Внутреннее положение на Украине и политика Московского

1.2 Внутреннее положение на Украине и политика Московского

государства в 1650 – первой пол. 1660-х г.г. (Управление и отношение

к местным сословиям)

В данном разделе нашего исследования пойдёт речь о положении сословий (казаков, мещан, крестьян) в украинских землях, местных органов управления и влиянии Московского государства на развитие социальных отношений в регионе. Нами ставится задача выяснить степень ответственности и взаимодействия казачьей и городской администраций, суть их взаимных претензий друг к другу, выявить источники действующего законодательства на украинских землях в указанный период, пояснить, изменилось ли правовое положение сословий с обретением конфедеративных связей с Москвой.

Основными группами населения, составлявшего примерно 5-6 миллионов человек в середине XVII века[74] являлись на Украине казаки, мещане и крестьяне. Большинство населения было русским по национальности («русские», русины»). В городах же, особенно западноукраинских, значительный процент составляли поляки, немцы, шотландцы. Во многих городах и местечках жили также греки, татары, турки, волохи, караимы, черемисы. В социальном плане патрициат в городах был представлен наиболее богатыми цеховыми мастерами, купцами и ростовщиками, из них состоял магистрат. Среднее городское сословие (бюргерство) – представлено ремесленниками и купцами. Городские низы (плебс) составляли подмастерья, ученики, подёнщики, «люзные» люди. Пашенные люди – крестьяне, в зависимости от состоятельности, могли относиться как к среднему сословию так и к городским низам. Эти группы назывались «поспольством». В малых городах и местечках преобладали крестьяне, а также бездворые – подсоседки, загородники, коморники. На Поднепровье и Брацлавщине в городах и местечках проживали также реестровые и нереестровые казаки, а в отдельных городах на Киевщине и Левобережье их удельный вес был очень высоким[75].

Остановимся сначала для характеристики казачьей управленческой структуры.

На вершине военно-административного аппарата находился гетман Войска Запорожского, которому принадлежала высшая военная административная и судебная власть. При гетмане находилась совещательная «рада» (совет) из высшей казачьей старшины генерального судьи, генерального обозного (начальника артиллерии), генерального подскарбия (финансы), генерального писаря (административно-политические дела), двух генеральных есаулов (непосредственных помощников гетмана), генерального бунчужного (хранителя символа войсковой власти – бунчула) и генерального хорунжего (хранителя знамени). Вся территория Малороссии делилась на «полки» и «сотни». Было образовано 16 полков.

На правом берегу Днепра Чигиринский, Черкасский, Каневский, Корсунский, Белоцерковский, Уманский, Брацлавский, Кальницкий и Киевский; на левой стороне – Переяславский, Кропивенский, Миргородский, Полтавский, Прилуцкий, Нежинский, Черниговский. Названия и территории полков менялись со временем. Число сотен в полку 10-20; различалась и численность казаков в сотнях от 30-50 до 200-300 человек. Полком управлял выбранный казаками полковник, который имел выборную старшину есаула, судью, писаря, хорунжего и обозного, управление (эта структура значилась во время войны 1649-1654гг.). Управление сотней осуществлялось аналогично.[76] Отмечается, однако, что права рядовых казаков на самоуправление, на выборы гетмана и остальной старшины оказывались в значительной мере фиктивными. Выбор гетмана не был обставлен точными определениями. Процесс избрания гетмана осуществляла рада, но «сила, державшая в руках узел данного положения, выдвигала как избирательную то раду казацкой старшины, то раду казацкой массы или казацкого лагеря, то, наконец, «чёрную» раду, то есть общенародную сходку. Запутанным видится вопрос о выборе полковников и сотников: наряду с выборами можно очень рано видеть примеры простого назначения, как со стороны гетмана, так и со стороны московского правительства.[77]

Другой структурой, осуществлявшей управленческие функции в украинских землях являлись магистраты и ратуши. Во главе них стояли избираемый войт и бурмистры. В магистратских городах в органах управления находились райцы и лавники. Члены магистратов и ратуш избирались свободными гражданами города, подвластных магистрату (ратуше). Нужно сказать, что не все граждане могли быть выбраны в управленческие органы, а только «из мещан знатных, постоянных, совестных, разсудных, добронравных и где могут быть учёных, законнорождённых, в правах искусных…»[78] то есть на деле избирались лишь знатные, состоятельные, «можные» люди, тогда как простые люди несли на себе всю тяжесть повинностей. В некоторых случаях городские должности становились наследственными[79].Магистраты и ратуши вершили управление и суд над мещанами и свободными крестьянами, пашенными людьми, а также над крестьянами магистратских и ратушных сёл. Однако не только магистры и ратуши осуществляли управление подконтрольными городу территориями.

Примером взаимодействия казацкой и городской администраций может служить должность городового атамана – своеобразного связывающего звена между ними. Его роль в управлении города была весьма значительной, так как в актовых записях он стоит впереди войта и бурмистра: «перед нами Демяном Кгуджулом, атаманом, Хведором Андреенком, войтом, Потеем Матвеевичом, бурмистром, райцами …».[80] Наконец, в сёлах имелось своё сельское самоуправление, отдельно для крестьян и отдельно для казаков. Казаки выбирали атамана, а крестьяне – войта5.

Безусловно, после изгнания и истребления на большей части украинских земель польской шляхты в городах и местечках в середине 1650-х годов выходят взаимоотношения казацкого и мещанского сословий. Несмотря на то, что они вместе боролись со шляхтой, старшиной и русскими воеводами, а также с православными монастырями, противоречий между ними было предостаточно. Мы считаем, что борьба казацкой старшины и мещан друг с другом являлась одним из краеугольных моментов в истории Украины изучаемого периода, без которого невозможно понять происходившие там процессы. Активным участником этой борьбы являлась Россия, которая поддерживала то одну, то другую стороны. Уже во времена Речи Посполитой казаки стремятся получить дома и земельные наделы в городском посаде и близ него. Так, в люстрационных (ревизских) актах можно узнать следующее: при описании Г. Остера в 1615-16 гг. сказано: «Казаков есть 40, которые самовольно заняли свободные городские дома». В описании Канева и Каневского староства: «Никаких сёл в старостве этом не имеется, кроме хуторов, в которых засели казаки, поскольку их количество больше, чем послушных подданных»1.

В люстрации 1622 г. количество городских послушных домов2 сократилось со 160 до 140. Казацких домов стало 150, «которые никакой повинности и послушества не выполняют.., и от них нет никакой пользы». Перечислялись также 11 сёл, которые держали казаки. В люстрациях г. Переяслава в 1615-16 гг. отмечалось, что в городских хуторах также больше казаков, чем послушных. «В сёлах живут казаки, которые пользуются грунтами (т.е. землями) и получают всякую пользу.., есть их более 1000»3. В 1622 году в Черкассах насчитано казацких непослушных домов более 1000. в Богуславе только 100 послушных домов, остальные – казацкие; в Белой Церкви соотношение было 300 на 300. «Казаки… много пожитков, издавна принадлежавших староству, упорно и насильственно отняли и себе присвоили».[81] Наконец, при описании Каневского староства 1622 года указано, что «ежедневно замковые подданные убывают в казачество, там же со временем будут только одни казаки».[82]

Таким образом, происходит процесс укоренения казаков в городах и местечках, где их интересы автоматически сталкивались с интересами мещанских кругов. К тому же, казаки не платили налогов, потому начинается процесс «показачивания», который продолжается и в 1650-70-е гг. Конечно, казаки к началу 1650-х гг. уже имели полное право участвовать в управлении городом. Другое дело, что они пытались поставить под свой контроль все сферы жизни города, что вызывало резкое неприятие мещан.

В первое время после войны магистратские и ратушные управления были самостоятельными. Представители полковничей и сотенной власти в судах участвовали лишь в тех случаях, когда одну из тяжебных сторон представлял казак; позже полковничья и сотенная власть в городах и местечках уже может вмешиваться в вопрос о выборах войта и урядников. Так, гетман по просьбе мещан отменил указ на войтовство в Стародубе; он послал сотника за контролем над новыми выборами. Уже в 1650-х гг. полковничьи суды пытаются подвергать мещан своему присуду.

Обострился вопрос перехода мещан и казаков из сословия в сословие. Если казацкая старшина пыталась чётко отмежевать свое сословие от других и потому оно обращалось к нормам статута Великого Княжества Литовского, то у казаков и мещан отсутствовала сословная замкнутость. Несмотря на то, что недостатка в казаках не было во второй половине XVll века, а городские общины удерживали тогда свои привилегии, процесс показачивания всё же принимал довольно значительные формы, в чём мы ещё можем впоследствие убедиться.

В протекции старшины из-за этого процесса находились в основном ремесленники. Они освобождались от некоторых тягостных мещанских повинностей и цеховой регламентации.[83] Городские земли также были объектом вожделения старшины, так как они находились в удобных местах на берегах рек, где можно было строить мельницы, перевозы, а в пойме – иметь прекрасные сенокосы, потому старшина и православные монастыри присваивали себе посредством покупки земель, поселением на них подсоседков, приобретая земли по универсалам и грамотам, по долговым распискам. Так в 1660-е годы в ведомстве Стародубского магистрата насчитывалось 49 сёл, а в конце века только 36.[84]

Для того, чтобы прекратить произвольные захваты старшины мещане уже в 1654 году начинают посылать жалобы царю Алексею Михайловичу. Так, в мае-июне 1654 года мещане Киева, опираясь на «древние» права на свои земли хотели, чтобы он велел им «те сёла отдать, чтоб то шло на урядников, которые по вся годы работают и о граде радеют … И теми всеми местами (385 сёл) владеют козаки». [85] Разрешение им не было дано. Далее те же мещане хотели возвратить земли (мельницу на р. Котыре), которой владеет ныне киевский полковник. Указывалось, что больше мельниц в Киеве нет, потому в том им нужда большая. Интересен ответ царя: «Как служба минет, тогда государев указ будет. А ныне, для службы, полковника оскорбить нельзя»[86]. Вот где кроется одна из главных причин, почему московское правительство поддержало старшину и её стремление к захвату земель.

В те же сроки переяслваские депутаты в челобитной просили привилегий, « что есми иными многими тяжестями не были томлены, как во время сия войны». Каков не приехав «старший» или его помощник «то розные вымыслы чинит, и много кормов вынуждают иные многие тяготы накладают, также подводами нас нестерпимо мучат». Ярко было выражено в челобитной пожелание мещанства: «а как твой царское величество привилей получим, им ся защищати и болей панов имети не будем». [87] Здесь налицо жалоба на необоснованные неправовые действия старшины по поводу дополнительных податей.

Другой характерной просьбой к московским властям от мещан украинских городов было прошение о предоставлении городам жалованных грамот о «Майдебурском» праве. Так, Полоцк в 1655 г. получил право беспошлинно торговать всеми товарами, в том числе полоцким мещанам позволялось торговать вином и красным питьём, право судиться в ратуше и избирать судей меж себя. [88]

Нежинские мещане жаловались на невыполнение казаками пункта 5 Переяславских статей 1659 года, где установлено «реестровым казакам держать вино, пиво и мёд, а продавать вино бочкою, а пиво и мёд вольно продавать гарцем, а которые вино будут продавать в кварты, и тех карати»3. Магистратские урядники города фиксируют явное стремление полковой канцелярии отнять у бурмистров и райцев право содержания всяких мер товарных и хлебных весов, продажи естных и питейных вещей, чистоты города предосторожности от пожаров.

Что касается торговли, то на украинских землях не имелось преимущественного права какого-либо сословия на её ведение, потому как многие привилегии разным лицам, сословиям и группам взаимно перекрещивались друг с другом. Так, привилегии в торговле имели греки в целом и конкретные лица по личным грамотам. Мещане же при получении жалованных грамот одновременно получали и преимущественное право на ведение торговли. Старшина и казаки в целом при заключении договоров и в силу своего политического господства на Украине также имели права в торговле. Из-за этого мещане жалуются на казачью торговую экспансию: в Чернигове «всякие люби шинкуют питвом, а ничего не платят и на мещанской земле поселившиеся люди и мещанскими землями и грунтами владеючи, ничегож не платят, называючись монастырскими, да на мещанской земле построили многие козаки лавки и их мещанские лавки затеснили и оттого запустели».[89]

В итоге Магдебурское право получили Киев, Переяслав, Нежин (1654) Чернигов, Козелец, Остёр (1655), Стародуб, Мглин, Почеп, Погар, Гадяч (1665). О процессе нескончаемых просьб и жалоб свидетельствует Г.К. Котошихин: в Москву приезжали делегации от священников, мещан и других всяких людей, пекущихся о своих привилегиях, о повышении по службе в лугах, церковных строениях. В качестве награды царь давал жалованные грамоты, деньги и другие привилегии. Так, в марте 1660 года магистратские урядники Нежина просят царя кроме жалованной грамоты ещё и наделить лично их имениями. Войт Карп Цурковский хочет укрепить за ним родовое имение. Осенью того же года райца Нежина Роман Филонов просит дать грамоту на мельницу и пруд.[90]

Однако, далеко не только мещане ездили в Москву с разного рода прошениями. Активно посылали к царю делегации и гетманы, направлявшие к нему полковников, сотников, есаулов. Как правило, они составляли группы от 20 до 100 человек. Интенсивность визитов была очень высокой, только от гетмана в год отправлялось 20 посольств, а со всех полковников – больше 20.[91] Кроме политической составляющей на переговорах не менее значимой была и экономическая. Они просили мельницы, пруды, льгот в торговле вином и проч.

Российское правительство кроме стремления соблюсти по возможности интересы казацкого мещанского и духовного сословий активно интересовал вопрос об украинских переселенцах в московские земли, коих уже в 1654 году насчитывалось от 80 до 100 тысяч человек на Слободской Украине. Часть переселенцев работало на поташных, будных и других промыслах, часть занималась сельским хозяйством. Значительная их доля несла военную службу в порубежных русских городах. Так, в 1653 году насчитывалось «всего в тех городах иноземцев и черкасских начальных людей и рядовых черкас 1300 человек … А на жалование … денег им надобно 6495 рублев с полтиною, а государево жалование дают им ежегодно».[92]

Такое благосклонное отношение к переселенцам санкционировалось Москвой: в отписках порубежных воевод помечалось «государь указал … которые люди придут на государево имя, тех людей принимать, а назад их не отсылать, и приветчи ко кресту, посылать в украинные города»[93].

О том же самом стремлении заселить рубежные земли, но только в отношении днепровского Левобережья говорится в документе 1654 года: пришедшей из Литвы «мужикам и шляхте выбрать поселение свободно в отдалённых от границы местах, свободно служить, давать и льготы по усмотрению назначать»[94] .

В те же годы сам Богдан Хмельницкий поощрял и санкционировал такую политику: «И гетман… приказал черкасом и мещаном и всем людям белорусцом из-за Днепра жён своих и детей велел перевозить на русскую сторону тово, чтоб их татаровя и ляхи не победили, и не грабили, и в полон не имали».4 Под 1651 г. о том же сказано в Летописи Самовидца: «Козацьство… волно сходило з тих городов … и… на кгрунтах Московской слободы поосажовали»5. После присоединения украинских земель продолжается процесс миграции населения между малороссийскими и московскими землями. С российских земель крестьяне бежали на вольные украинские территории: в 1656 г. крестьяне из Брянского уезда убежали в Стародубский, Новгород-Северский, Почепский уезды. Согласно Мартовским статьям в 1656 г. боярин Лопухин ставит вопрос о выдаче беглых, о запрещении принимать их впредь. Богдан Хмельницкий ответил, что на казаков, переселевшихся «на слобожанину от нас заказа нет» потому и вопрос о выдаче стало быть неактуален. [95]

В октябре 1657 г. окольничий Хитрово гетману Ивану Выговскому говорил о бегстве толпами крестьян в Черкасские города, а приходя назад они бьют помещиков и вотчинников и людей их с собой вывозят со всем имением.[96] В Переяславских статьях 1659 г. повторяется прежняя тема, предписано только, чтобы принимающие беглых людей и крестьян наказывались смертной казнью3. Но эти положения не исполнялись казацкой старшиной. И потому они переписываются далее из договора в договор.

В 1660-х гг. появляется новая проблема: начинают убегать солдаты (драгуны) из московских воинских отрядов. Так, в ноябре 1663 г. стряпчий Косагов из Запорожья пишет, что многие ратные люди ушли в Белгород из-за недостатка съестных и воинских припасов4.

Та же картина наблюдается и в июне 1664 года (конные воины разбежались, беглых солдат казаки не выдают)5. В 1665 г. «имена дошли, а людей Бог даст – с дороги говорят разбежались все».6 В Батуринских статьях 1664 г. появляется злободневная тема побегов солдат: «драгуны избегаючи от службы, а крестьяне от податей, бежав, живут в малороссийских городах и в уездах и на будах, и на винокурнях и иные и нонче бегают»7. Гетман Брюховецкий не может их выдать «что по сей военный час, когда непрятель стоит над шеями реестр учинить и в казну збирать не мочно», а только когда пройдёт война8.

Исходя из вышесказанного следует заметить, что поощряя переселение в земли, подконтрольные московскому правительству, последнее не могло заставить украинские власти выдать беглых людей крепостных российских подданных и даже служивых солдат. Какой бы гетман не находился у власти в этот период времени, всё равно он уклонялся от выполнения официально зарегистрированных законодательных норм многочисленных статусных договоров. Данная проблема позволяет понять, насколько широкой автономией обладала Малороссия и насколько фиктивны были все строжайшие запреты на действия гетманской власти и старшины. Москва вынуждена была закрывать глаза на антиправовые действия украинских властей и не предпринимала жестоких карательных мер против них.

Наконец, затронем важную для понимания ситуации на украинских землях тему действующего законодательства в 1650-70-е гг. На вновь приобретенных землях действовали законы, выработанные во время господства поляков – то есть статуты Великого Княжества Литовского (статуты ВКЛ) – 1529, 1566, 1588 гг. Исследователями отмечается, что третий статут действовал на Украине вплоть до 1840 года в Киевской, Подольской и Волынской губерниях[97].

Статуты создавались на основе широкого круга источников – письменных и нефиксированных, социальных и юридических норм «Русской Правды», обычного права Литвы, Украины, Белоруссии, римского, польского, немецкого права и проч. Статуты ВКЛ состояли из 13 (первый статут) и 14 (второй и третий) разделов. Соответственно из 278 статей (статут 1529 г.), 367 (статут 1566 г.) и 387 (статут 1588г.). В них предусматривалась власть Великого князя, воинская служба, шляхетские вольности, кодифицировались нормы гражданского и уголовного права[98]. Нам же сейчас особенно интересна разница в правовом положении шляхетского и податного сословий. Все статуты закрепляли имущественное и юридическое превосходство и исключительность шляхты, ей гарантировался «заховат при слободах и волностях».

В первом статуте провозглашалось обязательство Великого князя «над шляхту не повышати, але всю шляхту заховати в их почтивости».[99] Третий статут юридически закрепил право шляхты пользоваться ископаемыми богатствами, минеральными и другими ресурсами: «крушцы всякие и окна сольные заоставити мают». Уже в 1529 году статьи о наказании шляхтичей и непривилегированных групп выделены в отдельные разделы и противопоставлены друг другу. (седьмой раздел – «О кгвалтех земских и о боех, и о головщинах шляхетских»; 11-й – «О головщинах людей путных и мужицкие и паробоцки»). То же самое мы видим и в третьем статуте: в 11-м разделе собраны статьи «о кгвалтех, о бое и головщинах шляхетских», а в 12-м разделе – «О головщинах и навесках людей простых» то есть о таких людях и челяди, которые от панов своих отходят. Таким образом фиксируется факт бегства податных от господ. Сопоставление размера штрафа за убийство шляхтичей, слуг феодалов, зависимых крестьян и мещан или за нанесение им телесных увечий позволяет обнаружить неравное положение сословий относительно друг друга. Во всех статутах подчеркивается социальное и юридическое превосходство шляхты.

В первом кодексе за побои шляхтича шляхтичем полагается штраф в 12 рублев грошей[100], а после этого – если же на шляхтича поднимет руку, побьёт его и окровавит простой крестьянин или мещанин, а шляхтич то бы доказал (достаточно привести двух свидетелей соприсяжников), тоже шляхтичей,[101] то указанные категории должны были быть наказаны отсечением руки. Если только побои шляхтичу нанёс член совета города, то он уплачивал 12 рублей. По статуту 1566 человеку нешляхетского происхождения за оскорбление шляхтича отрезался язык, а в случае убийства шляхтича группой простолюдинов к смертной казни приговаривались все, даже если их было семеро.

За преднамеренное убийство или ранение своего господина простолюдин предавался четвертованию и за одно только поднятие оружия на своего господина ему отсекалась рука.[102] В первом статуте за убийство шляхтича в ссоре или непредумышленное убийство уплачивался штраф (головщина) в размере 100 коп грошей, то есть около 60 рублей.[103]

В подобном случае за убийство путного человека головщина составляла 12 рублей. За убийство бортника – 8 рублей.[104]

За убийство ремесленника (органиста, сокольника, ткачихи) уплачивались 12 рублей.

За убийство тяглового крестьянина убийца должен был оплатить 10 коп грошей, то есть 6 рублей.

За несвободного парубка (челядина) и несвободную женщину головщина составляла 4 коп грошей.[105]

За увечье, нанесённое крестьянину «коли бы хто мужика тяглового ранил, ибо бил, мает его навязати полтину грошей, а паробку полкопы грошей».[106]

В третьем статуте головщина за панцирского слугу составляла 60 коп грошей, за путного слугу 50 коп грошей, тиуна (охранника), войта, ключника – 40 коп грошей. За тяглового – 25 коп грошей. В городах с Магдебургским правом головщина войту, бурмистру, лавнику и писарю определялась 50 коп грошей. [107]

В Московском государстве убийц крестьян нужно было метать в тюрьму до государева указу пусть даже убийцами были сын боярский, племянник, приказчик дворянский.[108]

Согласно Литовскому статуту 1588 г. предусматривалось полное закрепощение крестьян, был установлен десятилетний срок сыска (в России аналогичный срок был введён только в 1641 г.).[109] Таким образом, приняв Литовский статут на практике, казачья старшина «при каждом удобном случае приводила в жизнь принципы сословности и шляхетских привилегий… Прилагая к себе постановление Литовского статута о шляхетских правах и привилегиях, старшина претендовала на такие же права в украинском строе и жизни, какими пользовалась шляхта польская … наподобие шляхетского строя Польши … проводились понятия о шляхетских привилегиях старшины в право имущественное, в отношение поспольства к панам, в положение крестьян – точнее, крестьянскую бесправность».[110]

Несмотря на объединение всех сословий во время национально-освободительной войны 1648-54 гг. между сословиями и группами на рубеже 1650-60-х гг. начинают выявляться со всей полнотой острые противоречия, как то:

1)      между податным населением и патрициями;

2)      между духовенством с одной стороны и мещанством со старшиной – с другой по поводу обладания маетностями;

3)      между простым казачеством и казачьей элитой, а также внутри самой старшины – элиты, о чём свидетельствуют войны всех против всех конца 1650-70-х гг.

4)      между нарождающейся и усиливающейся малороссийской шляхтой и мещанами в столкновении за управление городом и обладание привилегиями.

Московские власти пытались удовлетворить интересы двух главных противоборствующих сторон – казачества и мещанства. Именно этим моментом можно объяснить массу противоречащих друг другу привилеев и жалованных грамот, вносящих определённую неразбериху в хозяйственные отношения на Украине. Россия не могла жёстко ущемлять интересы казаков как реальной военной силы, но не могла игнорировать и желание городов, сильных экономически и имевших определённый политический вес среди населения.

На Украине действовало местное законодательство, причём его нормы часто устанавливали более жёсткое разделение малороссийского общества, чем то было в российских законах. Сохранение статута ВКЛ было выгодно, прежде всего, местной правящей элите, заполнившей управленческую и властную нишу после разгрома старого польского шляхетства.

Ограничительные положения российско-украинских договоров игнорировались гетманом и старшиной, в частности, в сфере сыска и выдачи беглых. Московское государство было вынуждено попускать этим действиям гетманщины. Следствием всех вышеперечисленных факторов стали последующие трагические события в жизни Украины, а именно – восстание Ивана Выговского в конце 1650-х гг.