Навигация
Роль депривации в развитии девиантного поведения
89456
знаков
0
таблиц
0
изображений
1.3 Роль депривации в развитии девиантного поведения
Одним из важных факторов формирования девиантного поведения, является эмоциональная депривация со стороны родителей и социальная депривация со стороны общества. Поясним понятие депривации в общем и в данном контексте.
Депривация - состояние, при котором люди испытывают недостаточное удовлетворение своих потребностей. Для полноценного развития ребёнка необходимы следующие условия:
1) многообразные стимулы разной модальности (зрительные, слуховые и т.д.); их недостаток вызывает стимульную (сенсорную) депривацию;
2) удовлетворительные условия для учения и приобретения различных навыков; хаотичная структура внешней среды, которая не позволяет понимать, предвосхищать и регулировать происходящее вовне, вызывает когнитивную депривацию;
3) социальные контакты (со взрослыми, прежде всего с матерью),
обеспечивающие формирование личности; их недостаточность ведёт к эмоциональной депривации;
4) возможность осуществления общественной самореализации посредством усвоения социальных ролей, приобщения к общественным нормам и ценностям; ограничение этой возможности вызывает социальную депривацию. Распространённое ранее мнение о необратимости последствий депривации в раннем возрасте в настоящее время подвергается сомнению. Однако очевидно, что следствием депривации практически всегда является более или менее выраженная задержка в развитии речи, освоении социальных и гигиенических навыков, развитии тонкой моторики, интеллекта. Для ликвидации последствий депривации прежде всего необходимы устранение и компенсация вызвавших её условий.[32]
В социологии используются понятия абсолютной и относительной депривации. Абсолютная депривация - невозможность для индивида или социальной группы удовлетворять свои базовые потребности из-за отсутствия доступа к основным материальным благам и социальным ресурсам: продуктам питания, жилищу, медицине, образованию и т. д.
Относительная депривация представляет собой субъективно воспринимаемое и болезненно переживаемое несовпадение "ценностных ожиданий" (блага и условия жизни, которые, как полагают люди, они заслуживают по справедливости) и "ценностных возможностей" (блага и условия жизни, которые люди, как опять же им представляется, могут получить в реальности). [29]
Существуют эмоциональная, сенсорная, экономическая и социальная депривация. Наибольший интерес для нас, в рамках данной работы представляет социальная депривация. Она объясняется склонностью общества оценивать качества и способности некоторых индивидов и групп выше, чем других, выражая эту оценку в распределении таких социальных вознаграждений, как престиж, власть, высокий статус в обществе и соответствующие ему возможности участия в социальной
жизни. Основания для такой неравной оценки могут быть самые разнообразные.
В современном обществе молодых ценят выше, чем пожилых, мужчин-работников—выше, чем их коллег-женщин, талантливым людям предоставляют привилегии, недоступные для посредственных. Социальная депривация обычно дополняет экономическую: чем меньше человек имеет в материальном плане, тем ниже его социальный статус, и наоборот. В целом образованный человек стоит «выше» на социальной и экономической шкале, чем необразованный.
Но так же важно рассмотреть и аспекты эмоциональной депривации:
Развитие ребенка во многом зависит от общения со взрослыми, которое влияет не только на психическое, но и, на ранних этапах, на физическое развитие ребенка. Общение можно рассматривать с точки зрения разных гуманитарных наук. С точки зрения психологии общение понимается как процесс установления и поддержания целенаправленного, прямого или опосредованного теми или иными средствами контакта между людьми, так или иначе связанными между собою в психологическом отношении. Развитие ребенка, в рамках теории культурно-исторического развития, понимается Выготским как процесс присвоения детьми общественно-исторического опыта, накопленного предшествующими поколениями. Извлечение этого опыта возможно при общении со старшими. При этом общение играет решающую роль не только в обогащении содержания детского сознания, но и обуславливает его структуру.
Сразу после рождения у ребенка отсутствует общение со взрослыми: он не отвечает на их обращения и сам ни к кому не адресуется. Но уже после 2-го месяца жизни он вступает во взаимодействие, которое можно считать общением: он начинает развивать особую активность, объектом которой является взрослый. Эта активность проявляется в форме внимания и интереса ребенка ко взрослому, эмоциональных проявлений у ребенка ко взрослому, инициативных действий, чувствительности ребенка к отношению взрослого. Общение со взрослыми у младенцев играет как бы пусковую роль в развитии реагирования на важные раздражители.[3]
Однозначных свидетельств относительно дальнейших последствий депривации нет, однако представляется вероятным, что отсутствие прочных привязанностей в раннем детстве действительно вызывает глубокие поведенческие отклонения. Нам редко удается познакомиться со случаями, где дети были бы полностью изолированы от других людей, такими как «дети-маугли». Поэтому мы не можем ожидать найти явную демонстрацию нарушений, подобных наблюдавшимся в экспериментах. Тем не менее, есть свидетельства того, что дети, не имевшие стабильных привязанностей в младенчестве, обнаруживают значительное языковое и интеллектуальное отставание, а в более позднем возрасте испытывают трудности в установлении тесных и длительных контактов с другими. Исправление этих недостатков становится гораздо более сложным в возрасте старше шести-восьми лет.
Среди примеров социальной депривации известны такие хрестоматийные случаи как А. Г. Хаузер, волчьи дети и дети-маугли. Все они не умели (или плохо говорили) говорить и ходить, часто плакали и всего боялись. При их последующем воспитании, несмотря на развитие интеллекта, нарушения личности и социальных связей оставались. Последствия социальной депривации неустранимы на уровне некоторых глубоких личностных структур, что проявляется в недоверии (за исключением к членам группы, перенесших то же самое-например в случае развития детей в условиях концентрационных лагерей), значимость чувства «МЫ», завистливость и чрезмерная критичность.
Учитывая важность уровня личностной зрелости как фактора толерантности к социальной изоляции, можно с самого начала предположить, что чем младше ребенок, тем тяжелее для него будет социальная изоляция. В книге чехословацких исследователей И. Лангмейера и 3. Матейчека «Психическая депривация в детском возрасте» приводится множество выразительных примеров того, к чему может привести социальная изоляция ребенка. Это и так называемые «волчьи дети», и знаменитый Каспар Хаузер из Нюрнберга, и по существу трагические случаи из жизни современных детей, которые с раннего детства никого не видели и ни с кем не общались. Все эти дети не умели говорить, плохо или совершенно не ходили, непрестанно плакали, всею боялись. Caмoe страшное то, что, за единичными исключениями, даже при самом самоотверженном, терпеливом и умелом уходе и воспитании такие дети на всю жизнь оставались ущербными. Даже в тех случаях, когда благодаря подвижнической работе педагогов происходило развитие интеллекта, сохранялись серьезные нарушения личности и общения с другими людьми. На первых этапах «перевоспитания» дети испытывали очевидный страх перед людьми, впоследствии боязнь людей сменялась непостоянными и слабодифференцированными отношениями с ними. В общении таких детей с окружающими бросается в глаза назойливость и неутолимая потребность любви и внимания. Проявления чувств характеризуются, с одной стороны, бедностью, а с другой стороны, острой, аффективной окрашенностью. Этим детям свойственны взрывы эмоций - бурной радости, гнева и отсутствие глубоких, устойчивых чувств. У них практически отсутствуют высшие чувства, связанные с глубоким переживанием искусства, нравственных коллизий. Следует отметить также, что они в эмоциональном отношении очень ранимы, даже мелкое замечание может вызвать острую эмоциональную реакцию, не говоря уже о ситуациях, действительно требующих эмоционального напряжения, внутренней стойкости. Психологи в таких случаях говорят о низкой фрустрационной толерантности. [8]
Массу жестоких жизненных экспериментов на социальную депривацию поставила с детьми вторая мировая война. Тщательное психологическое описание одного из случаев социальной депривации и ее последующего преодоления дали в своей знаменитой работе А. Фрейд, дочь 3. Фрейда, и С. Дан. Эти исследователи наблюдали за процессом реабилитации шести 3-летних детей, бывших узников концлагеря в Терезине, куда они попали в грудном возрасте. Судьба их матерей, время разлуки с матерью были неизвестны. После освобождения дети были помещены в один из детских домов семейного типа в Англии. А. Фрейд и С. Дан отмечают, что с самого начала бросалось в глаза то, что дети являли собой замкнутую монолитную группу, что не позволяло относиться к ним как к отдельным индивидам. Между этими детьми не было зависти, ревности, они постоянно помогали и подражали друг другу. Интересно, что, когда появился еще один ребенок - приехавшая позже девочка, ее мгновенно включили в эту группу. И это при том, что ко всему, что выходило за пределы их группы,- заботящимся о них взрослым, животным, игрушкам -дети проявляли явное недоверие и боязнь. Таким образом, отношения внутри маленькой детской группы заменили ее членам нарушенные в концентрационном лагере отношения с окружающим миром людей. Тонкие и наблюдательные исследователи показали, что восстановить отношения удалось только через посредничество этих внутригрупповых связей.
Похожую историю наблюдали И. Лангмейер и 3. Матейчек «у 25 детей, которых насильно отобрали у матерей в рабочих лагерях и воспитывали в одном тайном месте в Австрии, где они жили в тесном старом доме среди лесов, без возможности выходить на двор, играть с игрушками или увидеть кого-либо иного, чем своих трех невнимательных воспитательниц. Дети после своего освобождения также сначала кричали целыми днями и ночами, они не умели играть, не улыбались и лишь с трудом учились соблюдать чистоту тела, к которой их ранее принуждали только грубой силой. По истечении 2-3 месяцев они обрели более или менее нормальный вид, причем и им при реадаптации сильно помогало «групповое чувство».
Авторы приводят еще один интересный пример, иллюстрирующий силу чувства МЫ у детей из учреждений: «Стоит упомянуть об опыте тех времен, когда детей из учреждений обследовали в клинике, а не непосредственно в учрежденческой среде. Когда дети находились в приемной в крупной группе, то в их поведении не было каких-либо особенностей по сравнению с другими детьми дошкольного возраста, находившимися в той же приемной со своими матерями. Однако когда ребенка из учреждения выключали из коллектива и он оставался в кабинете один с психологом, то после первой радости от неожиданной встречи с новыми игрушками его интерес быстро падал, ребенок становился беспокойным и плакал, «что дети у него убегут». В то время как дети из семей довольствовались в большинстве случаев присутствием матери в приемной и сотрудничали с психологом с соответствующей мерой уверенности, большинство детей дошкольного возраста из учреждений индивидуально исследовать не удавалось из-за их неприспособленности к новым условиям. Это удавалось, однако, когда в кабинет входило сразу несколько детей вместе и обследуемый ребенок чувствовал поддержку в остальных детях, которые играли в помещении. Дело здесь касается, по-видимому, того же проявления «групповой зависимости», которое - как мы уже упоминали - характеризовало в особо выраженной форме некоторые группы детей, воспитываемых в концентрационных лагерях, и превратилось также в основу их будущей реэдукации». Чехословацкие исследователи считают данное проявление одним из наиболее важных диагностических показателей «депривации учрежденческого типа».
Анализ показывает: чем старше дети, тем в более мягких формах проявляется социальная депривация и тем быстрее и успешнее происходит компенсация в случае специальной педагогической или психологической работы. Однако практически никогда не удается устранить последствия социальной депривации на уровне некоторых глубинных личностных структур. Люди, перенесшие в детстве социальную изоляцию, продолжают испытывать недоверие ко всем людям, за исключением членов своей микрогруппы, перенесших то же самое. Они бывают завистливыми, чрезмерно критичными к другим, неблагодарными, все время как бы ждут подвоха со стороны других людей.
Многие похожие черты можно заметить у воспитанников школы-интерната. Но пожалуй, более показателен характер их социальных контактов после окончания учебы в интернате, когда они вошли в нормальную взрослую жизнь. Бывшие воспитанники испытывают явные трудности при установлении различных социальных контактов. Например, несмотря на очень сильное желание создать нормальную семью, войти в родительскую семью своего избранника или избранницы, они часто терпят неудачи на этом пути. В результате все приходит к тому, что создаются семейные или сексуальные связи с бывшими однокашниками, с членами той самой группы, с которой они терпели социальную изоляцию. Ко всем другим они испытывают недоверие, чувство незащищенности.
Забор детского дома или интерната стал для этих людей забором, отгородившим их от социума. Он не исчезал, даже если ребенок убегал, и он остался, когда за него вышли, вступив во взрослую жизнь. Потому что этот забор создавал чувство изгоя, делил мир на «Мы» и «Они». [22]
После пояснения понятий "девиантное поведение" и "депривация" необходимо пояснить взаимосвязь этих понятий и влияние эмоциональной депривации на формирование девиантного поведения.
Девиантному поведению детей и подростков посвящено значительное количество работ. Подростковый возраст является периодом наиболее интенсивного развития личности, что обусловливает особую социальную и морально-этическую значимость различных девиаций и психических нарушений в этом возрасте. Основные проявления социальных девиаций: пьянство, преступность, суицид, наркотизм, проституция, социальным паразитизм и др.
К появлению девиантного поведения детей приводит переплетение множества факторов, например: наследственные, конституциональные; личностные; психические нарушения у конкретного индивида; особенности ситуации, способствующей совершению определенных действий; специфичность структуры подростковой группы, в которой происходит большинство правонарушений. В возрасте 12-18 лет важное место занимает интерес к тому, что люди думают сами о себе. Возникающий в этот период психосоциальный параметр между положительным плюсом идентификации "Я" и отрицательным плюсом путаницы ролей. Перед подростком встаёт задача объединить все, что он знает о себе, как о школьнике, сыне, друге и т.д. Если он успешно справляется с этим, то у него появляется ощущение того, кто он есть и куда он идёт. Влияние родителей оказывается более косвенным. Если из-за неудачного детства подросток не может положительно определить своё "Я" он начинает проявлять симптомы путаницы ролей. У него нет уверенности в том, к какой среде он принадлежит, не может решить каким он обладает характером. Такая путаница нередко наблюдается у малолетних преступников. В некоторых случаях молодёжь стремится к "негативной идентификации", т.е. отождествляет своё "Я" с образом, противоположным тому который хотели бы видеть родители и друзья.
Наиболее поверхностными трактовками этой проблемы можно выделить работы, в которых предлагается типологизировать человеческий вид как многомерную систему. Такой подход, осуществленный на значительной экспериментальной выборке детей, позволил авторам сделать вывод о большей доле мезоморфного типа среди делинквентных подростков: структура подростковой группы с особыми, не получающими признания в формализованных коллективах критериями для оценки личности, праздным времяпрепровождением, редкостью конфликтов; криминогенное воздействие, исходящее из семьи, учебного заведения, неформальной среды, - другие детерминанты девиантного поведения. [27]
Личные черты характера, развитие индивида с раннего возраста также во многом предопределяют особенности отклоняющегося поведения. Подростки с аномальным характером (психопатия в отечественной психиатрии), по данным ряда авторов, составляют среди подростков-правонарушителей до 20 %.
В отношении причин формирования патологического характера общего мнения не достигнуто. Часто их связывают с задержанным, искаженным и поврежденным развитием мозга.
По этиологии и патогенезу выделяют две большие группы патологического характера: 1) психопатии ядерные, конституциональные, наследственные, при этом родители отягощают своих детей еще и порочным воспитанием; 2) краевые психопатии, при которых влияние среды преобладает над врожденной, биологической неполноценностью. Ситуационное, психогенное формирование психопатии в стадии ее становления получило название "патохарактерологическое развитие". Иногда добавляют ещё к этому органическую психопатию, являющуюся результатом пренатальных, натальных и ранних постнатальных (первые 2-3 года жизни) вредных воздействий на формирующийся мозг. Кроме того, приобретенная психопатия (патохарактерологическое формирование) развивается в условиях, когда "дурные семена средовых влияний падают на подготовленную почву", которой чаще всего служит акцентуация характера или крайний вариант нормального характера.
К важнейшим средовым влияниям традиционно относят неправильные типы воспитания в семье. Нам представляется, что воспитание по типу "Золушки" или "Кумира семьи", доминирующей или потворствующей гипер- и гипоопеки - скорее идеальные схемы, чем практически встречаемые типы родительско-детских отношений.
В работе с детьми, имеющими девиантное поведение, в том числе и как проявление патологического характера, приходится все же констатировать больший удельный вес иных причин: отягощенная наследственность, нервно-психические расстройства, резидуально-органическое (минимальное, остаточное) поражение головного мозга и другие.
Известна позиция американской психиатрии, базирующаяся на гипотезе Дж. Боулби, суть которой заключается в том, что агрессивность и делинквентность являются результатом прерванной привязанности у детей, испытавших длительную разлуку с матерями в течение первых двух лет жизни. С 1970-х гг. многие специалисты в США начали диагностировать у детей с историей серьезного плохого обращения в раннем детстве и девиантным поведением "расстройства привязанности". В настоящее время "реактивное расстройство привязанности" внесено в перечень психических и поведенческих расстройств в этой стране (DSM-IV) под кодом 313.89. Симптомокомплекс содержит значительное количество пунктов, среди которых основными являются: физическое и/ или сексуальное насилие и/или депривация в пределах первого года жизни; большое количество опекунов на первом году жизни; манипулирование близкими взрослыми; трудности, испытываемые при контакте "глаза в глаза"; чрезмерная привязанность к незнакомым людям; жестокость к людям / животным; отсутствие раскаяния при совершении жестоких действий; пренебрежительное отношение к своей или чужой собственности или ее уничтожение; воровство; чрезмерная обеспокоенность относительно причинения маленького ущерба, равнодушие при больших повреждениях; стремление к накоплению продуктов или кража, странные пищевые привычки.
"Нельзя не согласиться с мнением Американского комитета по внесению изменений в перечень психических и поведенческих расстройств (DSM-IV), обратив внимание на значительное количество детей с отклоняющимся поведением, воспитывавшихся с рождения одним родителем, бабушками и дедушками, в государственных учреждениях, а также усыновленных и удочеренных. Только на первый взгляд ведущим у таких детей является фактор отягощенной наследственности.
Исследования психического развития детей первого года жизни в последние 10-15 лет показали необходимость выделения двух критических периодов привязанности ребёнка к матери.
Первый критический период связан с первыми днями жизни ребенка.
Второй критический период привязанности ребёнка к матери определяется с 8-10-месячного возраста, когда у младенцев появляется сначала настороженность, а далее страх по отношению к незнакомцам.
Психическое развитие младенца в современной зарубежной психологии трактуется как развитие диадического взаимодействия в системе мать - дитя, где выявляется специфическая активность ребёнка.[2]
Похожие работы
... , правовые нормы. Когда такие поступки незначительны, их называют правонарушениями, а когда серьезны, их называют в уголовном порядке - преступлениями. 1.3 Подходы к психопрофилактике девиантного поведения Как видно из вышесказанного, подростки с девиантным поведением это те, кто недостаточно усвоил ценности, социальные нормы общества, особенно в первичном коллективе - семье, школе т.п. В ...
... , если не в трудовом самообеспечении. Полная малодетная семья, находящаяся в состоянии социального или семейного неблагополучия, не относится официально к группе риска, но тоже может нуждаться в помощи. Невыплата заработной платы, банкротство предприятий, безработица влияют как на материальное положение, так и на социально-психологическое самочувствие работающих членов семьи. Разрушение ...
... родителями конфликты, бессознательные процессы, сфера их супружеского взаимодействия. Рассмотрим эти факторы более подробно. 1.7 Роль родителей в возникновении и формировании девиантного поведения подростков Кроме сознательного, целенаправленного воспитания, которое обеспечивают ребенку родители, на него воздействует вся внутрисемейная атмосфера, причем эффект этого ...
... личности. 4. не существует различий у подростков, отличающихся по половому признаку, воспитывающихся в приюте в склонности к девиантному поведению. Заключение В данной курсовой работе рассматривалась тема: «Особенности девиантного поведения у подростков, воспитывающихся в приюте». В теоретической части рассматривалось: особенности девиантного поведения, понятие девиантного поведения, ...
0 комментариев