ВОССТАНИЕ

7.  ВОССТАНИЕ

В Петербурге же утром 14 декабря 1825 года колонна Московского полка во главе с Александром Бестужевым построилась в каре у памятника Петру I, напротив Сената. Вскоре туда прибыл гвардейский морской экипаж во главе с Николаем Бестужевым, а также Гренадерский полк.[29]

Еще раньше, когда стало известно, что 14 декабря назначено днем присяги Николаю, декабристы задумали, чтобы полки, отказавшиеся присягать на верность новому императору, со знаменами и барабанным боем шли по казармам, зовя присоединиться к восстанию и двигаться на Сенатскую площадь. Но, во первых, участники заговора, напутав, не собрались вместе. Во-вторых, назначенный диктатором князь Трубецкой в последнюю минуту испугался и на площадь вообще не пришел. Отказавшиеся от присяги несколько полков по казармам не пошли, а отправились прямо на Сенатскую площадь. Что там делать, они не знали.[30] Организаторы восстания действовали нерешительно. Солдаты дрожали от холода. Офицеры спрятали сабли в ножны.

Новому императору Николаю I удалось окружить мятежное каре десятью тысячами верных ему войск (в то время как восставших было около трех с половиной тысяч). Но восставшие считали, что не все еще потеряно. Ряд полков при случае готов был примкнуть к восстанию.

На Сенатской площади был и народ – рабочие, ремесленники, дворовые, разночинцы. Многие из них сочувствовали восстанию. Строители Исаакиевского собора кидали в Николая I и в его свиту камни и поленья.[31]

Взбунтовавшимися войсками пытались командовать братья Бестужевы и, как потом отмечалось в донесении, «люди во фраках»- Глебов и Кюхельбекер. Но, пожалуй, ярче всех выглядел Каховский (тот самый, который взял на себя задачу перед началом выступления убить Николая I, но так и не решился ее выполнить). Каховский с двумя заряженными револьверами и кинжалом метался перед строем солдат и кричал: «Ура! Константин!»

К бунтовщикам подскакал увещевать их петербургский генерал-губернатор граф Милорадович, прославленный боевой офицер, снискавший любовь и уважение не только у правящей верхушки, но и у простых солдат. Каховский выстрелил и ранил его. С Каховским произошло что-то непонятное. Он оскалил зубы, невнятно кричал какие-то слова и ни с того ни с сего напал на офицера из императорской свиты, нанося ему удары кинжалом в лицо.[32]

Артиллерии у восставших не было. Все восставшие были пехотинцами. Выбранный декабристами за час до конца восстания новым « диктатором» князь Оболенский (бывший прежде начальником штаба восстания), трижды пытался созвать военный совет, но было уже поздно: Николай успел взять инициативу в свои руки и сосредоточить на площади против восставших вчетверо большие воинские силы, причем в его войсках были кавалерия и артиллерия, которыми не располагали декабристы. В распоряжении Николая было тридцать шесть артиллерийских орудий.

Короткий зимний день клонился к вечеру. «Пронзительный ветер леденил кровь в жилах солдат и офицеров, стоявших так долго на открытом месте»,- вспоминали потом декабристы. Наступали ранние петербургские сумерки. Уже было три часа дня, и стало заметно темнеть. Николай боялся наступления темноты. В темноте народ, скопившийся на площади, повел бы себя активнее. Из рядов войск, стоявших на стороне императора, начались перебежки к восставшим. Делегаты от некоторых полков, стоявших на стороне Николая, уже пробирались к декабристам и просили их «продержаться до вечера». Более всего Николай боялся, как позже он сам записал в своем дневнике, чтобы «волнение не сообщилось черни».

Николай I отдал приказ стрелять картечью.

Команда раздалась, но выстрела не последовало. Канонир, зажегший фитиль, не вложил его в пушку. «Свои, ваше благородие»,- тихо ответил он набросившемуся на него офицеру. Офицер Бакунин выхватил запал из рук солдата и выстрелил сам. Первый залп картечью был дан выше солдатских рядов – именно по «черни», которая усеяла крышу Сената и соседних домов. На первый залп картечью восставшие отвечали ружейным огнем, но потом под градом картечи ряды дрогнули, заколебались - началось бегство, падали убитые и раненые. «В промежутках выстрелов можно было слышать, как кровь струилась по мостовой, растопляя снег, потом сама, алея, замерзала»,- писал позже декабрист Николай Бестужев. Царские пушки стреляли по толпе, бегущей вдоль Английской набережной и Галерной. Толпы восставших солдат бросились на невский лед, чтобы перебраться на Васильевский остров. Михаил Бестужев попытался на льду Невы вновь построить солдат в боевой порядок и идти в наступление. Войска построились. Но ядра ударялись о лед- лед раскалывался, и многие тонули в реке. Таким образом, попытка М.Бестужева не удалась.

К ночи все было кончено. Император и его приближенные всячески старались преуменьшить число убитых – говорили о восьмидесяти трупах, иногда о сотне или о двух сотнях. На самом же деле число жертв было гораздо значительнее - картечь на близком расстоянии косила людей. По приказу полиции кровь засыпали чистым снегом, спешно убирали убитых. Всюду ходили патрули, на площади горели костры. От полиции послали по домам с приказом, чтобы все ворота были на запоре. Петербург походил на город, завоеванный врагами.

Наибольшее доверие вызывает документ чиновника Министерства юстиции по статистическому отделению С.Н.Корсакова. Из него следует, что в день 14 декабря 1825 года было «убито народа»: «генералов- 1, штаб- офицеров- 1, обер-офицеров разных полков- 17, нижних чинов лейб-гвардии Московского полка- 93, Гренадерского полка- 69, (морского) экипажа гвардии- 103, Конного полка- 17, людей во фраках и шинелях- 39, женска пола- 9, малолетних- 19, черни- 903. Общий итог убитых- 1271 человек».

В это время на квартире Рылеева собрались декабристы. Это было их последнее собрание. Они договорились лишь о том, как держать себя на допросах… Отчаянию заговорщиков не было границ: гибель восстания была очевидна. Рылеев взял слово с декабриста Н.Н. Оржицкого, что он сейчас же отправится на Украину, чтобы предупредить Южное общество о том, что «Трубецкой и Якубович изменили»…

В ночь на 15 декабря 1825 года в Зимний дворец начали свозить арестованных.[33]

Узнав о катастрофе в Петербурге, члены Южного общества осознали свою обреченность. Смятение вкралось в их ряды. Одно за другим раздавались предложения поднять восстание в войсках или в военных поселениях. Выдвигался проект освободить П.Пестеля. Но только попытка ареста крупного деятеля тайного общества Сергея Муравьева – Апостола заставила его поднять на восстание Черниговский полк, в котором он служил. Но поднять всю армию не удалось. Двадцать девятого декабря 1825 года в районе Белой Церкви С.И. Муравьев-Апостол во главе 970 солдат начал шестидневный рейд в надежде на присоединение других воинских частей, в которых служили члены тайного общества. Однако военные власти блокировали район восстания надежными частями. Операцию по ликвидации мятежа возглавил брат нового императора Константин Павлович. Третьего января 1826 года при подходе к селу Трилесы Черниговский полк был встречен отрядом гусар с артиллерией и расстрелян картечью. Раненный в голову С.И. Муравьев-Апостол был схвачен и отправлен в Петербург, где действовал организованный по указу Николая Первого от 17 декабря 1825 года «Высочайше учрежденный Тайный Комитет для изыскания соучастников возникшего злоумышленного общества».

Вскоре это бюрократически названное учреждение перестало называться тайным, а в мае 1826 года было переименовано в комиссию. Комитет (а потом комиссия) заседал почти беспрерывно в течение нескольких месяцев.