Язык лирических миниатюр М.М. Пришвина

Министерство образования и науки РФ

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«Мичуринский государственный педагогический институт»

Филологический факультет

Специальность 032900 Русский язык и литература

с дополнительной специальностью 032600 «История»

Кафедра русского языка

ДИПЛОМНАЯ РАБОТА

Язык лирических миниатюр М.М. Пришвина

 

Студентка V курса

очной формы обучения

Шаталова Оксана Анатольевна

Научный руководитель:

д. филол. н., проф.

Н.В. Черникова

Мичуринск 2010

ОГЛАВЛЕНИЕ

 

Введение

Глава 1. Лексические особенности лирических миниатюр М.М. Пришвина

§1. Эмоционально-экспрессивная лексика в миниатюрах

§2. Эпитеты в миниатюрах

§3. Метафора и олицетворение в миниатюрах

§4. Сравнение в миниатюрах

Выводы

Глава 2. Синтаксические особенности лирических миниатюр М.М. Пришвина

§1. Инверсия в миниатюрах

§2. Функции однородных членов в миниатюрах

§3. Эмоциональная семантика предложений в миниатюрах

Выводы

Глава 3. Изучение языка лирических миниатюр М.М. Пришвина в школе (Методические рекомендации)

§1. Изучение изобразительно-выразительных средств (на материале произведений М.М. Пришвина)

§2. Лингвистический анализ художественного текста (на материале произведений М.М. Пришвина)

Выводы

Заключение

Библиографический список

ВВЕДЕНИЕ

Есть писатели, чьи книги становятся друзьями человека с самых ранних лет. К ним относится Михаил Михайлович Пришвин. Его лирические миниатюры, короткие детские рассказы, как и философские повести и романы, полны удивительных открытий, нравственной красоты, они оставляют в душе человека светлые чувства. Каждому, кто читал произведения Пришвина, знакома радость общения с писателем, открывающим красоту окружающего мира, обладающим поэтической непосредственностью восприятия, свежим, как бы первым узнаванием жизни. Его по праву считают непревзойдённым мастером пейзажа и великим знатоком русской природы.

За М.М. Пришвиным прочно закрепилось определение «певца природы». «Действительно, природа – это творческая лаборатория писателя, его рабочий кабинет. Здесь он черпал поэтическое вдохновение и «записывал» многие удивительные явления прямо с натуры» [Пахомова М.Ф., 1970, с. 3].

Природа для М.М. Пришвина прежде всего школа познания и самопознания. Вся жизнь растений, животных, леса, реки, земли раскрывается им в непрестанном сопоставлении и взаимоотношении её с жизнью человеческой.

«Чтобы понимать природу, надо быть очень близким к человеку, и тогда природа будет зеркалом, потому что человек содержит в себе всю природу» [Пришвин М.М., 1957, с. 692].

Чувство родственной связи человека с миром природы – основа открытий М.М. Пришвина в искусстве. «В человека вошли все элементы природы, и если он только захочет, то может перекликнуться со всем, существующим вне его» [Пришвин М.М., 1956, с. 457].

Чем тоньше и глубже проникает М.М. Пришвин в жизнь природы, тем смелее подходит он к изучению человека.

Этот чрезвычайно своеобразный психологизм М.М. Пришвина родствен по своему характеру поэтическому восприятию мира. Недаром он считал себя «поэтом, распятым на кресте прозы» [Хмельницкая Т.Ю., 1959, с. 7]. Проза М.М. Пришвина подлинно поэтична в широком смысле этого слова.

Одна из существеннейших черт художественного метода М.М. Пришвина в том, что природа для него не статическая картина, которую он созерцает и описывает, природа – непрекращающийся динамический процесс.

Для Пришвина соучаствовать в деле природы – значит не только познать, понять, увидеть в ней новое и закрепить это в свежем, неповторимом слове. Для него соучастие – значит включение своей творческой мысли в проходящий на его глазах процесс жизни.

Всё творчество М.М. Пришвина насквозь философично. Он никогда не ограничивается изображением увиденного. Он всегда осмысляет изображаемое. «Это не абстрактная, умозрительная философия, а всегда очень внутренняя, со всей психологической неповторимостью его писательской индивидуальности» [Хмельницкая Т.Ю., 1959, с. 14].

Утверждать в литературном языке подлинные богатства и открытия народного языка – одна из основных задач М.М. Пришвина. Он как бы заглядывает в глубь каждого слова, снимает с него кору омертвения, возвращает словам их образную полноценность и природную поэтичность. Каждое слово – находка, с оживлением внутренней формы – это в то же время и история его возникновения.

М.М. Пришвин неоднократно говорит о том жизнеутверждающем и творческом начале, которое он находит в мире природы, о том, как обогащает, очищает и укрепляет человека прикосновение к земле. Для него природа – место приложения творческих сил человека. Он доказал это всеми своими книгами.

Объектом данного дипломного исследования является язык лирических миниатюр М.М. Пришвина.

Предмет изучения – лексические и синтаксические особенности пришвинских произведений.

Цель дипломного исследования состоит в изучении изобразительно-выразительных средств, характерных для лирических миниатюр М.М. Пришвина.

Для достижения поставленной цели выдвигаются следующие задачи:

1) охарактеризовать виды и функции эмоционально-экспрессивной лексики в пришвинских миниатюрах;

2) описать виды и структурно-семантические особенности эпитета, метафоры, олицетворения и сравнения в текстах М.М. Пришвина;

3) проанализировать виды и функции инверсии и однородных членов в миниатюрах;

4) выявить способы представления эмоциональной семантики в пришвинских предложениях;

5) продемонстрировать возможности применения материалов дипломного исследования в практике преподавания русского языка и литературы в школе.

Актуальность исследования определяется необходимостью изучения языка художественных произведений, а также широкими возможностями использования произведений М.М. Пришвина в практике преподавания русского языка и литературы в школе и вузе.

Практическая ценность работы определяется многоаспектным описанием художественных средств, представленных в лирических миниатюрах М.М. Пришвина, что может быть использовано в практике преподавания русского языка, культуры речи, риторики, стилистики, литературы в школе и вузе.

В качестве источников материала исследования используются лирические миниатюры М.М. Пришвина (см.: Пришвин М.М. Зеркало человека. – М., 1985).

Методы исследования. В работе в зависимости от решаемых задач использованы следующие методы: метод структурно-семантического и текстового анализа языковых единиц, описательный метод, метод классификации языковых единиц в определённые группы.

Структура работы. Дипломное исследование состоит из Введения, трёх глав, Заключения и Библиографического списка.

 

ГЛАВА 1. ЛЕКСИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ЛИРИЧЕСКИХ МИНИАТЮР М.М. ПРИШВИНА

 

§1. Эмоционально-экспрессивная лексика в миниатюрах

Эмоционально-экспрессивная лексика в русском языке представлена несколькими группами [см.: Котюрова М.П., 2003, с. 464 – 465].

Первую группу составляют слова, которые уже сами по себе, в своей семантике несут экспрессивно-эмоциональный заряд и потому являются стилистически окрашенными (горлодёр, брюзга, властелин, всемогущий). Слова этой группы обычно однозначны; заключённая в их значении оценка настолько явно выражена, что не позволяет употреблять слово в других значениях.

Вторая группа – это многозначные слова, которые в своём прямом значении обычно стилистически нейтральны, однако в переносном значении наделяются яркой оценочностью и экспрессивной стилистической окраской. Эти слова, по мнению М.Н. Кожиной [см.: Кожина М.Н., 1977, с. 108], можно условно назвать ситуативно-стилистически окрашенными (дуб – о человеке, тряпка – о мужчине, болото – об общественной группе).

Третью группу составляют слова, в которых эмоциональность, экспрессивность и вообще стилистическая окрашенность достигаются аффиксацией, большей частью суффиксами (бабуля, солнышко, цветочек). Однако это явление не столько собственно лексическое, сколько словообразовательное.

Выделяется и четвёртая группа, точнее, подгруппа в первом разряде слов. Она состоит из таких лексических единиц, в которых оценочность и экспрессия связаны с традицией употребления и сопутствуют ей. Именно последнее видоизменяет значение слова или отражается на нём: вития (оратор), вещать (говорить, провозглашать), взывать (обращаться), благой (хороший, заслуживающий одобрения), дерзать (стремиться), глашатай, провозвестник. Семантический сдвиг по сравнению с нейтральным синонимом незначителен, порой еле уловим. Стилистическая высокость, торжественность, риторичность таких слов обусловлена традицией их употребления преимущественно в письменной речи. В связи с этим им присуща и некоторая оценочность: обычно значение интенсивности положительного качества и действия.

Многообразные оттенки эмоционально-экспрессивной окраски принято делить на два больших разряда: с положительной и с отрицательной (негативной) оценкой [см.: Кожина М.Н., 1977, с. 108]. Среди положительных оттенков выделяются, например, торжественный, возвышенный (воздвигать, чаяния), близкий к ним риторический (возвещать, кара) и возвышенно-поэтический (лучезарный, блистательный) – это оценки общие и собственно экспрессивные. Эмоциональная окраска преобладает в словах одобрительных (прекрасный, изумительный), ласкательных (заинька, куколка), шутливых (ерундистика, чепуховинка).

Негативные оттенки ещё более разнообразны: неодобрительный (брюзга, картёжник), презрительный (балаболка, балбес), укоризненный (бесстыдник, бедокурить), иронический (вздыхатель, великовозрастный), пренебрежительно-фамильярный (выскочка, злопыхатель), бранный (безмозглый, гад) и др.

Сердцевину стилистических ресурсов в словообразовании составляют суффиксы и префиксы субъективной оценки. Их иначе называют экспрессивными или эмоционально-экспрессивными [см.: Котюрова М.Н., 2003, с. 464 – 465]. Оттенок уменьшительности обычно сопровождается экспрессией ласкательности, реже – шутливости, ироничности; оттенок увеличительности – экспрессией грубости, пренебрежения, неодобрения, иронии, а также восхищения. Суффиксы субъективной оценки более свойственны устно-разговорной речи, чем книжно-письменной.

М.М. Пришвин в своих произведениях часто использует стилистически окрашенную лексику, в которой ярко выражается оценочность. Например: Вороны бросятся, и начнётся общая свалка («Богатая ворона»); Мне подумалось, что при таком ударе от паука ничего не осталось, но, когда я поднял полено, паук живёшенький побежал по железному листу («Паук»); Разорённого, больного, уничтоженного гордеца подбирает выгнанная дочь, и так, наконец, в этой жестокой борьбе кошки с собакой побеждает человек («Домби»); И так у нас остался самый важный, самый брыластый и смешной своей важностью, самый нахальный в борьбе за молоко матери и, казалось нам, настоящий портрет Домби – отца («Домби»); ... и я веду себя с нею совершенно так же, как если бы я был действительно бог всемогущий, всеведущий и вездесущий («Волшебная нить»); Там она долго, многие годы чахла, угнетённая господствующим деревом («Плоды»); Что-то тревожно вороны кричат,– не вылетели ли уж их дураки из гнёзд? («Утром»).

Часто автор использует слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами. Например: Что же это, веточка сосны сама собой упала и прикрыла гнёздышко, или птичка-самец и самка потрудились над нею, приволокли? («Птичьи дела»); … ещё пониже в следующей дырочке поселился поползень и стал бегать по дереву, как мышонок, не стесняясь, если приходится бегать и вниз головой («Птичий закон»); Мало-помалу островок зашевелился и вышел из моря на сухое («Паук»); Жулька нос в часы, языком разведала, нашла молоточек, лизнула и, ещё бы немного – пустила в ход зубы и часы полетели бы («Собака в делах человеческих»); Золотое утро было сегодня, и лёгкий морозец, в полной тишине давал только хорошее: лёгкость движения и независимость мысли («Неодетые стволы»); Острыми шильцами зелёными наклюнулась черёмуха, и шоколадные издали берёзовые почки, наверно, уже с зелёными хвостиками («Почки раскрываются»); Брошенная дорога через лесную поляну заросла дымящейся травкой, той самой, на какой мы в детстве гадали… («Лесная поляна»).

Редко М.М. Пришвин прибегает к суффиксам, придающим словам значение увеличительности. Например: На эти белые лапки у совсем крошечных ёлок смешно смотреть, так же, как на лапищи маленьких щенят («Белолапки»); … и нет тоскливей тогда этого опустошенного леса, похожего на сборище холостых стариков, как в домах инвалидов («Спайка поколений»). Такие суффиксы чаще всего сопровождаются эмоциональными оттенками неодобрения, иронии.

Употребляются писателем и слова со значением интенсивности положительного качества или действия. Например: Удалось роскошное влажное летнее утро («Живое дерево»); Ночь морозная, день блистающий («Река отделилась»); Не хочется забыть вчерашний дивный день («Весна воды»); Великолепное предмайское утро («Предмайское утро»); Коршун набрал высоту, махая крыльями, как всякая птица, и, набрав, стал парить и царствовать там, в синеве высоты («В синеве»).

§2. Эпитеты в миниатюрах

В науке нет единого взгляда на само понятие «эпитет». Этот термин используется в разных смыслах. Одни исследователи придерживаются узкого понимания термина «эпитет», относя его к явлениям чисто стилистического порядка. Эпитеты, по их мнению, – это «определяющие слова, обладающие особой художественной выразительностью, выражающие чувства автора к изображаемому предмету, создающие живое представление о предмете и т.п.» [Горбачевич К.С., 1979, с. 3]. С этой точки зрения прилагательные голубой, серый, синий и т.п. в сочетании со словом небо не могут быть названы эпитетами; таковыми служат, например, прилагательные свинцовый, стальной, янтарный и т.п.

Другие учёные рассматривают термин «эпитет» в широком понимании. При этом учитывается, что эпитеты свойственны не только поэзии, но и прозаической, даже обиходно-разговорной речи. Экспрессивно-образную функцию могут выполнять и нейтральные, обычные слова. Не случайно литературовед Л.И. Тимофеев считает, что «в широком смысле слова эпитетом является всякое слово, определяющее, поясняющее, характеризующее и т.д. какое-либо понятие. В этом смысле эпитетом является любое прилагательное» [Тимофеев Л.И., 1948, с. 209].

В данной работе мы будем использовать термин эпитет в значении, сформулированном В.П. Москвиным. По его мнению, эпитет представляет собой «определение, подчинённое задаче художественного описания объекта» [см.: Москвин В.П., 2001, с. 28].

Известны различные классификации эпитетов. Рассмотрим некоторые из них. Д.Э. Розенталь и И.Б. Голуб выделяют постоянные, изобразительные и эмоциональные эпитеты [см.: Розенталь Д.Э., 1998, с. 87–88].

Постоянные эпитеты характерны для народного поэтического творчества. Например, в былинах и сказках конь – добрый, трава – зелёная, солнце – красное, ветер – буйный, слово – верное. Чудесный мир, созданный фантазией народа, расцвечен яркими и весёлыми красками, потому что неотъемлемой чертой стиля этих произведений стало употребление постоянных эпитетов.

Изобразительные эпитеты, в отличие от постоянных, живо и наглядно рисуют предметы и действия и дают читателям возможность увидеть их такими, какими их видел писатель, создавая произведение. Например, у С. Есенина берёза зеленокудрая, в юбчонке белой, у неё золотистые косы и холщовый её сарафан.

В поэзии и лирической прозе употребляются и эмоциональные эпитеты, которые передают чувства, настроение автора. Например: Несказанное, синее, нежное… Тих мой край после бурь, после гроз, И душа моя – поле безбрежное – Дышит запахом мёда и роз (С. Есенин). Назначение их не изобразительное, а лирическое, поэтому слова, выступающие в роли эмоциональных эпитетов, часто получают условное, символическое значение.

Создание ярких, образных эпитетов обычно связано с употреблением слов в переносном значении (лимонный сок – лимонный свет луны; седой старик – седой туман). Эпитеты, выраженные словами, выступающими в переносных значениях, называются метафорическими. Они выполняют в речи особенно яркую изобразительную функцию.

В.П. Москвин, анализируя разные параметры, создал более детальную классификацию эпитетов [см.: Москвин В.П., 2001, с. 28 – 31]. Он выделил следующие типы эпитетов.

По способу обозначения соответствующего признака (прямому либо косвенному – с помощью метафоры, метонимии), т.е. по характеристике номинации, эпитетам с прямым значением (жёлтый луч, зелёный лес) противостоят два типа эпитетов с переносным значением: метафорические (золотой луч) и метонимические (зелёный шум).

По семантическому параметру выделяют эпитеты цветовые (лазурное небо, янтарный мёд) и оценочные (золотой век, серебряный век).

В рамках структурной классификации принято выделять эпитеты простые (дремучий лес) и сложные (пшенично-жёлтые усы, черногривый конь).

По степени освоенности языком эпитеты подразделяют на общеязыковые и индивидуально-авторские.

По степени устойчивости связи с определяемым словом выделяются эпитеты свободные (белоснежная скатерть, синие глаза) и постоянные, образующие с определяемым словом «фразеологические клише» (туманный Альбион, светлое будущее).

При стилистическом подразделении принято выделять разговорные эпитеты (цветастая радуга, ангельский характер), газетные (солнечный Узбекистан, прогнивший режим). Среди книжных отмечают поэтические эпитеты (легкокрылые мечты, мятежная душа), народно-поэтические (красна девица, гусли звончатые) и фольклорные (жито ядрёнистое, камешочки троеразные).

В лирических миниатюрах М.М. Пришвина встречается множество разнообразных эпитетов. С их помощью автор обозначает и характеризует различные детали, стороны каждого предмета и явления природы. В произведениях М.М. Пришвина эпитеты выполняют разные функции. В их числе следующие.

1. Эпитеты, обозначающие цветовой признак. Так как писатель внимательно наблюдает за цветовой палитрой природы, таких эпитетов в его произведениях много. Например: В каждом зонтике непременно лежал внутри розетки белый комочек снега… В кочках стояли высокие серые сухие зонтики («Зонтики»); А дома в голубом сумраке перспективой удаляются, всё голубея и голубея («Дворец моей юности»); Всё зеленеет, трава, деревья, на горизонте шоколадного цвета с такими густыми почками, что птица сядет и скроется («Предмайское утро»); Когда же я возвращался около полудня домой, луг был опять весь золотой («Золотой луг»); Зелёные птички величиной в шляпку обойного гвоздика во множестве, но всё-таки редковато расселились… («Дуб»).

2. Эпитеты с временным значением. Для М.М. Пришвина интересна природа в разные времена года и в разные периоды суток. Поэтому он часто употребляет эпитеты с временным значением. Например: … вешние воды уносят семечки в другое место, не всем же и зонтикам на одном месте сидеть («Зонтики»); Рябчики пересвистываются и начинают предвесенние поиски пары («Последние морозы»); Раньше в этом мартовском солнце видел цветы на кофточках, а теперь вижу цветы в глазах у людей… («Мартовское солнце»); … и тут на одной ветке в лучах вечернего солнца сидела водяная крыса («Водяная крыса»); Все летние птички пели, и всё пахло («Сон моей матери»); Весенний хлам в лесу до тех пор, пока не закроется зеленью, ворчит, кричит, колет глаза («Весенний хлам»); Самая поздняя осень – это когда от сильных морозов рябина сморщится и станет, как говорят, «сладкой» («Поздняя осень»).

3. Эпитеты, определяющие явление со звуковой стороны. М.М. Пришвин не только видит, но и слышит природу, он слушает её звуки и шорохи. Например: Есть в звучных боровинах такая тишина, что слышно «ку-ку»… («Звучные боровины»); Вот убежит волна далеко и не придёт, и шумовая завеса упадёт… («Молодые листики»); Звонкое радостное утро («Звонкое утро»); Заметил на полях множество певчих дроздов; они слетали с полей на берёзы и пели: певчий гомон стоял в лесу («Радость прилёта»).

4. Эпитеты, обозначающие величину, форму предмета. Например: А когда насмотришься, спрашиваешь себя: отчего все фигурки, создаваемые падающими снежинками, имеют округлую форму? («Квартальный столб»); … сверху везде снег лежит в мелких голубых рябинках-волнах… («Под снегом»); В кочках стояли высокие серые зонтики («Зонтики»); Три большие берёзы в самом низу срослись между собой и так втроём прожили большую жизнь («Три берёзы»); А голуби поднялись на крышу огромного дома («Гололедица»).

5. Эпитеты, указывающие на возраст предмета. Например: Посмотри, что сделал мороз с маленькими, в ладонь, густыми, как щётка, молодыми ёлочками! («Всё слышно, всё видно!..»); Как хочется жить на земле, где старые деревья видели моего деда и прадеда ещё маленькими… («Старые деревья»).

6. Эпитеты, определяющие и подчёркивающие внешние признаки предметов и явлений. Например: Вчера был солнечный день («Весенняя дорога»); Липа наконец подняла и расправила блестящие листья («После дождя»); Когда яркий майский свет врывается в тёмный хвойный лес с липовым подлеском, тени чернеют, а в светах огромные светящиеся раскрытые, но не расправленные почки молодых лип, тогда непременно слышится «ку-ку» («Кукушка»); Полная тишина, безоблачное небо, ночной хороший мороз, и теперь днём в голубых тенях везде мороз («Схватка»).

7. Эпитеты, характеризующие качества, свойства, состояние предметов и явлений. Например: Воздух тяжёлый, сырой… Утром земля парила, и небо низкое своим туманом доставало дыхание земли («Низкое небо»); … река всем льдом своим тесным, густым пошла… («Моя 76-я весна»); Девственная природа тем радость, что в ней себя ребёнком чувствуешь… («Вопрос»); А светолюбивая сосна рядом с ёлкой живёт и не жалуется… («Жажда света»).

8. Эпитеты, содержащие оценку силы, количества, степени проявления какого-либо свойства, качества. Например: Вчера совсем уж собралось потеплеть, но подул сибирский ветер, среди яркого дня стало холодно, а ночь была на нуле («Сибирский ветер»); Целый день перемены: то яркое солнце, то проливной дождь («Жар-птицы»); После обеда пошёл окладной мелкий, тёплый дождь, от которого завтра всё оживёт («Первые цветы»).

9. Эпитеты, содержащие авторскую оценку предметов и явлений окружающей природы. М.М. Пришвин, внимательно наблюдая за природой, любуясь и восхищаясь ею, при помощи оценочных эпитетов выражает своё отношение к ней. Такие эпитеты, оценивающие предмет, явление, действие с точки зрения эмоциональной, психологической, эстетической, в пришвинской прозе встречаются очень часто. Например: На одном комочке сидел великолепный цветистый щегол… («Зонтики»); Солнечные ручьи, голубые утренники, и вечером робкие ручьи, и ночь, и утро являются над сухими крышами («Прогулка»); Не хочется забыть вчерашний дивный день («Весна воды»); Роскошное утро, везде блестит роса на траве («Явление радости»); За ночь, слава богу, выпал хороший снег… («В городе»); Такая чудесная погода, какая редко бывает и в апреле («Осень улыбается»).

Нередко в одном предложении М.М. Пришвин использует разные по функции эпитеты, что делает его произведения необычайно яркими, эмоциональными, выразительными. Например: Тут начинаешь считать волшебные берёзки, выступающие нежной зеленью из тёмного бора («Звучные боровины»); Пусть небо и безоблачное, а солнце смущённое, или, бывает, холодное, не красное, а жёлтое и разное, и свет разный («Смущённое солнце»).

Многие названия лирических миниатюр писателя содержат эпитеты. Например: «Предмайское утро», «Под чистым небом», «Молодой дуб», «Золотой луг», «Весёлая тень».

Часто М.М. Пришвин использует эпитеты, выраженные притяжательными прилагательными. Они, как правило, указывают на принадлежность предмета, явления, действия и т.п. тому или иному одушевлённому или неодушевлённому предмету. Например: Лисичкин хлеб куда лучше нашего! («Лисичкин хлеб»); Вот я вижу сейчас, между огромными елями внизу, покрытую тесно стоящими самыми нежными травами заячью капусту («Заячья капуста»); Пастушья свирель имеет способность проникать в каждый дом и достигать каждой спящей души («Пастушья свирель»); А из-под низу сквозь этот слой выбилось на свет, на свою вольную волюшку волчье лыко и сейчас расцвело маленькими малиновыми цветочками («Волчье лыко»).

Нередко автор прибегает к эпитетам, выраженным наречиями. С их помощью он показывает степень проявления какого-либо признака или характеризует действие. Например: Все берёзы на дожде как бы радостно плачут… («Весна воды»); Маленькие осинки, буйно густые и лопоухие, однако, побеждают даже траву и вырастают, несмотря ни на что… («Лесное кладбище»).

§3. Метафора и олицетворение в миниатюрах

выразительный эмоциональный лексика пришвин

Метафора – это слово или оборот речи, употреблённые в переносном значении для определения предмета или явления на основе какой-либо аналогии, сходства [см.: Котюрова М.П., 2003, с. 458]. Различают метафоры общеязыкового характера («стёртые»), метафоры, сохраняющие «свежесть», и метафоры собственно поэтические, которые отличаются индивидуальным характером.

Метафора может выполнять две функции – функцию характеризации и функцию номинации индивидов и классов объектов [см.: Арутюнова Н.Д., 1979, с. 140 – 141].

В классической поэтике метафора понимается, прежде всего, как перенос названия с одного вида объектов на другой. «Однако есть основания считать исходной для метафоры функцию характеризации. Семантическая двуплановость метафоры затемняет её предметную отнесённость, мешая осуществить номинативную функцию, т.е. указывать на предмет речи» [Арутюнова Н.Д., 1979, с. 140 – 141]. Например, «Ну, а что медведь наш сидит?» – «Кто это, Яков Петрович?» – «Ну, медведь-то, будто не знаете, кого медведем зовут?» (Ф.М. Достоевский).

Естественное место метафора находит в поэтической речи (в широком понимании этого термина), в которой она служит эстетической (а не собственно информативной) цели. Поэтому метафора лучше всего сохраняется в тех единицах языка, которые связаны с художественным заданием – во фразеологизмах, присказках, пословицах, крылатых фразах, побасёнках и пр. «В поэзии, не предполагающей с необходимостью ни конкретно-предметной отнесённости имён, ни эксплицитности и часто «играющей» на вторичных функциях категорий языка, метафора употребляется не только в функции предиката, но и в функции субъекта и в других именных позициях» [Арутюнова Н.Д., 1997, с. 233 – 236]. Возможная неоднозначность метафоры согласуется с множественностью интерпретаций, допускаемых поэтическим текстом.

Как образное средство, раскрывающее сущность и особенности одного явления, предмета путём перенесения на него признаков и свойств другого, метафора используется почти всеми писателями и поэтами. Мастера слова создают новые, индивидуальные метафоры. Поэтическая метафора – важный элемент авторской художественной системы. Тесно связанная с художественным образом, поэтическая метафора будит, стимулирует творческое воображение читателя в ходе восприятия произведения.

Метафора занимает особое место в палитре изобразительных средств языка М.М. Пришвина. Автор часто прибегает к метафоре как средству изобразительности, подвергая метафорическому уподоблению названия живых существ и природные явления.

Посредством метафор М.М. Пришвин создаёт замечательные словесные образы-портреты, образы-картины, передаёт тончайшие оттенки чувств, состояния природы. Описывая природу, писатель наделяет её антропоморфическими чувствами. Многие пришвинские глаголы метафоричны (болтают, замечтался, плачут, обнимает, умерло): они обозначают действия, присущие не человеку, а дереву, дороге, реке и т.д. Например: … и дерево сухостойное остановилось и умерло («Суховерхая сосна»); Свет в Москве обнимает человека и несёт («Сверкающие дни»); … мороз замечтался о далёкой тропической стране («Лесное зеркало»).

Одухотворяя природу, автор делает её понятнее, ближе и ярче. Природа у него, как и человек, может быть весёлой и грустной, радостной и печальной, ясной и суровой. Например: Новорождённые ветки, светло-зелёные на тёмной старой зелени, частые, изменяли весь вид угрюмого дерева («Угрюмое дерево»); … осина голая, сердитая, вся пропитанная своим горьким осиновым соком («Сосна»); Утро встало со всех сторон светлое, и дымки поднялись бодро кверху… («Утренник»).

В основу пришвинской метафоризации может быть положено сходство самых различных признаков предметов. Рассмотрим наиболее типичные метафоры М.М. Пришвина.

1) Сходство предметов по цвету: А в белые просветы между деревьями сюда врываются пучками светлые лучи, и последние золочёные листики лещины горят в них, как и вправду золотые («Зазимок»); Острыми шильцами зелёными наклюнулась черёмуха, и шоколадные издали берёзовые почки, наверно, уже с зелёными хвостиками («Почки раскрываются»); И ещё бывает осенью, когда берёзки, перед тем как скрыться, прощаются своим золотом («Берёзы»).

2) Сходство формы, внешнего вида предметов: Высокая ель над омутом до того умершая, что даже длинные бороды зелёных лишайников почернели, сжались, попадали («Хмель»); … берёзка эта висела зелёная, потому что, вероятно, ремешок коры подавал сок висящим сучьям («Жизнь на ремешке»); А самые верхние крылышки совсем высоко поднимаются, и на самом верху пальчик ёлки показывает направление вверх… («Ёлка»); У подножия ели лежали во множестве стерженьки расшелушённых клестами, дятлами, белками шишек… («Плоды»); … протаяла щетина корзиночной ивы, и, наверное, в ней уже кипит незаметная жизнь насекомых («Незаметная жизнь»); Каждый прошлогодний стебелёк стоит в снежном стаканчике («Всё слышно, всё видно!..»); Монетки осени так промёрзли или подсохли, что слышно, как в трепете, друг о друга стучат («Чувство свободы»); Ни одна иголочка не пошевельнётся от бури, и только ветки-крылья, покачиваясь, как будто спрашивают совета друг у друга: как же дальше нам быть? («Терпение ёлки»); Папоротники окружили маленькую ёлку так плотно, что от неё осталась только головка крестиком, рыжая шейка и покатые плечи из двух веток… («Папоротники»); По утрам множество грачей разгуливает на тонких своих ножках в густых широких штанишках («Грачи»).

3) Сходство количества предметов. Нередко у М.М. Пришвина встречаются метафоры, построенные на основании сходства количества предметов: Видно, как ручей под этим тончайшим льдом гонит огромное стадо пузырей… («Чувство земли»); На этом красном холмике резко представилась тесная группа чёрных деревьев и поехала по красному влево («Лёд идёт»); Стена ёлок, казалось, вышла на борьбу с дубом и, раздумывая, остановилась («Заброшенная поляна»); Там, где тогда мчались весенние потоки, теперь везде потоки цветов («Реки цветов»).

4) Сходство действия, состояния предметов. Общие черты в характеристике действия, состояния создают большие возможности для метафоризации глаголов: Вечер зацвёл на закате голубыми снегами, розовым лесом, а небо кругом горело… («Вечер зацвёл»); На лугах ночевал туман («Дождь»); Ведь чем тише сам, тем больше замечаешь и ценишь движение жизни («Движенье»); Рожь наливает («Рожь наливает»); Какой денёк вчера просверкал! («Денёк просверкал»); Это соединение между собою живых материалов сопровождается вспышкой радости («Спящие почки»).

5) Сходство впечатления, ассоциаций. Предметы, явления, действия могут сближаться не только на основании внешнего подобия, но и по общности производимого ими впечатления. Например: Как хотел, жаждал я сказать кому-нибудь о великом царстве света там, наверху! («Мои земляки»); Весна света началась на дороге («Весенняя дорога»); Замечаю, что весна в душах людей современных стала раньше наступать, чем в далёкие времена, когда жизнь была спокойнее («Весна»); Я это только недавно открыл и назвал весной звука («Весна звука»); Раньше в этом мартовском солнце видел цветы на кофточках, а теперь вижу цветы в глазах у людей... («Мартовское солнце»); В полях началась рябь проталин, пестрота, «сорочье царство» («Река отделилась»); Человеческий глаз быстрее, а если лесным глазом поглядеть… («Лесной глаз»); В золотистых оранжевых сорочках рождаются новые веточки ёлки… («Угрюмое дерево»).

Метафоризация нередко усиливает изобразительность эпитетов: Вот такое ужасное положение богатой вороны… («Богатая ворона»); Трудно сказать, кто больше виноват в том, что лес вышел горбатый, ветер или поток («Горбатый лес»); Я подумал – это золотая капель с крыши («Капнуло с крыши»); Золотое утро было сегодня, и лёгкий морозец в полной тишине давал только хорошее… («Неодетые стволы»); Начались настоящие тёплые живые ночи («Живые ночи»). Эти и многие другие пришвинские эпитеты метафорические: они выражены словами, употреблёнными в переносном значении.

Особый интерес представляют развёрнутые метафоры. Они возникают в том случае, когда одна метафора влечёт за собой новые, связанные с ней по смыслу. Например: Вечер зацвёл на закате голубыми снегами, розовым лесом, а небо кругом горело… («Вечер зацвёл»); Зимой берёзы таятся в хвойном лесу, а весной, когда листья развёртываются, кажется, будто берёзы из тёмного леса выходят на опушку («Берёзы»); Столетние усилия дерева сделали своё: верхние ветви свои эта ель вынесла к свету, но нижние ветки-детки, сколько ни тащила их наверх матушка, остались внизу, сложились шатром, поросли зелёными бородами, и под этим непроницаемым для дождя и света шатром поселился… («Лесной шатёр»); Но впереди высокая ель протянула нам мохнатую лапу и указывает в лесную черноту, и там сквозь черноту виднеется окошечко, и сквозь окошечко золотая полянка, и там берёзка торжествует в косых лучах («В глубину»).

Часто М.М. Пришвин использует метафоры в названиях миниатюр: «Лесная книга», «Дыханье леса», «Светильники осени», «Берёзкам зябко», «Весна теней», «Весна звука» и т.д. Они помогают автору привлечь внимание читателей и отражают его восприятие окружающего мира.

Олицетворение – это наделение неживых предметов человеческими чувствами, мыслями, поступками, речью [см.: Розенталь Д.Э., 1988, с. 101]. Вот как, например, А. Гайдар использует этот троп в рассказе «Голубая чашка»: Сбежались отовсюду облака. Окружили они, поймали и закрыли солнце.

При олицетворении описываемый предмет может внешне уподобляться человеку: Зелёная причёска, Девическая грудь, О тонкая берёзка, Что загляделась в пруд? (С.А. Есенин). Ещё чаще неодушевлённым предметам приписываются действия, которые доступны лишь людям: Изрыдалась осенняя ночь ледяными слезами (А.А. Фет); На родину тянется туча, Чтоб только поплакать над ней (А.А. Фет); И цветущие кисти черёмух Мыли рамы фрамуг (Б. Пастернак).

Особенно часто писатели обращаются к олицетворению, описывая картины природы. Мастерски использовал этот троп С. Есенин. К клёну поэт обращался как к старому доброму знакомому: Клён ты мой опавший, клён заледенелый, что стоишь, нагнувшись, под метелью белой? Или что увидел? Или что услышал? Словно за деревню погулять ты вышел… Именно олицетворение создаёт прелесть многих поэтических образов С. Есенина.

Важную роль играют олицетворения в произведениях М.М. Пришвина. Они представлены в пришвинских текстах следующими группами.

1) Наделение явлений природы человеческими действиями: У тех деревьев ветки всегда купаются в свете… («Движенье леса»); Все кустики одеваются, все ветки распускаются, а между ними там и тут ёлочки по-прежнему стоят на своём («Прекрасное мгновенье»); Ёлка молодая пользуется каждой возможностью, чтобы укрыться в тени от мороза и горячих лучей солнца («Белолапки»); Так, складываясь, ручейки на опушке натекли в одну круглую яму, и два молодые дерева увидели себя в зеркале («Победа»); Папоротники окружили маленькую ёлку… («Папоротники»); … вершина засохла, так и засохла вся целиком, а нижние сучья давно уже сброшены, и дерево сухостойное остановилось и умерло («Суховерхая сосна»); Сучья шатром ложились на землю под тяжестью хвои… («Сильный сук»); Свет в Москве обнимает человека и несёт («Сверкающие дни»).

2) Наделение явлений природы человеческими чувствами, состояниями: Создавая парк, мы плачем об утраченном лесе, и когда осенью нам кажется, будто все деревья плачут о чём-то, то это деревья взяли от нас свои слёзы: плачут они о потерянном счастье дикого леса («Небывалое»); … берёзка торжествует в косых лучах («В глубину»); Листик свет любит, а корешок сосёт землю («Петля»); … мороз замечтался о далёкой тропической стране, и, пока занимается узорами, тёплая вода убежала под землю («Лесное зеркало»); Пусть небо и безоблачное, а солнце смущённое, или, бывает, холодное, не красное, а жёлтое и разное, и свет разный («Смущённое солнце»).

3) Наделение явлений природы, животных речью: Ни одна иголочка не пошевельнётся от бури, и только ветки-крылья, покачиваясь, как будто спрашивают совета друг у друга: как же дальше нам быть? («Терпение ёлки»); У верхних был свой разговор, у нижних свой, и теперь вся ёлочка от ветра общую беседу вела («Разговор ветвей»); Видел, как в лесу сосны спорили с ветром («Сосны спорили с ветром»); А дальше там папоротник на одном стебельке перешепнулся с другим… («Дыханье леса»); Деревья стоят, ветер перебирает листики, и они болтают между собой, а ветки согласно кивают друг другу («Держава ствола»); Знакомый поток вошёл в тесный лес и заговорил… («Пузыри»).

Часто автор использует олицетворение в названиях миниатюр: «Собачий рассказ», «Угрюмое дерево», «Добрая природа», «Смущённое солнце», «Весна спешит», «Дыханье леса», «Поющие деревья» и т.д.

§4. Сравнение в миниатюрах

Сравнение – это сопоставление одного предмета с другим, придающее описанию особую наглядность, изобразительность [Розенталь Д.Э., 1998, с. 89]. Например:

Нахмуренное, с прозеленью, небо,

Во мгле, как декорации, дома,

Асфальт и воздух пахнут мокрым снегом,

И веет мокрым холодом зима.

(Н. Рубцов)

Здесь, как и в любом сравнении, можно выделить предмет сравнения – дома на тёмной улице, образ сравнения – декорации и признак сходства – неясность очертаний, необычное освещение, создающее иллюзорность картин. На этих трёх элементах построен троп: во мгле, как декорации, дома.

Сравнение способствует образному описанию самых различных предметов, их признаков, качеств, действий. Часто сравнения уточняют цвет, например: Глаза, как небо, голубые; Листья жёлтые, как золотые; На заре туман кудлатый, спутав дымы и дымки, в берегах сползал куда-то, как река поверх реки (А. Твардовский).

Сравнение представляет собой простейшую форму образной речи. Почти всякое образное выражение можно свести к сравнению. Например: золото листьев – листья жёлтые, как золото; дремлет камыш – камыш недвижим, как будто он дремлет и т.д. Однако в отличие от других тропов сравнение всегда двучленно: в нём называются оба сопоставляемых предмета или явления, качества, действия.

Сравнение нередко выполняет в речи разъяснительную функцию, что значительно расширяет рамки их применения. Этот троп может быть использован в различных стилях речи. К сравнениям обращаются не только художники слова, но и учёные. Но самое широкое применение получает сравнение в художественной литературе, здесь оно выступает как сильное образное средство речи.

В любом сравнении можно выделить предмет сравнения, образ сравнения и признак сходства. Например, в пушкинском описании Под голубыми небесами великолепными коврами, блестя на солнце снег лежит предмет сравнения – снежный покров, образ сравнения – ковёр, признак сходства – закрывает землю. На этих трёх элементах построено сравнение: снег ковром лежит на земле.

Сравнения могут быть различны по своей структуре. Чаще всего они выступают в форме сравнительного оборота и присоединяются с помощью союзов как, точно, будто, как будто. Например, у В. Маяковского: … Берёт, как бомбу, берёт, как ежа, как бритву обоюдоострую…

Эти же подчинительные союзы могут присоединять и придаточные сравнительные предложения: Спина его ссутулилась круто, словно за шиворот сунули подушку (К. Федин).

Часто встречается форма сравнения, выраженного существительным в творительном падеже: Я волком бы выгрыз бюрократизм (В. Маяковский); Змейкой мчится по земле белая поземка (С. Маршак). К этим сравнениям близки и такие, которые выступают в форме сравнительной степени прилагательных, наречий: Из мрака куст ползёт, мохнатей медвежонка (В. Луговской). Есть сравнения, которые вводятся словами похож, напоминает: Кленовый лист напоминает нам янтарь (Н. Заболоцкий); … Я уснул в горах… в громадном заглохшем саду, похожем на девственный лес (К. Паустовский). Сравнение может выступать даже в форме вопросительного предложения. Например, А.С. Пушкин в поэме «Медный всадник» обращается к Петру I: О мощный властелин судьбы! Не так ли ты над самой бездной на высоте, уздой железной Россию поднял на дыбы? Известны отрицательные сравнения, в которых один предмет противопоставляется другому: Не ветер бушует над бором, не с гор побежали ручьи, Мороз-воевода дозором обходит владенья свои (Н.А. Некрасов).

Художественная сила сравнений как выразительного средства речи находится в прямой зависимости от их неожиданности, новизны. Так, воображение читателя не поразит сравнение румянца с розой, глаз с голубым небом, седых волос со снегом. Но яркий образ создают такие, например, сравнения: Был он рыжий, как из рыжиков рагу, рыжий, словно апельсины на снегу… Стали волосы смертельной белизны (Р. Рождественский). В таких сравнениях особенно ярко отображается присущее только автору восприятие действительности, поэтому сравнения в значительной мере определяют особенности слога писателя.

В лирических миниатюрах М.М. Пришвина много разных по форме сравнений. Есть сравнения, выраженные именем существительным в творительном падеже. Эти выражения являются не столько сравнением, сколько уподоблением. Например: Взлетела из-под самой лапы вялая водяная курочка, тряпкой пролетела несколько и вдруг упала в болото («Третий урок давал на болоте Жульке»); … спина кренделем, глаза становятся мутно-злыми, уши заглажены, усы трясутся, изо рта шип («Жулька и кот»); Листики липы выходят сморщенные и висят, а над ними розовыми рожками торчат заключавшие их створки почек («Как распускаются разные деревья»); Клён распускается жёлтый, ладонки листа сжатые, смущённо и крупно висят подарками («Как распускаются разные деревья»); Папоротники окружили маленькую ёлку так плотно, что от неё осталась только головка крестиком, рыжая шейка и покатые плечи из двух веток… («Папоротники»); Ёлка, начиная с половины, подняла уже все сучья свои вверх, а другая половина опускала сучья свои все шатром вниз…(«Ветер»); Сверху, откуда чёрной змейкой бежит рассекающий надвое белые снега ручей, спускается девушка с вёдрами («Девушка с вёдрами»); Село в тучку и теперь утром светит солнце невидимкой («Серые дни»).

Встречаются у М.М. Пришвина и сравнения, выраженные формой сравнительной степени прилагательного и наречия. Например: Он много терпеливее и настойчивее собаки («Жулька и кот»); Человеческий глаз быстрее, а если лесным глазом поглядеть … («Лесной глаз»); … сами светолюбивые берёзы, в стремлении своём к свету, оказались сильнее воды и ветра…(«Горбатый лес»); Наверху же ветки короче и легче, оттого они и живые поднимаются вверх… («Лесной шатёр»); Бывает, ёлка стоит небольшая, чуть разве повыше человека, и уже спелая, и на ней даже шишки висят («Плоды»); Нет лучше, нет чище и краше этих дней, но весна и душа требуют движения («В лесу без перемен»).

М.М. Пришвин сравнивает различные понятия: предметы и вещи, качества и свойства, действия, процессы и состояния. Сравнение действий, процессов, состояний обычно происходит союзным способом (с помощью сравнительных союзов как, чем, что и т.д.). Например: Так и мы тоже за мечтой своей, как за птичкой, а потом научаемся тоже мечтой управлять и свою птичку не смешивать с каким-нибудь сухим листиком («Мечта Жульки»); И вот, решив так, собака носом своим, как свинья, поддела под загнутый край миски, дёрнула, и миска подпрыгнула и упала вверх дном («Собака-идеалист»); У тех деревьев ветки всегда купаются в свете, и у них даже задние ветки повернулись сюда, протянулись к свету, как руки… («Движение леса»); Ель, как дама в концертном платье до самой земли, а вокруг молоденькие ёлочки-голоножки («Белолапки»); Сосна осенью теряет не меньше своих двойных хвоинок, чем листьев своих теряет осина («Сосна»).

Неоднократно в своих миниатюрах автор использует сравнения, выраженные лексически (с помощью слов подобный, похожий и т.п.). Например: Если по человеку судить, то этот весенний апрельский день похож на тот человеческий день, когда она говорит своё «да» («Апрельский день»); … зеленеют веточки чего-нибудь возле каждой лачуги в переулках, и каждой веточке соответствует где-нибудь подобная вспышка в душе человеческой («Голубое окно»); Тогда произошло на даче событие, похожее на чудо: куст шиповника, угнетённый, вышел на свет, и зацвёл в сентябре, и цвёл до морозов («Шиповник»); Утро сырое, туманное, похоже на тяжело спящего человека: пробуждается не скоро, слышит, а глаз не хочет открыть («Утро»).

Наряду с простыми сравнениями, в которых два явления сближаются по какому-то общему у них признаку, в пришвинских текстах используются сравнения развёрнутые, в которых сопоставляются многие схожие черты. Например: … Но вдруг выпорхнула и вспыхнула в лучах вечерних и острых стайка певчих птиц, начинающих перелёт свой в тёплые края, и лес стал для меня живым, как будто эта стайка вылетела из собственной души, и этот лес стал виденьем птиц, совершающих перелёт свой осенний в тёплые края, и эти птицы были моя душа, и их перелёт на юг было моё поведение, образующее картину осеннего леса, пронзённого лучами вечернего солнца («Вечер в лесу»); У него лицо просторное, как поднос, и кажется иногда сплошь белым, как тесто, и на тесте иногда пузырём показывается то мигающий глаз, то рот, с оттянутой для важности вбок губой, то щека в неудобном движении своём к улыбке («Набросок»).

Выводы

В данной главе проанализированы лексические средства создания выразительности и образности, характерные для лирических миниатюр М.М. Пришвина: эмоционально-экспрессивная лексика, эпитет, метафора, олицетворение, сравнение.

Произведения М.М. Пришвина необычайно красивы и эмоциональны. Автор использует в своей речи большое количество эмоционально-экспрессивной лексики, которая представлена четырьмя группами:

1) стилистически окрашенная лексика, с ярко выраженной оценочностью. Например: Там она долго, многие годы чахла, угнетённая господствующим деревом («Плоды»);

2) слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами. Например: мало-помалу островок зашевелился и вышел из моря на сухое («Паук»);

3) слова с суффиксами, придающими словам значение увеличительности. Например: На эти белые лапки у совсем крошечных ёлок смешно смотреть, так же, как на лапищи маленьких щенят («Белолапки»);

4) слова со значением интенсивности положительного качества и действия. Например: Удалось роскошное влажное летнее утро («Живое дерево»).

Эпитеты помогают М.М. Пришвину передать состояние природы, её звуки, своё впечатление от увиденного. Например: Ночь морозная, день блистающий («Река отделилась»); Есть в звучных боровинах такая тишина, что слышно «ку-ку»... («Звучные боровины»); Ёлки стоят обновлённые, сосны поставили свечи («Утром»).

Часто писатель подвергает названия живых существ и природные явления метафорическому уподоблению. Например: Монетки осени так промёрзли или подсохли, что слышно, как в трепете друг о друга стучат («Чувство свободы»); Я это недавно открыл и назвал весной звука («Весна звука»).

М.М. Пришвин наделяет природу человеческими чувствами, действиями, речью. Например: Папоротники окружили маленькую ёлку… («Папоротники»); Свет в Москве обнимает человека и несёт («Сверкающие дни»); … берёзка торжествует в косых лучах («В глубину»); Видел, как в лесу сосны спорили с ветром («Сосны спорили с ветром»).

Нами выявлено, что в своих лирических миниатюрах автор использует разнообразные сравнения. В их числе сравнения, выраженные существительным в творительном падеже: … спина кренделем, глаза становятся мутно зелёными, уши заглажены, усы трясутся, изо рта шип («Жулька и кот»); сравнения, выраженные сравнительной формой прилагательных и наречий: Человеческий глаз быстрее, а если лесным глазом поглядеть… («Лесной глаз»); сравнение действий, состояний, процессов при помощи союзов: Сосна осенью теряет не меньше своих хвоинок, чем листьев своих теряет осина («Сосна»); сравнения, выраженные словами похожий, подобный: Утро сырое, туманное, похоже на тяжело спящего человека: пробуждается не скоро, слышит, а глаз не хочет открыть («Утро»).

Встречаются у М.М. Пришвина развёрнутые метафоры и сравнения, в которых сопоставляются многие схожие черты: У него лицо просторное, как поднос, и кажется иногда сплошь белым, как тесто, и на тесте иногда пузырём показывается то мигающий глаз, то рот, с оттянутой для важности вбок губой, то щека в неудобном движении своём к улыбке («Набросок»); Зимой берёзы таятся в хвойном лесу, а весной, когда листья развёртываются, кажется, будто берёзы из тёмного леса выходят на опушку («Берёзы»).

 

ГЛАВА 2. СИНТАКСИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ЛИРИЧЕСКИХ МИНИАТЮР М.М. ПРИШВИНА

 

§1. Инверсия в миниатюрах

В русском языке порядок слов (порядок членов предложения) относительно свободный: не существует строго закреплённого места в предложении за тем или иным главным или второстепенным членом. Однако имеется более или менее принятый, чаще встречающийся в нейтральных стилях речи порядок следования членов предложения (прямой порядок) и отступления от него (обратный порядок, или инверсия).

Рассмотрим предложение: Большая туча медленно закрывает лучи солнца. Порядок расположения членов предложения в нём такой: сказуемое следует за подлежащим (туча закрывает); дополнение следует за сказуемым, управляющим словом (закрывает лучи); согласованное определение предшествует определяемому существительному (большая туча); несогласованное определение стоит после определяемого существительного (лучи солнца, т.е. солнечные лучи); обстоятельство образа действия предшествует сказуемому (медленно закрывает). Порядок слов в этом предложении прямой.

Когда подобный порядок слов в предложении нарушается, то говорят об обратном порядке, т.е. инверсии. Понятие «инверсия» употребляется в узком и широком смысле. В узком смысле инверсия – перестановка, нарушающая стилистически нейтральный порядок слов [см.: Ковтунова И.И., 1997, с. 152]. Это постановка ремы перед темой – так называемый субъективный порядок слов или такая перестановка компонентов словосочетаний, которая стилистически окрашивает предложение. Например: Хороши летние вечера! В более широком и менее определённом значении инверсией часто называют любую перестановку, в том числе связанную с изменениями в актуальном членении предложения, а также любой необычный по сравнению с прозаической речью порядок слов в стихотворной речи [см.: Ковтунова И.И., 1997, с. 152]: Твоих оград узор чугунный (А.С. Пушкин).

Нас интересует инверсия как стилистический приём, усиливающий выразительность художественной речи. Рассмотрим несколько примеров.

Чтобы подчеркнуть действие, обозначаемое сказуемым, или выражаемый им признак, нередко сказуемое ставят перед подлежащим, например: Кончились мои неприятности (А. Куприн); Хороши зимние вечера (А. Макаренко).

Подлежащее, обозначающее отрезок времени или явление природы, обычно стоит после сказуемого-глагола, например: Прошло сто лет (А.С. Пушкин); Наступает длинный зимний вечер (И.А. Гончаров).

Такой же порядок следования главных членов предложения встречается в описаниях, в рассказе, например: Поёт море, гудит город, ярко светит солнце, творя сказки (М. Горький).

Если в начале предложения имеются обстоятельственные слова, подлежащее тоже часто ставится после сказуемого, например: У окна сидела старушка в телогрейке и с платком на голове (А.С. Пушкин); Сейчас пройдёт дождь (А.П. Чехов); С запада шла туча (М. Шолохов).

Использование порядка слов в стилистических целях, то есть для усиления выразительности речи, распространяется и на второстепенные члены. Так, дополнение, обычно стоящее после глагола-сказуемого, логически подчёркивается в положении перед сказуемым, например: Досадно было, боя ждали (М.Ю. Лермонтов); Мы щуку с яиц согнали, мы Волгу толокном замесили (М.Е. Салтыков-Щедрин).

В предложениях На меня она имела влияние сильное (И.С. Тургенев); Участие и любовь непритворные видны были на лице Анны (Л.Н. Толстой) смысловая нагрузка согласованных определений, стоящих после определяемых существительных, значительно усиливается. Такой порядок слов был характерен для стиля писателей XIX века, например: Со всех сторон горы неприступные (М.Ю. Лермонтов); Аркадий Павлович говорил голосом мягким и приятным (И.С. Тургенев). Инверсия определения может придавать речи характер народного повествования, например: Вышел месяц ночью тёмной, одиноко глядит из чёрного облака на поля пушистые, на деревни дальние, на деревни ближние (А.С. Неверов).

Умелое использование порядка слов является важным средством усиления выразительности речи.

М.М. Пришвин в своих произведениях часто прибегает к инверсии. Инверсия подлежащего или сказуемого служит средством логического их выделения, подчёркивания. Например: Только редкий листик сосны качался там, наверху, но под каждой высокой осиной, обняв её, поднималась тёмная ёлка вплотную к другой, и какая же у нас тут была тишина, если и там, высоко, на свободе еле-еле шевелился иногда листик осины («Мои земляки»); Как хотел, хотел, жаждал я сказать кому-нибудь о великом царстве света там, наверху! («Мои земляки»); Утром, когда свет из столовой через открытую дверь виднеется ещё только бледной щёлкой, я знаю, что у самой двери в темноте сидит и дожидается меня кот Васька («Кот»); … днём при свете чёрные узкие щелки его глаз, пересекающие мутный зелёный круг, видят только птиц, ночью открывается весь чёрный светящийся глаз и видит только мышей («Кот»); По строгой прямой, часто махая крылышками, пролетел по своим семейным делам скворец («Птичьи дела»); Мышью побежала птичка по лесу («Птичьи дела»); Подняли они невозможный крик, такой, что работать стало невозможно («Птичья память»).

Для усиления смысловой нагрузки М.М. Пришвин использует инверсию определения. Например: Чем ближе к дереву, тем оно кажется выше, и так я прошёл в тесноту огромных деревьев, стал среди гор зелени живой, стремящейся в голубую высоту («Мои земляки»); … что мне это приятно, и я веду себя с нею совершенно так же, как если бы я был действительно бог всемогущий, всеведущий и вездесущий («Волшебная нить»); Вывалив язык, длинный, розовый, она стояла, хахала и глядела на летящую бабочку узенькими и глупыми глазами («Жулька и бабочка»); Бекасы рвались из-под носа, молодые и вялые, на она их не чуяла, а глядела на пикающих в кустиках болотных овсянок («Натаска Жульки»); После того я опустил плеть и не стал бить несчастную собаку, обманутую, измученную, униженную райскими птицами («Третий урок давал на болоте Жульке»); Джали молодая подаёт надежды на богатейшее чутьё… («Собачий рассказ»).

Усилению выразительности речи у М.М. Пришвина служит и инверсия дополнения. Например: Но я неосторожно взглянул, и от моего взгляда всё остановилось, и я всех захватил в том порядке, как они шли («Лесной глаз»); Листики молодые, показываясь, хотят нам сказать, что они всё лучшее своё собрали в эти минуты и дела им нет до того, что станет потом… («Прекрасное мгновенье»); Местами мелкие ёлочки-белолапки только выглянули, не выше земляники стоят, местами стоят в рост человека, а есть такие отдельные, что остриём вершины своей пробивают осиновый материнский полог («Белолапки»).

С той же целью М.М. Пришвин использует инверсию обстоятельства. Например: И так мало-помалу все нижние суки стали подниматься, и вся ёлочка снизу доверху подняла свои сучья («Сильный сук»); Из окна глядеть на деревья – не чувствуешь ветра… видишь – наверху деревья ветками что-то шепчут друг другу («Ветер»); Видел, как в лесу сосны спорили с ветром… («Сосны спорили с ветром»); А светолюбивая сосна рядом с ёлкой живёт и не жалуется («Жажда света»).

§2. Функции однородных членов в миниатюрах

Однородные члены предложения тоже нередко выступают как средство усиления выразительности художественной речи. С помощью однородных членов рисуются детали общей картины, единого целого, показывается динамика действий, образуются ряды эпитетов, обладающих большой экспрессивностью и живописностью.

Однородные глаголы-сказуемые создают впечатление динамичности и напряжённости речи: Бросившись к Сабурову, Масленников схватил его, приподнял с места, обнял, расцеловал, схватил за руки, отодвинул от себя, посмотрел, опять придвинул к себе, поцеловал и посадил обратно – всё в одну минуту (К. Симонов).

Весьма экспрессивны однородные определения, как согласованные, так и несогласованные: … Ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! (Л.Н. Толстой); Каждому, кто знает книги Грина и знает Севастополь, ясно, что легендарный Зурбаган – это почти точное описание Севастополя, города прозрачных бухт, дряхлых лодочников, солнечных отсветов, военных кораблей, запахов свежей рыбы, акации и кремнистой земли и торжественных закатов, вздымающих к небу весь блеск и свет отражённой черноморской воды (К. Паустовский).

Встречаются особые приёмы употребления однородных членов предложения. Так, у А.П. Чехова отмечается частое троекратное их повторение, что создаёт своеобразный ритмический рисунок фразы, мелодичность, музыкальность речи: Она, высокая, красивая, стройная, казалась теперь рядом с ним очень здоровой и нарядной; В каждую минуту она готова была убежать, зарыдать, броситься в окно.

Иногда вначале приводятся нераспространённые однородные члены предложения, а затем они повторяются с пояснительными словами, что создаёт выразительную смысловую соотнесённость и своеобразную симметрию синтаксических конструкций: Погода в тот день была сырой и туманной… Политический климат в Англии с тех пор часто был сырым вследствие разочарований и туманным вследствие нерешительности (из газеты).

В своих лирических миниатюрах М.М. Пришвин активно использует разнообразные конструкции с однородными членами предложения. Данные конструкции нами сгруппированы следующим образом.

1) Конструкции без союзов. Как правило, характерны для спокойной повествовательной речи. Например: В лесу нас радует не самый лес, его матёрые высокие стволы, а больше подлесок, молодёжь, кусты, трава-подстил, кочки, грибы, ягоды («Спайка поколений»); Вечер зацвёл на закате голубыми снегами, розовым лесом, а небо кругом горело… («Вечер зацвёл»); Вот уже три дня подряд солнечные, слегка морозные, снег всё ещё глубокий («Вечер зацвёл»); В полях началась рябь проталин, пестрота, «сорочье царство» («Река отделилась»); Полная тишина, безоблачное небо, ночной хороший мороз, и теперь днём в голубых тенях везде мороз («Схватка»).

Бессоюзные конструкции с однородными членами могут иметь и эмоциональную окраску. Например: Каких тут только не бывает цветов, ягод, грибов! («Добрая природа»); Белизна, чистота, свежесть, цветистость нежная так прекрасны, что чувствуешь в себе недостаток восторга, несоответствующую слабость своей благодарности («Не забыть»).

2) Повторение союза перед каждым однородным членом (иногда кроме первого). Используется М.М. Пришвиным для выражения чувств, придания речи эмоциональности. Например: Сосна стремится вверх, роняя боковые сучья, и достигает полога леса, и пробивает его, голая с пучком верхних сучьев своих («Демьянова уха»); Раньше в этом мартовском солнце видел цветы на кофточках, а теперь вижу цветы в глазах у людей: при этом свете у многих зацвели глаза – и голубые, и синие, и тёмно-зелёные, и, мне кажется, где-то мелькнули глаза лиловые («Мартовское солнце»); Бывает, молодая лошадка в нерешительности остановится под горой с возом, а когда стегнут её, вдруг вся соберётся как-то в спину, схватится и потянет вверх, и долго ей тянуть, и трудно, и так высоко-высоко… («Девушка с вёдрами»); Есть существа, способные так прямо, и верно, и открыто, и сияюще смотреть, что сами становятся похожи на солнце («Ландыш»); Рыжие листья засыпали рыжики, но я нашёл немного и рыжиков, и подосиновиков, и подберёзовиков («Последние грибы»); И так-то бывает грустно, и так хорошо, и шепчешь тихонько: – Летите, летите! («Утро»).

3) Союз и перед последним однородным членом. При его постановке образуется замкнутый ряд, имеющий значение исчерпывающего перечисления. Например: Папоротники окружили маленькую ёлку так плотно, что от неё осталась только головка крестиком, рыжая шейка и покатые плечи из двух веток, а потом кринолином донизу сошлись папоротники («Папоротники»); Наш берег, северный склон, завален чистым, нетронутым и глубоким снегом («Не забыть»); – Не дамся, не дамся я вам, – шептал я проходящим по солнцу деревьям, – проходите, проходите, а я вот буду смотреть на вас, стоять и считать («Лёд идёт»); Кругом все спешат, радуются, перебивают друг друга и в споре, разлетаясь, наполняют лес, как в игре в свои соседи: «всеми недовольны» («Утром»); В такое-то туманное, грибное и охотничье утро выхожу в лес и жду, с чего начнётся та параллельная жизнь природы, субъективная моя жизнь поэтическая, или философская, – не знаю, как её вернее назвать («Выхожу в лес»).

4) Попарное соединение однородных членов предложения союзом и. Такие конструкции имеют свои разновидности. Чаще всего парные группы образуются близкими по смыслу словами. Например: Но какое неизменно мрачное спокойствие и тишина в еловом лесу! («Блеск и тишина»); Корень дерева, оползая поверхность, встретил закруглённый камень и, поднявшись на него, возвратился к земле, чтоб встретиться с другим встречным корнем того же дерева и схватиться с ним навсегда («Петля»); И много ещё совершится чудес в природе, пока зелёная трава и цветы выбьются из-под его старой листвы… («Дуб»); Лес не одет, пахнет корой и берёзовым соком («Предмайское утро»); Вчера в лесу на солнечной просеке между стеной берёз высоких и молодых было очень тихо от угрева («На угреве»); Сквозь можжевельник, корявый и неопрятный, проросла роскошная красавица медуница и на свету расцвела («Медуница и можжевельник»); Другую тучу ветер нагнал и погнал… («Последние грибы»); Коровы и телята стоят неподвижно; до того им хорошо стоять и греться в последних солнечных лучах («Всё останавливается»).

Попарно у М.М. Пришвина могут объединяться антонимы, контрастные в данном контексте понятия. Например: Бывает зябь на море, и всё трепещет в светотенях на стенах каюты; так и в осиновом лесу в солнечный день от мелькания света и теней даже больно глазам («Блеск и тишина»); Солнечные дни, голубые утренники, и вечером робкие ручьи, и ночь и утро являются над сухими крышами («Прогулка»); … и в цветах ликующей весны старик свою тень похоронит и начнёт сам распускаться («Дуб»); Земля и вода не верят обещаниям солнца… («Замерзает река»); Значит, творчество природы и творчество человека различается отношением ко времени: природа создаёт настоящее, человек будущее («Девственная природа»); Но в природе человек умирает от нападения на него видимых и невидимых врагов («Начало сказки»).

5) Союз а между однородными членами показывает, что вместо одних предметов, действий, признаков устанавливаются другие, т.е. что одно понятие утверждается, а другое – отрицается. Например: Будь это не ветки, а люди, то они бы знали, что не сами они склоняются и шепчутся друг с другом («Разговор ветвей»); Пусть небо и безоблачное, а солнце смущённое, или, бывает, холодное, не красное, а жёлтое и разное, и свет разный («Смущённое солнце»); Мне известно, что солёное масло он не ест, а принимает только маленький кусочек хлеба, если ночью не поймал мышь («Кот»); … и она, взяв зубами свой тюфячок, подтащила к моей кровати на другой стороне комнаты, и уснула, и была довольна, что спала не с печкой, а рядом с человеком… («Друг человека»); И наша дружба с такими собаками вообще является как следствие общего великого душевного переживания, радости не дома, а в полях и в лесах («Друг человека»); Бекасы рвались из-под носа, молодые и вялые, но она их не чуяла, а глядела на пикающих в кустиках болотных овсянок («Натаска Жульки»).

§ 3. Эмоциональная семантика предложений в миниатюрах

П.А. Лекант отмечает, что в предложениях русского языка эмоциональная семантика имеет четыре способа представления: а) эмоциональная окраска, б) эмоциональное отношение, в) эмоциональная оценка, г) эмоциональное состояние [см.: Лекант П.А., 2004, с. 75].

Рассмотрим реализацию этих способов в миниатюрах М.М. Пришвина.

Эмоциональная окраска – это уникальный способ оформления и выражения личной эмоциональной реакции говорящего на собственное высказывание. Информативный смысл и субъективный «взгляд» на него говорящего совмещены в одном предложении – восклицательном. Этот тип предложения занимает определённое, установленное место в функциональной типологии – в статусе эмоционально-отмеченного варианта повествовательных, побудительных или вопросительных предложений. Восклицательная интонация даёт говорящему возможность выразить не только общую эмоциональную окраску высказывания, но и все оттенки, все детали личного отношения. «Чувства наши мы выражаем не столько словами, сколько интонацией» [Лекант П.А., 2004, с. 76]. «Восклицательное предложение в русском языке поразительно многообразно и по содержанию модусных оценочных смыслов, и по набору специализированных средств. В нём могут быть выражены не только чувства, овладевающие нами по поводу [наших] мыслей» [Пешковский А.М., 2001, с. 356], но и эмоционально-интеллектуальное отношение: уверенность, сомнение, удивление, ирония, презрение и пр.

В миниатюрах М.М. Пришвина ритмомелодические, динамические, а главное – тембровые компоненты интонации подкрепляются, усиливаются разными эмоциональными частицами, междометиями, наречиями, модальными словами, а также их комбинациями. Например: Так что же вздумал мой кот! («Кот»); Ах, ах! – только и слышалось («Жулька и бабочка»); Вот бы нам не пропустить этого нового, вот бы заметить, вот бы об этом людям сказать и открыть этот новый мир! («Напутствие пионерам»); Егорушке плохо, но бодрый петух ещё бодрее кроет последнюю курицу, и ему хоть бы что! («Петух»); И тут – о счастье! – я вспомнил («Враг»); И так быстро мчатся облака, и так зябко белым берёзкам, так они качаются! («Берёзам зябко»); Но после семидесяти мне стали говорить: «Ах, какой вы молодец!» – и я перестал, мне казалось, вовсе бояться убегающих лет («Конь везёт»).

В арсенале разнообразных средств эмоциональной окраски П.А. Лекант выделяет – в качестве универсального средства личной эмоциональной реакции говорящего – лексему как (какой), гибрид местоимения и частицы [см.: Лекант П.А., 2004, с. 76]. В составе восклицательного предложения эта лексема реализует такие семантические компоненты, как: а) указание на эмоциональное состояние говорящего, б) интенсивность, в) градация. В миниатюрах М.М. Пришвина конструкции с такой лексемой встречаются часто. Например: Как хотел, хотел, жаждал я сказать кому-нибудь о великом царстве света там, наверху! («Мои земляки»); Никогда я так резко не встречаюсь с природой, как если я читаю рассеянно: какой-нибудь паучок с булавочную головку – и как он интересен! («Ум животных»); А когда ткнулась к скворцам, то они как вылетят, как возьмутся тузить сороку-воровку! («Птичий закон»); А между тем в поисках собака по-настоящему есть захотела, и как ещё! («Собака-идеалист»); Как хорошо, что я без ружья! («Без ружья»); Какая строгость в еловом лесу! («Еловый лес»); Какой день пришёл в грозе и как радовал на закате сквозь лес красный глазок солнца! («Наш гость»).

Эмоциональное отношение – это намеренное указание говорящего на чувство, переживание, которое вызывает содержание высказывания у него самого, или у собеседника, или у третьего лица. С этой целью употребляются вводно-эмоциональные компоненты к счастью, к сожалению, к моему удивлению и т.п. Эти компоненты в произведениях М.М. Пришвина обозначают «взвешенное», обдуманное, подготовленное эмоциональное проявление – в отличие от непосредственной, непроизвольной эмоциональной реакции в восклицательном предложении. Например: К счастью для Жульки, очень скоро после этого кто-то постучал в дверь («Собственность у собак»); К сожалению, идущий по панели в нашу сторону спугнул воробьёв, и они, махнув через решётку, исчезли («Первый урок»).

Эмоциональная оценка действия, поступка, события является целью высказывания и составляет его смысл. Эмоциональная оценка выражается преимущественно в конструкциях с инфинитивом или отглагольным существительным, в качестве сказуемого выступают имена чувств (существительные, слова категории состояния): счастье, радость, удовольствие, наслаждение, ужас, каторга, подлость; досадно, стыдно, подло и т.п. В миниатюрах М.М. Пришвина к числу конструкций, выражающих эмоциональную оценку, относятся, например, следующее: Девственная природа тем радость, что в ней себя ребёнком чувствуешь и так по-ребячьи понимаешь, что всё вокруг живёт без хозяина, и сам это всё получаешь даром, как родительский сад («Вопрос»); Но вот радость: эта щука всплывает брюхом вверх, и ветерок медленно гонит её к берегу («Щука»); Я шёл сегодня с тем утренним восторгом в душе, который ищет себе предмета для воплощения и обыкновенно быстро находит в чём-нибудь… («Утрата»).

Эмоциональное состояние – это фрагмент функционально-семантического поля состояния. Его специфика состоит, во-первых, в непосредственной близости к лицу говорящему (зачастую именно его эмоциональное состояние представлено в конкретном предложении), во-вторых, в тех же самых чувствах, которые составляют содержание эмоциональной окраски, эмоционального отношения, эмоциональной оценки [см.: Лекант П.А., 2004, с. 77].

В этом плане особенность пришвинских миниатюр состоит в том, что в них передаётся эмоциональное состояние не только человека, но и животных. Предикат эмоционального состояния представлен в двух основных формах:

1) глагол-«состояние в виде действия» [Щерба Л.В., 1957, с. 75]. Например: Всё это расстраивало Жульку, и она через это не пускала в ход свой нос («Второй урок Жульки на болоте»); Жулька проводила их и вдруг опомнилась: где же хозяин? («Третий урок давал на болоте Жульке»); И когда потрёшь хлеб ножом с запахом масла – это не значит, что она [Жулька] обманывается, нет («Утром»); Только после долгой борьбы она [Жулька] смирилась и пошла рядом с П.С. («Волшебная нить»);

2) краткое прилагательное. Например: И я счастлив, я радуюсь: я что-то видел, что-то нашёл, и даже я знаю теперь, что я искал, что я нашёл… («Заячья капуста»); Он [Кадо] счастлив и горд: это он всех съел («Кадо»); Но я так радуюсь весне света в городе, что не придал никакого значения тому, что первый певец весны света [воробей] в отношении меня был так невнимателен («Капнуло с крыши»); Всё было прекрасно, только я чего-то напугался и, стараясь не думать, поспешил вернуться домой («На угреве»).

Выводы

К числу выразительных синтаксических средств, которые были рассмотрены нами в произведениях М.М. Пришвина, относятся: инверсия, однородные члены, а также эмоциональная семантика предложений.

В лирических миниатюрах писателя инверсия является важным средством усиления выразительности речи. Нами проанализированы следующие виды инверсии:

1) инверсия подлежащего или сказуемого: По строгой прямой, часто махая крылышками, пролетел по своим семейным делам скворец («Птичьи дела»);

2) инверсия определения: Джали молодая подаёт надежды на богатейшее чутьё… («Собачий рассказ»);

3) инверсия дополнения: Но я неосторожно взглянул, и от моего взгляда всё остановилось, и я всех захватил в том порядке, как они шли («Лесной глаз»);

4) инверсия обстоятельства: А светолюбивая сосна рядом с ёлкой живёт и не жалуется («Жажда света»).

Однородные члены в произведениях М.М. Пришвина также используются как средство усиления выразительности речи. Конструкции с однородными членами представлены следующими группами:

1) конструкции без союзов: В полях началась рябь проталин, пестрота, «сорочье царство» («Река отделилась»);

2) повторение союза перед каждым (иногда кроме первого) однородным членом: Есть существа, способные так прямо, и верно, и открыто, и сияюще смотреть, что сами становятся похожи на солнце («Ландыш»);

3) союз и перед последним однородным членом: Наш берег, северный склон завален чистым, нетронутым и глубоким снегом («Не забыть»);

4) попарное соединение однородных членов предложения союзом и: Но какое неизменно мрачное спокойствие и тишина в еловом лесу («Блеск и тишина»);

5) антонимы, контрастные в данном контексте понятия: … и в цветах ликующей весны старик свою тень похоронит и начнёт сам распускаться («Дуб»);

6) союз а между однородными членами: И наша дружба с такими собаками вообще является как следствие общего великого душевного переживания, радости не дома, а в полях и в лесах («Друг человека»).

Эмоциональная семантика в миниатюрах М.М. Пришвина имеет четыре способа представления:

а) эмоциональная окраска: Какой день прошёл в грозе и как радовал на закате сквозь лес красный глазок солнца! («Наш гость»);

б) эмоциональное отношение: К счастью для Жульки, очень скоро после этого кто-то постучал в дверь («Собственность у собак»);

в) эмоциональная оценка действия, поступка, события: Но вот радость: эта щука всплывает брюхом вверх, и ветерок медленно гонит её к берегу («Щука»);

г) эмоциональное состояние: И я счастлив, я радуюсь: я что-то видел, что-то нашёл, и даже я знаю теперь, что я искал, что нашёл… («Заячья капуста»).

ГЛАВА 3. ИЗУЧЕНИЕ ЯЗЫКА ЛИРИЧЕСКИХ МИНИАТЮР М.М. ПРИШВИНА В ШКОЛЕ (Методические рекомендации)

 

§1. Изучение изобразительно-выразительных средств (на материале произведений М.М. Пришвина)

Одно из важнейших направлений современной методики преподавания русского языка связано с усилением внимания к художественному тексту, к функциональной стороне языковых единиц, их образным и изобразительно-выразительным возможностям. М.Ю. Кулебякина отмечает, что актуальность данного направления обусловлена тем, что восприятие художественного слова ребёнком существенно отличается от восприятия взрослого. Чтобы слово в художественном произведении было правильно понято, необходима систематическая работа не только на уроках литературы, но и на уроках русского языка. Однако при изучении грамматики на уроках русского языка, на которую отводится основное программное время, речевому развитию учащихся уделяется недостаточно внимания. В частности, эстетический аспект привлекаемых художественных текстов, на которых идёт обучение, рассматривается крайне редко, бессистемно, нецеленаправленно [см.: Кулебякина М.Ю., 2006, с. 42].

Обращает на себя внимание, что «в практике работы школы изобразительно-выразительный аспект используемых на уроках грамматики художественных текстов по сути дела игнорируется; слово анализируется, как правило, с точки зрения грамматики. Конечно, проблема формирования у школьников грамматического отношения к слову крайне актуальна, важна, но нельзя не замечать и того, что учащиеся в своём большинстве остаются глухи к образной стороне речи. Это тем более досадно, что тренировочный материал к урокам грамматики почти сплошь даётся в отрывках из художественных произведений» [Перепёлкина Н.А., 2001, с. 6].

В связи с этим считаем, что отдельные уроки русского языка в средней школе должны быть полностью посвящены изучению изобразительно-выразительных средств. Приводим конспекты двух уроков русского языка, направленных на изучение тропов в 5 классе.

 

Урок 1

 

Тема: Эпитет как изобразительно-выразительное средство языка (на материале произведений М.М. Пришвина)

 

Цели урока:

1) образовательная: познакомить учащихся с понятием «эпитет», раскрыть существенные признаки эпитета;

2) развивающая: активизировать умение учащихся работать с художественным текстом, сформировать умение находить эпитеты в тексте;

3) воспитательная: воспитывать «чувство Родины», любовь к родной природе, уважение к мастерам слова.

Ход урока