Разбой, совершенный с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия

3.2 Разбой, совершенный с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия

Среди других форм хищения, квалифицирующим признаком, присущим только разбою, является применение оружия или предметов, используемых в качестве оружия (ч. 2 ст. 162 УК).

Оружие – общее название устройств и предметов, конструктивно предназначенных для поражения живой или иной цели, а также для подачи сигналов. Несмотря на огромное разнообразие указанных устройств и предметов, все они характеризуются рядом сходных признаков, отличающих их от других предметов, в том числе и от предметов, используемых в качестве оружия.[40]

Основное исторически сложившееся предназначение оружия состоит в поражении живой цели или разрушении иных объектов как при защите, так и при нападении. И хотя большинство видов оружия старинных образцов (копья, секиры, боевые топоры, мечи и др.) ныне можно встретить только в музеях, их современные аналоги отличаются только своей поражающей мощью, но не функционалным назначением.

Именно по этой причине в контексте состава разбоя, учиненного с оружием, нельзя рассматривать в качестве такового те предметы, которые имеют производственное, хозяйственное, или иное (не связанное с поражением какой-либо цели) назначение, например, строительно-монтажные пистолеты и револьверы, стартовые пистолеты и спортивные снаряды (рапиры, спортивные копья и т. п.), а также не содержащие взрывчатых веществ и смесей имитационно-пиротехнические и осветительные средства[41], разделочные ножи и прочие конструктивно сходные с оружием изделия.

Тем более не могут быть отнесены к оружию такие предметы, как топоры, всевозможные хозяйственные ножи (сапожные, кухонные, перочинные, столовые), шило, отвертки, молотки, стамески, серпы, косы, ломы и другие изделия, сертифицированные в качестве изделий хозяйственно-бытового и производственного назначения. Несмотря на то, что перечисленные предметы обладают достаточно большой поражающей мощью, позволяющей использовать их для совершения насильственных преступлений, по своему назначению они остаются все же орудиями труда, а не оружием.

Двойственный характер в этом отношении имеет лишь сигнальное оружие, каковым считаются предметы, конструктивно предназначенные для подачи световых, дымовых или звуковых сигналов[42]. Имея конструктивное сходство с устройствами и предметами, предназначенными для поражения живой или иной цели, оно тем не менее не признавалось оружием ввиду своего предназначения только для подачи сигналов. Например, в определении Военной коллегии Верховного Суда СССР от 27 июля 1967 г. по делу С. было подчеркнуто, что «ракетницу (сигнальный пистолет ОПШ) рассматривать в качестве огнестрельного оружия нельзя, так как она не является оружием, предназначенным для поражения живой цели снарядом (пулей), приводимым в движение энергией пороховых газов. По своему устройству и назначению ракетница представляет собой предмет, служащий лишь для подачи сигналов»[43].

С принятием 20 мая 1993 г. первого Закона «Об оружии» положение не изменилось, поскольку понятие оружия в нем по-прежнему ограничивалось теми устройствами и предметами, которые конструктивно предназначены для поражения живой или иной цели. Иначе решается вопрос в Федеральном законе «Об оружии» от 13 декабря 1996 г., в котором одним из предназначений оружия считается подача сигналов, а одной из его разновидностей – сигнальное оружие.

Вывод о подлинном назначении того или иного предмета позволяет сделать анализ его конструктивных признаков. Оружие и взрывные устройства представляют собой специальные технические устройства с определенными конструктивными признаками, благодаря которым они являются именно оружием и взрывными устройствами, а не иными предметами. В этом смысле оружием можно считать и самодельные предметы, изготовленные без соблюдения требований технологии оружейного производства кустарным способом, но конструктивно сходные с оружием, т. е. имеющие необходимые элементы конструкции соответствующего промышленного вида оружия и потому представляющие реальную опасность при его применении. Если же речь идет о предметах, лишь внешне похожих на оружие (пугачи, макеты, пистолеты-зажигалки и т. п.), то не следует забывать, что понятия «внешнее сходство» и «конструктивное сходство» неоднозначны.

Оружие становится орудием преступления только при условии его исправности, годности к использованию по назначению или возможности приведения в пригодное для использования состояние. Следовательно, использование в ходе нападения заведомо непригодного к целевому применению оружия (а оно может выразиться прежде всего в угрозе его применения) не может рассматриваться в качестве признака вооруженности. Использование такого рода оружия при нападении лишь в качестве средства психологического воздействия равносильно применению предмета, похожего на оружие. Однако постольку, поскольку подвергшийся данному воздействию потерпевший в состоянии, исходя из внешнего облика предмета, которым ему угрожают, воспринимать эту угрозу как реально опасную для его жизни или здоровья, содеянное должно квалифицироваться все же как разбой, хотя и не вооруженный.

Что касается конкретных разновидностей оружия, то в некоторых разъяснениях высших судебных органов и научных источниках советского периода их перечень чаще всего ограничивался огнестрельным и холодным оружием. В частности, до принятия Закона «Об оружии» 1993 г. считалось, что непременным признаком банды (а стало быть, и группы разбойников) является вооруженность ее членов исключительно огнестрельным или холодным оружием. Использование же указанными лицами газовых и пневматических поражающих устройств расценивалось в судебной практике не в качестве использования оружия в уголовно-правовом смысле, а в качестве предметов, используемых в качестве оружия. Названный Закон значительно расширил круг предметов, признаваемых оружием, включив в него газовое, метательное и пневматическое оружие. Федеральный закон «Об оружии» от 13 декабря 1996 г., пришедший на смену одноименному закону от 20 мая 1993 г., пополнил арсенал оружия еще одним видом – сигнальным оружием, конструктивно предназначенным для подачи световых, дымовых или звуковых сигналов. Пока ст. 1 названного Закона, классифицируя оружие на огнестрельное, холодное, холодное метательное, пневматическое и газовое, определяет их следующим образом. Огнестрельное оружие – это оружие, предназначенное для механического поражения цели на расстоянии снарядом, получающим направленное движение за счет энергии порохового или иного заряда. В качестве конкретных разновидностей такового обычно называются винтовки, карабины, пистолеты, револьверы, автоматы, пулеметы, минометы, гранатометы, пушки и иные виды стрелкового и артиллерийского оружия независимо от калибра[44].

Исходя из определения огнестрельного оружия, данного в ст. 1 Закона об оружии, можно выделить следующий характеризующий его комплекс признаков: а) механический характер повреждений, наносимых поражаемому объекту, при котором разрываются и перфорируются мягкие ткани, проламываются и раскалываются кости; б) дистанционность действия, определяемая возможностью поражать цель на значительном расстоянии; в) особый поражающий элемент – снаряд, пуля, дробь или картечь; г) направленность (прицельность) движения указанных элементов, сообщаемая им стволом, через который проходит снаряд, безотносительно к тому, является ли этот ствол нарезным или гладким; д) придание направленного движения снаряду или пуле за счет энергии порохового или иного заряда, позволяющего метнуть снаряд на определенное расстояние и поразить цель на значительном удалении. Огнестрельным оружием можно считать и такой набор основных его частей, которые в комплексе своем позволяют произвести выстрел. К таковым относятся ствол, затвор, барабан, рамка и ствольная коробка. Отсутствие других деталей (например, рукоятки) может влиять на надежность, эффективность и удобство стрельбы, но не является препятствием для производства самого выстрела.

Боеприпасы, если под ними понимать только конструктивно предназначенное для выстрела из оружия соответствующего вида метаемое снаряжение (например, все виды патронов заводского и самодельного изготовления к различному стрелковому огнестрельному оружию независимо от калибра, включая патроны к гладкоствольному охотничьему оружию, реактивные противотанковые гранаты, артиллерийские снаряды, боевые ракеты), сами по себе оружием не являются, хотя их свойства имеют не последнее значение для квалификации. Скажем, использование в процессе нападения сигнальных, осветительных, холостых и иных патронов, не имеющих поражающего элемента (снаряда – пули, картечи, дроби и т. п.), не образует признаков вооруженного разбоя[45].

Вместе с тем в определение боеприпасов, данное в ст. 1 Закона «Об оружии», включены не только предметы, приводимые в действие при помощи специально предназначенных для выстрела устройств (гранатометов, минометов, пушек, реактивных установок и т. п.), при отсутствии которых их использование для целей разрушения и поражения затруднено или вовсе исключено, но и предметы вооружения, способные к самовзрыву без таковых устройств (ручные гранаты, бомбы, противопехотные и противотанковые мины, военно-инженерные подрывные заряды и т. п.). Последние также могут быть включены в правовое понятие оружия.

Предметы, не способные к самовзрыву, становятся оружием, будучи конструктивно включенными в различного рода взрывные устройства, состоящие из боеприпаса и специального механизма, конструктивно предназначенного для производства взрыва (срабатывания боеприпаса) при определенных внешних воздействиях или в требуемый момент. При этом обычной основой для изготовления взрывных устройств являются взрывчатые вещества, для действия которого необходимы также средства воспламенения и взрывания (капсюли-детонаторы, огнепроводимый и электродетонирующий шнуры), а в ряде случаев и приборы для взрывания (взрывные машинки, аккумуляторы, элементы, выступающие в качестве источника электроэнергии).

Холодное оружие – это оружие, предназначенное для поражения цели с помощью мускульной силы человека при непосредственном контакте с объектом поражения (ст. 1 Закона «Об оружии»).

Исходя из данного определения, можно выделить следующий набор признаков, присущих холодному оружию: а) характер повреждений, выражающихся в колотых, резаных, колото-резаных, рубленых, рублено-резаных ранах и переломах костей; б) возможность действия только при непосредственном контакте вооруженного данным оружием человека с объектом поражения, обусловливаемая способностью поражать цель на минимальном расстоянии, определяемом длиной рук человека, его ростом, а также длиной самого оружия или его частей; в) особый поражающий элемент, каковым могут быть острие, лезвие, гладкие и шипованные поверхности, ребра, соединяющие плоскости; г) приведение в действие, при помощи мускульной силы человека, являющейся в данном случае единственным источником энергии.

Определенные трудности возникают и при отнесении к холодному оружию таких изготовленных кустарным или самодельным путем изделий, внешние формы и свойства которых не позволяют со всей категоричностью сделать вывод, что он изготовлен специально для поражения живой цели. Эксперты в таких случаях делают вывод о признании предмета холодным оружием на основании наличия лезвия, острия, рукоятки, клинка, обуха и других известных специалистам признаков. Таким образом, при решении вопроса о признании оружием предметов, используемых при разбойном нападении, следует руководствоваться положениями Закона «Об оружии», а в необходимых случаях, когда для решения того или иного вопроса требуются специальные познания, и заключением экспертов.

Метательное оружие – это оружие, предназначенное для поражения цели на расстоянии снарядом, получающим направленное движение при помощи мускульной силы человека или механического устройства (ст. 1 Закона «Об оружии»).

Необходимость выделения метательного оружия обусловлена тем, что по своим конструктивным и тактическим параметрам оно существенно отличается как от огнестрельного оружия (по виду используемой энергии), так и от холодного (по отсутствию непосредственного контакта с объектом поражения). Главной особенностью этого вида оружия является то, что по своим поражающим характеристикам и энергетическому базису оно соответствует традиционному холодному оружию, но имеет свойство дистанционного действия, что сближает его с огнестрельным оружием.

При этом к предметам, получающим направленное движение с помощью мускульной силы человека, относятся: метательные ножи и топоры, дротики, сурикены, бумеранги и т. д., а к механическим устройствам, за счет которого снаряд получает направленное движение, относятся луки, арбалеты, пращи, охотничьи рогатки и другие приспособления, позволяющие аккумулировать и сохранять мускульные усилия человека и передавать их в виде мгновенного импульса снаряду, представляющему собой колющие, режущие и прочие подобные предметы. В том случае, если снаряд, выбрасываемый с их помощью, получает кинетическую энергию, достаточную для осуществления необходимого воздействия на цель, перечисленные устройства вполне могут быть признаны оружием.

Газовое оружие – это оружие, предназначенное для временного поражения живой цели путем применения слезоточивых или раздражающих веществ (ст. 1 Закона «Об оружии»). К данному виду оружия относятся газовые пистолеты и револьверы, механические распылители, аэрозольные и другие устройства, снаряженные слезоточивыми или раздражающими веществами, разрешенными к применению Министерством здравоохранения РФ.

Пневматическое оружие – это оружие, предназначенное для поражения цели на расстоянии снарядом, получающим направленное движение за счет энергии сжатого, сжиженного или отвержденного газа (ст. 1 Закона «Об оружии»).

Угроза заведомо негодным оружием или предметом, имитирующим оружие, например, макетом пистолета, игрушечным кинжалом и т. п., без намерения использовать эти предметы для причинения опасного для жизни или здоровья вреда не может считаться применением оружия в собственном смысле этого слова, поскольку объективно его не существовало. Вместе с тем субъективно потерпевший мог воспринимать такую угрозу как реально опасную для жизни и здоровья, в связи с чем содеянное квалифицируется все же как разбой, хотя и не вооруженный.

Иначе решается вопрос в тех случаях, когда в процессе нападения используется такой макет оружия, который виновный намеревался применить не только в качестве средства устрашения, но и в качестве орудия физического насилия. Примером тому могут служить макет пистолета, отлитый из свинца с целью возможного его использования в качестве кастета, либо другие имитирующие оружие предметы, которые по своим свойствам могли быть предназначены не только для запугивания и устрашения, но и для использования в качестве иных заменяющих оружие предметов.

Предметами, используемыми в качестве оружия, являются вещи, имеющие в принципе совсем иное назначение, нежели поражение живой или иной цели, однако по своим объективным свойствам обладающие определенными поражающими свойствами, чтобы быть пригодными для использования именно в качестве оружия. Под предметами, используемыми в качестве оружия, следует понимать предметы, которыми потерпевшему может быть причинен вред здоровью, опасный для жизни человека или повлекший за собой последствия, указанные в ст. 111 (тяжкий вред здоровью), 112 (вред здоровью средней тяжести) и 115 УК (легкий вред здоровью).

Круг предметов, при посредстве которых возможно причинение хотя бы легкого вреда здоровью, весьма обширен, но чаще всего при совершении преступлений фигурируют различные орудия труда, например, инструменты (молоток, отвертка, стамеска, напильник, шило, топор), предметы бытового и хозяйственного обихода (опасная бритва, веревка, бутылка), в том числе являвшиеся составными частями окружающих нас вещей (велосипедная цепь, электропровод, осколок стекла), а также любые другие предметы окружающего нас мира (камень, палка и пр.), практически не ограниченные какими-либо свойствами.

В предыдущем УК квалифицирующее значение подобных предметов связывалось в отдельных случаях с тем условием, что они были специально приспособлены или заблаговременно приготовлены для нанесения телесных повреждений, т. е. либо подвергнуты предварительной обработке и переделке с целью улучшения их поражающей способности, либо заранее, до начала совершения действий, образующих объективную сторону преступления, взяты виновным и находились при нем с целью совершения преступления (ч. 3 ст. 206 УК РСФСР 1960 г). Исходя из такого подхода, применение или попытка применения в процессе совершения преступления предметов, подобранных на месте совершения преступления или случайно оказавшихся под рукой, не составляли соответствующего квалифицирующего признака.

Действующий уголовный закон не проводит различия между предметами, специально приспособленными для преступного нанесения повреждений, и предметами, подобранными в процессе совершения преступных действий. Следовательно, основанием для вменения рассматриваемого квалифицирующего признака служит использование любых (в том числе и хозяйственно-бытовых) предметов, применение которых может причинить вред здоровью, безотносительно к тому, были ли они специально приспособлены для нанесения такого вреда (т. е. подвергнуты предварительной обработке и переделке с целью улучшения их поражающей способности) или нет. Не имеет также значения, были ли эти предметы заблаговременно принесены виновным или взяты им на месте его совершения.

Приходится лишь предположить, что превалирующее значение в данном случае придается именно орудийному способу деятельности, представляющему повышенную общественную опасность по сравнению с аналогичными деяниями, но совершенными «голыми руками», так как орудия и вспомогательные средства «существенно облегчают осуществление преступного деяния, значительно увеличивают его причиняющий, поражающий эффект».

Не могут признаваться предметами, используемыми в качестве оружия, неподвижные или громоздкие предметы окружающей обстановки (грунт, пол, мебель, стена здания, ограда и т. п.), которые хотя и выступают в качестве средств физического насилия, поскольку включены в механизм насильственного воздействия, однако не являются орудиями.

Напротив, различные опасные животные, и прежде всего собаки (особенно специально выведенных агрессивных пород), являются порой не менее эффективным орудием преступления, чем палка, камень, ружье. Их поражающие возможности сравнимы с последствиями применения, например, таких особо опасных видов холодного оружия, как острозубчатый кастет, булава, и др., а способ применения превосходит по эффективности способы применения холодного, в том числе метательного оружия, ибо натравливание дрессированной собаки подобно пуску самонаводящегося оружия. Поэтому в юридической литературе считается возможным признание собак и прочих опасных животных предметами, используемыми в качестве оружия[46].

Незаконное ношение огнестрельного оружия (с 21.07.2004 года кроме гражданского гладкоствольного, его основных частей и боеприпасов к нему) и совершение при его посредстве какого-либо другого преступления всегда образуют реальную совокупность преступлений, предусмотренных ст. 222 и другими статьями УК, охраняющими соответствующие объекты.

Применение оружия или заменяющих его предметов означает использование указанных орудий совершения преступления в соответствии с их функциональным назначением, предполагающим эксплуатацию тех свойств, которыми наделены данные предметы именно как оружие.

Применительно к разбою это означает, что оружие или другие заменяющие его предметы используются для причинения физического вреда (как минимум легкого), а также смерти либо для угрозы причинения таковых последствий (демонстрация оружия и т. п.) с целью сломить или подавить волю потерпевшего и принудить его тем самым к отказу от сопротивления, к отказу от самой мысли о возможности удержания имущества или оказания иного противодействия нападающему и к выполнению имущественных требований последнего. При этом само по себе отсутствие вреда здоровью в результате применения оружия или других используемых в этом качестве предметов не служит препятствием для квалификации нападения, совершенного с целью завладения чужим имуществом, по ч. 2 ст. 162 УК.

Поскольку превалирующее значение в разбое приобретает само применение оружия, безотносительно к наступившим последствиям, один факт наличия у виновного оружия в момент имущественного посягательства без его применения в указанных целях не дает оснований для квалификации содеянного в качестве вооруженного разбоя. Пожалуй, именно в этом состоит принципиальное отличие состава вооруженного разбоя, в котором акцент переносится именно на орудийный способ деятельности, от состава бандитизма, в котором вооруженность устойчивой группы является не характеристикой действий участников совершаемых бандой нападений, а отличительным признаком банды, выделяющим ее из ряда других организованных преступных групп. Поэтому для признания нападения бандитским не имеет значения, применялось ли имевшееся в распоряжении банды оружие при нападении или нет[47], тогда как в указанных составах использование оружия – непременное условие.

От имитации оружия следует отличать имитацию наличия оружия, создающую лишь видимость вооруженности при ее фактическом отсутствии, которая исключает возможность инкриминирования рассматриваемого квалифицирующего признака.

Например, Шабельский и Спицин признаны виновными в том, что по предварительному сговору между собой с целью завладения чужим имуществом напали на Евдокимову – продавца киоска, угрожая предметом, который она восприняла как двухствольное ружье. Ленинским районным судом г. Оренбурга они были осуждены за вооруженный разбой.

Удовлетворяя протест по данному делу, внесенный в связи с недоказанностью наличия указанного квалифицирующего признака, Президиум Оренбургского областного суда нашел вину указанных лиц в разбойном нападении доказанной, в частности, показаниями потерпевшей Евдокимовой о том, что когда она была занята подсчетом выручки, около 5 часов утра мужской голос снаружи попросил продать сигареты. Она открыла окошечко киоска и увидела двух мужчин, один из которых просунул в окошечко, как она поняла, обрез с двумя стволами и потребовал деньги, иначе, как он сказал, «пальнет». Она сначала нажала на кнопку сигнализации, а затем передала им коробку, в которой находились выручка.

Этот же голос потребовал блок сигарет и бутылку шампанского, но тут к киоску подъехала милицейская автомашина.

Однако виновными в совершении вооруженного разбоя Шабельский и Спицин признаны неправильно. Несмотря на то, что на предварительном следствии им было вменено применение обреза, суд указал, что разбой был совершен с применением предмета, принятого потерпевшей за обрез. При этом, что это был за предмет и создавало ли реальную опасность для жизни и здоровья потерпевшей его применение, суд не смог установить и конкретизировать. Таким образом, поскольку потерпевшая приняла предмет, которым ей угрожали, за обрез, но этим предметом ей телесных повреждений не причинено и он не обнаружен, то в действиях осужденных имеется состав разбойного нападения, а признак его вооруженности подлежит исключению[48].

Вопрос о вменении группового вооруженного разбоя при том условии, когда некоторые из участников группы знали об имеющемся оружии, а другие не знали, должен решаться дифференцированно: лица, осведомленные о вооруженности и допускавшие возможность его применения, должны отвечать за вооруженный разбой, а другие участники группы, не ведавшие о наличии оружия, – за групповой, но не обремененный признаком вооруженности разбой. При этом для правильной оценки такого рода ситуаций необходимо учитывать, что события могут развивать по двум сценариям, когда до совершения нападения лицо не знало о наличии оружия и когда лицо не узнало о наличии оружии и в процессе совершения нападения.

Так, Заволжским районным судом г. Ульяновска несовершеннолетние братья Гафаровы, Сингатуллов и Яковлев признаны виновными в разбое, совершенном по предварительному сговору группой лиц, с применением предметов, используемых в качестве оружия, с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего, и осуждены по п. «в» ч. 3 ст. 162 УК.

Как указано в приговоре, указанные лица, увидев ранее незнакомого им Бекишева на остановке троллейбуса с видеомагнитофоном «Самсунг», вступили в сговор на совершение в отношении него нападения с целью завладения его имуществом. Во исполнение договоренности они поехали с Бекишевым в троллейбусе, вышли вслед за ним на остановке, а затем пошли за потерпевшим по улице. Догнав Бекишева, Яковлев приставил к его горлу нож и потребовал отдать видеомагнитофон. Поскольку тот отказался, Гафаров А. нанес ему удар кулаком в глаз, после чего Яковлев и Гафаровы стали избивать потерпевшего кулаками и ногами по различным частям тела, в том числе и по голове, а Яковлев, кроме того, наносил удары ножом. Когда Бекишев упал, подбежавший Сингатуллов схватил видеомагнитофон, после чего Яковлев ударил потерпевшего ножом в ногу и преступники скрылись.

Заместитель Председателя Верховного Суда РФ поставил в протесте вопрос о переквалификации действий Гафаровых и Сингатуллова, поскольку доказательств, свидетельствующих о том, что Яковлев, применяя нож при завладении имуществом Бекишева, действовал по сговору с ними, не установлено, а за действия Яковлева, являющиеся эксцессом исполнителя, они уголовной ответственности не подлежат.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ протест удовлетворила по следующим основаниям. Никто из осужденных ни на предварительном следствии, ни в судебном заседании не показывал, что в ходе предварительного сговора на завладение имуществом Бекишева Гафаровы и Сингатуллов намеревались применить к потерпевшему насилие, опасное для жизни и здоровья, что они знали о наличии у Яковлева ножа и договорились использовать его в качестве оружия. В судебном заседании Яковлев пояснил, что в день совершения преступления нож соучастникам не показывал. По словам Гафаровых, в этот день они не видели ни ножа у кого-либо, ни нанесения Яковлевым удара им Бекишеву. Как пояснил на предварительном следствии Гафаров А., о причинении Яковлевым потерпевшему ножевых ранений он узнал перед его допросом. Сингатуллов также показал, что ему не было известно о наличии у Яковлева ножа и о его применении они не договаривались, а о нанесении ударов ножом Яковлевым ему сообщили работники милиции. Потерпевший же пояснил, что первым к нему подошел Яковлев, когда остальные были неподалеку, и потребовал отдать магнитофон, чего остальные могли и не слышать.

Таким образом, вывод суда о том, что Гафаровы и Сингатуллов знали о наличии у Яковлева ножа, видели его применение и это охватывалось их умыслом, носит предположительный характер. Поэтому действия Яковлева, выразившиеся в применении ножа, следует признать эксцессом исполнителя, а содеянное Гафаровыми и Сингатулловым подлежит переквалификации с п. «в» ч. 3 ст. 162 на п. «а» и «г» ч. 2 ст. 161 УК[49].

Все сказанное в равной мере имеет отношение к квалификации разбоя по признаку применения предметов, используемых в качестве оружия.

Для признания вооруженным группового разбоя достаточно установления факта наличия оружия хотя бы у одного из нападавших при том непременном условии, что остальные участники группы были об этом осведомлены и заранее обусловливали возможность его применения. При отсутствии перечисленных условий применение оружия рассматривается как эксцесс исполнителя (соисполнителя), за который другие соучастники преступления уголовной ответственности не подлежат в силу ст. 36 УК.

Таким образом, отдельные лица, участвующие в разбойном нпадении, могут и не иметь оружия. Отличие же оценки их действий от квалификации действий участников группы, имеющих оружие, состоит лишь в том, что вооруженные участники группы в случае обладания ими оружием на незаконном основании отвечают еще и за незаконное изготовление, приобретение, хранение или ношение оружия, а невооруженные участники ответственности за данное преступление не несут.

Примером разбоя, совершенного группой лиц по предварительному сговору с применением предметов, используемых в качестве оружия, является также следующее неопубликованное уголовное дело.

28 июля 2005 года Белогорским районным судом было рассмотрено уголовное дело по обвинению Белявского В.А. в совершении им преступления, предусмотренного ч.2 ст.162 и п. «а» ч. 2 ст. 166 УК РФ (уголовное дело № 1-48/2005 Белогорского районного суда). В ходе судебного следствия было установлено, что 31 января 2005 года в период с 23 до 24 часов, Белявский В.А. по предварительному сговору со своим знакомым, уголовное дело в отношении которого приостановлено в связи с его розыском, с целью нападения на водителя такси и дальнейшего хищения денежных средств и сотового телефона, имевшихся у водителя, взяв с собой два, заранее приготовленные топора, совместно с Мухамедьяновой Ю.С. и Лысяк А.Н., которые знали о преступном умысле, но безразлично относились к нему, вышли на ул. Кирова г. Белогорска Амурской области, где в районе детского сада «Солнечный», расположенного на ул. Кирова, 205-3, остановили автомобиль – такси марки «Тайота-Виста», государственный номер X 658 АА 28 РУС, под управлением Грицай А.А., и попросили водителя довезти их до с. Междугранки Белогорского района Амурской области, считая, что там можно будет найти безлюдное место, и осуществить свой преступный умысел.

Грицай А.А., не подозревая о преступном умысле Белявского В.А. и его знакомого, согласился довести их до с. Междугранка. Сев в автомобиль, Белявский В.А. и его знакомый договорились, что знакомый при подходящем моменте нанесет удар топором по голове таксиста.

Доехав до с. Междугранка, Белявский В.А. и его знакомый в целях выбора наиболее темного участка местности, стали запутывать водителя такси, называя ему разные улицы. Выбрав подходящее место, они остановились в районе дома № 35 по ул. Трудовой в с. Междугранка, где, воспользовавшись тем, что Грицай А.А. наклонился, чтобы посмотреть на счетчик, знакомый Белявского В.А., действуя согласно взаимной договоренности, осуществляя свои преступные намерения, направленные на хищение чужого имущества, осознавая противоправный характер своих действий, вытащил из-под куртки заранее приготовленный им топор, и в момент, когда Грицай А.А. повернулся к ним, чтобы назвать сумму за проезд, обухом топора умышленно нанес один удар в область головы, то есть в жизненно важный орган, причинив потерпевшему Грицай А.А. побои. В сложившейся обстановке Грицай А.А., реально опасаясь за свою жизнь и здоровье, выскочил из автомобиля и побежал в сторону автодороги г. Белогорск – с. Васильевка. Белявский В.А. и его знакомый, желая довести преступный умысел до конца, стали преследовать Грицай А.А., при этом угрожали ему убийством. Данную угрозу Грицай А.А. в сложившейся обстановке воспринимал реально. Однако, увидев в руках Грицай А.А. сотовый телефон, и, подумав, что он вызывает сотрудников милиции, испугавшись ответственности, Белявский В.А. и его знакомый сели в автомобиль, причем Белявский В.А. сел за руль автомобиля, вступив в сговор между собой, направленный на неправомерное завладение автомобилем, без цели хищения, с целью избежать ответственности, уехали на автомобиле Грицай А.А. с места происшествия, тем самым совершили угон автомобиля марки «Тойота-Виста» государственный номер X 658 АА 28 РУС, стоимостью 120000 рублей. Катаясь на автомобиле, они застряли в сугробе в районе территории ООО СК «Мост-Восток». Продолжая осуществлять свои преступные действия, направленные на хищение чужого имущества, Белявский В.А. и его знакомый взяли из автомобиля кожаное портмоне с деньгами в сумме 260 рублей, принадлежащие Грицай А.А. и автомобильную рацию марки «MIDLAND ALAN 78» стоимостью 3500 рублей, принадлежащую Быкадорову Ю.А.

Таким образом, Белявский В.А. и его знакомый, уголовное дело в отношении которого приостановлено, в результате разбойного нападения похитили кожаное портмоне стоимостью 250 рублей с деньгами в сумме 260 рублей, принадлежащие Грицай А.А., а также пытались похитить сотовый телефон марки «Самсунг С-100» стоимостью 4100 рублей в кожаном чехле стоимостью 250 рублей, а всего на сумму 4860 рублей и автомобильную рацию марки «MIDLAND ALAN 78» стоимостью 3500 рублей, принадлежащую Быкадорову Ю.А.

Оценив собранные по делу доказательства и обстоятельства дела, действия Белявского В.А. суд квалифицировал по ст. 162 ч. 2 УК РФ, как разбой, то есть нападение в целях хищения чужого имущества, совершенного с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, с угрозой применения насилия, опасного для жизни и здоровья, совершенный группой лиц по предварительному сговору, с применением предметов, используемых в качестве оружия и назначил ему наказание с применением ст. 64 УК РФ в виде двух лет лишения свободы, без штрафа, а также по п. «а» ч. 2 ст. 166 УК РФ, как неправомерное завладение автомобилем без цели хищения (угон), совершенный группой лиц по предварительному сговору, и назначил ему наказание в виде двух лет лишения свободы. В соответствии со ст. 69 ч. 3 УК РФ, по совокупности преступлений, путем частичного сложения назначенных наказаний, окончательно определил к отбытию Белявскому В.А. – три года лишения свободы, без штрафа.

уголовное законодательство разбой хищение