Вещи как объект гражданских прав. Специфические особенности вещей как объектов гражданских прав

2. Вещи как объект гражданских прав. Специфические особенности вещей как объектов гражданских прав

Понятие «вещей» для гражданского законодательства всегда имело и будет иметь принципиальное значение в силу органической связи вещей с важнейшей составляющей частью предмета гражданского права – имущественными отношениями (п.1 ст. 2 ГК). Несмотря на то, что определения вещи сам Гражданский кодекс не содержит, текст этого закона позволяет видеть непосредственные корреляции между понятиями «объектов гражданских прав», «имущества» и «вещей» (см., например, ст. 128 ГК). В философском понимании вещью именуется отдельный предмет материальной действительности, обладающий относительной независимостью и устойчивостью существования. Определенность вещи задается ее структурными, функциональными, качественными и количественными характеристиками, ее телесностью. Наиболее общим выражением собственных характеристик вещи являются ее свойства, а место и роль данной вещи в определенной системе выражаются через ее отношения с другими вещами. В новейшей философской литературе вместо категории вещи обычно употребляют категории объекта и предмета, однако термин «вещь» и его производные («вещный», «вещность») сохраняет самостоятельное значение для обозначения процесса овеществления, когда отношения между людьми получают превращенную форму и выступают как отношения вещей (например, в условиях универсального развития товарных отношений в рыночной экономике)^[11].

В отечественном правоведении достаточно рано наметилось тенденция к отграничению вещей в философском и физическом смысле от вещей в смысле юридическом. Так, Д.И. Мейер, характеризуя предмет гражданско-правовой сделки, предъявлял к таковому следующие требования: предмет сделки должен иметь юридическое значение и представлять собой некий имущественный интерес в плане юридического отношения человека к материальному миру, должен быть оборотоспособен, не противен законам и нравственности и должен допускать физическую возможность совершения действия, предмета сделки^[12]. Весьма обстоятельно о сущности вещей в юриспруденции высказался Е.Н. Трубецкой, по мнению которого «под вещами в юридическом смысле следует понимать все предметы внешнего несвободного мира, уже существующие или ожидаемые в будущем, которые могут быть подчинены господству лиц, признаваемых субъектами права… и могут служить в качестве средств его целям». При этом, по мысли автора, «вещью в смысле объекта права может быть только то, что доступно господству лица или совокупности лиц, соединившихся вместе. Способность человека подчинять своему господству предметы внешнего мира заключена в определенные границы, вытекающие отчасти из свойств человека, отчасти из природы самих вещей. Все то, что находится вне этих пределов, не может быть объектом права»^[13]. Из этих рассуждений следует, что под «предметами внешнего несвободного мира» и следует понимать вещи, существующие или будущие, состоящие или могущие состоять под чьим-либо господством и только в силу этого перерастающие из своей натурально-физической определенности в иное качество: объекта права.

В современной науке гражданского права выработано не так много определений вещей, которые можно было бы принять в качестве рабочих. Так, А.П. Сергеев понимает под вещами данные природой и созданные человеком ценности материального мира, выступающие в качестве объектов гражданских прав^[14]. По мнению же Е.А. Суханова, вещами признаются материальные, физически осязаемые объекты, имеющие экономическую форму товара^[15]. Последняя точка зрения исходит из того, что вещи являются (должны являться) результатами труда, имеющими в силу этого определенную материальную (экономическую) ценность, а исключениями из этого правила следует считать землю и иные природоресурсовые объекты.

Несколько более развернутая дефиниция вещей предложена В.А. Пантелеенко: вещи – это существующие независимо от субъекта пространственно ограниченные предметы и явления материального мира, как в их естественном состоянии, так и приспособленные человеком к его потребностям, признаваемые объективным правом в качестве объекта субъективных прав, в том числе некоторые виды энергии, освоенной человеком (атомная, лучевая, электрическая, тепловая и т.д.)^[16].

Понимание вещи исключительно как предмета внешнего (материального) мира поставлено под сомнение И. Гумаровым, по мнению которого, закон наряду с вещами как предметами материального мира допускает параллельное существование нематериальных «вещей», например, денег и ценных бумаг, которые могут иметь как наличную (документарную), так и безналичную (бездокументарную) форму. Далее, поскольку объектами права собственности являются лишь вещи, можно предположить, что законодатель допускает наделение некоторых имущественных прав (прямо вещами не называемых) свойствами вещи и, значит, соответственно признание их косвенно – через «вещь» – объектами права собственности. Кроме того, высказывается предположение о том, что объектом права собственности, а значит, и вещью, вероятно, может быть не только отдельно взятое имущественное право, но и строго определенный комплекс, набор этих прав: «…действующее гражданское законодательство помимо вещей как предметов материального мира предусматривает и допускает существование еще двух видов вещей. К ним относятся, во-первых, вещи, прямо названные таковыми законом, но не всегда являющиеся предметами материального мира (например, ценные бумаги, имущественный комплекс предприятия). Во-вторых, вещи, безусловно отсутствующие в природе, существование которых допускается (например, доля в хозяйственных товариществах и обществах). Появление вторых, как, впрочем, и ценных бумаг) в гражданском обороте можно объяснить, в частности, целями его оптимизации, а также определенного повышения статуса новоявленных собственников таких «вещей»^[17].

Представляется, однако, что все указанные мнения недостаточно учитывают то обстоятельство, что в разных научных дисциплинах и определенных отраслях права обособленные предметы природы и продукты предметно-практической деятельности людей определяются по-своему. Совершенно очевидно, что даже в пределах права его объекты подлежат дифференциации по тем признакам, которые предопределяют существование самостоятельных правовых отраслей. Нужно учитывать и то обстоятельство, что даже одноименные правовые феномены в близких по типу правовых образованиях могут иметь неодинаковое значение, занимать различные позиции в юридической систематике и выполнять разные функции. При любых различиях, наблюдаемых в межотраслевых или даже в межсистемных сопоставлениях, объекты, задействованные в механизме правового регулирования в качестве вещей, имеют некие общие для них характеристики.

К сожалению, современный уровень исследованности объектной составляющей права не позволяет пока найти решение многих теоретических и чисто практических проблем, которые сопряжены с понятием вещи и функционированием вещей в гражданском обороте. Изучение объектов гражданских прав не может дистанцироваться от прямого указания ст. 128 ГК, согласно которому к вещам отнесены также деньги и ценные бумаги. Даже если таковые объекты существуют в наличной (деньги) либо документарной (ценные бумаги) форме, они вряд ли могут быть отнесены к результатам труда, предметам и явлениям материального мира, приспособленным к человеческим потребностям. Еще более слабой выглядит связь указанных объектов с природной, материальной первоосновой в случае безналичных денег и бездокументарных ценных бумаг, когда вообще нет возможности говорить об их осязаемости. И деньги, и ценные бумаги, независимо от способов их манифестации, представляют собой настолько специфические объекты гражданских прав, что их особенности не могут быть «нейтрализованы» одной лишь ссылкой на закон либо путем использования квазивещных конструкций. То же самое можно утверждать и в отношении имущественных прав. Необходимо обратить также внимание на то обстоятельство, что в законе нигде нет упоминания об имущественном комплексе предприятия как о вещи. В ст. 132 ГК этот комплекс признан недвижимостью, но не вещью! А из сопоставления пунктов 1 и 2 ст. 131 ГК вытекает, что закон дифференцирует понятия недвижимых вещей и недвижимого имущества. Можно поэтому усомниться в основательности мнения И. Гумарова о том, что предприятие есть специфичная сложная вещь. Характеризуя соответствующее явление, законодатель пользуется особым термином – «комплекс», и относит его к недвижимому имуществу, но не к недвижимым вещам. Гражданский закон, как правило, безразлично относится к предметам, которые в силу своей недоступности или иных свойств не могут быть обращены в чью-либо собственность (например, небесные тела, атмосферный воздух).

Резюмируя, можно отметить, что любая «вещь» в правовом смысле кроме признаков дискретности, юридической привязки и системности характеризуется материальностью, однако не любой материальный объект гражданского права является вещью. Развитие науки и техники привело со временем к тому, что человечество освоило в практической деятельности невещественные материальные объекты и сразу же вслед за их освоением возникла проблема их юридического закрепления. Это относится прежде всего к различного рода энергиям, полям и воздействиям, которые в соответствии с традиционными частноправовыми воззрениями не являются вещами, однако обладают способностью удовлетворять человеческие потребности и допускают (в определенной степени) учет количественных параметров и качественных свойств. Однако признак юридической привязки таких объектов выражен совершенно особым образом: чаще всего инструментально, через принадлежность определенным субъектам источников или средств передачи соответствующих энергий и воздействий. Можно прогнозировать, что дальнейшее развитие системы объектов гражданских прав приведет к включению таких объектов в имущественную группу в качестве промежуточной (между вещами и имущественными правами) объектной категории.