Навигация
ВХОЖДЕНИЕ ЛАТВИИ В СОСТАВ СССР
174313
знаков
0
таблиц
0
изображений
1. ВХОЖДЕНИЕ ЛАТВИИ В СОСТАВ СССР
1.1 Советско – германский пакт и договора с прибалтийскими республиками
Советско-германское соглашение о разграничении сфер интересов в Восточной Европе, в частности в Прибалтике, закрепленное в секретном протоколе к Договору о ненападении от 23 августа 1939 г., означало, в терминах реальной политики, ликвидацию фундамента, на котором в межвоенный период прибалтийские страны строили свою независимость, - использование противоречий между интересами великих держав в этом регионе. СССР не хотел уступать его Германии, Германия - Советскому Союзу, а западные державы - как Германии, так и большевистской России. Великобритания и Франция, активно проводившие политику подталкивания Гитлера на Восток, в том числе на прибалтийском направлении, устранились несколько раньше. Их фактическое попустительство Германии в захвате Клайпеды в марте 1939 г. - яркий пример этой политики. После 23 августа 1939г., из фундамента прибалтийской независимости был вынут последний камень - группа советско-германских противоречий. Согласно протоколу Эстония и Латвия были отнесены к сфере советских государственных интересов, а Литва - германских. Поэтому не случайно известие о советско-германском сближении породило в Латвии серьезные опасения за свою независимость. Они объяснялись просочившимися в политические и дипломатические круги, а также в прессу сведениями о секретных договоренностях, состоявшихся между СССР и Германией.
31 августа 1939 г. Председатель Совнаркома и нарком иностранных дел СССР В. М. Молотов выступил на внеочередной сессии Верховного Совета СССР с речью, в которой отрицал наличие каких-либо договоренностей с Германией о разделении сфер государственных интересов. По сообщениям советских полпредов из Латвии эта речь внесла некоторое успокоение в местные политические круги.
В то время внешняя политика СССР на прибалтийском направлении имела ярко выраженный оборонительный характер. Начавшаяся через 8 дней после подписания советско-германского пакта война на западе Европы означала, что в обозримом будущем германская агрессия Советскому Союзу не угрожала. А вот реакцию Англии и Франции на возможную попытку советизации Прибалтики Сталин с уверенностью прогнозировать не мог. Поэтому было решено ограничиться пока заключением со странами Прибалтики договоров о взаимопомощи, предусматривающих ввод на их территорию советских войск при сохранении у власти существовавших там режимов. На случай отклонения прибалтийскими республиками советского предложения о заключении пактов о взаимопомощи имелась военная альтернатива. 26 сентября 1939 года нарком обороны СССР К. Е. Ворошилов отдал приказ о подготовке боевых действий против Эстонии и Латвии, если последняя решится оказать Эстонии помощь в силу имевшихся между этими странами договоренностей. Однако, переговоры состоялись, и до вооруженного столкновения дело не дошло.
27 сентября стало известно о решении эстонского правительства принять советское предложение о заключении пакта. После завершения советско -эстонских переговоров руководство СССР сделало предложение правительству Латвии обсудить состояние двусторонних отношений. Кабинет К. Ульманиса (президент, премьер-министр Латвии), заслушав доклад министра иностранных дел В. Мунтерса о договорах СССР с Германией и Эстонией, пришел к выводу, что эти соглашения вносят столь важное изменение в политическую ситуацию в Восточной Европе, что Латвия также должна приступить к пересмотру своих внешних отношений и, в первую очередь, с СССР. Ульманис согласился, в принципе, на заключение пакта с Советским Союзом при условии, что он будет отличаться от эстонского большими послаблениями для Латвии в части, касающейся портов и гарнизонов советских войск. Вместе с тем, он заявил, что страна должна сделать в политике чисто формальный поворот, который диктуется военной обстановкой, а именно - угрозой со стороны СССР, стянувшего к латвийской границе крупные воинские подразделения. Ульманис определил новый курс как «политику на время войны» в Европе. Оценив должным образом создавшееся положение, правительство Латвии поручило Мунтерсу немедленно отправиться в Москву и вступить в прямой контакт с правительством СССР.
Советско-латвийские переговоры начались в Кремле 2 октября. В них активное участие принимал Сталин.
Ознакомившись с проектом пакта, подготовленным советской стороной, латвийская делегация высказала ряд возражений по вопросам стратегического и военного плана, заявила о неприемлемости для нее некоторых пунктов. При этом Мунтерс выдвинул главный аргумент: «У общественности должно сложиться впечатление, что это дружественный шаг, а не навязанное бремя, которое приведет к господству СССР». На переговорах шла активная дискуссия или, как выразился Мунтерс, «чисто азиатская торговля» по вопросам численности советских войск в Латвии и мест их дислокации. Расхождения в позициях оставались значительными.
3 октября переговоры были продолжены. Ознакомившись с обновленным проектом пакта, латвийская делегация заявила, что этот документ трудно рекомендовать правительству, а еще труднее объяснить его народу Латвии. Говоря о вводе советских войск, Мунтерс предложил пояснить в документе, что эта мера рассчитана только на время «происходящей ныне в Европе войны» и по ее окончании гарнизоны будут немедленно отозваны.
После продолжительных и жарких споров стороны пришли к согласию. Подписание советско-латвийского пакта о взаимопомощи состоялось 5 октября 1939 года. Стороны обязались оказывать друг другу всяческую помощь, в том числе и военную, в случае нападения или угрозы нападения любой великой европейской державы на морские границы Латвии или через территорию Эстонии и Литвы. СССР брал на себя обязательство оказывать латвийской армии на льготных условиях помощь вооружением и другими военными материалами. Латвийское правительство согласилось предоставить СССР право аренды военно-морских баз в Лиепае (Либаве) и Вентспилсе (Виндаве), базы береговой артиллерии для защиты входа в Рижский залив, а также нескольких аэродромов. Для охраны указанных объектов СССР получал право разместить там оговоренное количество советских наземных и воздушных вооруженных сил. Латвия и СССР обязались не заключать каких-либо союзов и не участвовать в коалициях, направленных против другой договаривающейся стороны. Проведение в жизнь пакта ни в коей мере не должно было затрагивать суверенные права обеих сторон, в частности, их государственное устройство, экономическую и социальную систему и военные мероприятия. Подписанный одновременно с пактом конфиденциальный протокол предусматривал, что общая численность советских вооруженных сил в Латвии на время войны не будет превышать 25 тыс. человек.
Хотя советское руководство вело переговоры с прибалтийскими соседями с позиции силы, московские пакты стали все же результатом именно переговоров, а не ультиматума. Об этом говорит, к примеру, эволюция советской позиции по вопросу о численности войск: начав с 35 тыс. для Эстонии и 50 тыс. для Латвии и Литвы, Сталин и Молотов согласились, в конце концов, на 25 тыс. для Эстонии и Латвии и на 20 тыс. для Литвы.
Зная историю заключения договоров о взаимопомощи, нетрудно догадаться, какова была реакция на них официальной Прибалтики. Доверия к сталинскому руководству у нее не было. Внутри своих стран, стремясь «спасти лицо», правительства Латвии, Литвы и Эстонии делали вид, что ничего особенного не произошло. О пактах старались говорить как можно меньше или вообще не говорить. Ульманис впервые упомянул о пакте спустя неделю после его подписания. Строго контролируемая режимами пресса также хранила молчание, нарушаемое изредка появлением полуофициальных и официальных комментариев по поводу пактов. При этом обычно акцентировалось внимание на двустороннем характере договоренностей и обязательствах СССР не вмешиваться во внутренние дела прибалтийских стран.
Судить о реакции на заключенные пакты населения весьма затруднительно, какого-либо выражения в общенациональном масштабе его взгляды на это событие ни в одной из трех стран не получили. В среде просоветски настроенной интеллигенции и рабочих активистов пакты вызвали прилив энтузиазма. Их также приветствовали проживавшие в прибалтийских странах национальные меньшинства - русские, белорусы, евреи.
В каждой из трех стран были и активные противники пактов, однако, основная масса населения восприняла пакты довольно сдержанно. Складывается впечатление, что главная причина этого состояла в том, что в октябре 1939 г. уже мало кто верил в возможность продолжения абсолютно независимого и нейтрального существования прибалтийских государств. Большинство населения понимало, что принятые решения были лишь уступкой обстоятельствам. Если же учесть антигерманские настроения, особенно в Латвии и Литве, то предложенный советским правительством «выход» рассматривался многими как наименьшее в тех условиях зло.
После подписания пактов о взаимопомощи Советский Союз проводил в отношении прибалтийских республик политику полного невмешательства в их внутренние дела. Дело, конечно, не в сталинском или молотовском высоком уважении к нормам международного права. Советское руководство не хотело предпринимать никаких действий до тех пор, пока не прояснится ситуация в войне на Западе. Победят Англия и Франция - и нужда в прибалтийском плацдарме, возможно, отпадет, как места дислокации воинских частей; порядок их перемещения через границы, а также связи с советским командованием; освобождение воинских грузов от таможенного досмотра и обложения; и другим. Состоялись договоренности или приближались к завершению переговоры о строительстве и аренде мест расположения советских войск и других объектов, по хозяйственно-правовым вопросам. Однако такие вопросы, как снабжение советских гарнизонов, поставки вооружений прибалтийским странам, и некоторые др. разрешить в договорном порядке уже не удалось. В ходе неоднократных обсуждений в рамках смешанных комиссий, создававшихся на паритетных началах, а также по дипломатическим каналам достигались компромиссы, сближение позиций, позволявшие принять окончательные решения. По отдельным вопросам, например, о порядке определения численности советских войск в Литве, Латвии и Эстонии, возникали разногласия принципиального характера, вызванные различным толкованием сторонами пактов о взаимопомощи. В целом, несмотря на некоторые сложности, пакты о взаимопомощи осуществлялись каждой из сторон в полном соответствии с достигнутыми договоренностями.
Анализируя ситуацию, швейцарская газета писала 21 марта 1940 г., что созданные Советским Союзом после заключения договоров в Прибалтике «опорные пункты» должны были, по ее мнению, «привести к советизации Балтики», однако этого не произошло. Сходные оценки обстановки, сложившейся в Латвии к весне 1940 г., дал 18 марта английский еженедельник «Тribunе»: «Изменения в политической обстановке Латвии весьма интересны, и направление их оказалось совершенно противоположным прогнозам многих». Первоначально правящие круги Латвии враждебно относились к заключению пакта с Советской Россией, сообщалось в статье, «однако очень скоро их опасения исчезли, когда они убедились, что пакт обеспечил им реальные экономические выгоды и вместе с тем за этим не последовало никакой попытки вмешаться во внутренние дела страны».
Почти одновременно с подписанием пактов о взаимопомощи Советский Союз возобновил торговые соглашения с прибалтийскими странами. В соответствии с введенной ранее практикой они строились на принципах обоюдного торгового нетто-баланса, установления размеров товарооборота и определения товарного состава экспорта и импорта. СССР шел навстречу многим пожеланиям своих партнеров. В условиях нарушенных войной международных торговых отношений советские поставки приносили им бесспорные экономические выгоды. Стороны предоставили друг другу режим наибольшего благоприятствования в торговле. Важное значение в обстановке военных действий на Балтике приобрел вопрос о транзите экспортной продукции прибалтийских стран через Мурманск, а также порты Черного и Каспийского морей. Комментируя заключение торгового соглашения между Латвией и СССР, «Тribunе» отмечала 18 марта 1940 г., что подписание этого документа «немедленно облегчило экономическое положение страны. Латвия получила возможность обменивать свою сельскохозяйственную продукцию на русское сырье и машины. Таким образом, Россия стала сейчас наиболее крупным покупателем латвийских товаров. Для Латвии весьма выгодно было предложение советского правительства, сделанное также Эстонии и Литве, о том, что они могут использовать Беломорский канал для своего экспорта».
Гром среди ясного неба грянул 25 мая 1940 г. В начале июня в военные советы и начальникам политических управлений Ленинградского и Белорусского военных округов была разослана директива начальника политуправления РККА Л. 3. Мехлиса, требующая «всей партийно-политической работой создать в частях боевой подъем, наступательный порыв, обеспечивающий быстрый разгром врага... Наша задача ясна. Мы хотим обеспечить безопасность СССР... и заодно поможем трудовому народу этих стран освободиться от эксплуататорской шайки капиталистов и помещиков... Литва, Эстония и Латвия станут советским форпостом на наших морских и сухопутных границах».
16 июня Молотов вручил латвийскому и эстонскому посланникам заявления советского правительства, аналогичные представлению, сделанному ранее Литве. В качестве главного и практически единственного пункта обвинения в обоих случаях вновь фигурировал тезис о Балтийской Антанте. Выдвигались требования сформировать новые правительства в Латвии и Эстонии, а также согласиться на ввод в эти страны дополнительных контингентов советских войск. В назначенное время - поздно вечером 16 июня - правительства Латвии и Эстонии согласились с предложенными советской стороной условиями; старые правительства ушли в отставку.
Для переговоров о формировании в прибалтийских республиках новых правительств советское руководство в дополнение к аккредитованным там полпредам назначило специально уполномоченных: В. Г. Деканозова - в Литве, А. А. Жданова - в Эстонии, А. Я. Вышинского - в Латвии. Результатом их деятельности стало создание в Прибалтике просоветских правительств. Намеченные советской стороной кандидатуры формально обсуждались в ходе бесед с президентами Литвы, Латвии и Эстонии; даже выслушивались встречные предложения. На деле же правительства были сформированы из лиц, как правило, известных полпредствам по прежним контактам, либо рекомендованных последними.
20 июня Вышинский и новый полпред СССР в Латвии В. К. Деревянский сообщили в Москву о состоявшейся встрече с президентом Ульманисом. Получив согласие Ульманиса, Вышинский телеграфировал Молотову об отсутствии у латвийского президента «возражений или предложений об изменении состава нового кабинета министров по нашему списку». После одобрения представленных кандидатур Москвой министром-президентом Латвии стал А. Кирхенштейн.
Несмотря на просоветский характер созданных в Прибалтике правительств, многие их члены выступали в пользу статуса, схожего с тем, который имела Финляндия в Российской империи: широчайшая внутренняя автономия при строе, в целом близком к метрополии; военный и внешнеполитический протекторат. В данном случае речь шла об установлении социал-демократических или народно-демократических режимов, полностью ориентирующихся в военной и внешнеполитической областях на СССР. 4 июля Кирхенштейн высказал надежду, что «Советский Союз согласится с левоориентированной самостоятельной Латвией».
Таким образом, несмотря на зависимость трех правительств от советского руководства, ему требовалось определенное время для овладения ситуацией в литовско – латвийско - эстонских политических кругах, и тем более - для соответствующей подготовки общественного мнения.
На международной арене главным фактором была реакция великих держав на советизацию и включение республик Прибалтики в состав СССР. В беседе с германским посланником в Таллинне Фровайном 17 июня президент Пятс высказал убеждение, что «при том большом страхе и уважении, которые Советский Союз испытывает к Германии, даже слабого проявления немецкой заинтересованности в Эстонии или прибалтийских государствах будет достаточно для немедленного прекращения русского наступления». Однако Германия не сочла нужным это делать, так как не была еще полностью готова к войне против СССР и не желала поэтому раньше времени портить с ним отношения, которые по-прежнему представляли для нее определенный политический и значительный экономический интерес.
17 июня в беседе с Молотовым германский посол фон Шуленбург назвал происходившие события «делом исключительно Советского Союза и прибалтийских стран», а 17 июля от имени своего правительства подтвердил, что «Германия не имеет намерения вмешиваться в политические дела прибалтийских государств». Выяснилось также, что Англия и Франция не возражают по существу против планов СССР в Прибалтике, уже угадывая в нем своего будущего союзника, но, прежде всего рассчитывая, по выражению Фровайна, «вогнать, таким образом, клин между Германией и Россией».
В начале июля ситуация прояснилась, и правительства трех стран объявили о проведении 14 - 15 июля выборов в парламенты. Конечно, при этом ставилась цель сформировать депутатские корпусы, через которые можно было бы провести решения конституционного характера.
21-22 июля сеймы Литвы и Латвии и Государственная дума Эстонии приняли декларации о государственной власти (то есть об установлении советской системы) и о вхождении этих стран в состав СССР. 3 - 6 августа 1940г. Верховный совет СССР, заслушав заявления полномочных комиссий парламентов трех стран, принял законы о вступлении Латвии, Литвы и Эстонии в СССР в качестве союзных республик[1, с. 178-183].
На основе изученного материала, можно сделать следующие выводы: 1) хотя советское руководство вело переговоры с прибалтийскими соседями с позиции силы, московские пакты стали результатом именно переговоров, а не ультиматума; 2) в 1939 году подписание договоров населением и руководством Латвии рассматривались как наименьшее в тех условиях зло; 3) дальнейшее независимое и нейтральное существование прибалтийских республик в 1939 году было нереально; 4) после подписания пактов о взаимопомощи Советский Союз проводил в отношении прибалтийских республик политику полного невмешательства в их внутренние дела. В силу сложившихся международных отношений; 5) пакты о взаимопомощи осуществлялись каждой из сторон в полном соответствии с достигнутыми договоренностями; 6) пакты возобновили торговые соглашения между прибалтийскими странами и СССР; 7) политическая ситуация изменилась 25 мая 1940 г.; СССР приступил к советизации прибалтийских республик.
Похожие работы
... ” дремавшие под их покровами нации: уже абсолютистские государства де-факто были национальными, хотя политическая система покоилась на феодальных династических основаниях, затемнявших новый факт европейской истории; близкородственные этнические группы совместной социально-экономической и политической, государственной жизнью сплачивались в политические нации. Революция сметя династии и систему ...
... Декснис (в настоящее время руководитель органного класса Академии), Лариса Булава, Айварс Калейс, Атис Степиньш, Вита Калнциема и др. В марте 1998, как результат долгого развития органа и органной музыки в Латвии, в Риге была учреждена Латвийская ассоциация органистов и органостроителей. Диспозиция органа Домского собора в Риге «Эберхард Фридрих Валькер», 124/IV/P, Opus 413, 1882/1883, ...
... вес в структуре ВВП — 16,8 %) спад составил 8,1 %, в строительстве (5,7 %) — 43,2 %. Прирост зарегистрирован в отрасли транспорта и связи (12,5 % от ВВП) — на 2,3 %, в обрабатывающей промышленности (10,8 %) — на 6,8 %. Таким образом, Латвия стала одной из немногих стран показавших в начале 2010 года значительное падение ВВП по отношению к кризисному 2009 году. 4. Кризис в Латвии 4.1 Угроза ...
... почти 43 тысячи сельских жителей. В Латвии началась обширная компания по русификации. Для широкого применения латышского языка создавались различные административные препятствия. В послевоенный период в Латвии насаждался советский порядок хозяйствования и целенаправленно разрушался тот, который сложился в 20 – 30 годы. В деревнях началась принудительная коллективизация. Так как в Латвии всё ещё ...
0 комментариев