуки [з] и [с] произносятся твердо лишь в немногих словах: [сэ]нтенция, мор[зэ]. Также твердые [з] и [с] встречаются в именах и фамилиях, таких, как Жозеф, Сенека. Звук [н] так же остается твердым в именах и фамилиях (Ре[нэ], [нэ]льсон). Большинство слов произносится с твердым [н], но появляются случаи, когда [н] перед е смягчается: неолит, неологизм. Но в большинстве слов иноязычного происхождения согласные пред е смягчаются в соответствии с нормами русского литературного произношения, поэтому совершенно недопустимо такое произношение, как про[фэ]ссор, аг[рэ]ссор, [бэрэ]т и т.д. Сценическое произношение и его особенности. Театр всегда был крайне заинтересован в наличии единых произносительных норм литературного языка и сыграл в выработке их выдающуюся роль. Именно театр стал школой общепринятого орфоэпического произношения и хранителем орфоэпических традиций. Общепринятым хранителем чистоты литературного произношения дооктябрьского времени был Московский Малый театр. Великие актеры этого театра – М.С. Щепкин, П.М. Садовский, Г.Н. Федотова, М.Н. Ермакова, О.О. Садовская, Н.И. Музиль и другие – выработали русские сценические нормы произношения. Их традицию уже в советскую эпоху продолжали А.А. Яблокина, Е.А. Гоголева, Е.М. Шатрова и многие другие. В создании норм русского сценического произношения очень существенную роль сыграл великий драматург А.Н. Островский. Например, он непосредственно работал с П.М. Садовским. М.Ф. Горбунов писал: «Колоссальный талант П.М. Садовского после исполнения им купца Русакова в «Не в свои сани не садись» Островского вырос во всю меру.» Премьеры пьес А.Н. Островского окончательно отшлифовывали русское сценическое произношение, которое было принято русским театром в Москве, Петербурге и других центрах. Сценическая речь находится в особых отношениях со всеми языковыми стилями нашей общественной бытовой практики. Основой сценического произношения является нейтральный стиль произношения общества. Но хотя последний и выработал достаточно четко свои нормы, он имеет немало вариантных элементов. Кроме того, нормы литературного произношения не кодифицированы в полной мере, между тем сцена требует более жестких норм, иначе говоря, кодификации их, чтобы сценическая речь легко и беспрепятственно воспринималась зрителями, была красивой и могла бы служить для них образцом. Поэтому при наличии произносительных вариантов сценическая речь стремится освободиться от них, приняв только один из них, чаще всего тот, который принят в строгой разновидности нейтрального стиля и который соответствует старомосковской норме. Произношение в сценической речи является не только ее внешней формой, но и важным выразительным средством актерской игры наряду с интонацией, жестом, костюмом, гримом. Поэтому в зависимости от стиля пьесы, времени и места действия, характера действующих лиц сценической речи приходится обращаться ко всем реально существующим в общественной практике языковым стилям, в том числе и находящимся за пределами литературного языка. Но нельзя переоценивать роль произношения как выразительного средства, стилистическое использование на сцене разных типов произношения, их выразительность значительно выигрывают при наличии в обществе высокой орфоэпической культуры. Важнейшие черты сценического произношения. 1.Еканье, произношение в предударном слоге на месте е и я, а после ч и щ на месте а звука типа [е]: [в'е]сна, [р'е]ка, [пр'е]ду вместо пряду, [ч'е]сы. Это – черта старшей нормы как московского, так и ленинградского произношения. Впоследствии, когда литературное произношение восприняло икинье, сцена его не приняла. 2.При взрывном [г] допускается фрикативный звук [?] как речевая краска ограниченном кругу слов церковного происхождения: бла[?]го, бла[?]одать, бо[?]а-тый, бо[?]ородица. 3. Для имитации старого московского произношения, в качестве речевой краски на месте к перед глухими [к], [п], [т] и звонкими [г], [б], [д] соответственно может произноситься [х] или [?]: [х]-кому, [х]-полю, [х]то, [х]-тебе, [?]-городу, [?]-бою, [?]де, ко[?]да, [?]-дому. 4.На месте щ, а также сч при отсутствии ясно членимого морфологического стыка произносится [ш':]: [ш':]ука, [ш':]от (счет). То же на месте сч, зч, жч на стыке корня и суффикса: разно[ш':]ик, изво[ш':]ик, перебе[ш':]ик. 5.Сцена стремится удерживать старое московское произношение [ж':] на месте жж, а также на месте зж не на стыке морфем: во[ж':]и, жу[ж':]ать, е[ж':]у, ви[ж':]ать. 6.В соответствии с буквой ь на конце слова после букв губных сцена твердо придерживается московского произношения с мягкими губными: сте[п'], сы[п'], голу[п'] (голубь), се[м'], впря[м'], кро[ф'] (кровь), бро[ф'] (бровь). 7.Сценическое произношение стремится придерживаться старомосковских норм ассимилятивного смягчения согласных шире, чем оно сейчас бытует в общественной практике: [з'м']ей, [т'в']ерь, [с'м']есь, [с'в']ет, го[с'т']и. Звук [р] произносится мягко в таких случаях как Пе[р'м'], ве[р'ф'], ве[р'с']ия, се[р'д']ится. Но старомосковское произношение слов армия, партия с мягким [р'] сейчас используется как речевая краска. 8.Сочетание согласных на месте ств при мягкости [в'] произносится целиком мягко: торже[с'т'в']енный, обще[с'т'в']енный, рожде[с'т'в']енский. Сочетание согласных [т] или [д] с суффиксом -ств- произносится целиком мягко, если мягок последний согласный [в], при этом на месте дс или тс произносится [ц']: сле[ц'т'в']ие, бе[ц'т'в']ие, препя[ц'т'в']ие. В сценической речи предпочтительно мягкое [н] перед -ств-, если мягок согласный [в], как в слове женственный. 9. Сценическая речь принимает только [што] (что), а так же ш на месте буквы ч в ряде слов с чн: коне[шн]о, ску[шн]о, яи[шн']ица и другие, а так же в женских отчествах на –ична: Фомини[шн]а. 10. Сценическая речь удерживает старомосковское произношение отчеств в сочетании с именами: Николай Алек[с'еич'], Софья Анд[р'е]вна. 11. В произношении ряда грамматических форм сценическая речь также стремится сохранить старые московские нормы. Сюда относится: а) прилагательные на -кий, -гий, -хий (Островс[къi], ти[хъi], дол[гъi]); б) глаголы на -кивать, -гивать, -хивать (вытас[къвъ]ть, распа[хъвъ]ть, натя[гъвъ]ть); в) возвратная частица -сь, -ся (бою[с], беру[с], мою[с]). Из сказанного выше видно, что сценическая речь придерживается старомосковских норм. Но в двух существенных пунктах оно отходит от них, принимая существующую в общественной практике норму. Одна из них – это произношение гласного [а] на месте а в 1-м предударном слоге после твердых шипящих: [ша]гать, [жа]ра и т.д. Старомосковское произношение [жы]ра, [шы]мпанское, [шы]ляпин на сцене употребляется только в качестве речевой краски. Другая черта – это безударное окончание глаголов 3-го лица мн. ч. II спряжения. В соответствии с современной общепринятой нормой сценическая речь принимает ды[шът], го[н'ът], лю[б'ът] и т.д. Только в качестве речевой краски сцена обращается к старомосковскому произношению ви[д'ут], но[с'ут]. Этих норм стремится придерживаться русская сцена, но идеальные требования и практическое их воплощение не совпадают полностью, как не совпадали и ранее. Театру больше всего приходится иметь дело с обычной речью, т.е. с речью стилистически нейтральной. Но театр, строже относится к произносительной норме, крепче держится установившихся и исторически отстоявшихся норм и отвергает многие из тех произносительных новшеств, которые постепенно накапливаются в непосредственной общественной практике. Театральное произношение консервативнее литературного произношения, первое как бы на шаг отстает от второго, является идеалом, эталоном, к которому следует стремиться. Произношение орфографического сочетания чн. С давних пор существовало разное произношение чн: [шн] в словах бытовых, повседневных и [ч'н] в словах книжных, «высоких». Существовало также колебание в произношении многих слов с сочетанием чн. Со временем победило произношение, соответствующее написанию. Произношение [шн] на месте чн сохранилось в сравнительно небольшом количестве случаев, иногда как обязательное, чаще как допустимое. Согласно нормам старого московского произношения в словах живого языка, в словах, многие из которых проникли в литературный язык из просторечия, на месте сочетания чн произносилось [шн]: коне[шн]о, наро[шн]о, пустя[шн]ый и т. д. То, что некогда [шн] произносилось значительно шире, чем теперь, видно из укрепления [шн] не только в произношении, но и на письме в таких случаях, когда смысловые связи с непроизводным словом, имевшем в своем составе [ч], ослабли или утратились, например, дото[шн]ый, дото[ш]ен (и в произношении, и на письме) вместо этимологического доточный, доточен, фамилии Калашников, Кирпишников, Шапошников, Рукавишников, с сочетанием [шн] в произношении и на письме вместо этимологического чн, также Столешников переулок в Москве с [шн] вместо чн. Связь между произношением сочетания [шн] и живым разговорным, народным языком и до сих пор сказывается в том, что [шн] вместо чн произносится и даже иногда пишется в сравнительно новых для литературного языка словах некнижного происхождения, идущих из живого разговорного языка: двурушный, потошник, городошник. Однако, в тех случаях, когда сохранение ч в сочетании чн поддерживается родственными образованиями со звуком [ч], написанию чн и по старым московским нормам соответствовало в произношении [ч’н]: да[ч'н]ый при дача, све[ч'н]ой при свеча, ре[ч’н]ой при речка и т. д. Всегда как [ч'н] сочетание чн произносилось в словах книжного происхождения: беспе[ч'н]ый, поро[ч'н]ый, ал[ч'н]ый, цини[ч'н]ый, мра[ч'н]ый, ве[ч'н]ый и т. д. Употребление [шн] на месте чн в старом московском произношении укрепилось как черта, соответственная значительной части русских диалектов, в особенности южнорусских. В дальнейшем под влиянием ряда факторов – правописания, значительного количества слов книжного язык, в которых на месте чн всегда произносилось [ч’н], а также под влиянием других диалектов, где также произносилось [ч’н] – произношение [шн] в литературном языке постепенно стало вытесняться произношением [ч’н]. В современном литературном произношении [шн] обязательно лишь в немногих словах, в ряде других слов оно допустимо наряду с [ч’н]. В остальных же случаях произносится [ч’н]. В настоящее время произношение [шн] вместо чн по старым московским нормам во многих ситуациях приобрело просторечную сниженную стилистическую окраску, а для ряда слов характеризует диалектную речь. Следует отметить, что в словах нового происхождения, в особенности в словах, появившихся в Советскую эпоху, произносится только [ч’н]: маскирово[ч’н]ый халат, библиоте[ч’н]ый, посадо[ч’н]ая полоса и т. д. Это говорит о реликтовом, остаточном характере старой нормы, о ее отмирании в литературном языке. В современном русском литературном языке на месте орфографического чн произносится [шн], [шн'] в словах коне[шн]о, ску[шн]о, яи[шн']ица, пустя[шн]ый, скворе[шн]ик, праче[шн]ая, горчи[шн']ик, горяче[шн]ый, а также в женских отчествах на –ична: Никити[шн]а, Кузьмини[шн]а, Ильини[шн]а и др. В ряде случаев произношение [шн] существует наряду с [ч'н], [ч'н'], например: сливочное, молочный, копеечный, шапочный и т. д. Нередко слышится [шн] в таких бытовых словах, как двое[шн']ик, трое[шн']ик, в устаревших словах, обозначающих ушедшие из жизни понятия: соба[шн']ик, лаво[шн']ик. Важна семантическая связь с производящим. Иногда неодинаково произносятся различные производные слова от одного и того же непроизводного, например, при возможности произношения прилагательного молочный с [шн] и [ч'н], существительное молочница произносится предпочтительно и чаще с [шн]: моло[шн']ица. Напротив, книжное слово молочность (способность давать то или иное количество молока) произносится только с [ч'н]: моло[ч'н]ость. Бывают такие случаи, когда одно и то же слово в разных сочетаниях может произноситься неодинаково. Так, например, в сочетании молочная каша возможно произношение [шн], в сочетании же молочная железа, носящем не бытовой, а научных характер, произносится только [ч'н]. Обязательно произношение [шн] в слове кала[шн]ый в выражении с суконным рылом в калачный ряд и в слове шапо[шн]ый в выражении шапочное знакомство. Следует иметь в виду, что произношение с сочетание [шн] идет резко на убыль и сейчас сохранилось как обязательное лишь в немногих словах. Поэтому в тех случаях, когда допустимо произношение как [шн], так и [ч'н], последнее нельзя считать неправильным, и его не следует заменять на сочетание [шн]. В заключение описания этого явления можно заметить, что [шн] на месте чн не произносится в словах, которые в предыдущем слоге имеют согласный [ш]: пуше[ч'н]ый, игруше[ч'н]ый, кроше[ч'н]ый, подмыше[ч'н]ый. В прошлом произношение [шн] в этих и подобных словах было возможно. Таким образом, в произношении орфографического чн в современном русском языке существуют значительные колебания: в ряде случаев произносят и [шн] и [ч'н]. На почве этого возникает стилистическая дифференциация. Произношение с [шн] (кроме слов, в которых [шн] обязательно или допустимо наряду с [ч'н]), свойственное разговорному стилю, постепенно становится признаком выходящего за пределы литературного языка просторечного, сниженного стиля: таба[шн]ый, шуто[шн]ый, цвето[шн']ик, убыто[шн]ый и т. д. В отдельных случаях, кроме этого, возникает также дифференциация смысловая, например, сердечный – серде[ч'н]ая болезнь и друг серде[шн]ый. В настоящее время вопрос о произношении на месте орфографического сочетания чн звуков [шн] или [ч'н] решается в словарном порядке. Практическая часть. В дополнение к приведенным выше примерам хотелось бы отметить некоторые распространенные ошибки в произношении, не относящиеся к данным темам. К сожалению в наше время очень немногие люди говорят грамотно. И одна из распространенных ошибок – это произношение слов звонит и т.п. с ударением на первый слог, т.е. на о. Хотя правильно говорить звонт. Так же мало кто знает, что в словах торты, тортов ударение падает на о. Очень часто можно услышать ску[ч'н]о, коне[ч'н]о вместо ску[шн]о и коне[шн]о. Но это не единственные из распространенных ошибок. Кроме того, я хочу привести примеры неправильного словоупотребления. Один преподаватель сказал такую фразу: «Он умер академиком за два года до смерти». Думаю, эта фраза в комментариях не нуждается. А другой преподаватель употребил слово возникаемых. Данное причастие никак не может быть страдательным, поэтому правильно было сказать возникающих. И это опять же не единственные в своем роде ошибки. Таких ошибок очень много.

29.Эристика, требования к спору, характеристика и классификация споров

Особым видом речевой коммуникации, в которой реализуются все виды демонстрации, является спор.

Спором называют доказательство чего-либо, в ходе которого каждая из сторон отстаивает свое понимание обсуждаемого вопроса и опровергает мнение противника. Частной, однако очень распространенной разновидностью спора является полемика (греч. polemikуs — воинственный, враждебный) — спор на собрании, диспуте, в печати и т.д. по какому-либо вопросу, при обсуждении какой-либо проблемы. Иногда в этом значении употребляют термин "дискуссия", который сам по себе многозначен. Под дискуссией может пониматься обсуждение спорного вопроса, основанное на искусстве рассуждать и излагать свои мысли соответственно законам разума, а также форма научного общения и получения нового знания, т.е. логика научного поиска.

Приведем суждение Аристотеля о дискуссии: "Что касается диалектических бесед, в которых рассуждают не ради спора, а ради приобретения навыка или исследования истины, то еще никто не разобрался, к чему должен стремиться в них отвечающий, с чем соглашаться и с чем не соглашаться для того, чтобы надлежащим или ненадлежащим образом защитить тезис; так как, стало быть, у нас нет для них, а именно для тех, которые беседуют друг с другом ради исследования истины, правил, оставленных нам предшественниками, то мы должны попытаться сказать кое-что сами".

Понятно, что в основе дискуссии лежит спор, искусство ведения которого всегда интересовало мыслителей. Мастерство спора, искусство вести полемику, пользуясь при этом всеми приемами, рассчитанными только на то, чтобы победить противника, так называемая "эристика" (греч. eristikуs — спорящий) в наиболее классическом виде оформилась у философов V в. до н.э. Древнегреческому философу, главе античных софистов Протагору из Абдер приписывают сочинение "Искусство спора". Античные философы-софисты выдвинули учение о всеобщей относительности, о том, что о каждом явлении можно высказать два противоположных мнения, что человек есть мера всех вещей (см. выше).

Аристотель рассматривал вопросы полемики в связи с риторикой, логикой, эстетикой и диалектикой.

Последователи китайского философа Мо-цзы различали семь методов ведения спора: 1) аналогия (сопоставление вещей), 2) сравнение суждений по частям, 3) использование противоречий в аргументах противника, 4) подражание противнику и др.

Еще древнеиндийские логики высоко ценили такие черты участника спора, как умение найти ошибки в рассуждениях противника, способность быстро понять то, что высказано оппонентами, вникнуть в их мысли и найти ответы на них, не проявлять во время спора депрессии, сохранять присутствие духа, не обнаруживать усталости, не раздражаться, не сердиться, не допускать грубости и колкости по отношению к оппоненту: "Нельзя выходить из себя, даже когда бываешь прав".

После средневековья с его схоластическими словопрениями в эпоху Возрождения снова появилось полнокровное, непосредственно связанное с острыми жизненными проблемами искусство спора. Попытки обобщить теоретические основы и практические приемы полемики предпринимались и в Новое время. В 1820 году вышла в свет книга А. Шопенгауэра "Эристика, или Искусство спорить". Рассуждения и рекомендации философа основывались на мысли о том, что в борьбе все средства хороши. Шопенгауэр перечисляет около четырех десятков уловок, среди которых есть, например, такие как сбивание с толку бессмысленным набором слов, возбуждение гнева придирками и т.п.

Научные споры имеют огромное значение для нахождения истины. Недаром говорится, что истина рождается в споре, в борьбе мнений. Но как спорить, с чего начинать спор и чем его завершать, — совета на все случаи споров дать невозможно. Специально разработанной процедуры спора не существует. Спор требует умственной активности, творческого напряжения сил, и невозможно найти такое средство, которое автоматически научило бы, как быть оригинальным, так как такое средство в первую очередь исключало бы оригинальность. Правда, уже Сократ применил ряд приемов спора. Немало содержится указаний на технику спора в "диалогах" у Галилея, Беркли, Юма и других авторов. Немецкий логик и математик П. Лоренцен разработал "логику спора", напоминающую по своему характеру так называемые таблицы голландского логика Э. Бета. Но обобщающего и систематического труда о приемах спора пока не создано.

Нет и какой-то общепринятой классификации споров. В начале XX века широко стала известна работа русского профессора С.И. Поварнина, в которой автор различает два вида спора: 1) из-за истинности мысли, когда в результате спора устанавливается истинность или ошибочность доказываемого тезиса, и 2) из-за доказательства, когда в результате спора устанавливается, что тезис противника им не оправдан или что собственный тезис не опровергнут противником. Кроме этих двух основных видов спора, автор анализирует много других (сосредоточенный и бесформенный, простой и сложный, письменный и устный и др.). Второй раздел книги посвящен выяснению различных уловок в споре. Уловкой в споре автор называет всякий прием, с помощью которого хотят облегчить спор для себя или затруднить спор для противника. Уловки могут быть позволительные ("оттягивание возражения", выявление слабых пунктов аргументации и др.) и непозволительные ("срыв спора криком", угроза чем-либо и др.). Могут быть также психологические уловки (раздражение противника; отвлечение внимания противника от какой-нибудь мысли, которую необходимо провести без критики, и др.).

З0.Этос, логос, пафос. Виды пафоса

Термины "этос", "пафос", "логос" --- основные для риторики. Этосом принято называть те условия, которые получатель речи предлагает ее создателю . Эти условия  касаются времени, места, сроков ведения речи, и этим определяется часть содержания речи, по крайней мере, ее тема, которую получатель речи может считать уместной или неуместной. Неуместную речь получатель речи вправе отклонить. Главным признаком уместности является тема речи, при условии, что время, место и сроки речи согласованы между участниками речевой коммуникации.

Пафосом принято называть намерение, замысел создателя речи, имеющего цель развить перед получателем определенную и интересующую его тему. Пафос ограничивается категорией этоса с одной стороны, т.е. может реализоватьс лишь в пределах ее места и времени. Другим ограничением пафоса являютс словесные средства, которыми располагает создатель для установления контакта с получателем речи.

Логосом принято называть словесные средства, использованные создателем речи в данной речи при реализации замысла речи. Логос требует, помимо воплощени замысла, использовать такие словесные средства, понимание которых было бы доступно получателю речи.

Таким образом, этос создает условия для речи, пафос --- источник создания смысла речи, а логос --- словесное воплощение пафоса на условиях этоса.

Проиллюстрируем это на примерах: Франциск Асизский проповедовал птицам. Его пафос был ничем не стеснен, но птицы не предложили проповеднику никаких условий этоса, и поэтому само воплощение пафоса в логос в проповеди никого не затронуло. Вот пример чистого пафоса.

Гулливер попал в страну Гуингмов. Гуингмы --- существа вежливые, они позволяли Гулливеру говорить, но он не знал языка гуингмов, поэтому не мог им объяснить своих мыслей. Вот пример нужды в логосе.

Дурак из сказки приветствовал похоронную процессию словами: "Таскать вам --- не перетаскать" и был бит. Эти слова он выучил от людей, занятых уборкой урожая, и применил неуместно. Вот пример этоса.

Это литературные примеры. Теперь жизненный пример. Собрание назначается в определенном месте, в определенное время и на определенную тему. Это --- этос. Замсел речи у участника собрания должен быть им продуман в связи со временем, местом и темой собрания. Это пафос. Участники собрания должны применять только те языковые средства, которые понятны всем. Так, на ученом совете Киевского университета можно выступать и поукраински, и порусски, а на ученом совете Колумбийского университета можно построить речь только поанглийски. Это логос.

Три основные категории риторики --- этос, пафос, логос --- находятся в связи друг с другом и как бы переходят одна в другую.

 Три центральных категории риторики – логос, этос и пафос. Попробуем разобраться, что это такое. Вот три определения.

1.         В древней риторике использовались понятия: этос – нравственное начало; логос – мысль, заключенная в речи; пафос – чувство, воодушевление, вложенное в речь» (М.Р. Львов).

2.         Под словом этос античная традиция понимает те условия и соглашения, на основании которых ритору дозволено действовать. Под словом пафос понимается замысел речи. Пафос ритора есть внесение новизны в тему и форму речи и представляет собою детализацию темы и формы, т.е. индивидуального акта речи. Под словом логос – словесное наполнение замысла, элокуция» (Ю.В. Рождественский).

3.         Этос – этическая, нравственная позиция человека, готовящегося своей речью подвигнуть людей на определенные действия, призвать к изменению взглядов, отношения к предмету высказывания; этос самым прямым образом соотносится с чувством гражданской ответственности за сказанное или написанное слово. Логос – та важная для людей мысль, идея, которая должна стать предметом их активного размышления и усвоения на диалектическом уровне. Пафос – это соответствующая ситуации, цели высказывания форма речевого выражения, в наибольшей степени способствующая пониманию и усвоению смысла высказывания» (С.Ф. Иванова).

Еще:

Образ ритора отражает основные свойства риторической аргументации, которые обозначаются в риторике терминами пафос, логос, этос.

Пафос

Пафосом называется "намерение, замысел создателя речи, имеющего цель развить перед получателем определенную и интересующую его тему"( Рождественский Ю.В. Там же. С.69). Содержание пафоса - мысль-воление, направленная на принятие решения и действие. Пафос создает речевую эмоцию аудитории, благодаря которой становится возможным решение и целесообразное действие.

Повышающим является пафос, который развивает в сообществе свойства соборности; понижающим является пафос, который развивает в сообществе свойства сборища. Понятно, что повышающий пафос стремится предложить решение проблемы и обосновать его с позиций духовной нравственности, а понижающий - с позиций материального интереса.

Создать повышающий пафос значительно труднее, чем понижающий. Во-первых, собственная выгода более популярна, чем общее духовное благо, а практический интерес привлекательнее, чем нравственный долг (исполнение которого сопряжено со многими неприятностями). Во-вторых, ритор, который создает повышающий пафос, предлагает идеи, осуществимость и реальная польза которых далеко не очевидны аудитории.

Правила пафоса:

пафос является основой замысла;

без пафоса невозможны решения и действия;

следует избегать понижающего пафоса;

ритор не должен создавать искусственный пафос, не соответствующий замыслу и предмету речи;

пафос речи связан с эмоциями, которые могут возникнуть в аудитории, поэтому ритор должен предвидеть эмоции, которые его слово может создать в аудитории;

ритор должен контролировать собственные речевые эмоции;

слишком сильный и неуместный пафос компрометирует ритора.

Логос

Логосом называются словесные средства, которые используются ритором в аргументации выдвинутых предложений. Логос порождается пафосом и предстает как аргументация - система целесообразных средств выражения замысла речи и его обоснования в форме, приемлемой и убедительной для аудитории. Строение аргументации основано на общепринятых моделях и правилах, которые позволяют представить замысел в форме, приемлемой для аудитории, то есть объединить мысли ритора и аудитории, достичь согласия аудитории с доводами и ее присоединения к предложениям ритора. Аргументация может быть рассмотрена с точки зрения характера и состояния проблемы, задач и техники убеждения, с точки зрения состояния и динамики аудитории. С точки зрения состояния проблемы аргументация подразделяется на эпидейктическую (показательную), судебную (судительную) и совещательную. Это разделение видов аргументации основано на отношении предмета речи ко времени и на последовательности решения проблемы. Предметом совещательной речи является будущее, так как мы совещаемся о том, что возможно и в качестве возможного желательно или нежелательно. Но возможность и желательность предполагаемой ситуации определяются наличием подобных фактов в прошлом и их оценкой. Следовательно, прогнозировать будущие события как результат решения мы можем, только опираясь на опыт прошлого. Предметом судебной (точнее ее назвать судительной) речи является прошлое. Она сложилась как судебная именно потому, что о том или ином деянии выносится суждение как о факте, а судить, то есть оценить как хороший или дурной можно только свободный поступок. Но такой поступок мы можем оценить как хороший или плохой, правильный или неправильный, лишь если мы согласны в том, что есть добро и зло, что правильно и что неправильно. Предметом эпидейктической, или показательной, речи и являются ценности и нормы. Но поскольку в судительной и совещательной речи мы говорим о прошлом, настоящем и будущем, то понятно, что эти ценности и нормы должны оставаться равными себе в прошлом, настоящем и будущем, иными словами, рассматриваться вне времени и вне конкретных обстоятельств, при которых принимаются решения. Стало быть, обосновать эти нормы и ценности можно только как бывшие всегда и будущие всегда, то есть пребывающие во век. Итак, совещательная, судительная и показательная речь образуют цепь, в которой показательная речь выступает в качестве ключевого звена: если нет согласия о ценностях и нормах, становятся невозможными оценки прошлого и решения о будущем. Из этого не следует, что всякое высказывание будет либо показательным, либо судительным, либо совещательным: в зависимости от состояния проблемы, уровня однородности аудитории, степени ее предметной подготовки эти три вида аргументации могут в различных пропорциях соотноситься между собой в любом высказывании. Вместе с тем очевидно, что речь в суде или речь историка будет судительной, речь проповедника или философа - показательной, речь политика или руководителя предприятия - совещательной. С точки зрения техники и задач убеждения аргументацию можно подразделить на научную, диалектическую, учительную, эристическую и софистическую. Задача научной аргументации состоит в установлении истины как достоверного знания в конкретных науках. В зависимости от типа науки и конкретной задачи научного исследования такая аргументация может иметь или строго доказательный (аподиктический), или гипотетический характер. Но в любом случае научная аргументация требует обсуждения и соответствующей оценки идей с позиций научной методологии степени достоверности научного вывода. Задача учительной аргументации состоит в таком обосновании принятых и установленных (церковью, обществом, наукой) положений или знаний, которое обеспечивает их понимание, усвоение и использование учащимся. Учительная аргументация основана на принципе доверия учащегося к учащему и на приемах и способах обоснования положений, которые исходят из состояния души и умственных возможностей учащегося. Цель учительной аргументации - обучение и воспитание. Задача диалектической аргументации состоит в обосновании положений, относительно правдоподобия или правильности которых существуют различные точки зрения, и в решении проблемы, относительно которой "ни одна из сторон не имеет определенного мнения" (Аристотель. Топика. Соч. Т. 2. С.358-362.) Диалектическая аргументация связана с ценностями, целями и интересами отдельной личности или общественной группы и применяется в основном в тех сферах, где действует свобода воли и где требуется принять правильное или наилучшее решение. Цель диалектической аргументации - убеждение и достижение согласия. Поэтому обсуждение богословских, философских, правовых, технических, хозяйственных и иных вопросов связано с диалектическими доводами. Задача эристической аргументации - достижение победы в споре независимо от того, приведет такой спор (полемика) к изменению взглядов оппонента или нет. Эристическая аргументация рассчитана не столько на переубеждение оппонента, сколько на убеждение тех, кто присутствует при споре, и за чье присоединение к своей позиции борются полемические противники. Эристическая аргументация состоит в защите принятых положений или в опровержении положений, противоположных принятым, всеми уместными и этически приемлемыми средствами убеждения. Показательным признаком аргументации является использование различных форм так называемого аргумента к человеку - включения слов или свойств говорящего в систему доводов: "Вы утверждаете то-то и то-то, потому что это вам выгодно". В традиционной риторике эристическая аргументация отождествляется с софистической и отвергается (Аристотель. О софистических опровержениях. Соч. Т. 2. С. 535-537). Это неразличение эристики и софистики, восходящее к Платону и Аристотелю, однако, не соответствует реальности: в некоторых диалогах самого Платона, как в "Софисте", ведется явно эристическая и даже отчасти софистическая полемика против софистов и софистики. Вся история публичной аргументации от древности до нашего времени свидетельствует о том, что люди стремятся защищать и отстаивать свои убеждения или, наоборот, изменять неверные с их точки зрения или враждебные им взгляды наиболее эффективными средствами. Иное дело, что приемы эристической аргументации могут оказаться этичными и неэтичными. Этичной эристика остается до тех пор, пока аудитория в состоянии по собственному произволению принять или не принять аргументацию. Это значит, что за пределами этичной эристики находятся воздействие словом (или иными средствами) на подсознание; намеренное или ненамеренное введение в заблуждение относительно оппонента, предмета или содержания речи, как собственной, так и оппонента; соблазнение аудитории, запугивание оппонента и возбуждение в аудитории разрушительных эмоций. Задача софистической аргументации - введение в заблуждение относительно действительного замысла или содержания речи, то есть подмена предмета согласия и достижение присоединения путем обмана. Софизмы подразделяются на три разряда: (1) софизмы слов, как, например, использование эвфемизмов для слов, обозначающих нравственные пороки: "иной" или "нетрадиционное поведение" вместо "безнравственный" или "противоестественный порок"; (2) софизмы мыслей (логические софизмы), как, например: "Все вулканы - горы, все гейзеры - вулканы, следовательно, все гейзеры - горы"; (3) софизмы содержания, как подстановка ответственности: "Жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел" /Быт. 3:12/. Софистическая аргументация противостоит в этом смысле всем остальным видам аргументации, но в основном она выдается за научную или диалектическую аргументацию, подделкой которой и является. Софистика как мировоззрение настаивает на относительности всякой веры, знания, общественных норм и отвергает способность человека найти и познать истину в любой ее форме. Но особенно настойчиво осуждает софист аргументацию эристическую, что также не случайно. Разоблачение софизмов, в особенности софизмов слов и содержания, предполагает использование полемической техники аргументации, а аргумент к человеку - основная эристическая техника для разоблачения софистики: где обман, там и обманщик со своим интересом. Правила логоса Ритор не должен использовать софистическую аргументацию;

создавать необоснованные суждения;

создавать аргументацию, понимание и оценка которой недоступны аудитории;

использовать неприемлемые речевые средства и выражения. Этосом называются условия ведения речи, которые общество ставит ритору. Эти условия предполагают возможность обсуждения значимых для общества проблем, когда участники обсуждения не только придерживаются различных взглядов, но занимают различные мировоззренческие позиции.

Этос Русские риторики XVIII-XIX веков не разрабатывали вопросы риторического этоса, поскольку считалось, что русское общество придерживается, в основном, единых духовно-нравственных принципов. В наше время вопросы риторического этоса занимают ведущее место в организации речевых отношений в обществе, поэтому этическая составляющая образа ритора оказывается определяющей. В риторике выработалось понятие ораторских нравов - этических требований, предъявляемых обществом любому ритору независимо от его убеждений и дающих в этом качестве принципиальное право на публичную речь. Правила этоса

 Честность Ритор не должен: создавать заведомо ложные высказывания и вводить аудиторию в заблуждение относительно содержания и целей речи;

вводить аудиторию в заблуждение относительно своих личных интересов, связанных с предметом речи и предложениями;

вводить аудиторию в заблуждение относительно своей мировоззренческой позиции;

вводить аудиторию в заблуждение относительно своего права на публичную речь;

ритор принимает на себя личную ответственность за последствия решений, которые он предлагает;

ритор несет ответственность за свою компетентность в предмете речи;

ритор несет ответственность за свою речевую компетентность - ясность, определенность, последовательность, доказательность аргументации.

Скромность

Ритор обязан:

уважать нравственные принципы, убеждения и верования аудитории, к которой он обращается;

и ритор не должен:

наносить публичные оскорбления конкретным лицам;

разглашать в публичной речи факты личной жизни конкретных лиц;

предавать публичному осмеянию физические особенности конкретных лиц или народов;

в явной форме публично высказывать пренебрежение своим оппонентам;

высказывать бездоказательные прямые оценки и характеристики действий и поступков конкретных лиц или организаций, связанные с нарушением законодательства.

Доброжелательность Ритор не должен: проповедовать в публичной речи отвержение норм духовной морали и побуждать аудиторию к нарушению норм духовной морали (безбожие, религиозный индифферентизм, богохульство, нарушение религиозных обычаев, неуважение к старшим и антиобщественные действия, убийство, прелюбодеяние и разрушение семейных устоев, присвоение чужого имущества, клевета и лжесвидетельство, зависть);

соблазнять аудиторию на нарушение этических норм ради материальных интересов;

создавать высказывания, наносящие ущерб интересам аудитории; любое высказывание ритора имеет целью благо аудитории;

использовать лесть для достижения своих целей;

побуждать аудиторию к физическому насилию в пределах общества;

возбуждать вражду внутри аудитории;

провоцировать своих оппонентов на действия, запрещенные обычаем или законом;

провоцировать своих оппонентов на необдуманные слова и поступки.

Предусмотрительность

Ритор не должен:

ставить перед аудиторией проблемы, которые она не в состоянии разрешить;

необоснованно прерывать или прекращать речь (Это правило относится в основном к продолженной речи - проповеди или преподаванию: если, например, преподаватель позволяет себе пропускать занятия, а проповедник отказывается от регулярного поучения паствы, его аудитория сокращается и распадается; остановить начавшийся распад аудитории бывает очень трудно или вообще невозможно. Поэтому начавший преподавать или проповедовать не имеет права прекратить или прервать речь по собственному усмотрению);

создавать мнимые проблемы и вызывать искусственные конфликты;

возбуждать аудиторию сообщениями о мнимой опасности;

возбуждать панику в аудитории;

публично высказываться на неактуальные или не имеющие общественного значения темы;

сообщать недостоверную или непроверяемую информацию;

публично разглашать конфиденциальную информацию;

высказывать необдуманные суждения;

давать невыполнимые обещания;

создавать неуместные высказывания;

быть излишне многословным.

Образ ритора в изобретении

При анализе проблемной ситуации и при разработке темы ритор принимает во внимание как свои возможности, так и те черты своего образа, которые могут проявиться в речи. Поэтому он выбирает такой предмет речи, строит такой тезис и отбирает такие аргументы и средства выражения, чтобы его индивидуальный образ в глазах аудитории максимально соответствовал ее представлениям об идеальном образе ритора. Правильный образ ритора является важнейшей предпосылкой приемлемости аргументации и влиятельности речи, поскольку от доверия и симпатии к ритору зависит доброжелательное или настороженное отношение аудитории к содержанию речи.

Индивидуальный образ ритора складывается в его практической деятельности и во многом зависит от культуры аудитории, к которой ритор обращается: аудитории с высокой культурой формируют влиятельный образ ритора, аудитории с низкой культурой формируют образ ритора, сомнительный с точки зрения пафоса, логоса и этоса, поскольку ритору всегда приходится в большей или меньшей степени подстраиваться под аудиторию.

С другой стороны, и аудитория является продуктом речевых действий ритора: в ходе продолженной речи (например, духовной или учебной гомилетики) в аудитории происходят изменения: одна часть ее меняется в ходе речи, другая - покидает ритора, третья постепенно приходит и осваивается с аргументацией.

Это развитие аудитории срастается со становлением образа ритора. В результате ритор и аудитория в определенный момент развития аргументации обнаруживают, что оба отражающие друг друга образа - образ ритора и образ аудитории - в своих основных чертах сложились и их, оказывается, можно достаточно точно охарактеризовать. Это будет означать, что у ритора на самом деле сложилась более широкая потенциальная аудитория: найдутся группы людей, которые по тем или иным причинам проявят интерес к ритору и станут искать контакта с ним.

Риторический пафос является сложной категорией, поскольку представляет собой отношение речевой эмоции к предмету речи. Такие категории, как любовь, чувство долга, патриотизм, любознательность, чувство чести, милосердие, щедрость, идеализм, с одной стороны, и эгоизм, корыстолюбие, пошлость, трусливость, тщеславие, равнодушие, безверие, материализм, с другой стороны, представляют собой риторические эмоции или виды пафоса.