Народные выступления 1666 года и рост недовольства московской

2.2 Народные выступления 1666 года и рост недовольства московской

политикой среди казачьих верхов.

1666 год начался в Малороссии с подготовки к переписи. Она должна была фиксировать социальное положение жителей и их профессиональные занятия, кроме сведений о казаках, которые не включались в перепись, но главной функцией её ставилось наведение порядка в сфере сбора налогов. Подробно о функциях данной переписи и причинах её вызвавших можно узнать из инструкции переписчикам. В ней русский царь «по челобитью боярина и гетмана Войска Запорожского и войтов и бурмистров и всяких чинов малороссийских жителей, указал … переписать всяких чинов жилецких, промышленных и тяглых людей и в сёлах и в деревнях крестьян и бобылей по именам». Этих людей указано боярам, воеводам и приказным людям «оберегать» от старшин и от всяких чинов и от казаков» и налог и обид им никому чинить не давать и поборов» на них не собирать[167]. Так же нужно было указать угодья, реки, озёра, рыбные ловли, бобровые гоны, звериные стойла, бортные ухожаи, пасеки, мельницы, рудни «о скольких колёсах которая мельница и рудня и иные всякие заводы», нужно было также выявить владельцев и арендаторов какого-либо имущества, количество «перевозов» и ярмарок, сроки и места их проведения, наконец подробно написать о сроках, сумме и месте сбора налогов[168]. В инструкции ещё раз отмечается, что хлебные и денежные поборы собирать ратные люди будут по их «малороссийских городов жителей войтов, бурмистров и райцев и лавников и всяких чинов жилецких людей» росписки, «какову они подали в приказ малороссийский.» Так, например, мещане жаловались на действия гетмана, который «со всех малороссийских городов, которыми великому государю челом ударил, с мещан емлет хлеб и стацею большую грабежом, а с иных и правежем»[169].

Проведение переписи вызывало у населения, в том числе и у простых казаков большие надежды на улучшение их жизни: «вперёд грабить нас и домов наших разорять не будете!»[170].

Образ жизни старшины вызывал форменное недовольство у казаков: Ивану Брюховецкому ставят в вину его боярство, возведение полковников в дворяне («Все мы равны, а он заводит новый образец и вольности наши от нас отходят»), незаконные поборы и алчность доверенных гетману лиц. Казацкая старшина также старалась урезать права городов и насильно заставляла платить ей налоги и повинности мещанских людей. Киевский воевода сообщал в марте 1666 года: Брюховецкий «во всех городах многие монастырские маетности, так же и мещанские мельницы отнимут»….

Переяславский воевода Вердеревский писал: с города «гетману большая корысть: о чём в Переяславль на ратушу ни отпишет, всё к нему посылают… полковнику, атаману и судье идёт из ратуши с города всякий день вино, пиво, мёд и харч всякий»[171]. Исходя из вышеперечисленных фактов, вполне естественной представляется реакция населения украинских земель на беззаконие, вылившаяся в настоящее восстание летом 1666 года против власти «старших» и московских людей, которые не вмешивались в политику правящей элиты Малороссии. Думается, что именно за потакательство старшине государевых людей да и самих представителей казачей верхушки звали в Переяславе «злодеями и жидами»[172]. Уже в мае 1666 года епископ Мефодий просил усилить военные гарнизоны в городах «что де быть беде великой, а не иначе де в Полтаве»[173].

Сам Брюховецкий указывает на худоумность и непостоянство» малороссов «успокаивать их трудно», подстрекателей слушают. А «запорожцы не лучше поляков», духовные люди «горазды они ссорить и возмущать от латинской своей науки[174].

Между тем Московское государство и Речь Посполитая активизировали переговорный процесс и объявили перерыв в военных действиях. Казаки, однако, не сразу сумели выполнить приказ о прекращении военных действий. Царским указом на третий несанкционированный набег в польские владения, который привёз стряпчий Иван Свиязев, предусматривалось наказание и сыск ослушников, а гетман должен был издать универсал о введении смертной казни за нарушение перемирия[175]. В начале 1666 года возникла ещё одна проблема с правого берега население начинает уходить на левый и из-за «дороговизны» и «дефицита», а главное - прихода в Запорожье татарского ставленника Петра Дорошенко на гетманство в 1665 году. Он во второй половине 1665 года с помощью хана и пользуясь отсутствием большого контингента войск на правом берегу, взял многие города и местечки (дольше других держался Брацлав), внеся ещё больший хаос в хозяйство Правобережья.

Дорошенко зимой 1666 года подстрекает поляков напасть на Левобережную Украину, обосновывая это малым количеством российских войск. Поляки не пошли на нарушение перемирия, потому в феврале 1666 года Дорошенко объявил о желании стать в подданстве Крымского хана и помощи того в осуществлении захвата всего Левобережья. Весной того же года Дорошенко вместе с татарами и поляками Чигиринского гарнизона делает попытку захватить Кременчуг. Брюховецкий и Косагов отбили этот набег[176].

Тем не менее, фактор нападения татар с казаками Дорошенко в 1666 году не отпадал, потому и следовало укрепить города подконтрольной Москве территории российскими гарнизонами, которых гетман Брюховецкий желал видеть в том же Кременчуге, Миргороде, Лубне, Переяславле и Каневе[177]. Ситуация на «Запорогах» также оставалась сложной, конфликт запорожцев с Брюховецким не прекращался, а, следовательно, и московским людям было довольно сложно находиться там: 6 февраля стольник Косагов сообщал царю, что ратным опасно жить в Запорожье, а осталось солдат всего 500 человек. Российский стольник вскоре вынужден был покинуть вольный край, оставив там 350 бочек хлеба. Несмотря на это, царь предписывает левобережному гетману отправить весной хлеб к запорожцам[178].

В такой не простой атмосфере, впрочем, традиционной для того времени, и вспыхивает восстание в Малороссии. Кроме причин, указанных нами выше, можно назвать также «прелестные письма» Петра Дорошенко, призывающие к выступлению против произвола «московских ставленников», слухи об ужесточении крестьянской политики и контроля за поимкой русских беглых людей из Московского государства. Нам представляется вовсе не случайным то обстоятельство, что восстание в Переяславле началось практически сразу после начала переписи в июне 1666 года, так как она рассматривалась народом как сигнал к освобождению от гнёта «значных». Восстание началось 18 июля, оно охватило весь переяславский полк, к казакам присоединились и мещане: «к тому и все городки и сёла уезду сомого Переяславского побунтовавше» (А именно – Бутнов, Песчаное, Барышевка, Домонтов, Крапивка, Ирклеев, Золотоношна); начались волнения в других полках. Повстанцы нападали на дворы «начальных» людей воеводского гарнизона, казацкой старшины и купцов.

Брюховецкий сообщал царю они «умысла воровски, перво полковника своего Данила Ермоленка … убили и иного промеж себя казака в его место обрав в полковники» (а именно – сотника Максима Хоменко). В Переяславе произошли стычки повстанцев с войсками воеводы Вердеревского. Из 500 человек гарнизона было убито 200, город фактически был захвачен восставшими. Гетман Брюховецкий обращается к царю Алексею Михайловичу, прося жестоко подавить выступление: просил приехать «любо из Белагорода ратных … людей, или как … могли тому нышнему загорающемуся огневи запобегти, чтоб болши не загорался …»[179]. Потому «надобно разорить все города, которые взбунтовались и будут взяты государевыми людьми, и чтоб вперёд в тех городах жильцов не было»[180]. Заметим, что такого нападения требует гетман для своего народа, избранный им же черневой раде. На этот зов о помощи Московское правительство откликнулась присылкой 2-х тысячного отряда конников, пехоты и калмыков, которые вместе с гетманскими войсками начали усмирить взбунтовавшихся. В июле 1666 года бои продолжались в районе Песчаной и Гельмезова, в начале августа главные силы восставших (примерно 2 тысячи человек) сконцентрировались в Золотоношне, они даже послали гонцов к Дорошенко за помощью. Повстанцы были разбиты и наступило время последних боёв, которые произошли 8-9 августа в местечках Домонтово и Богушевка. Восстание потерпело поражение, а местечки и сёла, участвовавшие в нём, были разрушены, как того и хотела старшина. Некоторые руководители восстания были отправлены к воеводе В.В. Шереметьеву в Киев, другие – составлены у Брюховецкого в Гадяче; наказание же за руководство восстанием было одно – смертная казнь[181]. Пётр Дорошенко не смог обеспечить в разгар восстания помощь тем (участникам), так как хан ещё не определился, воевать ему и поляками, или нет.

Только в сентябре 1666 года хан Адель-Гирей получил приказ от султана идти воевать против польского короля и отправил в помощь Дорошенко 30 тысяч татар. У Чигирина орда разделилась: половина пошла на правую сторону, другие 15 тысяч – на левую сторону Днепра, там они опустошали окрестности Голтвы, Переяслава и Прилук, дошли до Нежина и Борзен, не взяв ни одного города, но угнав 5 тысяч жителей, татары возвратились на правый берег. С Правобережья ими было угнано ещё 40 тысяч жителей1. Таким образом, приводимая гетманом Дорошенко «помощь» превращалась в страдания для малороссийского народа.

Внутри общества левобережной части Малороссии снова начинается выяснение отношений между отдельными группами населения и московскими людьми. Так, гетман Брюховецкий считал, при разговоре с российским посланником Ионой Леонтьевым, что причиной всех прошедших бунтов являлась политика Фёдора Протасьева, чинившего насилие над жителями, вынужденных потому уходить в «Запороги»2. Говориться также, что полтавский воевода Яков Хитрово отнимал у казаков лошадей, выгонял из дома, выбивал им глаза тростью и плевал в них, отнимал луга и сенокосы, располагался у «заслуженных» казаков на квартиры, ругал казаков «подчортами». У запорожцев же воевода Пётр Шереметьев велел отнять мельницы в Полтавском полку, хлеб от которых «издревне» шел к ним3. Показателен пример достоверности этих массовых и весьма серьёзных нарушений законности со стороны воевод даёт нам розыск стольника Кикина весной 1667 года. Казаки жаловались на воеводу Михаила Волконского на то, что он поместил часть казаков в мещан и потому берёт с них денежные и медовые оброки.4

Кикин сравнил имена челобитчиков со сказкой Волконского и нашёл, что многие люди не сошлись прозвищами. На просьбу выслать челобитчиков для розыска, полтавский полковник Григорий Витязенко ответил отказом, ибо «теперь пора рабочая, пашня и сенокос, козаки работы не кинут и не поедут, а иных многих козаков и в домах нет, живут на Запорожье». Насчёт прозвищ, полковник сказал, что их казаки имеют по три или четыре, вот почему одни и те же люди у воеводы в мужицком списке писаны одними прозвищами, а у нас, в полковом казацком списке, другими[182].

Таким образом мы вновь можем наблюдать как и в 1663 году бездоказательность столь серьёзных обвинений со стороны казаков. Снова «потерпевшие» не могут прийти и рассказать о злоупотреблениях, так как их не оказалось на месте, слишком заработались. Правда, были выявлены другие нарушения со стороны переписчиков: те пьяные по деревням брали деньги по 1 и 2 шагов с человека; денщики тоже брали сверх нормы по чеху с человека[183]. Но согласимся, что уровень нарушений здесь уже иной со стороны московских людей, нежели в казачьих челобитных. К тому же часть старшины старалась под угрозой побоев оградить малоруссов от общения с русскими людьми. В конце января 1667 года из Запорожья прибыли в Москву полковник Лизогуб и канцелярист Макриевич, они хотели развеять слухи о мире с крымским ханом, что являлось главной их целью. Учитывая сложности гетмана Брюховецкого и Московских властей с Запорожьем, просьба послать ратных людей в Малороссию и московского митрополита в Киев выглядит довольно неожиданной из их уст[184].

Но уже в апреле-мае 1667 года запорожцы показали степень своей лояльности Москве и гетману. В то время они задержали российского посла в Крым Ефима Лодыженского и убили в мае многих из его людей. Они сносятся с Дорошенко и требуют вывода царских ратных и начальных людей, отмены всех поборов, просят перестать чинить в городах вымыслы «иначе пойдут воевать в государевы украинные города»[185].

Видимо январское посольство было призвано служить отвлекающим маневром, прикрывающих реальные переговоры с Крымом и Дорошенко, скорее всего, ставились задачи и изучить ситуацию, сложившуюся после заключения русско-польского перемирия в Андрусове 13 января 1667 года. По его результатам левобережная малороссия переходила под руку Москвы, Правобережье оставалось за Речью Посполитой, Киев на два года сохранился за Москвой, Запорожские казаки оставались под послушанием польского короля и российского царя, они должны были быть готовы служить против царских и королевских противников[186]. В Украине сразу начали раздувать слухи о передаче всего края полякам, запорожцы же опасались раздела между Россией, Польшей и Крымом и просили прощения у посла Брюховецкого Фёдора Донца за проступок своих людей. В правобережье весной – осенью 1667 года Дорошенко и татары воевали с поляками, разоряя при этом малороссийские земли. Так в мае они вторглись в Подолье и на Волынь, в июне татары прошли до Тернополя, в июле – августе совершали рейды к Староконстантинову, Межибожью, Острогу, Заслову, Збаражу, Вишневцам и Дубнам. В середине августа Пётр Дорошенко завладел Чигиринским замком и отправил очередное посольство в Стамбул просить султана о подданстве.

Киево-Печерский архимандрит Иннокентий Гизель не советовал Дорошенко этого делать: «Бусурмане, по закону своему, должны искоренять христиан, и от того-то христианские народы греческие, славянские и многие вырублены, и самый народ русский во все концы земли в неволю запровождён и без милости мучим»[187]. Он просит податься русскому царю. Пётр не думал прислушиваться к таким здравым мнениям; в начале сентября гетман приглашает в Малороссию 60-ти тысячную орду Крым-Гирея, которая вновь обрушилась на Подолье. У Подгайца их встретили 20 тысяч поляков и 18 тысяч ополчения. Как раз во время ожесточённого боя, не приносящую никому победы, пришло известие о разорении Серком Крыма (Арбауток, Кафу, улус Ширинбея). Сам хан даже был вынужден бежать из Бахчисарая. Татары с поляками заключили союз, договорились о размене пленных, в число которых не входил ясырь, захваченный татарами среди мирного населения. Вынужден был договариваться с поляками и Дорошенко: по приказу Крым-Гирея тот подписал так называемые «Подгаецкие статьи», согласно которым правобережная старшина амнистировалась с принятием в королевское подданство, польской шляхте гарантировался возврат имений на Украине; Собеский поклялся не чинить обид русским людям, возвратить церковную утварь и вывести часть польских войск из Белой Церкви[188]. Как говорит Костомаров, татарский гетман не искренен в союзе с поляками, он опасается татар (хотя и так понятно, что пока Крым и Речь Посполитая в дружбе, то и Дорошенко мог быть подданным короля). Он не думал вести длительную дружбу с поляками … украинский народ слишком озлоблен против поляков и более… мог подчиниться бусурманом, чем Речи Посполитой»2^.. Более чем спорное утверждение: жителей Малороссии явно не прельщала возможность быть угнанными в плен и разорёнными татарскими ордами потому население правого берега убегало на московскую сторону. Так, в сентябре 1665 года из Лисянки на левую сторону в Переяслав перебрались жители того местечка, указывая причину своего поступка «все жители хотели бы на левую сторону перебраться; у нас татары весь хлеб на поле потравили и народ питается только дикими грушами» Из Канева казацкая старшина сообщала: «от мучителей беспрестанно, как овцы, на левую сторону бегут … в городах счётом люди остались; толпами бегут пешие на левую сторону в наши городы и все наги, от неприятелей в конец обнажены». Полесский полк полковника Децика также перешёл на левобережье, расположившись в Остре, Козельце, Бобровице и Гоголеве[189]. В 1666 году опустели городки Богуслав, Синица и Ольшанка, даже из этого примера очевидно, что условия проживания на «Московском» левобережье были лучше, чем на «дорошенковском» правом берегу. Ничего удивительного в том, что народ предрасположен к соединению с Москвой», несмотря на все предписываемые московским людям зверства.

В конце 1667 года ситуация для Петра Дорошенко изменилась: татары уже не считают его верным союзником, и даже посадили под домашний арест его послов. В ответ Пётр посылает делегацию в Стамбул, прося султана как можно скорее принять его в подданство. В то же время правобережный гетман вроде бы наладить отношения с Москвой, на определённых условиях став вассалом московского царя. Алексей Михайлович, кстати, попытался воспользоваться моментом установить мир на Украине: был отпущен брат Дорошенко Григорий и ещё ряд пленных, отправлен Дубенский на переговоры. Дорошенко выжидает: если сейм не утвердит Подгаецкий договор 1667 года, то он отойдёт под государеву руку, оставляя в друзьях татар; в другом месте он ссылается не договор поляков с татарами, указывая и без ратификации на своё подданство королю2.

Опасения Москвы насчёт набегов на царские города гетман развеивает вполне анекдотично: он де «контролирует татар…» если с ними союз, то те не будут нападать. Мы могли прекрасно убедиться в примерах «контроля» во время татарских нашествий 1665-1667 годов, и ничего, кроме недоумения такие заявления Петра не вызывают. Он также заявил, что стоит за казацкие вольности и православную веру, просит не отдавать Киева полякам3. Посланцу боярина П.В.Шереметьева Чепаловскому он говорил о передаче России Перемышля, Ярослава, Галича, Львова, Владимира под царскую руку в случае назначения единым малороссийским гетманом Дорошенко. В разговоре со стряпчим Василием Тяпкиным он даже затронул историю не столь отдалённых 50-х годов XVII века, довольно превратно её интерпретируя: «Выговский тоже советовал податься не к туркам, а москалям», и в благодарность на него натравили Пушкаря, Беспалого, Барабаша и Силку[190]^.. Андрусовский договор с поляками разодрал Украину, «кою на погибель постановили» монархи». Дорошенко упрекает царя за недопущение казацких депутатов на совещаниях между польскими и московскими послами о заключении Вечного мира, антиосманском союзе и о Киеве. Уже меньше, чем через два года Дорошенко будет противодействовать присутствию левобережных депутатов на переговорах вместе со своим сюзереном польским королём, опасавшимся, что «подмосковские казаки ослабят их позиции на слушаниях. А вот как раз главы российского посольского приказа Афанасий Ордин-Нащёкин и Артамон Матвеев и пытались пригласить на них в качестве третьей стороны казаков. Кроме очевидного почёта и участника переговоров в качестве субъекта, а не объекта рассмотрения, казаки должны были убедиться, что российское правительство не собирается отдавать Малороссию и Киев Речи Посполитой[191].

Наконец, Дорошенко требовал вывода всех воевод и чиновников московских из украинских земель, оставить все права и вольности, поборов и податей «не имать», а Брюховецкого снять с гетманского поста. Он добавил ряд красочных и довольно истеричных эпитетов: война перестала, а православные церкви разоряются, отсутствует честность, законность. «Вы считаете нас за безумный скот», «мы не бессловесные овцы» и т.д. Ясно, что для российских властей было бы совершеннейшей глупостью ввязываться в новую войну с поляками при полном отсутствии гарантий со стороны правобережного гетмана. Итоги же этого бурного двухлетия таковы:

-           Налицо усиление противоречий внутри украинского общества, а конкретно между казацкой старшиной и остальным народом;

-           Данная ситуация привела к внутреннему взрыву в Левобережной Малороссии, катализатором для которого стало проведение переписи летом 1666 года.;

-           В выступлении 1666 года отчётливо проявляются черты борьбы против местных властных структур, творящих беззаконие по отношению к народу, и всех тех сил, которые поддерживают данный порядок, в том числе и против «московских «людей;

-           Москва по-прежнему считает не нужным вмешиваться во внутренние дела Малороссии без желания на то правящей элиты в самом украинском государстве. (введение процедуры переписи, привод войск на подавление восстания);

-           На правобережье появляется новая политическая сила, опирающуюся на помощь Крыма, представленная Петром Дорошенко, который желает обладать всей Украиной любыми способами;

-           В результате его политики, подвластное Петру население не хочет терпеть бесконечные унижения и голод и массово устремляется на левый берег Днепра;

-           Сообщения о массовом произволе воевод и ратных людей в целом не имеют серьёзных оснований.

-           Между тем, идеи Петра Дорошенко начинают иметь к концу 1667 года серьёзную опору среди Левобережной старшины и вскоре материализуется в самое масштабное восстание казаков против Московских людей в Малороссии.