Повествование о России в произведении Ж. Верна «Михаил Строгов»

2.2 Повествование о России в произведении Ж. Верна «Михаил Строгов»

24 марта 1905 года умер великий французский писатель-фантаст Жюль Верн. А у его романа «Михаил Строгов» в 2005 году был юбилей – впервые роман о необыкновенном путешествии в Иркутск был издан 130 лет назад, после чего во Франции появилась мода на все русское, а Тургенев назвал «Михаила Строгова» лучшим романом Верна.

Роман начинается с новости об оккупации и восстании во всей Восточной Сибири. Новость о беспорядках принес императору России один из министров. Встревоженный император отправил в Иркутск офицера Михаила Строгова. Отец с детства приучил Строгова к охоте на медведей, и своего первого мишку Михаил завалил в четырнадцать лет. Строгов умел ориентироваться по расположению веток на дереве и в пути, при необходимости, мог не спать по десять суток. Итак, Строгов отправился в Иркутск. По дороге к нему присоединилась девушка Надя, которая пробиралась к своему отцу.

Долгий путь, в данном случае из Москвы через всю Россию в Сибирь, – ход, часто употребляемый Верном во многих его произведениях. Этот ход позволял в увлекательной художественной форме показать читателю географию и обычаи страны, в которой происходило действие романа. Это и было основной целью великого писателя, которого называют родоначальником научно-фантастической литературы.

Описывая пришедшийся на осень путь героев романа от Красноярска до Иркутска, Верн, забегая вперед, рассуждает о нашей сибирской зиме:

23) «Quelquefois même, l’hiver succède presque inopinement à l’été. C’est qu’ils doivent être precocés, ces hivers de la Russie asiatique, pendant lesquels la colonne thermometrique s’abaisse jusqu’au point de congelation du mercure24, et ou l’on considère comme une temperature supportable des moyennes de vingt degres centigrades au-dessous de zero» [Verne 1998: 311].

24) «Случается даже, что вслед за летом непосредственно наступает зима. Эти ранние зимы поражают своей суровостью: бывают такие сильные морозы, что ртуть в термометре падает до точки замерзания (около 42° ниже нуля). Мороз в 20° ниже нуля считается сносной температурой» [Верн 1992: 110].

Подъезжая к Нижнеудинску, Строгов и Надя в ужасе видели, что город был разграблен завоевателями Феофар-хана. Следуя через Куйтун, Тулун и Кимильтей (причем расстояния между этими пунктами указаны абсолютно верные), Строгов и его друг на себе испытали привычки завоевателей. Первого супостаты привязали к слепой бешеной лошади, второго живьем закопали в землю. Строгову, как и положено герою, удалось спастись. Еще немного – и перед ним Байкал. Вот как Жюль Верн описывает его:

25) «Le lac Baikal est situé à dix-sept cents pieds au-dessus du niveau de la mer. Sa longueur est environ de neuf cents verstes, sa largeur de cent. Sa profondeur n’est pas connue… Cet immense bassin d’eau douce, alimente par plus de trois cents rivières, est encadré dans un magnifique circuit de montagnes volcaniques. Il n’a d’autre deversoir que l’Angara, qui, apres avoir passé à Irkoutsk, va se jeter dans l’Yenisei, un peu en amont de la ville d’Yeniseisk. Quant aux monts qui lui font ceinture, ils forment une branche des Toungouzes et derivent du vaste système orographique des Altai» [Verne 1998: 341].

26) «Озеро Байкал лежит на тысячу семьсот футов выше уровня моря. Длина его около девятисот, ширина – около ста верст. Глубина же его до сих пор неизвестна… Этот обширный бассейн пресной воды, питаемый более чем тремястами рек, окаймлен великолепной цепью вулканических гор. Байкал дает начало одной только реке Ангаре, протекающей мимо города Иркутска и впадающей затем в реку Енисей немного выше города Енисейска. Горы, опоясывающие его, составляют отрасль громадной горной системы Алтаев» [Верн 1992: 125].

Писатель не очень определенно говорит о количестве притоков – «более трехсот». На самом деле, их 336. Но это было в прошлом веке, а сейчас ученые считают, что из-за потепления и вырубки лесов в долинах рек, притоков стало меньше. А вот о глубине озера Жюль Верн пишет, что она неизвестна. Но это понятный пробел в знаниях автора, ведь средняя глубина Байкала измерена лишь в 30‑х годах XX века, и он не мог о ней знать.

Жюль Верн описывает любопытное явление, происходящее в период таяния льда на Байкале:

27) «Pendant que les glacons derivaient ainsi, des phénomènes curieux se produisaient à la surface du Baikal. C’étaient de magnifiques jaillissements de sources d’eau bouillante, sorties de quelques-uns de ces puits artésiens, que la nature a fores dans le lit même du lac. Ces jets s’élevaient à une grande hauteur et s’épanchaient en vapeurs, irisées par les rayons solaires, que le froid condensait presque aussitot» [Verne 1998: 347].

28) «В то время как шел лед, на озере совершались весьма любопытные явления. То были горячие источники, брызжущие великолепными фонтанами из артезианских колодцев, которыми природа наделила даже самое дно Байкала. Кипящая вода высоким столбом била прямо из озера, мириады брызг, сверкающих на солнце, рассыпались целым радужным снопом, почти моментально замерзая в воздухе» [Верн 1992: 129].

Надо заметить, что происходящее вероятно лишь в романе, в действительности же об этом явлении данных очень мало, и те не абсолютно достоверны. Хотя, возможно, во времена Жюля Верна и было на Байкале что-то подобное. Наконец Строгов и Надя прибыли в Иркутск.

Жюль Верн увидел столицу Восточной Сибири несколько своеобразно:

29) «Une berge assez élevée, qui se dresse sur la rive droite de l’Angara, sert d’assise à ses eglises, que domine une haute cathédrale, et à ses maisons, disposées dans un pittoresque désordre.

Vue d’une certaine distance, du haut de la montagne qui se dresse à une vingtaine de verstes sur la grande route siberienne, avec ses coupoles, ses clochetons, ses flèches élancées comme des minarets, ses domes ventrus comme des potiches japonaises, elle prend un aspect quelque peu oriental. Mais cette physionomie disparait aux yeux du voyageur, des qu’il y a fait son entrée. La ville, moitié byzantine, moitie chinoise, redevient européenne par ses rues macadamisées, bordées de trottoirs, traversées de canaux, plantées de bouleaux gigantesques, par ses maisons de briques et de bois, dont quelques-unes ont plusieurs etages, par les equipages nombreux qui la sillonnent, non seulement tarentass et telegues, mais coupes et caleches, enfin par toute une categorie d’habitants tres avancés dans les progres de la civilisation et auxquels les modes les plus nouvelles de Paris ne sont point etrangères» [Verne 1998: 365].

30) «Город со своим величественным собором и массою других церквей, с домами, разбросанными в живописном беспорядке, стоит на правом, довольно высоком берегу Ангары. Если смотреть на него со стороны, с высоты горы, возвышающейся верст на двадцать на большой сибирской дороге, то этот город со своими церквами и колокольнями, с высокими шпицами как на минаретах, с пузатыми куполами, похожими на японские пагоды, носит характер чисто восточный.

Но стоит только въехать в самый город, как первое впечатление тотчас же изменяется. Город, наполовину византийский, наполовину китайский, становится сразу европейским, как только вы увидите его мощеные улицы с широкими тротуарами, искусственные каналы, обсаженные по берегам гигантскими березами, его каменные и деревянные дома, между которыми есть даже и многоэтажные здания, бесчисленные экипажи, снующие по улицам, и не просто тарантасы и телеги, а хорошенькие фаэтоны, изящные кареты и коляски, наконец, все это городское население, носящее на себе отпечаток интеллигентности и цивилизации, эти шикарные дамские туалеты, сшитые по последней парижской моде» [Верн 1992: 141].

Кроме прочих видов транспорта Строгову во время путешествия пришлось воспользоваться и плотом, на котором он с друзьями плыл по Ангаре. И тут не обошлось без опасности.

Спутник Строгова, плеснув рукой по воде с плота, ощутил на руке липкую влагу. Он понюхал руку (дело было в темноте) и понял, что поверхность воды покрыта пленкой нефти. Жюль Верн проявил здесь поразительную осведомленность. На Байкале действительно имеются признаки нефти. Но Жюль Верн делает несколько фантастическое допущение, будто ее там чрезвычайно много:

31) «On sait que le sol de l’Asie centrale est comme une eponge impregnée de carbures d’hydrogène liquides… les sources d’huiles minerales sourdent par milliers à la surface des terrains. C’est le «pays de l’huile»» [Verne 1998: 357].

32) «Известно, что почва Средней Азии, как губка, пропитана жидким светильным газом… существуют целые миллионы нефтяных источников. Это поистине страна масел» [Верн 1992: 136].

В романе выше Иркутска, на правом берегу разрабатывались нефтяные источники. Используя их, по воле писателя, персонаж романа Огарев решил поджечь Иркутск.

Вот как описывает Жюль Верн поджог:

33) «L’étoupe avait été lancée sur les eaux de l’Angara. En un instant, comme si le courant eut été fait d’alcool, tout le fleuve s’enflamma, en amont et en aval, avec une rapidité éléctrique. Des volutes de flammes bleuâtres couraient entre les deux rives. De grosses vapeurs fuligineuses se tordaient au-dessus. Les quelques glacons qui s’en allaient en derive, saisis par le liquide igné, fondaient comme de la cire à la surface d’une fournaise, et l’eau vaporisée s’echappait dans l’air en sifflets assourdissants» [Verne 1998: 396].

34) «Кусок зажженной пакли упал в воду. В ту же минуту нефть вспыхнула, и пожар с быстротою электричества разлился вниз и вверх по реке. Голубоватое пламя вспыхивало и перебегало с одного берега на другой. Лед таял и трескался, и над всем этим стоял густой чад» [Верн 1992: 161].

Пожар был нужен Огареву, чтобы затруднить оборону иркутянами своего города от отрядов завоевателей, которые по плану должны были прорваться через ворота по улице Большой. Но все закончилось благополучно. Пожар потушили, нападение отбили. В финальной схватке Строгов с ножом победил Огарева с саблей и спас брата царя. Наградой Строгову была, кроме прочего, любовь его спутницы Нади. Вот таким было необыкновенное путешествие в Иркутск, созданное фантазией французского романиста.

«У меня самая лучшая профессия в мире. Она позволяет мне, не покидая кресла в кабинете, совершать путешествия в самые отдаленные уголки Земли», – говорил Жюль Верн. Знаменитый романист справедливо включен литературоведами в сотню величайших писателей всех времен и народов. И тем более приятно, что великого фантаста заинтересовали Сибирь и Иркутск, который в своем романе он описал со знанием, которое особенно удивительно, если учесть тот факт, что сам писатель никогда не был не только в Сибири, в частности в Иркутске, но и в России вообще.

Заключение

Русско-французские культурные и литературные связи имеют многовековую традицию и проходят длительную историю, включающую периоды взаимного влияния, враждебности, примирения, диалога.

В истории взаимоотношений России и Франции, начиная с XVIII в., Франция – законодательница европейской моды – диктовала России манеру поведения, вкусы, туалеты. Россия видела во Франции страну, превосходящую ее по уровню культурного развития, смотрела на Францию снизу вверх. С начала XVIII в. и вплоть до XX в. становится популярным французский язык, вытесняющий немецкий. В России появляется интерес к французской литературе.

В свою очередь во Франции формируется свой образ России. Первой по времени возникновения составляющей этого образа является интерес к русской истории и культуре, который появляется еще в XVIII в. Ещё один компонент образа России, который формируется во французском сознании, это представление о том, что это далекая и необычная страна, быт и нравы которой отличаются своеобразием. На основе описания реалий русского быта и нравов во Франции постепенно формируется стереотипный образ России.

Одними из тех, кто в своих произведениях показал Россию практически такой, какой она является на самом деле, стали французские писатели Александр Дюма и Жюль Верн.

В середине XIX века Дюма проявляет интерес к России и пишет исторический роман «Записки учителя фехтования, или Восемнадцать месяцев в Санкт-Петербурге» (1840), посвященный жизни декабриста Анненкова и его жены. Проникнутые чувством сострадания к жертвам царского произвола, «Записки» были запрещены цензурой к публикации в России и впервые напечатаны в русском переводе лишь в 1925 г.

В этом романе автор рассматривает Россию со всех сторон общественной, политической, культурной жизни. Он затрагивает все: образ жизни простого народа и вельмож, взаимоотношения между ними; политическую обстановку в стране, показывает культурные достопримечательности и плохие дороги, и все это с поразительной точностью.

Что касается Жюля Верна, то в своем романе «Михаил Строгов» писатель также довольно точно описывает Россию, в частности, природу Сибири, ее климат, хотя в данном произведении присутствует и некоторый вымысел: например, неправдоподобно большое количество нефтяных источников на берегах Ангары, своеобразно выглядит в романе и Иркутск. Однако в целом образ России представлен достаточно достоверно.

Во французской научной литературе исследований, посвященных анализу образа России, не так много. Элементы анализа содержатся в воспоминаниях отдельных путешественников. В них зачастую представлен французский взгляд на российскую историю. Встречаются и работы, в которых показано французское понимание русской литературы в целом, рассмотрено пребывание того или иного русского писателя во Франции или знакомство и взаимодействие русского и французского авторов. К сожалению, подходы французских исследователей к анализу образа России отличаются описательностью и базируются на том представлении о нашей стране, которое сложилось во Франции.

Список литературы

 

1.  Адрианов Ю. Сюжет для Александра Дюма // Адрианов Ю. Российской памяти созвездье. – Н. Новгород, 1995. – С. 153 – 192.

2.  Бодров А.В. // ВЛИЯНИЕ ОБЩЕСТВЕННОЙ ПСИХОЛОГИИ НА ПОЛИТИЧЕСКИЕ СОБЫТИЯ НА ПРИМЕРЕ «ВОЕННОЙ ТРЕВОГИ» 1875 ГОДА – Санкт-Петербург, 2003

3.  Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия, 2004.

4.  Бронивецкий Петр. Покорение одной шестой // Geo, #7–2004

5.  Декисс Жан-Поль. Семь одержимых путешественников // Geo, #7 – 2004

6.  Деникин А. «Аналитическая газета «Секретные исследования».

7.  Дурылин С. Александр-Дюма-отец и Россия // Лит. наследство, №№31–32, М., 1937, с. 513.

8.  Дюма А. Учитель фехтования/ А. Дюма – Чебоксары: Чувашское кн. изд-во. 1992. – 160 с.

9.  Зарубежная литература XIX – начала XX века: учебное пособие для вузов/ под ред. В.М. Толмачева. – М.: Академия, 2003. – 493 с.

10.  Зарубежная литература XIX века. Учебник для вузов/ под ред. Л.Г. Андреева. – 2-е изд., исправ. и доп. – М.: Высшая шк.: Академия, 2000. – 559 с.

11.  Ковалевская О. // Собрание сочинений А. Дюма. 2001–2007

12.  Костяшкин Н.А.: АЛЕКСАНДР ДЮМА-ОТЕЦ НА ВАЛААМЕ // Валаам в жизни и творчестве замечательных людей. М., 1999.

13.  Люко Ив-Мари. Ни грана фантастики? // Geo, #7–2004

14.  Межрегиональная ассоциация деловых библиотек, 2003–2007

15.  Реабилитация Дюма // Журнал «Вокруг света» Альманах «Полдень. 21 век» Путеводители «Вокруг света» – №6 (2609) июнь 1991 г.

16.  Рива Пьеро Гондоло делла. «Вокруг света», или наперегонки со временем // Geo, #7–2004

17.  Седо А.: Необыкновенное путешествие автора «Трёх мушкетёров» // НЛО №23 (2004)

18.  Трескунов М. «Учитель фехтования» // Дюма А. «Учитель фехтования». – Чебоксары, 1992. – С. 150–151

19.  Трескунов М.А. Дюма о декабристах // Звезда. – 1975. – №12. – С. 207 – 212.

20.  Хазаков М., Богданов Р. Повстречался с героями своего романа: А. Дюма в Нижнем Новгороде // Нижегородский рабочий. – 1991. – 25 апр. – С. 2.

21.  Холмогоров Д. Курс Верна // Geo, #7–2004

22.  Шамшурин В. Герой А Дюма // Шамшурин В. Наш край. – Н. Новгород, 1998. – С. 230–231.

Список источников фактического материала

 

1. Верн Ж. Михаил Строгов; Пять недель на воздушном шаре; Путешествие трех англичан по Африке: Романы: Пер. с фр./ Жюль Верн. – М. – Раритет, 1992. – 429 с.

2. Дюма А. Учитель фехтования. Черный тюльпан. Роман. Перевод с французского. – Курск: Издательство МНПП «Сеймъ», 1992. – 448 с.

3. Dumas A. Le maître d’armes. – Moscou. – 1997., 350 p.

4. Verne Jules. Michel Strogoff. – Moscou. – Ircoutsk. – 1998., 469 p.