Изображение обычаев и нравов в романе: переводческий аспект

2.2 Изображение обычаев и нравов в романе: переводческий аспект

В ходе данной работы мы также рассмотрели изображение обычаев и нравов в оригинале произведения “Персидские письма” и его переводы на русский язык. Рассмотрены были следующие примеры:

Lettre XI

«Ils avaient un roi d'une origine étrangère, qui, voulant corriger la méchanceté de leur naturel, les traitait sévèrement. Mais ils conjurèrent contre lui, le tuèrent et exterminèrent toute la famille royale».

«У них был царь, чужестранец по происхождению, который, желая исправить их злобную природу, обращался с ними сурово; они составили против него заговор, убили его и истребили всю царскую семью».

«Le coup étant fait, ils s'assemblèrent pour choisir un gouvernement, et, après bien des dissensions, ils créèrent des magistrats. Mais, à peine les eurent-ils élus, qu'ils leur devinrent insupportables, et ils les massacrèrent encore».

«Затем они собрались, чтобы выбрать правительство, и после долгих разногласий избрали себе начальников. Но едва только должностные лица были избраны, как стали ненавистными троглодитам и тоже были ими перебиты».

Lettre XXIX

«Les évêques sont des gens de loi qui lui sont subordonnés, et ont, sous son autorité, deux fonctions bien différentes…».

«Епископы - это законники, подчиненные папе и выполняющие под его началом две весьма различные обязанности…».

Lettre XXXVII

«… Sa garde est aussi forte que celle du prince devant qui les trônes se renversent ses armées sont aussi nombreuses, ses ressources aussi grandes, et ses finances aussi inépuisables…».

«… Его гвардия почти так же сильна, как гвардия государя, перед которым падают ниц все троны; его войска столь же многочисленны, его возможности так же велики, а казна столь же неисчерпаема…».

Lettre XL

«Dès qu'un grand est mort, on s'assemble dans une mosquée, et l'on fait son oraison funèbre, qui est un discours à sa louange, avec lequel on serait bien embarrassé de décider au juste du mérite du défunt».

«Когда умирает какой-нибудь вельможа, люди собираются в мечети и над ним произносят надгробное слово, являющееся похвальной речью в его честь, речью, из которой трудно вывести правильное заключение о заслугах усопшего».

Lettre XLIV

«J'ai lu, dans une relation, qu'un vaisseau français ayant relâché à la côte de Guinée, quelques hommes de l'équipage voulurent aller à terre acheter quelques moutons. On les mena au roi, qui rendait la justice à ses sujets sous un arbre…».

«Я прочитал в одном донесении, что французский корабль пристал к берегам Гвинеи и несколько человек из экипажа сошло на сушу, чтобы купить баранов. Их повели к королю, который, сидя под деревом, чинил суд над своими подданными…».

«Quand le khan de Tartarie a dîné, un héraut crie que tous les princes de la terre peuvent aller dîner, si bon leur semble, et ce barbare, qui ne mange que du lait, qui n'a pas de maison, qui ne vit que de brigandage, regarde tous les rois du monde comme ses esclaves et les insulte régulièrement deux fois par jour».

«Когда татарский хан кончает обед, глашатай объявляет, что теперь все

государи мира могут, если им угодно, садиться за стол, и этот варвар, питающийся одним только молоком, промышляющий разбоем и не имеющий даже лачуги, считает всех земных королей своими рабами и намеренно оскорбляет их по два раза в день».

Lettre LI

«Son empire est plus grand que le nôtre: car on compte mille lieues depuis Moscou jusqu'à la dernière place de ses Etats du côté de la Chine. Il est le maître absolu de la vie et des biens de ses sujets, qui sont tous esclaves, à la réserve de quatre familles. Le lieutenant des prophètes, le roi des rois, qui a le ciel pour marchepied, ne fait pas un exercice plus redoutable de sa puissance».

«Его государство больше нашего, ибо от Москвы до последней его крепости, расположенной в стороне Китая, насчитывают тысячу миль. Он полный властелин над жизнью и имуществом своих подданных, которые все рабы за исключением четырех семейств. Наместник пророков, царь царей, кому небо служит балдахином, а земля - подножием, не так страшен в проявлениях своей власти».

«A voir le climat affreux de la Moscovie, on ne croirait jamais que ce fût une peine d'en être exilé; cependant, dès qu'un grand est disgracié, on le relègue en Sibérie».

«Принимая во внимание ужасный климат Московии, трудно поверить, что изгнание из нее может служить карою, и, однако, когда какой-нибудь вельможа попадает в опалу, его ссылают в Сибирь».

«Comme la loi de notre prophète nous défend de boire du vin, celle du prince le défend aux Moscovites. Les Moscovites ne peuvent point sortir de l'empire, fût-ce pour voyager. Ainsi, séparés des autres nations par les lois du pays, ils ont conservé leurs anciennes coutumes avec d'autant plus d'attachement qu'ils ne croyaient pas qu'il fût possible d'en avoir d'autres. Mais le prince qui règne à présent a voulu tout changer: il a eu de grands démêlés avec eux au sujet de leur barbe; le clergé et les moines n'ont pas moins combattu en faveur de leur ignorance. Il s'attache à faire fleurir les arts, et ne néglige rien pour porter dans l'Europe et l'Asie la gloire de sa nation, oubliée jusques ici et presque uniquement connue d'elle-même. Inquiet et sans cesse agité, il erre dans ses vastes Etats, laissant partout des marques de sa sévérité naturelle. Il les quitte, comme s'ils ne pouvaient le contenir, et va chercher dans l'Europe d'autres provinces et de nouveaux royaumes».

«Подобно тому как наш пророк запрещает нам пить вино, так царь запрещает его московитам. Московитам запрещено выезжать из своего государства, хотя бы даже для путешествия. Таким образом, будучи отделены от других народов законами своей страны, они сохранили древние обычаи и привержены к ним тем сильнее, что и не предполагают, что могут быть другие. Но царствующий ныне государь решил все переменить. У него вышла большая распря с ними по поводу бород, а духовенство и монахи немало боролись, отстаивая свое невежество. Он стремится к тому, чтобы процветали искусства, и ничем не пренебрегает, чтобы прославить в Европе и Азии свой народ, до сих пор всеми забытый и известный только у себя на родине. Беспокойный и стремительный, этот монарх разъезжает по своим обширным владениям, всюду проявляя свою природную суровость.

Он покидает родную страну, словно она тесна для него, и отправляется в Европу искать новых областей и новых царств».

Lettre LVI

«Le jeu est très en usage en Europe: c'est un état que d'être joueur; ce seul titre tient lieu de naissance, de bien, de probité: il met tout homme qui le porte au rang des honnêtes gens, sans examen, quoiqu'il n'y ait personne qui ne sache qu'en jugeant ainsi, il s'est trompé très souvent; mais on est convenu d'être incorrigible».

«Игра в большом ходу в Европе: быть игроком - это своего рода общественное положение. Звание это заменяет благородство происхождения, состояние, честность; всякого, кто его носит, оно возводит в ранг порядочного человека без предварительного испытания, хотя всякий знает, что не раз ошибался, судя таким образом; но все как будто решили быть неисправимыми».

Заключение

В ходе данной работы мы изучили особенности философского романа Шарля Луи Монтескье «Персидские письма». Первую главу данной работы мы посвятили изучению композиционных и жанровых особенностей романа.

Во вторую главе мы рассмотрели примеры критики королевской власти, изображение нравов и обычаев различных стран, а также их переводы на русский язык .

Подведем итоги рассмотрения структуры “Персидских писем”. Основной вывод заключается в соответствии найденной структурой идеологическому содержанию, вложенному в нее. Различные пласты содержания потребовали для себя адекватной жанровой формы: социально-критической часть была выполнена в жанрах моралистической прозы; философско-правовые взгляды облеклись в жанр прямого риторического рассуждения; морально-этические проблемы нашли свою образную иллюстрацию в небольшой экзотической философской повести.

“Персидские письма” - первый философский роман просветителей. Это еще только рождающийся, начинающий складывающий жанровый организм. Поэтому этот роман особенно интересен для анализа: в нем явственно выявляются “корни” философского романа, его жанровые предки: философская риторика, моралистические жанры XVII в., сказка, в которой за самим движением сюжета и динамикой отношений между персонажами стоит определенное моральное назидание. В романе Монтескье все эти жанровые формы: философская риторика, малые моралистические жанры, восточная сказка – выступают в своем почти «чистом» жанровом виде, нерастворенные в едином сюжетном повествование, как, скажем, позднее это будет у Вольтера.

И тем не менее Монтескье удалось создать из своего романа своеобразное целое: в нем все три отмеченных выше пласта, “коррегируя” друг друга, ориентированны на единое философское задание. Оно и стало скрепляющим цементом в романе. Носителем этого задания выступает качественно новый для литературы того времени персонаж – философский герой. У него своя структура, обусловленная логикой жанра, в котором он рождается. В структуре образа философского героя выявляется два плана: план мотивировки и план сущности. Внеположность героев существующей системе дает естественную мотивировку его особого взгляда на действительность, позволяет создать “отстраненный”, остро критический его образ. С другой стороны, это взгляд всегда четко задан философской, мировоззренческой тенденцией самого автора. Поэтому собственное ядро образа – его сущность – представляет собой рационалистическую конструкцию авторской идеи-тенденции. Герои философских романов XVIII в., под своей экзотической, нравственной оболочкой скрывали чаще всего образ философа-просветителя.

Наконец, самой структурой “Персидских писем”, всеми ее элементами: характером героя, использованием приема “отстранения”, соотнесеностей всех трех его пластов, композиционным построениям осуществляется основной принцип историко-философского видения Монтескье – принцип относительности.

Роман Монтескье внутренне диалогичен: через Фому письма герои находятся в постоянном диалоге друг с другом, часто вводятся новые голоса в форме письма в письме. Через такой прямой обмен мнениями происходит диалог различных мировоззрений, ориентация просветительской философии в кругу других идеологических систем эпохи.

Философский роман Монтескье пролагал пути развитию этого жанра в прозе просветителей. Использование художественной формы романа, для критики существующих учреждений и пропаганды просветительских идей имела большое будущее, для просветительской литературы.

Библиография

1. Roger Laufer. La reussite Romanesque et la signification des “Lettres persanes” de Montesquieu. RHLF, avril - juin 1961: R. Mercier, Le roman dansles “Lettres persanes”.

2. Ш.Л. Монтескье, “Персидские письма”, М., ГИХЛ, 1956., с. 367 – 368.

3. Г. Лансон., История французской литературы XVIII века СПб, 1899, с.55.

4. В. Г. Белинский, полн. Собр. Соч., т. 10, М., 1956, с. 318.

5. Д. Д. Обломиевский, Французский классицизм, М., 1968, гл. VI.

6. Н. А. Сигал, “Персидские письма” Монтескье как памятник просветительской философской мысли, - “Уч. Зап. ЛГУ, серия филол. Наук”, вып. 28, 1956 г.

7. В. Б. Шкловский. Художественная проза. Размышления и разборы. М., 1959, с. 451.

8. Монтескье, “Персидские письма”, М., ГИХЛ, 1956., с.76.

9. Монтескье, “Персидские письма”, М., ГИХЛ, 1956., с.49.

10. А.Бондарев. У истоков полифонического романа.

11. Тынянов Ю.Н. Литературный факт // Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. С. 257-258.

12. Кузнецов В. Н., Мееровский Б.В., Грязнов А. Ф. Западно-европейская философия 18 века Москва: "Высшая школа", 1986.

13. Длугач Т.Б. Философия французского Просвещения XVIII в. // История философии: Запад – Россия – Восток. Кн. 2. М., 1996.

14. Тураев С.В. Спорные вопросы литературы Просвещения // Проблемы Просвещения в мировой литературе. М., 1970.

15. Андреев Л.Г. Козлова Н.П. История французской литературы, М.,1987.

16. Артамонов С. Д. История зарубежной литературы XVIII в. М., 1978.

17. Пуришев Б.И., Божор Ю.И Хрестоматия по зарубежной литературе, М., 1973.

18. Штейн А.Л., Чернеем М.Н. История французской литературы, М., 1988

19. Семенова С. Г. Философский роман Монтескье М., 1972

20. Артамонов С. Д. Персидские письма Монтескье. М., 1956.

21. Анисимова И.И., Макульский С.С. История французской литературы, М., 1986.

22. Волгин В. Развитие общественной мысли во Франции XVIII в. М.,1958.

23. Азаркин Н.М. Монтескье. М., 1988.

24. Баскин М.П. Монтескье. М., 1965.

25. Нарский И.С. Западноевропейская философия XVIII века. М., 1973.