Понятие и сущность фигур речи

1.2 Понятие и сущность фигур речи

Термин «фигура» античная традиция связывает с Анаксименом из Лампсака (4 в. до н.э.). Фигуры рассматривались как основной объект риторики, имевшего дело с «поэтической» семантикой, и понимались как средства изменения смысла, уклонения от нормы. Связь с языком была характерна для всего того идейно-культурного контекста, в котором возникло понятие фигур. Уже представители философской школы элеатов (6-5 вв. до н.э.), поставившие под сомнение тезис о естественной и необходимой связи между названием (словом) и вещью, выдвинули концепцию условности такой связи, которая предполагала принципиальную возможность конструирования ее новых форм, отличных от существующей, трактующейся как стилистически нейтральная. Признание возможности разных форм языкового выражения одного и того же содержания привело к идее выбора стилистически отмеченных форм и к использованию убеждения слушающего, руководства его душой. Таким образом, сам язык через его фигуры становился средством психического воздействия на слушателя. Не случайно, что именно Горгий (5-4 вв. до н.э.), с именем которого связывают зарождение риторики, оказывается, по античным источникам, «изобретателем» словесных фигур. У истоков учения о фигурах речи стоит Аристотель, употреблявший термин «фигура» в отнесении к структуре речи. Определения фигур у него были операционными и потому допускают их переформулировку в строго лингвистическом смысле. У Аристотеля и его последователей фигуры речи впервые стали объектом исследования. Теофраст подчеркивал противопоставленность практической и художественной речи и относил к числу элементов, вносящих в речь величавость, наряду с выбором слов и их сочетанием, также и фигуры, которые эти сочетания в результате образуют. В эллинистическую эпоху термин «фигура речи» уже вполне прочно входит в употребление. Развернутая классификация фигур речи содержалась в сочинении Цецилия), дошедшем до нас только во фрагментах; эта же тема представлена в трактате «О возвышенном» Псевдо-лонгина (1 в.). Но еще до этого связь фигур с идеей двуплановости речи отчетливо подчеркивалась Донисием Галикарнасским (1 в. до н.э.). Таким образом, складывается представление о словесной фигуре не только как о «виде построения речи» (Деметрий), но и как о некоем изменении нормы, отклонении от нее, способствующем «услаждению слуха» (Афиней из Навкратиса, 2 в. до н.э., Апполоний Молон, 1 в. до н.э., Цецилий, Геродиан и др.). Итоговой для античности стала формулировка Квинтилиана (1 в.): «Фигура определяется двояко: во-первых, как и всякая форма, в которой выражена мысль, во-вторых, фигура в точном смысле слова определяется как сознательное отклонение в мысли или в выражении от обыденной и простой формы… Таким образом, будем считать фигурой обновление речи при помощи некоего искусства». Квинтилиан подчеркивает, что словесные фигуры основаны на форме речи (грамматические фигуры) или на принципах размещения слов (риторические фигуры). Античная наука, таким образом, формулировала 3 основных положения о теории фигур речи (словесных фигур): связь их с языковыми элементами, с речью; принадлежность к «отклоненному» языковому состоянию (стилистическая отмеченность; фигура речи как языковой жест, поза); соотнесение с парагматическим (выбор слов) или синтагматическим (размещение слов во фразе) уровнями.

Существенным был вклад античной науки в разработку вопроса об использовании фигур речи и в их классификацию. Подробному анализу подверглись их связи с характеристиками речи в риторике (чистота, ясность, уместность, красота, внушительность, торжественность и т.д.) и правила пользования ими, особенно некоторые предельные ситуации, имеющие отношение к самому определению фигур (один из пределов: любая конструкция может в принципе выступать как фигура, и, следовательно, вся речь без изъятия распадается на фигуры; другой предел: каждая «стершаяся» фигура перестает быть таковой). В классификации фигур речи особое значение имел их анализ по двум принципам – семантико-стилистическому и структурному: фигуры речи, образуемые посредством изменения, добавления (удвоения, анафора, энапод, метабола, охват, сплетение), сокращения (зевгма, усечение), перестановки, противоположения (антитеза, антиметабола) и др. Сюда же примыкает и классификация тропов, обычно не смешиваемых с фигурами речи, но служащих сходным целям. Для языкознания особое значение имеют те фигуры речи, которые выделялись по чисто лингвистическим признакам: бессоюзие, многосоюзие; фигуры, основанные на игре грамматических категорий; среди последних Квинтилиан указывал фигуры, образуемые соединением ед. ч. с мн. ч., заменой положительной степени сравнительной степенью, причастия – глаголом, имени – инфинитивом и т.п. Однако в целом чрезмерно расросшиеся классификации словесных фигур нередко приводили к забвению их лингвистических основ, следствием чего был все увеличивающийся разрыв между так называемыми риторическими фигурами и фигурами речи, постепенно сводимыми к простейшим типам синтаксических структур.

Новому обращению к фигурам речи, и прежде всего к уяснению отношений между фигурами речи и стилистическими (риторическими) фигурами, способствовали становление лингвистики текста, внедрение лингвистических методов в поэтику и риторику, сложение единой науки о знаках и знаковых системах.

В лингвистической теории текста под фигурами речи можно понимать любую практическую реализацию в речи предусмотренного языком набора элементарных синтаксических типов, образующего парадигму, особенно если эта реализация принимает вид, отличный от признаваемого стандартным. В этом смысле нейтральному тексту соответствуют нейтральные фигуры речи, т.е. практически элементарные синтаксические типы. Но более целесообразным практически и более важным теоретически представляется определение ядра фигур речи, или того локуса, в котором фигура речи находится в «сильных» условиях, когда элементы языка наиболее наглядно становятся фигурами речи. К типичным ситуациям «порождения» фигур речи относится любое употребление данного языкового элемента в непервичной функции (синтаксической и семантической). Речь может идти как об отдельном элементе, так и о сочетании элементов, противопоставленном некой нейтральной форме передачи того же смысла или порождающим новый смысл, несводимый к механической сумме смыслов элементов, составляющих сочетание (случай тропов). В обоих случаях фигура речи предполагает выбор более богатого (специфического) с теоретико-информационной точки зрения типа выражения, который и образует речевой жест, выступающий как элемент организации текста более сложного типа, чем нейтральный. Следовательно, при таком подходе фигуры речи могут трактоваться как средство увеличения «гибкости» языка, определяемой количеством способов передачи данного содержания, и как средство выбора наиболее информативной, наиболее творческой формы реализации данного смысла.

Статус фигуры речи находится в тесной зависимости от характера текста. В относительно простых и нейтральных текстах фигура речи служит главным образом средством синтаксической организации текста, образуя сегменты, реализующие некие стандартные смыслы, состоящие из дискретных «подсмыслов», соотносимых с отдельными частями соответствующей фигуры речи. В этих случаях элементарные синтаксические типы (то же относится к единицам звукового или морфологического уровней) как единицы языковой парадигмы упорядочиваются в речи (в тексте) в соответствии с некими принципами пространственной организации, образуя своего рода подобия геометрических фигур, хотя самой структуре языка такая пространственность не присуща. Иначе говоря, элементы языка, подвергшись пространственному упорядоточению в тексте в соответствии в общими принципами пространственной семиотики, становятся фигурами речи, которые могут быть выражены в пространственной проекции, например повторение, чередование, прибавление, убавление, симметрия, инверсия и т.п. Близки к указанным фигурам и такие фигуры речи, которые основаны на операциях развертывания, свертывания, восходящей и нисходящей градации, увеличения и уменьшения, улучшения и ухудшения, членения и соединения, противопоставления и т.п. Такие геометризированные фигуры речи в существенной мере определяют принципы преобразования языкового материала в текстовой и, следовательно, сам характер обобщения (текстового освоения) действительности, а в некоторых случаях предопределяют и выбор субъективного отношения автора текста к описываемым в тексте фактам. В более сложных случаях, встречающихся чаще всего в текстах с отчетливой «поэтической функцией, фигуры речи не поддаются пространственной проекции и их общий смысл не может быть расчленен на отдельные «подсмыслы», которые соотносились бы с составными элементами фигур речи, и не может быть эксплицитно выражен другими средствами; любая попытка «перевода» оказалась бы неполной и неточной. В этой ситуации ведущую роль играет не синтаксическая структура фигуры речи, а ее семантика, характеризующаяся (в отличие от предыдущего случая) непрерывностью. Как правило, такие фигуры речи особенно часты в текстах, которые оказываются первичными по отношению к составляющим их элементам. Реальность текста превосходит реальность его элементов и в значительной степени предопределяет принципы выделения последних. В этих условиях сами фигуры речи строятся как соотнесение смысловых элементов, которые могут быть сопоставлены друг с другом, но не могут быть «пригнаны» друг к другу с абсолютной точностью. Напротив, нередко эти смыслы вообще несовместимы в стандартной схеме, и суммарный, до конца не анализируемый эффект соотнесения этих элементов как раз и определяется неопределенностью, вытекающей из разноплановости соотносимых элементов, из нахождения общих сем в несовместимых семантических пространствах. Дальнейшее уточнение статуса фигур речи связано с анализом именно этих наиболее сложных «семантических» ситуаций. Теоретическая и практическая ценность понятия фигуры речи резко упадет, если выяснится неприменимость этого понятия к указанным ситуациям. Поэтому не случайно, что в центре внимания оказались проблемы лингвосемантического анализа тропов – прежде всего метафоры и метонимии. Эти два тропа уже получили языковую мотивировку, связанную вместе с тем с принципами аранжировки словесного поведения, существенными для определения «поэтической» функции [«проекция принципа эквивалентности с оси отбора на ось комбинации», по Р.О. Якобсону, при принципах отбора, строящегося на основе эквивалентности (подобия – различия, синонимии – антонимии), и комбинации (построения последовательностей), основанной на смежности]. Выяснилось, что метафора строится на замещении понятия по оси парадигматики, связанном с выбором элемента парадигматического ряда, замещением in absentia и установлением смысловой связи по сходству, тогда как метонимия ориентирована на синтагматическую ось, на сочетание (а не выбор!) in praesentia и установление связи по смежности. Такая формулировка в известной мере сделала оправданным поиск «первотропа» (при решении этой задачи был бы определен важнейший локус фигур речи). И действительно, ряд исследований ставит себе целью отыскание «исходного» тропа [метонимия, по У. Эко, в основе которой цепь ассоциативных смежностей в структуре кода, контекста и референта; синекдоха, удвоение которой, по Ц. Тодорову, образует метафору; по концепции льежской группы μ (Ж. Дюбуа и др.), из синекдохи выводятся как производные и метафора, и метонимия]. Однако при этом нередко игнорируется главное – определение тех условий, в которых данное языковое выражение приобретает переносное значение. Тропы, смысловая структура которых характеризуется сочетанием двух планов – прямого и переносного, видимо, и являются тем изоструктурным творческому сознанию объектом, анализ которого сулит наиболее важные разъяснения природы фигур речи в условиях максимальной сложности.

Глава 2. Фигуры замещения и фигуры совмещения в немецком языке

Тропы обладают сложной структурой: в них чисто знаковые элементы только одна сторона, вторая – элементы знакового построения выразительного смысла, тождества, смежности и контраста, соединяющих элементы в образные структуры, в результате чего происходит «приращение выразительного смысла», добавление образного субэлемента. Эти средства рассчитаны на создание эффекта убеждения, эмоциональной реакции и особой доказательности.

Эти специфические средства переносной речи делятся на тропы и фигуры, которые по технике создания названы «фигурами замещения» и «фигурами совмещения» (Брандес П.М., 1983). Принцип их внутренней структурной дифференциации, равно как и их новое обозначение, заимствован у Ю.М. Скребнева (Скребнев Ю.М., 1976).