Создание комиссии по вопросу геноцида (которая выведет вопрос геноцида на дискуссию между турецкими и армянскими историками)

1.  создание комиссии по вопросу геноцида (которая выведет вопрос геноцида на дискуссию между турецкими и армянскими историками)

2.  признание Арменией государственных границ Турции и отказ от причитающихся Армении территориальных, политических, международно-правовых, культурных, материально-финансовых и иных реституций и компенсаций взамен катастрофического урона, нанесенного армянскому народу посредством геноцида

3.  турецкие компании становятся акционерами новой армянской АЭС

Кроме того, отмечает Айвазян, 23 апреля 2009 года, накануне Дня памяти жертв геноцида армян, в Швейцарии была подписана «дорожная карта», «неизвестная по своему содержанию, однако определенно антиармянская по своему воздействию»[208].

12 февраля Галуст Саакян, глава парламентской фракции Республиканской партии Армении объявил о передаче «швейцарских протоколов» в парламент Армении с оговоркой, что они не будут обсуждаться, пока их не ратифицируют в Турции. Также Саакян отметил, что «все разумные сроки ратификации в турецком парламенте уже истекли»[209]. В свою очередь, аппетит турок возрос, что называется, во время еды. Эрдоан заявил, что «ратификацию "исторических" договоренностей могло бы ускорить освобождение азербайджанских районов, контролируемых армянской стороной, имея в виду вопрос Нагорного Карабаха»[210]. Президент Азербайджана Ильхам Алиев, в свою очередь, заявил, что «урегулирование нагорно-карабахского конфликта и открытие турецко-армянской границы должны идти параллельно»[211].

Наметившийся кризис в едва-едва зарождающихся отношениях между странами сразу получил «поддержку» оппозиционеров в Армении. Один из лидеров Армянского общенационального движения Ованес Игитян заявил 5 февраля 2010 года, что «футбольная дипломатия» изначально была обречена на провал» и, более того, «процесс, который должен привести к нормализации, будет иметь обратный эффект»[212]. Представители партии «Дашнакцутюн» объявили «швейцарские протоколы» антинациональными и призвали оппозицию в парламенте к сбору подписей против ратификации этих документов[213]. Оппозиционная партия «Наследие» обратила внимание на то, что при подписании данных соглашений «никто не учёл мнения народа» и что правящие круги Армении пытаются расколоть народ[214].

Настоящей катастрофой для едва зародившихся отношений между Арменией и Турцией стали и последовательные признания геноцида армян, отмеченные в резолюциях комитета по иностранным делам палаты представителей Конгресса США и парламенте Швеции. Эрдоан отреагировал неожиданно резко, предложив в ответ выселить нелегально находящихся в Турции армян (турецкий лидер говорит и 170 000 армянах в Турции, из которых нелегально там проживает до 100 000)[215].

В этой связи уместно упомянуть и о том, что вопрос с признанием геноцида армян должен быть в любом случае решён, если Турция вступит в ЕС, так как в 2006 году во Франции был принят закон, согласно которому отрицающий геноцид армян (во Франции очень сильны позиции армянской диаспоры) должен быть подвергнут штрафу в размере 45 тысяч евро или лишён свободы сроком до года. Этот закон существенно обострил и без того непростые отношения между Турцией и Францией, Гюль даже заявил накануне его принятия, что «Турция ничего не потеряет, а вот Франция потеряет Турцию»[216].

«Потерять» Турцию рискует и Швеция, парламент которой 11 марта 2010 года признал геноцид армян, ассирийцев и понтийских греков. Причём, что удивительно, сделано это было как будто специально накануне визита Эрдоана в Стокгольм, который планировался на 17 марта, но, в силу вышеуказанной причины, не состоялся. Более того, Турция даже отозвала своего посла из шведской столицы[217]. Удивительно то, что Швеция всегда была одним из главных союзников Турции в вопросе о её принятии в ЕС – во всяком случае, все парламентские партии поддерживали положительное для Турции решение «турецкого вопроса», а единственные их противники – внепарламентская «Партия демократов», известная своими расистскими идеями[218]. Председатель Христианской Социал-демократической партии Швеции Петер Вейдеруд заявил 23 марта 2010 года, что «Швеция - первопроходец в вопросе членства Турции в ЕС, и эту позицию поддерживают все политические партии страны», но «Турция должна предпринять шаги для защиты прав национальных меньшинств, развития демократии в стране. Кроме того, Турция должна взглянуть на темные страницы своей истории»[219]. 18 марта 2010 года правительство Швеции заявило, что окажет не только политическую, но и материальную поддержку Турции в её инициативе вступления в ЕС[220].

Президент США Барак Обама, будучи в 2006 году сенатором от штата Иллинойс заявлял, что Турция должна признать геноцид армян. Но, став президентом и совершив визит в Турцию, он лишь приветствовал начавшиеся переговоры между двумя странами, уведомив Абдуллаха Гюля, что его позиция осталась неизменной[221]. За признание геноцида армян ещё в 2007 году высказался Конгресс США (повестка о признании геноцида армян была подготовлена спикером Конгресса Нэнси Пэлоси под нажимом сильного армянского лобби), но тогда президент США, Джордж Уокер Буш-младший, высказался против. Вообще в «турецком вопросе» вновь проявился уже ставший вечным конфликт американских ветвей власти – прежде всего исполнительной и законодательной. Помощник госсекретаря США Филипп Гордон, в частности, заявил, что «конгресс США не находится под контролем исполнительной власти, является независимым органом и в вопросе дальнейшего продвижения законопроекта (резолюции по вопросу геноцида армян – прим. В.О.) никакой договоренности между администрацией и Конгрессом нет»[222].

Что касается самой идеи о членстве Турции в ЕС, Обама её поддержал, заявив 6 апреля 2009 года в Анкаре, что «вхождение Турции в ЕС расширит и укрепит Евросоюз… станет сигналом для всего мусульманского мира»[223]. Депутаты же Европарламента, в свою очередь, «предложили Америке принять Турцию в США, но не вмешиваться в европейские дела»[224].

Впрочем, США продолжат использовать «турецкий вопрос» сугубо в интересах своей военной машины: их позиция по поводу Турции в ЕС меняется кардинально в зависимости от согласия или отказа Анкары проводить ту или иную военную операцию. Лучшим примером, даже скорее своего рода олицетворением подобной политики «двойных стандартов» является небезызвестный Фрэнк Гаффни-мл., президент лобби-группы «Центр политики безопасности». Сначала он считал, что для того, чтобы признать Турцию демократией достаточно лишь того факта, что она помогает США. После того, как в американо-турецких отношениях наметилось некоторое похолодание, Гаффни заявил, что в Турции у власти находится «исламофашистская партия»[225].

Турция вообще склонна проводить более чем самостоятельную внешнюю политику, что также может настраивать против неё ЕС. Показательны два момента – визит Эрдоана в Москву в разгар «Пятидневной войны» с Грузией и слова поддержки, а также тот факт, что Турция намерена поддерживать Иран в случае американской интервенции[226]. Несогласованность внешней политики со своими союзниками – один из факторов, который, безусловно, так или иначе влияет на стратегическую позицию ЕС. Впрочем, Турция таким образом может рассчитывать на большие уступки со стороны США, которые не хотят потерять важнейшего союзника и главного партнёра по НАТО, даже если Турция будет и дальше позволять себе поддерживать Россию и выступать против Израиля (Эрдоан на Генеральной ассамблее ООН заявил, что «в то время как весь мир обсуждает ядерную программу Ирана, никто даже не интересуется ядерной программой Израиля»[227]).

ЕС в свою очередь призывает Турцию и Армению ратифицировать протоколы без предусловий, о чём заявил министр иностранных дел и сотрудничества Испании Мигель Анхель Моратинос во время его визита делегации ЕС в Армению[228]. О важности урегулирования конфликта с Арменией заявил и председатель парламентской комиссии Германии по внешним связям Рупрехт Поленц: «Имидж Турции в Европе иногда оценивается с точки зрения отношений с Арменией»[229].

Итогом двухлетней «футбольной дипломатии» стало то, что 22 апреля 2010 года Саргсян объявил о приостановке процесса урегулирования конфликта, объяснив это тем, что «на протяжении года не было недостатка в публичных заявлениях турецких должностных лиц на языке предусловий, на протяжении года Турция сделала все, чтобы затянуть время и провалить процесс»[230]. За несколько дней до этого стало известно, что Эрдоан откладывает ратификацию из-за «неблагоприятной политической атмосферы»[231]. Впрочем, ввиду мягкости высказываний Саргсяна и цивилизованной реакции Эрдоана многие специалисты посчитали приостановку переговоров всего лишь паузой в отношениях, зашедших в тупик.

Сложнее выглядит ситуация с Кипром. Турецкая Республика Северный Кипр объявила о своей независимости в 1983 г. после конфликта с греками-киприотами, начавшегося de-facto после приобретения независимости от Великобритании. С тех пор ТРСК продолжает являться одной из непризнанных республик[232].

В 2004 году надежды на урегулирование конфликта связывались с «Планом Аннана» - планом, созданным швейцарским дипломатом Дидье Пфиртером под покровительством Кофи Аннана:

1.  Создание федерации из двух автономий

2.  Уменьшение турецкой автономии до 28,5% острова Кипр (против 37% ТСРК)

3.  Создание Президиума из 6 человек (4 грека и 2 турка), которые поочерёдно занимают пост премьер-министра; президенты сменяются раз в 10 месяцев.

Однако план провалился, причём основную роль в этом сыграли греко-киприоты: порядка 80% населения Республики Кипр отказались проголосовать за объединение[233]. С 2004 года Республика Кипр и Греция являются самыми горячими сторонниками вступления Турции в ЕС, потому что в случае положительного для Турции решения, она будет вынуждена отказаться от поддержки ТРСК и свернуть военные базы[234]. Поэтому министр иностранных дел Кипра Маркос Киприану в конце 2009 года достаточно благосклонно заявил, что «переговоры будут блокированы, если официальная Анкара «не выполнит своих обязательств страны — кандидата в члены ЕС»[235], одно из которых - урегулирования вопроса с Кипром, разумеется, в интересах ЕС и Кипра, а также Греции. К слову, премьер-министр Греции, социалист Йоргос Папандреу заявил, что «Турция не сможет вступить в Евросоюз без решения кипрской проблемы»[236]. С ним согласен и президент «греческого» Кипра Димитрис Христофиас[237].

10 февраля 2010 года Европарламент принял резолюцию, которая обязывает Турцию вывести войска с острова Кипр и продемонстрировать реальные меры для урегулирования спора с киприотами. Эрдоан сразу же заявил, что считает неверной политику ЕС, которая приводит к тому, что решение «турецкого вопроса» вертится вокруг урегулирования греко-киприотского[238]. В свою очередь, Эгемен Бахыш, государственный министр Турции, возглавляющий переговоры с ЕС, заявил, что кипрский вопрос – «национальная проблема» и выводить обеспечивающие порядок на острове войска Турция пока не намерена[239]. С другой стороны, 21 декабря 2009 года министр иностранных дел Турции Ахмет Давутоглу заявил о стремлении Анкары к улучшению отношений с Кипром[240]. Правда, речь идёт о готовности открыть трафик для Южной части Кипра через свои границы и воздушные пути при условии признания Европой Северного Кипра, снятия эмбарго и отмены всех изолирующий ТРСК санкций.

Известный финский эксперт по политике Турции Игорь Торбаков подчеркнул в связи с этими событиями, что «стратегической ошибкой Брюсселя было принятие в 2004 году разделенного Кипра в полноправные члены Евросоюза»[241]. С ним согласен и Бахыш, обвинивший ЕС в том, что «греческий» Кипр был принят в ЕС с нарушением правил самого Союза; также Бахыш абсолютно справедливо обвинил греко-киприотов в провале плана Аннана («турецкая» часть Кипра проголосовала «за», в отличие от «греческой») и процесса урегулирования конфликта в целом[242].

В качестве временного компромисса по кипрскому вопросу Турция предлагает отменить экономическую изоляцию ТРСК со стороны ЕС[243].

Новая внешнеполитическая проблема у Турции появилась 5 января 2010 года, когда Болгария заявила о намерении предъявить исковое заявление с целью принудительного взыскания с Турции 20 миллиардов долларов США за выселение болгар из Восточной Фракии во время Балканской войны 1912-1913 годов. Эрдоан заявил, что «Анкара будет действовать по вынесенному судом вердикту»[244].

Наконец, ещё одна геополитическая проблема Турции в связи с её инициативой со вступлением в ЕС – её членство в OUR (Организации Исламская Конференция) и активная поддержка мусульманского варианта решения вопроса о статусе Иерусалима[245]. Между тем, влияние еврейских общин на настроения политиков ЕС весьма велико, и чрезмерно ухудшившиеся отношения между Турцией и Израилем (несмотря на достаточно активное сотрудничество в военной и экономической сферах) воздвигают ещё одну стену Турции на пути интеграции в ЕС.

Вместе с этим, ЕС рискует «унаследовать» и такие конфликтные ситуации, которые уже возникали в прошлом в отношениях Турция-Сирия и Турция-Иран: вопрос использования водных ресурсов Тигра и Евфрата грозит стать одним из ключевых геополитических конфликтов в XXI в.

§3 Европессимизм Турции и статус “rogue state”

Официальная позиция турецких властей – необходимо продолжать стремиться вступить в ЕС. Далеко не все, однако, в том числе в правительственной коалиции, поддерживают эту цель. Одна из ведущих политических сил Турции - Партия националистического движения во главе с заместителем премьер-министра Девлетом Бахчели объявила, что обратится в высшие судебные инстанции Турции для аннулирования нового законодательства. Радикально-исламистская Партия Счастья вообще безоговорочно против членства в ЕС, опасаясь продолжения демократизации общества и растущего влияния христианства. Один из лидеров оппозиции, Гюрсель Текин, заявил, что турецкое общество достаточно негативно реагирует на то, что «европейцы диктуют туркам, что и когда делать»[246].

Эрдоан, в свою очередь, полагает, что победы ПСР на всех выборах начиная с 2002 года – карт-бланш от турецкого народа для политиков-сторонников интеграции в ЕС[247]. Одним из таких политиков является председатель ВНСТ Турции Кёксал Топтан, который полагает, что однажды противники Турции-члена ЕС сами пригласят Турцию вступить в объединённую Европу[248]. При этом ещё в 2005 году партия едва не раскололась из-за споров вокруг условий о начале переговоров с ЕС и только политическая ловкость Эрдоана спасла партию от раскола[249]. Между тем, два лагеря в партии сохранились, и позиции противников усиливаются с каждым провальным этапом переговоров.

Против ЕС выступают и военные, несмотря на их бесспорную прозападную ориентацию. Они понимают, что вступление в ЕС попросту перекроет им любое поползновение в политической сфере. Военная элита выступает против любых уступок в армянском и кипрском вопросах, а также в вопросе урегулирования конфликта с курдами.

Предпринимательская элита, безусловно, настроена на развитие связей с европейским бизнесом, на упрощение торговых возможностей. Генеральный председатель Конфедерации мелких торговцев и ремесленников Бендеви Паландёкен заявил, что его «удивляет тот факт, что до сих пор некоторые круги в Европе живут в 17-ом и 18-ом веках»[250], имея ввиду то, что для многих европейцев неприемлема мусульманская страна в ЕС. «За» вступление в ЕС и ТЮСИАД (Общество турецких промышленников и деловых людей), правда, у этой организации есть противник в лице исламистского МЮСИАД (Общества независимых предпринимателей). Президент ТЮСИАД Арзухан Ялчындаг заявила, что «Евросоюз с его нормативами, стандартами и контрольными механизмами и по сей день остаётся важной организацией для Турции, куда она стремится вступить»[251]. Почётный президент ТЮСИАД Бюлент Эзаджыбашы заявил, что понимание между Востоком и Западом «возможно лишь при условии интеграции Турции в западный мир», а ЕС превратится в мировую сверхдержаву[252].

А что же простое население? Здесь раскол общества гораздо более явный. Можно условно выделить два «лагеря» - против выступают ярые мусульмане-националисты, в основном живущие в сельской местности; «за» - те, кто рассчитывает беспрепятственно уехать на запад, на заработки. Пессимизм по отношению к ЕС «царствует» также среди низших социальных слоёв городов, которые не могут похвастать высоким уровнем образования, а также наличием доступа к западным масс-медиа. Об этом писал Александр дель Валле – автор ряда монографий по геополитике, в том числе «Турция в Европе, троянский конь исламизма?» и «Турецкая дилемма, действительные причины кандидатуры Анкары». В статье «Причины отказа кандидатуры Турции для вступления в ЕС», опубликованной во французской Le Figaro 23 июля 2004 года, он утверждал: «Если малочисленное кемалистское меньшинство и жители богатых кварталов Стамбула чувствуют себя европейцами, жители трущоб Стамбула и Анкары считают себя более близкими по отношению к иракцам, чем к жителям Северной Европы или к своим соседям христианским грекам»[253].

Позиции националистов очень прочны. Ещё в 2005 году десятки тысяч националистов «вышли на улицы, выкрикивая антиевропейские лозунги, участники демонстрации несли плакаты с надписями "Мы не верим в ЕС" и "Нет Евросоюзу, нет США, только полностью независимая националистская Турция"»[254].

Наконец, раскол наблюдается и в высшей школе, причём как среди студенчества, так и среди профессуры. Директор Института изучения Восточного Средиземноморья и тюрко-иранского мира, французский профессор турецкого происхождения Семих Ванер – один из наиболее последовательных сторонников интеграции в ЕС – считал, что «у Турции нет проблем, просто Европа не готова принять мусульманскую страну»[255]. Но Турция в свою очередь должна пойти Европе навстречу в деле объединения Кипра. С неожиданной идеей ещё в 2005 году выступил профессор Сахин Алпай, который считает, что ради дела присоединения к ЕС можно поступиться принципами и примириться с Арменией[256].

Противоположны и позиции интеллигенции. Например, знаменитый турецкий писатель, лауреат Нобелевской премии Орхан Памук заявил, что сам Ататюрк «мечтал бы о членстве в Евросоюзе»[257], что «Европа невообразима без Турции, а Турция — без мечты о Европе»[258]. Немецкая писательница и философ турецкого происхождения Хилаль Сезгин также считает, что Турция должна быть в ЕС, более того, Сезгин полагает, что тезис о культурной идентичности Европы неверен, и что многие культурные достижения Европы – не более чем заимствования того, что пришло с Востока[259]. Ей оппонирует европейская писательница турецкого происхождения Элиф Шафак: «Антизападный жесткий курс в Турции и антитурецкие настроения в Европе имеют много общего. Совместить ислам и западную демократию невозможно. И те и другие — против членства Турции в ЕС»[260].

Один из основателей газеты «Заман» Али Унал считает, что у Турции огромный потенциал, которым Европа вроде бы и хочет воспользоваться, но в то же время опасается его с точки зрения конкуренции[261].

На рубеже 2009-2010 годов появились первые тенденции к постепенному отказу руководства Партии справедливости и развития от политики, нацеленной на вступление в ЕС.

Ещё в 2008 году Турция всерьёз планировала ввести войска в Северный Ирак для «окончательного решения» курдского вопроса. Эрдоан предупредил еврочиновников, что угрожать прекращением переговоров о вступлении в ЕС бессмысленно. Впрочем, руководство Турции в итоге приняло решение отказаться от военных действий[262].

В декабре 2009 года Конституционный суд Турции принял решение о закрытии «Партии демократического общества» – главной политической силы курдов, члены которой были признаны виновными в связях с повстанцами. ЕС и США мгновенно выразили свою обеспокоенность[263]. Интересно то, что содействовать закрытию курдской радиостанции пообещал Андерс Фог Расмуссен, датский премьер-министр, в обмен на согласие Турции утвердить его кандидатуру на пост генсека НАТО[264].

Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» Федор Лукьянов выразил мнение, что Турция, которая «действительно прилагала очень большие усилия по евроинтеграции и по сближению с Евросоюзом, сейчас, в общем-то, понимает, что это почти бесперспективно, и, продолжая стремиться в Евросоюз, начинает осматриваться вокруг в поисках самостоятельной роли»[265].

Министр иностранных дел Турции Ахмет Давутоглу и вовсе предложил создать Евразийский союз как альтернативу ЕС[266], ключевым условием которого он выделил «неплохие отношения между Турцией и Россией»[267]. При этом ещё 5 января 2010 года на конференции турецких послов в Анкаре он заявил, что «турецкая дипломатия должна подготовиться к тому, что Турция станет членом ЕС в 2023 году и войдет в десятку стран, лидирующих по экономике в мире»[268].

Высшее руководство Турции всё больше понимает, что переговоры с ЕС напоминает дипломатические игры, где одна из сторон намеренно затягивает переговоры, тогда как вторая выполняет одно требование за другим. Как итог, у ЕС остались только те требования, выполнить которые Турция на данный момент не может.

Гюль в октябре 2009 года даже обмолвился о том, что Турция может пойти путём Норвегии и отказаться от членства в ЕС[269]. Всё на той же конференции в Париже на тему «Франко-турецкое партнерство: наращивание мощи в Европе и в мире», организованном ТЮСИАД совместно с французской ассоциацией предпринимателей МЕДЕФ Гюль заявил, что Франции следовало бы быть довольной, что она имеет столь сильного партнёра, как Турция, так как «деятельность со слабым партнером ограничена»[270].

Последовательно настроен Эрдоан, который самоуверенно заявил, что «в не зависимости от того, примете вы Турцию или нет, она всегда в ЕС», напомнив о 5 миллионах турок, проживающих на территории ЕС[271]. Турецкий лидер продолжает критиковать политику «двойных стандартов», которую ЕС применяет в отношении стран-кандидатов. С его позицией сложно спорить, учитывая, что в последние годы в ЕС были приняты государства, которые являются не более чем балластом для Европы. Более того, хорошо известна позиция турецкого премьера, согласно которой ЕС нуждается в Турции больше, чем она в ЕС[272].

Теперь в вопросе Турции явственно наметились два лагеря. Франция, Германия и Австрия выступают за пресловутое «привилегированное членство», на которое Турция реагирует весьма болезненно. Давутоглу вслед за Эрдоаном заявил, что Турция станет «либо полноправным членом ЕС, либо не войдёт в него вообще»[273]. Выгодно для Турции то, что в 2009 году при посредничестве Швеции и США позиция Саркози несколько смягчилась; более того, госсекретарём Франции по европейским делам стал Пьер Лелуш, который известен своим хорошим отношением к Турции[274].

Иного мнения придерживаются Великобритания, Польша, Португалия и Испания, что позволяет предположить, что проблема не в том, что ЕС – христианский клуб (та же Албания, в которой мусульманское население составляет свыше 2 миллионов (70%) вполне возможно вступит в ЕС, причём скорее всего даже раньше Турции) или не в том, что европейцы не считают Турцию европейской страной. Более того, в 2006 году с поддержкой интеграции Турции в ЕС выступил даже Папа Римский Бенедикт XVI[275].

Впрочем, возможно религиозный фактор «всплывает» только в паре с ещё одним «скрытым препятствием, являющимся ещё одним официально не упоминаемым фактором – популяция Турции, вернее, её количество. ЕС опасается, что турки наводнят Европу (в 2008 году население Турции составляло почти 75 миллионов человек[276], а к 2020 году Турция выйдет на первое место в Европе по численности населения), что будет опасно не только с точки зрения внутриевропейской миграции, но и с точки зрения политики – депутатская квота в Европарламенте, как известно, определяется количеством населения.

А вот юридический фактор, похоже, занимает руководство ЕС меньше, так как за время правления Белой партии законодательство Турции настолько приблизилось к европейским стандартам демократии, что туркам осталось только принять новую конституцию взамен старой 1980 года, разработанной Генштабом Турции. Это требование было выражено европейскими послами Эрдоану 10 февраля 2010 года[277].

Турецкое руководство раздражает и то, что переговоры с Турцией проходят крайне медленно: из тридцати пяти пунктов (разделов) законодательства ЕС в данный момент идёт обсуждение двенадцати и только по одному переговоры закончились успехом[278]. Гюль ещё в 2007 году отметил, что существенное снижение сторонников вступления в ЕС внутри турецкого общества связано с тем, что «турецкому народу кажется, что Евросоюз не ценит усилия по достоинству»[279].

Государственный министр и глава турецкой делегации на переговорах с ЕС Эгемен Багыш заявил, что согласно результатам социологического опроса, если бы референдум проводился сегодня, 62-65 процентов граждан страны проголосовали бы за членство в Европейском Союзе; 45 процентов уверены, что рано или поздно Турция вступит в ЕС[280]. Багыш отметил, что широкие слои общества в Турции поддерживают процесс членства в Европейском союзе. Более того, он заявил, что «при каждом визите в Европу спрашивают о том, когда Турция станет членом ЕС. Я всегда отвечаю, что мы уже являемся членом этой организации, независимо от желания Европы»[281].

Эти слова подтверждают результаты опроса «Изменение вектора внешней политики Турции и отношения с соседями», проведенного Международной организацией стратегических исследований (USAK). Согласно ему, 58,25% турок не считают себя приверженцами антизападных взглядов, а 12,7% — наоборот[282]. 30 марта 2009 года австрийская газета Der Standard со ссылкой на проправительственную турецкую газету Today's Zaman привела данные опроса населения Турции, согласно которому 75% респондентов в Турции высказались за членство в ЕС (в 2006 г. сторонников присоединения было лишь 54%)[283]. Проведённый в конце 2009 года Eurobarometer опрос выявил, что только 45% турецкого населения выступает «за» членство в ЕС (полгода назад – 48%), а на вопрос «выиграет ли Турция от вступления в ЕС» позиции разделились поровну, тогда как полгода назад положительно отвечали 57% респондентов[284].

Причиной падения интереса к ЕС является то, что, как образно выразился турецкий эксперт Дженгиз Актар «Турки забыли о Европе. Слишком долго ничего не происходило, и перспективы вступления в ЕС уменьшаются с каждым днем»[285]. Согласно данным Hurriyet, большинство населения Турции полагает, что «ЕС не примет страну в европейскую семью, даже если Турция пойдет навстречу всем политическим и экономическим требованиям ЕС»[286].

Определённым образом о постепенном отказе от политики интеграции в ЕС свидетельствуют нашумевшие политические дела – «Дело организации Эргенекон» и «Дело о программе переворота “Балйоз”». Комиссар ЕС по вопросам расширения и европейской политики соседства Стефан Фюле выразил свою озадаченность по поводу нашумевших арестов по делу «Балйоз» и отметил, что ЕС следит за процессом против организации «Эргенекон»[287].

Таким образом, «пророчества» многих сторонников приглашения Турции в ЕС сбываются: усиливается европессимизм, а Турция всё больше чувствует себя изгоем, продолжая оставаться, по меткому выражению Хантингтона, «оторванной цивилизацией». В Турции понимают, что к вступлению в ЕС сейчас ближе даже такие отсталые во всех отношениях страны, как Украина, Грузия и Албания. Турецкое руководство в последние годы начинает активную переориентацию вектора внешней политики на сотрудничество с Россией и Ираном. Как ни трудно заметить, эти три страны легко могут объединиться, обладая неофициальным статусом мировых изгоев, против которых направлен основной удар своего рода четвёртой мировой войны, осуществляемой посредством масс-медиа. Стоит отметить, что схожесть политических режимов в этих странах готовит почву для возможного союза между ними.

Подытоживая, стоит отметить следующее. Во-первых, безусловную важность переговорного процесса с ЕС для формирования равновесия между сторонниками светскости и исламизации, так как подготовка к интеграции в Евросоюз de-facto приводит к установлению системы взаимных сдержек и противовесов между военными и исламистами: ни те, ни другие не имеют и не будут иметь в случае успеха переговоров с ЕС никакого шанса на эскалацию развития Турции в ту или иную сторону.

Во-вторых, немаловажно то, что сугубо конъюнктурные решения деятелей Евросоюза, оперирующих сиюминутными интересами, приводят к росту исламизации Турции, о чём говорят данные социологических опросов и, главное, заявления политических лидеров, готовых отвернуться от Европы. И если в 2009-2010 годах их заявления вряд ли имеют какую-то цель, кроме скрытого шантажа, то вскоре ситуация может усугубиться не в пользу Европы и США.

Наконец, в-третьих, важно отметить, что европейская религиозная закостенелость открывает простор экономических и политических возможностей для России, с которой у нынешнего руководства Турции самые тёплые отношения (пример – визит Дмитрия Медведева в Турцию 11-12 мая 2010 года, по результатам которого Турция и Россия подписали целый ряд различных соглашений, и в течение пяти лет выведут товарооборот между странами на уровень 100 млрд. $).

Глава 3 Роль оппозиции в процессе формирования лаицистско-исламистского равновесия

Российский исследователь В. Данилов полагает, что «в плане… исламского фундаментализма… Турция является наиболее спокойным островком в регионе»[288]. Однако за последние восемь лет ситуация равновесия между кемалистами и исламистами стала представлять собой нечто вроде эквилибриума, о котором, впрочем, вслух не говорит ни одна заинтересованная сторона: «Между светским истеблишментом и исламистской оппозицией установлено нечто вроде временного равновесия, которое позволяет им сосуществовать в рамках конституционного процесса. Турция пока наиболее успешно реализует схему, в которой религиозная оппозиция не выходит из-под контроля государственных институтов, хотя и обладает большой свободой в СМИ, системе образования и подготовки профессиональных кадров»[289].

Между тем, ПСР как и любая правящая партия в демократических странах имеет достаточно большую оппозицию, основная деятельность которой сосредоточена вокруг демагогии против партии власти, а не вокруг реальной политической деятельности. Как отмечает А. Корицкий, главной причиной поражения оппозиции стало отсутствие «конкретной программы, альтернативной правительственной…прежде всего, в сфере социальной политики», так как оппозиционеры в своей риторике стремились лишь указать на нарушения со стороны ПСР[290]. Оппозиция пошла дорогой двойных стандартов, осуждая использование ислама в политических целях, и используя критику действий партии и её лидеров вместо формулировки чёткой программы решения насущных проблем[291]. Впрочем, уже на локальных выборах в 2009 году оппозиция сделала правильные выводы и постарались «концентрироваться в первую очередь на социально-экономических вопросах – высоком уровне безработицы и других проблемах, порождаемых мировым экономическим кризисом»[292], что позволило им лишь «отобрать» у ПСР примерно 7% голосов (по сравнению с выборами в меджлис 2007 года).

Директор израильского центра глобальных исследований международных отношений Барри Рубин заявил по поводу победы Белой партии на выборах в ВНСТ 2007 года, что «ПСР впервые сделала попытку повести за собой страну не с помощью политических лозунгов, а реализацией конкретной социальной политики в обществе…это был верный шаг, и если новое правительство Эрдоана не совершит политических ошибок, ПСР обеспечит себе активную политическую жизнь ещё как минимум на 20 лет»[293].

Слова Б. Рубина имеют под собой прочную экономическую основу: темпы роста экономики Турции за время пребывания ПСР у власти составили 7,8% (за предыдущий период – 2,6%), ВВП увеличилось почти на три тысячи долларов на душу населения, а иностранные инвестиции с 1 до 20,2 млрд. $[294].

Особенностью современной оппозиции можно с уверенностью назвать её разнородность, что обеспечивает невозможность выступления объединёнными силами против Белой партии.

Мне кажется, что оппозицию в Турции можно условно разделить на несколько групп:

1.  Политические партии

2.  Генералитет, интеллигенция

3.  Шериатчилер (исламисты традиционалистского толка), националисты

4.  Курды (сторонники РПК)

Все эти группы имеют разные цели. Основная цель политических партий – получение власти, оттеснение на второй план политических конкурентов. Цель генералитета и интеллигенции – недопущение дальнейшего роста исламизма, возвращение к основам лаицизма и республики. Сепаратизм и отделение от Турции – основная цель сторонников РПК. Наконец, не менее ясной видится цель шариатистов и националистов, считающих, что необходимо раз и навсегда порвать с заигрываниями с демократией и светскостью.

С уверенностью можно констатировать то, что их интересы могут совпадать только в незначительных вопросах[295], но сталкиваются в основополагающих. Например, политические партии никогда не сумеют договориться с военными и интеллигенцией, готовыми к тому, чтобы вновь вернуть политический режим Турции к военной диктатуре. Ещё меньше шансов найти союзников у курдов-сторонников РПК, позиции которых сталкиваются со всеми социально-политическими силами современной Турции; то же можно сказать и о шериатчилер и националистах, в идеологии которых не заинтересованы ни политические партии (которым выгодно сохранение республиканского строя и лаицизма, как гарантии более-менее демократического парламентаризма), ни курды-сторонники РПК (вряд ли националисты обладают горячим желанием «отрезать» от Турции достаточно крупные территории, а «исламский фундаментализм представляет одно из серьёзных препятствий на пути развития курдского национального движения»[296]), ни, тем более, генералитет и интеллигенция, являющиеся наиболее последовательными антагонистами исламистов.

Всё вышеперечисленное говорит о том, что в ближайшие годы оппозиция вряд ли станет реальной проблемой для правящей партии; лишить ПСР власти, образно говоря, могут лишь сами «белопартийцы», а, точнее, их политические ошибки. Тем более, что некоторые представители светской элиты «искренне хотят поверить в то, что исламисты «исправились» и не покушаются на светский режим в стране»[297].

Тем не менее, собственные взгляды оппозиции вызывают достаточный интерес, потому что однажды одна из этих сил будет способна (или будет вынуждена) взять власть на себя (на государственном или на локальном уровне, как в случае с курдами), а, кроме того, их современные позиции – вторая составляющая эквилибриума между лаицизмом и исламизмом, выбором между западным путём развития и восточным.

§1 Политический спектр современной Турции

Партийную систему Турции можно условно разделить на представленные в ВНСТ партии и не представленные. Представленные: ПСР, НРП, ПНД, «Партия Мира и Демократии», «Демократическая Левая Партия», «Демократическая партия».

1.  «Партия Справедливости и Развития» (тур. «Adalet ve Kalkınma Partisi», «AK Parti»). Основана в 2001 году. Идеология - социальный консерватизм, умеренный исламизм (по мнению противников партии, специалистов и исследователей). Лидер – Эрдоан.

2.  «Народно-республиканская Партия» (тур. «Cumhuriyet Halk Partisi»). Старейшая партия в стране, основанная Мустафой Кемалем Ататюрком 9 сентября 1923 года. Идеология – социал-демократия, кемализм. Экс-лидер – Дениз Байкал[298].

3.  «Партия Националистического Движения (Действия)» (тур. «Milliyetçi Hareket Partisi»). Основана в 1969 году. Идеология – ультра- национализм, консерватизм, исламизм. Лидер – Девлет Бахчели.

4.  «Партия Мира и Демократии» (тур. «Barış ve Demokrasi Partisi»). Основана в 2010 году[299]. Идеология – социал-национализм. Лидер – Нуреттин Демирташ.

5.  «Демократическая Левая Партия» (тур. «Demokratik Sol Parti»). Основана в 1985. Идеология – социал-демократия, кемализм. Лидер – Масум Тюркер.

6.  «Демократическая Партия» (тур. «Demokrat Parti»). Основана в 1983[300]. Идеология – либеральный консерватизм. Лидер - Хусаметтин Джиндорук.

Таким образом, можно говорить о преобладании в Турции консервативной (социальный консерватизм ПСР, ультра-национализм ПНД, социал-национализм ПМД и либеральный консерватизм ДП) и либеральной (официально пропагандирующейся как «социал-демократической») идеологий.

Помимо вышеперечисленных партий в партийно-политической системе Турции «варятся» и другие партии, которые, впрочем, даже при изменившейся системе (снижение «проходного балла» с 10% до 5%) не сумели пока попасть в парламент. По политическому спектру их можно разделить на несколько групп:

1.  Ультралевый фланг («Турецкая Коммунистическая Партия», «Революционная Социалистическая Рабочая Партия»[301], «Рабочая партия»)

2.  Левый фланг («Демократическая Левая Народная Партия», «Партия Равноправия и Демократии»[302], «Партия Свободы и Солидарности», «Социал-демократическая Партия» «Социал-демократическая Народная Партия», «Партия Социалистической Демократии»)

3.  Центр: Либералы, консервативные либералы, кемалисты («Независимая Республиканская Партия», «Либерально-демократическая Партия», «Партия Народного Восхождения»)

4.  Ультра-правый фланг: Консерваторы-традиционалисты / исламисты / националисты[303] («Партия Счастья», «Партия Великого Союза», «Партия Родины», «Независимая Турецкая Партия», «Национальная Партия», «Новая Партия», «Партия Прав и Равенства», «Рабочая Партия»[304], «Партия Освобождения»[305], «Партия Молодёжи»)