Патриотические письма с фронта

Патриотические письма с фронта

Дорогая моя, на переднем у нас передышка,

Спят в окопах друзья, тишина на другом берегу.

Дорогая моя, поцелуй ты крепче сынишку,

Знай, что вас от беды я всегда сберегу.

Из стихотворения Андрея Дементьева.

Именно так наши отцы и деды, а для кого-то уже и прадеды, сидя в окопах, блиндажах и землянках, в редкие часы передышек и затишья обращались к своим женам и матерям, стараясь хотя бы не надолго заглушить невыносимую тоску по семьям и родным местам, с которых безжалостно их вырвала самая страшная война в истории человечества. Письма с фронта – заветные «треугольники», как же ждали вас женщины, изможденные непосильной работой и голодом, в далеком тылу, делая все возможное, а порой и невозможное, для того, чтобы однажды вместо письма с передовой домой пришел сам автор. Пусть израненный и уставший, но живой и жаждущий вновь влиться в мирную жизнь своей любимой Родины и вместе со всеми сделать ее еще лучше, чем прежде. В вас уже пожелтевших, а порой и полуистлевших от времени, сосредоточен целый пласт бесценных исторических хроник, запечатленных непосредственными участниками тех поистине страшных лихолетий, которые впитали в себя ожесточенные бои под Сталинградом и на Курской Дуге, ужасы Освенцима и Дахау, 900-дневную блокаду Ленинграда и оборону Севастополя, а затем взятие Будапешта, Праги, Варшавы и Вены и, наконец, битву за Берлин, где и было сосредоточено мировое зло двадцатого столетия.

Письма с фронта написаны кровью

Наших дедов, мужей и отцов.

В них война породнилась с любовью

По вине черных стай подлецов.

Эти строки мне навеяло чтение письма танкиста А. Голикова жене от 28 июня 1941, с которого и хотелось бы начать наше повествование.

«Милая Тонечка!

Я не знаю, прочитаешь ли ты когда-нибудь эти строки? Но я твердо знаю, что это последнее мое письмо. Сейчас идет бой жаркий, смертельный. Наш танк подбит. Кругом нас фашисты. Весь день отбиваем атаку. Улица Островского усеяна трупами в зеленых мундирах, они похожи на больших недвижимых ящериц.

Сегодня шестой день войны. Мы остались вдвоем – Павел Абрамов и я. Ты его знаешь, я тебе писал о нем. Мы не думаем о спасении своей жизни. Мы воины, и не боимся умереть за Родину. Мы думаем, как бы подороже немцы заплатили, за нас, за нашу жизнь…

Я сижу в изрешеченном и изуродованном танке. Жара невыносимая, хочется пить. Воды нет ни капельки. Твой портрет лежит у меня на коленях. Я смотрю на него, на твои голубые глаза, и мне становится легче – ты со мной. Мне хочется с тобой говорить, много-много, откровенно, как раньше, там, в Иванове…

23 июня, когда объявили войну, я подумал о тебе, думал, когда теперь вернусь, когда увижу тебя и прижму твою милую головку к своей груди? А может, никогда. Ведь война…

Когда наш танк впервые встретился с врагом, я бил по нему из орудия, косил пулеметным огнем, чтобы больше уничтожить фашистов и приблизить конец войны, чтобы скорее увидеть тебя, мою дорогую. Но мои мечты не сбылись.

Танк содрогается от вражеских ударов, но мы пока живы. Снарядов нет, патроны на исходе. Павел бьет по врагу прицельным огнем, а я отдыхаю, с тобой разговариваю. Знаю, что это в последний раз. И мне хочется говорить долго-долго, но некогда.

Ты помнишь, как мы прощались, когда меня провожала на вокзал? Ты тогда сомневалась в моих словах, что я вечно буду тебя любить. Предложила расписаться, чтобы я всю жизнь принадлежал тебе одной. Я охотно выполнил твою просьбу. У тебя на паспорте, а у меня на квитанции стоит штамп, что мы муж и жена. Это хорошо. Хорошо умирать, когда знаешь, что там, далеко, есть близкий тебе человек, он помнит о тебе, думает, любит. «Хорошо любимым быть…».

Сквозь пробоины танка я вижу улицу, зеленые деревья, цветы в саду яркие-яркие.

У вас, оставшихся в живых, после войны жизнь будет такая же яркая, красочная, как эти цветы, и счастливая.… За нее умереть не страшно… Ты не плачь. На могилу мою ты, наверное, не придешь, да и будет ли она – могила-то?»

Советская Россия, 22 июня 1989 г.

Только война, чудовищная по своей сути, может соединять то, что соединять невозможно и немыслимо. Лишь на страницах фронтовых писем стоят рядом любовь и смерть, нежность и варварство, красота полевых цветов и лежащие в них трупы врагов и наших павших героев. Невольно вспоминается знаменитое полотно В. В. Верещагина «Апофеоз войны», выражающее собой всю бессмысленность захватнических войн и войн вообще. Ведь еще Александр Невский на Чудском озере, тогда, в 1242 году, сказал фразу, которая должна была предостеречь попытки, кого бы то ни было, завоевать Россию, – «Кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет». К сожалению, на ошибках других учится меньшинство, а на своих – большинство и

«Фашисты напали на нас! Они не учли уроков истории. Как будто ничего не слыхали об Александре Невском, Петре I и Суворове. Или запамятовали, что в 1918 г. наш народ истощенный империалистической войной, все же сумел разгромить немецкие полчища. Что ж, придется им напомнить, что русские не проигрывают сражений. Мы победим! Но неужели все кончится раньше, чем я попаду в армию?»

Из дневника шестнадцатилетнего Георгия Сорокина – в последствии

Героя Советского Союза (24/VI – 41 г.)

И все же каковы были политические и экономические цели войны фашистской Германии и ее союзников против СССР? Еще в декабре 1921 г., характеризуя международное положение молодой Советской республики, В. И. Ленин указывал, что «первой заповедью нашей политики, первым уроком,… который должны усвоить себе все рабочие и крестьяне, это – быть начеку, помнить, что мы окружены людьми, классами, правительствами, которые открыто выражают величайшую ненависть к нам». Питаемая этой ненавистью, сформировалась в начале 20-х годов и наметила свою политическую программу гитлеровская партия, именуемая официально «национал-социалистической немецкой рабочей партией».

Будучи порождением империализма, фашизм вообще, а германский национал-социализм в особенности, выражал политические интересы и цели наиболее реакционных, агрессивных кругов империалистической буржуазии. Воинствующий антикоммунизм составляет стержень империалистической фашистской идеологии, а ярый антисоветизм – основное направление внешней политики фашистских партий и государств. Фюрер германских фашистов А. Гитлер в феврале 1945 г., как бы подводя итоги своей политической деятельности, заявил: «Главной задачей Германии, целью моей жизни и смыслом существования национал-социализма являлось уничтожение большевизма».

Действительно, военное нападение на первое в мире социалистическое государство гитлеровцы программировали с момента зарождения их партии.

В книге «Моя борьба», написанной в 1924 – 1926 гг., Гитлер открыто призывал к антисоветской агрессии. Он писал: «Когда мы говорим о новых территориях в Европе, мы можем думать в первую очередь о России и прилегающих к ней государствах… Сама судьба дала нам сигнал к этому… Гигантское государство на Востоке созрело для развала».

Поскольку цель «уничтожения большевизма» полностью соответствовала стремлениям международного империализма, и сам национал-социализм, и созданная в гитлеровской Германии мощная военная машина формировались и крепли при всесторонней поддержке и помощи со стороны всех империалистических держав. Правящие круги США, Англии, Франции сначала с удовольствием отнеслись к тому, что Гитлер «уничтожил коммунизм в своей стране», и рассматривали нацистский режим прежде всего как «барьер против большевизма». А во второй половине 30-х годов они прямо высказывали пожелания, «чтобы там, на Востоке, дело дошло до военного столкновения между Россией и Германией».

Именуя себя «демократическими», западные державы отнюдь не ограничивались одобрением гитлеровского курса «натиска на Восток». Они экономически способствовали быстрому укреплению военного потенциала Германии, а политически расчищали путь гитлеровскому вермахту к границам СССР. Наиболее рельефными проявлениями этой политики были: мюнхенский сговор (сентябрь 1938 г.); упорное игнорирование предложений СССР о создании системы коллективной безопасности в Европе; отказ западных держав выполнить свои обязательства о военной помощи Польше (сентябрь 1939 г.).

Прямыми военными союзниками гитлеровцев были итальянские фашисты и японские милитаристы. Их общие политические цели зафиксированы при заключении германо-японо-итальянского военного пакта осенью 1940 г., когда Германия развернула непосредственную подготовку к нападению на Советский Союз. Договаривающиеся стороны сошлись на том, что взаимно признали руководящую роль Германии и Италии в создании «нового порядка» в Европе, а Японии – «в восточно-азиатском пространстве». «Новым порядком» они называли режим фашистской диктатуры, колониального рабства и кровавого террора.

Политические цели войны против СССР лежали в основе плана «Барбаросса». Сначала они формулировались в самой общей форме: «рассчитаться с большевизмом», «разгромить Россию» и т.п., но затем формулировки становились все более конкретными. Непосредственно перед завершением разработки стратегического плана войны Гитлер следующим образом определил ее цель: «Уничтожить жизненную силу России. Не должно оставаться никаких политических образований, способных к возрождению». На первое место выдвигалась задача разгромить «государство с центром в Москве», расчленить его и образовать на советской территории ряд германских колониальных владений – «рейхскомиссариатов».

Таким образом, главными политическими целями войны ударных сил империализма – фашистской Германии и ее союзников против СССР являлись: уничтожение первого в мире социалистического государства, ликвидация социалистического общественного и советского государственного строя, разгром и уничтожение Коммунистической партии Советского Союза. Фашисты полагали, что это подорвет и ослабит силу международного коммунистического, рабочего и национально-освободительного движений и тем самым обеспечит благоприятные условия для установления фашистского «нового порядка» во всем мире.

Войной против СССР правящие круги фашистской Германии намеревались решить не только политические задачи, выражавшие общие классовые интересы германского и международного империализма. Важными целями они считали также собственное обогащение, захват огромных национальных богатств и природных ресурсов Советского Союза, значительное повышение экономического потенциала Германии, открывающие благоприятные перспективы для притязаний на мировое господство. «Нашей целью должно быть завоевание всех областей, имеющих для нас особый военно-экономический интерес», - утверждал Гитлер.

Соответственно данной установке планы захвата и использования материальных ресурсов Советского Союза составлялись заблаговременно, начиная с осени 1940 г. Возглавляло эту работу Управление военной экономики и вооружений верховного командования вооруженных сил Германии – орган, координировавший интересы монополистического капитала и вермахта. В это управление входили представители крупных германских концернов. Характерно, что уже в феврале 1941 г. было принято решение: при осуществлении плана войны против СССР главной задачей управления будет захват сырья и всех важных предприятий, к чему с самого начала намечалось привлечь опытных представителей немецких концернов, чтобы достичь с их помощью наибольшего успеха.

Была развернута экономическая разведка; тщательно собирались сведения о советской промышленности и сельском хозяйстве, о транспорте, электростанциях, нефтепромыслах, шахтах и рудниках, о машинно-тракторных станциях, совхозах, колхозах, плодородных землях и т.д.

В начале 1941 г. для детальной разработки планов экономического ограбления и эксплуатации оккупированных районов СССР был образован так называемый «Восточный штаб экономического руководства» (кодовое наименование «Ольденбург»), подчиненный непосредственно рейхсмаршалу Герингу. Многочисленные документы этого органа дают богатый материал для уяснения захватнических целей нападения на Советский Союз. В одном из установочных документов было сказано: «Согласно приказу фюрера необходимо принять все меры к немедленному и полному использованию оккупированных областей в интересах Германии.

 …Получить для Германии как можно больше продовольствия и нефти – такова главная экономическая цель компании». Далее указывалось, что необходимо организовать доставку и других видов сырья для германской промышленности, а мнение о том, будто экономика оккупированных областей должна быть восстановлена, признавалось «совершенно неуместным».

Как нужно осуществлять «полное использование материальных ресурсов Советского Союза», было определено на одном из совещаний незадолго до начала войны: «Если мы сумеем выкачать из страны все, что нам необходимо, то десятки миллионов людей умрут голодной смертью». Следовательно, экономическая агрессия должна была не только укреплять военно-эконономический потенциал Германии, но и обрекать на гибель миллионы людей. Ведь германский фашизм намеревался превратить Восточную Европу в «жизненное пространство для арийской расы господ», истребив проживающие там народы.

Программа такого «освоения» европейской части СССР была изложена с циничной откровенностью в разработанном руководителями гитлеровского рейха документе под заголовком «Генеральный план Ост». Рейхсфюрер СС Гиммлер говорил: «Германский восток до Урала… должен стать питомником германской расы». Таковы были дальние замыслы нацистов. А своей ближайшей задачей они считали полное ограбление советского народа, чтобы лишить его не только материально-технических средств, но и самих средств существования.

Для проведения планомерного организованного грабежа материальных ресурсов Советского Союза штаб «Ольденбург» создал в вермахте широко разветвленную специальную систему военно-хозяйственных органов. Поскольку германские промышленники и банкиры выразили беспокойство по поводу того, что государство присвоит богатую добычу, их поспешили заверить, что гитлеровское руководство «ни в коем случае не собирается постоянно сохранять весь русский экономический комплекс в государственном владении». Дескать, совсем наоборот, оно после окончания войны «намеревается… удовлетворить частновладельческие интересы».

Ставленник монополий Гитлер оставался верным слугой своих хозяев. Он неоднократно указывал генералам вермахта на особую важность намечаемых планом «Барбаросса» экономических задач. По этому поводу начальник генштаба сухопутных войск Гальдер прямо спросил начальника штаба оперативного руководства вермахта Иодля: «Хотим ли мы разбить противника, или мы преследуем экономические цели?»

Иодль ответил: «Фюрер считает возможным и то, и другое».

Таким образом, захват материальных ресурсов и богатств Советского Союза официально провозглашался одной из основных целей войны. Планировалось не только присвоение всех экономических ресурсов Советского государства, но и полное ограбление его граждан. Накануне нападения на СССР правители Германии и командование вермахта разработали инструкции и директивы, согласно которым на советской земле надлежало установить режим фашистского террора, беззакония и произвола. Солдатам и офицерам вермахта заранее были предоставлены права на мародерство, любые бесчинства и насилия. Эти разбойные «права» фашистские захватчики использовали в полной мере. Гитлеровская армия была армией захватчиков и с полным основанием получила позорное прозвище «грабь-армии».

Большинству наших граждан казалось, что начавшаяся война закончится в несколько месяцев. Настолько люди были уверены в нашем превосходстве над врагом.

«Мы победим! Но неужели все кончится раньше, чем я попаду в армию?», - пишет Георгий Сорокин в своем дневнике. Да, мы победим! Но все кончится совсем не скоро. Впереди лежало четыре страшных и трудных года Великой Отечественной войны. Причин, по которым эта война не стала молниеносной для Германии и столь же не легкой для нас, было достаточно много.

Коммунистическая партия и Советское правительство предвидели возможность вооруженного столкновения с силами империализма и в годы мирного социалистического строительства принимали необходимые меры по укреплению обороноспособности страны. Успешное выполнение предвоенных пятилеток значительно усилило военно-экономический потенциал СССР. На востоке была создана вторая угольно-металлургическая база. В 1940 в СССР производилось свыше 18 млн. т стали, около 15 млн. т чугуна, свыше 13 млн. т проката, почти 166 млн. т угля, 31,1 млн. т нефти, свыше 48 млрд. квт-ч электроэнергии. В предвоенные годы были осуществлены важные мероприятия, направленные на перестройку работы промышленности и транспорта с учётом надвигающейся военной опасности, на создание оборонной промышленности, развёртывание Вооруженных Сил, их техническое перевооружение и увеличение численности, расширение подготовки военных кадров. Значительно возросли ассигнования на военные нужды: в 1939 они составляли 25,6%, в 1940 поднялись до 32,6%, в 1941 достигли 43,4% общего государственного бюджета. Быстрыми темпами строились новые и расширялись уже существовавшие оборонные заводы, им выделялось всё больше металла, топлива, электроэнергии, новых станков, туда направлялись наиболее квалифицированные инженеры, техники, рабочие. За 1939 — 1-ю половину 1941 военной промышленностью было произведено свыше 17 тыс. боевых самолётов (в том числе за 1940—1-ю половину 1941 было выпущено 3719 самолётов новых образцов: Як-1, МиГ-3, ЛаГГ-3, Пе-2, Ил-2), 7,6 тыс. танков (в том числе 1861 танк KB и Т-34), свыше 80 тыс. орудий и миномётов, свыше 200 тыс. пулемётов и автоматов. В 1940 ВМФ получил свыше 100 различных новых боевых кораблей, в постройке находилось ещё 269 кораблей. Однако это количество не могло удовлетворить потребности Вооруженных Сил. Слабым местом являлось также отставание выпуска зенитных и противотанковых орудий, артиллерийских боеприпасов, средств механизированной тяги для артиллерийских систем.

Резко увеличилась численность Вооруженных Сил: с 1513 тыс. чел. к началу 1938 до 4207 тыс. чел. к началу 1941. За 2 предвоенных года было вновь сформировано 125 дивизий. Всего к началу войны в составе сухопутных войск насчитывалось 303 стрелковых, танковых, моторизованных и кавалерийских дивизии. Однако ни одно соединение не было укомплектовано по полному штату; часть дивизий находилась в стадии формирования. ВМФ имел в строю 3 линкора, 7 крейсеров, 59 лидеров и эсминцев, 218 подводных лодок, 269 торпедных катеров, 2581 самолёт и свыше 1 тыс. орудий береговой артиллерии.

Развёртывание Вооруженных Сил увеличило потребность в командных кадрах. В 1941 в СССР было 203 (в 1938—75) военных училища Красной Армии и ВМФ, 19 военных академий и 10 военных факультетов при гражданских вузах (в 1939 соответственно 14 и 6), 7 высших училищ ВМФ. Однако полностью укомплектовать вновь развёрнутые соединения командными кадрами не удалось, так как потребность намного превышала наличный состав. Советские офицеры в своём большинстве (около 80%) были коммунистами и комсомольцами, обладали высокими морально-политическими и боевыми качествами. Однако значительная часть старшего и высшего командного состава не была в должной мере подготовлена к руководству войсками, что было связано с недостатком боевого опыта в ведении крупных операций в условиях современной войны, а также с серьёзным ослаблением командных кадров ввиду необоснованных репрессий в результате нарушений социалистической законности в 1937—38. Личный состав Вооруженных Сил был беспредельно предан своей социалистической Родине. Численность коммунистов с 1939 до середины 1941 выросла в 3 раза и составляла к началу войны около 561 тыс. чел.

Учитывая поступавшие сведения о подготовке фашистской Германии к нападению на СССР, ЦК ВКП (6) и СНК потребовали от военного ведомства ускоренного проведения мероприятий по повышению боеспособности Вооруженных Сил. Весной 1941 Генштаб совместно со штабами военных округов и флотов разработал новый план обороны государственной границы. В начале июня был начат учебный сбор, по которому в армию и на флот было призвано 755 тыс. чел. приписного состава, 38,5 тыс. чел. направлялось в укрепленные районы приграничных округов. В мае — июне началась передислокация ряда дивизий и корпусов приграничных округов ближе к границе, а также выдвижение на запад войск из внутренних военных округов; командование приграничных округов получило указание начать строительство фронтовых командных пунктов и форсировать строительство укрепленных районов, а 14—19 июня — вывести фронтовые и армейские управления на полевые пункты. Флоты и флотилии получили указания повысить боевую готовность. Однако многие из этих важных мероприятий были начаты слишком поздно и завершить их к началу войны не удалось. Одной из причин такого положения был просчёт И. В. Сталина в оценке военно-стратегической обстановки и возможного времени нападения фашистской Германии на СССР. Сталин рассчитывал оттянуть столкновение с гитлеровской Германией путём дипломатических переговоров и опасался дать ей предлог для нападения.

Западные границы СССР прикрывали Ленинградский, Особые Прибалтийский, Западный, Киевский, а также Одесский военные округа, на базе которых в первые дни войны были развёрнуты Северный, Северо-Западный, Западный, Юго-Западный и Южный фронты, которыми командовали (соответственно) генерал-лейтенант М. М. Попов, генерал-полковник Ф. И. Кузнецов, генерал армии Д. Г. Павлов, генерал-полковник М. П. Кирпонос, генерал армии И. В. Тюленев. Морские рубежи Родины на З. обеспечивали: Северный, Краснознамённый Балтийский, Черноморский флоты, Пинская и Дунайская военные флотилии, которыми командовали (соответственно) контр-адмирал А. Г. Головко, вице-адмирал В. Ф. Трибуц, вице-адмирал Ф. С. Октябрьский, контр-адмирал Д. Д. Рогачёв, контр-адмирал Н. О. Абрамов.

Войска указанных округов и личный состав флотов должны были отразить удары врага, прикрыть мобилизацию, стратегическое сосредоточение и развёртывание главных сил Красной Армии. Они насчитывали 170 дивизий и 2 бригады (2,9 млн. чел.), 1540 самолётов новых типов и значительное количество самолётов устаревших конструкций, 34 695 орудий и миномётов (без 50-мм), 1800 тяжёлых и средних танков (в том числе 1475 новых типов) и значительное количество лёгких танков устаревших конструкций. При этом из 170 дивизий 144 имели по 8 тыс. чел., 19 — от 600 до 5 тыс. чел., 7 кавалерийских дивизий по 6 тыс. чел., в то время как все вражеские дивизии были укомплектованы полностью (от 14 до 16,8 тыс. чел.). Противник превосходил советские войска: по личному составу — в 1,8 раза, по средним и тяжёлым танкам — в 1,5 раза, по боевым самолётам новых типов — в 3,2 раза, по орудиям и миномётам — в 1,25 раза. На направлениях главных ударов враг создал ещё более значительное превосходство в силах и средствах.

К моменту нападения противника войска западных приграничных округов не были приведены в боевую готовность и, не закончив стратегического развёртывания, оказались рассредоточенными на фронте в 4,5 тыс. км и более чем на 400 км в глубину. Особенно тяжёлые последствия повлекло запоздание с приведением в полную боевую готовность тех войск приграничных военных округов и гарнизонов укрепленных районов, которым предстояло вступить в сражение сразу же после нападения противника. Большинство войск продолжало находиться в пунктах постоянного расквартирования, в лагерях или в пути. Укомплектованность их не превышала 60—70% от штатов военного времени; они не имели развёрнутых тылов, достаточного количества частей и средств связи, инженерных подразделений и транспорта. Артиллерия многих стрелковых дивизий и зенитные средства находились на полигонах; сапёрные части — в инженерных лагерях; не хватало боеприпасов, горючего и др. материальных средств. Ответственность за недостаточную боеготовность войск в известной мере ложится на Наркомат обороны (Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко) и Генштаб (генерал армии Г. К. Жуков).

Мощным ударным группировкам врага на фронте от Баренцева до Чёрного морей противостояли пограничные войска (47 сухопутных и 6 морских пограничных отрядов, 9 отдельных пограничных комендатур и 11 полков оперативных войск НКВД — всего около 100 тыс. чел.), а также находившиеся вблизи границы, но не развёрнутые в боевые порядки стрелковые дивизии первых эшелонов армий прикрытия. В 00 час. 30 мин. 22 июня 1941 во все приграничные округа была передана директива, которая требовала в течение ночи занять укрепления на государственной границе, привести все войска в боевую готовность, рассредоточить авиацию по полевым аэродромам. Но этот приказ дошёл до войск слишком поздно.

В таких крайне невыгодных условиях советские войска вступили в войну с сильным и опытным врагом, в распоряжении которого находились экономические ресурсы почти всей Западной Европы (по основным видам промышленного производства фашистская Германия с оккупированными и союзными странами почти вдвое превосходила СССР), заблаговременно отмобилизованная и сосредоточенная армия.

В ходе военных кампаний на Западе фашистская Германия захватила в странах Европы вооружение, громадные запасы металла, стратегического сырья, металлургические и военные заводы. В руки фашистских агрессоров попало вооружение 92 французских, 22 бельгийских, 18 голландских, 12 английских, 6 норвежских, 30 чехословацких дивизий; только во Франции гитлеровцы взяли в качестве трофеев 4930 танков и бронетранспортеров, 3 тыс. самолетов. Почти 6,5 тыс. предприятий из 11 оккупированных Германией стран в июне 1941 г. работало на гитлеровский вермахт, выполняя военные заказы на 4,6 млрд. марок. 3,1 млн. иностранных рабочих трудились в немецкой промышленности; широко использовала фашистская Германия для нужд войны ресурсы своих союзников (Румынии, Венгрии, Болгарии) и ряда других стран (Швеции, Португалии, Испании, Турции).

На исход первых операций существенное влияние оказал также военный опыт у немецко-фашистских войск, полученный в 1939 – 1941 гг. на Западе.

Таковы были основные причины неудач Советских Вооруженных Сил в начале Великой Отечественной войны. Потребовались колоссальные усилия Коммунистической партии, всего советского народа, чтобы, не растерявшись перед лицом тяжелейших испытаний, выправить создавшееся положение.

Мужеству и стойкости моих соотечественников во все века завидовали те, кто хотел поставить нашу родину на колени. Не стали исключением и первые дни Великой Отечественной войны. Возвратимся к письму А. Голикова.

«…Сейчас идет бой жаркий, смертельный. Наш танк подбит. Кругом нас фашисты. Весь день отбиваем атаку. Улица Островского усеяна трупами в зеленых мундирах, они похожи на больших недвижимых ящериц…

Сегодня шестой день войны. Мы не думаем о спасении своей жизни. Мы воины, и не боимся умереть за Родину. Мы думаем, как бы подороже немцы заплатили, за нас, за нашу жизнь…».

Уже первые часы войны характеризовались исключительной ожесточенностью боев и поистине массовым героизмом бойцов и командиров, грудью встретивших фашистских захватчиков. Для гитлеровцев это было полной неожиданностью: ведь в их планах Красная Армия рассматривалась как абсолютно пассивный объект действий вермахта. Привыкнув к легким победам над капиталистическими странами Европы, они считали, что и по советской земле пройдут триумфальным маршем, а условия, в которых из-за внезапности нападения окажется Красная Армия, вообще исключат всякое сопротивление с ее стороны.

Да, в нечеловечески трудных условиях пришлось советским войскам отражать мощный удар гитлеровской военной машины. Но воины, воспитанные Коммунистической партией, защищали свою Родину самоотверженно, стойко и умело.

Первыми вступили в бой наши пограничники. Всего полчаса отводили фашисты в своих планах на уничтожение пограничных комендатур, однако пограничники сорвали эти планы. На всем протяжении западной границы СССР не оказалось ни одной заставы, которая бы дрогнула перед наглым, самоуверенным врагом, имевшим подавляющее численное превосходство. До 2 июля сражались с врагом пограничники 13-й заставы 90-го Владимир-Волынского отряда, которым командовал коммунист лейтенант А. В. Лопатин. Только после подкопа под здание комендатуры и взрыва его вместе с гарнизоном советских бойцов гитлеровцам удалось овладеть заставой.

9-ю пограничную заставу Брестского пограничного отряда атаковали части 45-й пехотной дивизии противника, имевшей задачу с ходу захватить Брестскую крепость. Но пограничники, возглавляемые лейтенантом А. М. Кижеватовым, держались исключительно стойко, отразили несколько атак гитлеровцев и не дали им беспрепятственно ворваться в крепость.

До последнего патрона вели бой пограничники 17-й заставы Рава-Русского пограничного отряда; когда боеприпасы кончились, воины заставы во главе с лейтенантом Ф. В. Мориным с пением «Интернационала» бросились в последнюю штыковую атаку.

Так было и на других заставах. Проявив высокий моральный дух, беззаветную преданность Родине, советские пограничники до конца выполнили свой воинский и патриотический долг.

Столь же упорно сражались с врагом и соединения Красной Армии, находящиеся у границы или недалеко от нее. Письмо А. Голикова является ярким тому подтверждением. В течение месяца вел неравную борьбу с гитлеровцами немногочисленный гарнизон Брестской крепости. Продемонстрировав изумительную стойкость, несгибаемое мужество и беспримерный героизм, защитники крепости (а среди них были представители более чем 30 национальностей) отбивали атаки целой дивизии противника, поддержанной авиацией и тяжелой артиллерией. Фронт находился уже под Смоленском, а в тылу фашистов в Брестской крепости еще продолжался бой. Нельзя без волнения читать написанные на стене крепости слова одного из последних ее героических защитников: «Я умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина! 20.VII.41». Эту строчку тоже можно считать последним письмом, обращенным к любимому отечеству, от имени героев Бреста – П. М. Гаврилова, И. Н. Зубачева, Е. М. Фомина, С. С. Скрыпника и многих других не успевших тогда послать последние весточки своим матерям и женам. А если и выпадала минутка для того, чтобы сообщить о себе домашним, то сообщения эти были похожи на телеграммы, - «Началась война. Пошли в бой. Писать больше нечего и некогда». Это все, что успел написать в июне 1941 г. П. И. Маркин из Б. Давыдова нашей, тогда еще Горьковской области.

Замечательным примером мужества и героизма стала также оборона Лиепаи. С 22 по 27 июня отражали атаки превосходящих сил противника героические защитники города: части 67-й стрелковой дивизии под командованием генерал-майора Н. А. Дедаева, пограничники и моряки военно-морской базы, рабочие отряды, возглавляемые секретарями горкома ВКП(б) М. Я. Букой и Я. Т. Зарсом.

Гитлеровцы смогли овладеть Лиепаей лишь после того, как советские войска исчерпали все возможности для ее обороны.

Героические страницы в летопись первых недель Великой Отечественной войны вписали защитники Ханко, Перемышля, Могилева, Таллина и других городов.

Сражаясь с превосходящими силами противника, советские воины предпочитали погибнуть, но не сдать врагу обороняемых позиций. 22 июня в неравный бой с захватчиками смело вступили три батальона 188-й стрелковой дивизии на вильнюсском направлении. Целый армейский корпус гитлеровцев наносил удар по их позициям, однако воины этих батальонов не отступили и сражались до последнего человека. Они, как и многие тысячи других известных и безвестных героев первых дней войны, внесли свой вклад в будущую победу.

Как предвидеть на перед

Трудный путь стрелковых рот?

Кто до первой дойдет переправы,

Кто до самой победы дойдет.

Как предвидеть на перед

Что тебя на завтра ждет?

Даже врага поразила сила сопротивления советских войск. В донесениях о боях на вильнюсском направлении говорится о том, что «противник…оказывал ожесточенное и храброе сопротивление, стоя насмерть. Донесений о перебежчиках и сдавшихся в плен ниоткуда не поступало. Поэтому бои отличались большей ожесточенностью, чем во время Польской кампании или Западного похода».

И так было везде. «Сведения с фронта подтверждают, - записал 29 июня в своем дневнике начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал Гальдер, - что русские всюду сражаются до последнего человека…».

Великая сила морального духа советских людей проявилась в сражениях не только на земле, но и в воздухе. 26 июня совершил героический подвиг экипаж бомбардировщика во главе с коммунистом капитаном Н. Ф. Гастелло: загоревшийся от вражеского снаряда самолет советские патриоты направили на колонну танков и автомашин противника. Многие летчики, израсходовав в воздушных боях боеприпасы, своими машинами таранили вражеские самолеты; только за первый день войны было совершено несколько воздушных таранов. Летчики-истребители С. И. Здоровцев, П. Т. Харитонов и М. П. Жуков, сбив в результате тарана бомбардировщики врага, благополучно посадили свои машины на землю. Именно они стали первыми Героями Советского Союза в Великой Отечественной войне.

К концу третьей недели войны завершились первые операции, проведенные теми силами, которые фашистская Германия и СССР имели развернутыми к началу войны. Советские войска в связи с неудачным для них исходом приграничных сражений вынуждены были отказаться от попыток отбросить врага за пределы территории СССР и перешли к стратегической обороне.

«…Дорогая моя Лелячка! …Война, судя по всему, будет долгой. Мы должны быть готовы к этому. Не думаю, чтобы когда-нибудь до вас добрались эти бандиты. Но в случае чего, знай: окна от бомбежки надо уметь предохранять. Стекла заклеивают бумагой крест-накрест, чтобы концы ленты приставали к раме. И береги, моя дорогая, детей…Крепись, любимая. И пиши по чаще…».

Письмо комиссара Дмитрия Смирнова,

написанное в 1941 г.

Что касается «…этих бандитов», то к середине июля их стратеги оказались в положении шахматных игроков, у которых кончились «домашние заготовки», обещавшие быструю победу, а победы не было. Фашистскому руководству под воздействием отпора со стороны советских войск также пришлось принимать новые решения, вытекающие из создавшейся на фронте обстановки и вводить в действие новые силы, ранее предназначавшиеся для выполнения других задач.

Война, как ядовитое пятно, стала расползаться по нашей земле, убивая и превращая в руины все на своем пути. В течение 3 недель противник, используя превосходство в танках и авиации, продвинулся на северо-западном направлении до 500 км, на западном — до 550 км и на юго-западном — до 300—350 км. Враг оккупировал территорию Латвии, Литвы, значительную часть Украины, Белоруссии и Молдавии. В июле — сентябре на всём советско-германском фронте развернулись сражения огромного масштаба. Советские войска, вынужденные перейти к стратегической обороне, с помощью резервов СВГК в июле продолжали борьбу за завоевание инициативы. Это выразилось в контрударах, наносившихся 2 механизированными корпусами Западного фронта под Лепелем, 21-й армией под Бобруйском, 11-й армией под Сольцами, 5-й армией южнее Коростеня и др. Несмотря на крайне неблагоприятную для Красной Армии обстановку, немецко-фашистское командование не смогло уничтожить основную массу советских войск.

На оккупированной территории немецко-фашистские захватчики установили террористический режим, насаждая, так называемый, «новый порядок». Массовое уничтожение военнопленных, организованный грабёж народного достояния, беспощадное подавление любых актов сопротивления, введение института заложников были возведены в ранг государственной политики фашистской Германии. Расстрел около 100 тыс. советских граждан в Бабьем Яру в Киеве, организованное уничтожение сотен тысяч советских людей в лагерях смерти в Освенциме, Майданеке (Польша), Саласпилсе (Латвийская ССР) и многих др. пунктах, тысячах концентрационных лагерей, уничтожение целых районов в Белоруссии в ходе карательных экспедиций, кровавые зверства карательных отрядов на Смоленщине, в Ленинградской области, в Донбассе и Керчи, тактика «выжженной земли» при отступлении — таковы были методы проведения в жизнь плана «Ост».

Вот что увидел Георгий Сорокин в Армавире, в октябре 1941 г.

«Фронт придвинулся к Ростову, и 13 октября, не простившись с Сашенькой, я уехал в Армавир, где и пишу сейчас эти строки. В Ростове, в непосредственной близости к фронту, я не видел бомбежки, а здесь оказался в самом центре этого ужаса… Я увидел разрушенные дома, убитых детей и женщин, я слышал крики матерей, склоненных над исковерканными до ужаса детьми. Метрах в двухстах от нас взлетел на воздух кинотеатр с ребятами (был детский сеанс). Эти варвары расстреливали из пулеметов женщин! Это не люди, нет! Это звери, вбившие себе в мозги мысль о каком-то своем превосходстве над всем человечеством. Я уверен, что оккупантам долго не ходить по нашей земле, нет! Если они расстреливают наши мирные города – весь народ, как один человек, поднимется на борьбу с ними. Вот и я пойду в военное училище и, клянусь, буду драться до тех пор, пока ни одной этой сволочи не останется на нашей земле!»

Из дневника Георгия Сорокина.

Запись сделана 27/X-41.

Как раз в это время, в октябре 1941 г., возникла непосредственная угроза Севастополю в результате прорыва гитлеровских войск в Крым. Проследим вкрадце ход тех событий глазами их очевидца и непосредственного участника героической обороны Севастополя, моряка-черноморца Николая Николаевича Власова.

«Мой милый, дорогой любимчик, здравствуй!», - пишет Николай Николаевич своей любимой, Галине Николаевне Исаевой.

«Ну вот радуюсь хоть тем, что есть возможность написать тебе письмо. Только сегодня попал в Ак-Мечеть. Все эти дни, начиная со дня моего рождения, были крайне напряжены. Враг нагло осмелился полезть на крымскую землю, и я с гордостью могу тебе сообщить, что он получил блестящий отпор и сейчас за Перекопом собирает свои шмотки.

Сейчас нам дали немного отдохнуть. Еще раз читаю твое давно написанное письмо. В нем ты пишешь, что былое кажется тебе чудесным, неповторимым сном. Галь, милая, да за что же я, вернее, все мы ведем такую жестокую и кровопролитную войну? Милик мой, да ведь это же за вас, горячо любимых, дорогих. Ну и праздник же мы сделаем, когда кончим эту освободительную войну! Так будем веселиться, что вихрь веселья закружит всех – от молода до велика. Все это будет».