Фильмы «Аккатоне» и «Ночь» как ярчайшие представители итальянского неореализма

2. Фильмы «Аккатоне» и «Ночь» как ярчайшие представители итальянского неореализма

Пьер Паоло Пазолини – один из ярчайших представителей итальянского неореализма, состоялся как режиссер с премьерой фильма «Аккаттоне» («Бродяга»). Пьер Паоло Пазолини был вызывающей, скандальной и безусловно неоднозначной личностью. Его фильмы тоже были подчинены его противоречивым убеждениям: он был ярым марксистом, атеистом и «открытым» и «непримиримым» гомосексуалом. Пазолини получил известность не только как режиссер, но и как поэт, литературный критик, эссеист, лингвист, сценарист, преподаватель, художник и прозаик. Говорят, что самыми важными личностями в его жизни были Иисус Христос, Карл Маркс и Зигмунд Фрейд.

Как и большинство последующих лент Пазолини, Аккатоне основан на его собственном литературном произведении – романе «Жестокая жизнь». В романе главного героя звали Томмазо, и он был типичным для Пазолини героем-бисексуалом. Чтобы пройти цензорские запреты, ему пришлось убрать бисексуальные наклонности героя, а заодно подарить ему новое имя – Аккатоне.

Витторио по прозвищу Аккаттоне – типичный бездельник и, по большому счёту, неудачник, живущий в трущобах Рима. Его отношения с женщинами носят паразитический характер: они готовы для него на все, он же пользуется этим, не давая ничего взамен. После того, как его подруга Маддалена оказалась в тюрьме, отчасти по его вине, отец девушки проклинает его, а ее брат избивает Аккаттоне. Вынужденный спасаться бегством, превратившийся в истерзанного, голодающего бродягу, он влюбляется в добродетельную Стеллу, но не может избавиться от своей привычки пользоваться женской добротой... Аккаттоне – вор и сутенер – делает попытку встать на честный жизненный путь, но, сбившись с него, обречен на смерть и гибнет под колесами автомобиля, спасаясь от полицейских.

 «Аккаттоне» задал направленность и сюжетные темы всех его последующих фильмов: религия (ее внутренняя сила, продажность и безумие), марксизм и классовая борьба, мифология, чувственность и сексуальность. Кинокритик Дж. Уимп писал, что многие годы пытался понять, в чем исключительность построения фильмов Пазолини. Он утверждал, что фильмы Пазолини скорее визуальны, нежели повествовательны, они состоят из коротких, изолированных эпизодов, которые можно уподобить фотографиям, математических аксиомам или ответам на вопросы из катехизиса.

Для достижения такого эффекта в «Аккаттоне» Пазолини прибегал к трем основным способам: 1) использование общего плана в сочетании с отсутствием или незначительным действием; 2) статическая неподвижность камеры; и 3) участие непрофессиональных актеров. Никто, кроме Пазолини, не умел настолько эффективно использовать в съемках людей «с улицы». Режиссеры, работающие с актерами-профессионалами, склонны полагаться на показ лиц актеров крупным планом для передачи переживаний с тем, чтобы обеспечить непрерывность действия в фильме. А когда Пазолини показывает лицо молодого крестьянина, пустое, непонимающее и не выражающее никаких чувств, возникает «эффект разрыва», то есть действие в фильме буквально останавливается. Дело не в том, что актеры плохо играют, потому что они не играют вообще. Таким способом Пазолини добивался некой пассивности действия, полного фатализма. Его фильм словно говорит: «Дело обстоят именно так и с этим ничего нельзя поделать».

Хотя многие критики поставили Аккатоне в один ряд с неореалистическими шедеврами Витторио Де Сики и Роберто Росселлини, сам Пазолини не единожды делал провокационные нападки на неореализм как художественный метод.

Так уж сложилось, что сегодня, когда мы говорим о кино, то, прежде всего, имеем в виду его нарративную составляющую, то есть ту, которая имеет отношение к непосредственно рассказываемой в фильме истории. Ведь именно некая последовательность событий, расцвеченная характерами героев и прочими художественными приемами, ведет к возникновению определенных эмоций в душах замерших во тьме посетителей кинозалов, заставляя их дрожать и вздыхать с облегчением, жалеть впечатанных в целлулоид персонажей до слез и хохотать до боли в груди. Однако фильмы Микеланджело Антониони, заявлявшего, что «мир и реальность, в которых мы живем, невидимы, а потому мы должны довольствоваться тем, что видим», в существующую систему зрительских предпочтений вписываются с трудом. Видимо, именно поэтому увидеть их можно в основном лишь в залах, рассчитанных на синефилов, наподобие Музея Кино. Фабула в этих постановках в связи с декларируемой режиссером непознаваемостью объективной реальности практически не имеет значения и заменяется вниманием к происходящим на периферии магистральной истории событиям, мелким деталям фона, как бы случайно появляющимся в кадре людям и объектам, а также другим непосредственно не связанным с развитием действия компонентам. Попав во вселенную великого итальянца, Стивен Спилберг, требующий от своих сценаристов умения выразить суть их замысла в десяти словах, наверное, сошел бы с ума. Но именно из свойственного постановкам Антониони пренебрежения к каноническим повествовательным конструкциям зритель и получает возможность проникновения в потаенный мир подлинной сути явлений и истинной природы вещей, а из хаоса смысловых напластований выкристаллизовываются новые чувства, описать которые не в силах даже самые точные слова. И неожиданно жизнь открывается зрителю с новой, насыщенной смыслом, более интересной и чувственной стороны…

«Ночь» принадлежит к так называемому «золотому периоду» творчества Антониони наравне с картинами «Приключение» (1960), «Затмение» (1962) и «Красная пустыня» (1964) – известные также как «тетралогия некоммуникабельности».

В отличие от Пазолини, Антониони использовал в своих фильмах профессиональных актеров и делал упор не на социальный комментарий, а на психологический анализ. Пересказывать сюжет картины «Ночь» в отличие от картины «Аккаттоне» не только крайне сложно, но, пожалуй, даже не имеет смысла – настолько далеко ушел в них автор от того, что можно описать словами. Экзистенциальная драма – лишь повод, используемый режиссером для перехода в новое – кинематографическое – измерение, где единственный адекватный способ изложения авторской идеи – это язык образов, усиливаемых движением камеры, цветом и светом.

При всем многообразии выразительных средств и нестандартных творческих решений, буквально наводнявших воображение режиссера, в истории кинематографа он навсегда остался «певцом отчуждения» и морально-духовной нищеты, маскирующейся под уверенность в себе и элегантность. Как следствие, счастливых людей среди его героев, в том числе и фильма «Ночь» просто нет – все персонажи истерзаны призрачностью и условностью человеческих связей и, будучи не силах проявить подлинные чувства, живут в мире, отделенном от смерти лишь формальным фактом биения сердца и работы легких. Ощущение нехватки и утраты чего-то главного, преимущественно остающегося невысказанным, пронизывает их жизнь, но по-настоящему сблизиться друг с другом и обрести, наконец, желанную любовь им мешает неспособность сделать решительный шаг, вызванная глубочайшим затмением чувств. Обретение же самих себя также оказывается для них неосуществимым идеалом: вожделенные сущности и смыслы растворяются прямо на глазах под воздействием праздности и скуки.

Сопереживать действующим лицам в фильмах Антониони невозможно. Зато всегда есть повод насладиться утонченным эстетизмом маэстро, с которым он регистрирует малейшие движения души населяющих его фильмы представителей верхнего слоя среднего класса.

Новый способ раскрытия человеческой психологии средствами кинематографа стал, по-видимому, наиболее значительным открытием Антониони в области киноязыка и оказал большое влияние на дальнейшее развитие мирового кинематографа (сильнее всего – на фильмы Миклоша Янчо и Андрея Тарковского).

Заключение

Итальянский экран выдвинул на первый план документалистику. Только если у нас во второй половине 80-х – документалистику в ее чистом виде, то тогда в Италии – в виде документальной стилизации в игровом. Но и в том и в другом случаях это была прямая и непосредственная реакция на фальшь предшествующего кино и, более того, предшествующей идеологии. На экран выплеснулась сама жизнь. Жизнь как она есть. Жизнь в форме самой жизни вместо идеализированных и идеологизированных представлений о ней, жизнь, удостоверенная документальной стилистикой.

Преображение действительности на неигровом экране – это не что иное, как преодоление ненавистной видимости. Пример именно такого преодоления дает итальянский неореализм современному неигровому кино.

Литература

1.  Буткевич Я. Рецензия на книгу Л.М. Рошаля «Эффект скрытого изображения: факт и автор в неигровом кино».// Мир кино. 2004. №5.

2.  Жданова В. В моде был некоторый беспорядок умов…// Наш современник. 2003. №1.

3.  Культурология /Под ред. А.Н. Марковой. М., 1998.

4.  Лотман Ю. Семиотика кино и проблемы киноэстетики. Таллин. Издательство «Ээсти Раамат», 1973.

5.  Поликарпов В.С. Лекции по культурологии. М., «Гардарики», 1997.

6.  Соколов Е. Неореализм шире, чем мы думаем.// www.km.ru.