Политическое кредо Джона Кэдвелла Кэлхуна: антагонизм Севера и Юга

1.1.     Политическое кредо Джона Кэдвелла Кэлхуна: антагонизм Севера и Юга

 Джон Кэлхун не был кабинетным ученым, изнуряющим себя философскими размышлениями в тени кабинета. На протяжении всей своей сознательной жизни он был профессиональным политиком и добился немалых успехов: в 1810 г. в возрасте 28 лет Кэлхун избирается членом конгресса США, с 1817 по 1825 г. занимает пост военного министра, с 1825 по 1832 г. - вице-президент США, с 1832 по 1834 г. - сенатор, с 1844 по 1845 г. государственный секретарь, с 1845 по 1850 г., вплоть до своей смерти, вновь сенатор. Политике он отдавался без остатка, крайне редко наведывался в родовое поместье, полностью передоверив семейные дела, включая воспитание троих детей, жене.

Только в конце жизни Кэлхун смог найти время для теоретических трактатов, главный из которых – «Рассуждения о конституции и управлении Соединенными Штатами» - был опубликован уже после его смерти. Основные политические идеи были высказаны им в пространных выступлениях в американском конгрессе, а также во всевозможных резолюциях, меморандумах, апелляциях. На слушателей неизменное впечатление производили пуританское неистовство и фанатичная целеустремленность этого южанина: выбрав для своего выступления две-три идеи, он методично и в то же время страстно развивал их до конца, используя разнообразную аргументацию и стремясь максимально нейтрализовать возможные контрдоводы оппонентов. При этом оратор из Южной Каролины, начисто лишенный чувства юмора, преподносил каждую из поднятых им проблем как вопрос жизни или смерти и нагонял порядком страху на конгрессменов. Многие и многие южные политики воспринимали его суждения и пророчества в качестве абсолютной истины.[42]

Но одних харизматических качеств, безусловно, имевшихся у Кэлхуна, было недостаточно, чтобы сплачивать и увлекать за собой южных политиков. Для этого нужна была соответствующая программа и идеи, которые к тому же должны были точно прийтись ко времени. Они возникли у Кэлхуна далеко не сразу, а обрели законченный вид и, главное, были восприняты как откровение южанами только в конце 1820-х годов.

Прагматизм его идей немало способствовал политической карьере Кэлхуна, но не мог превратить его в пророка рабовладельческого Юга. Чтобы стать им, нужно было высказать совсем иное кредо. И Кэлхун очень четко и жестко выразил его в 1828 г. в меморандуме "Позиция Южной Каролины", означавшем переворот в его взглядах. Здесь он «впервые чутко уловил, что рабовладельческие штаты достигли той экономической и политической зрелости, когда могли уже не идти на компромиссы с северо-восточными "братьями", но способны были твердо продиктовать свою волю»[43].

Вопрос, вынесенный Кэлхуном во главу угла отношений Севера и Юга - ввозные пошлины, - на первых порах полностью поглотил внимание соперничавших сторон. Ввозные пошлины, введенные американским конгрессом в 1828 г. на целую серию промышленных товаров, откровенно брали под защиту интересы капиталистического Северо-Востока и ущемляли аграрные южные штаты. За этим конфликтом Кэлхун рассмотрел фундаментальное различие социально-экономических интересов Севера и Юга и пророчески провозгласил возможность его трагического развития в случае, если не будут приняты соответствующие меры. [44]

Самым надежным способом защиты своей концепции Кэлхун счел обоснование ее неразрывной связи с заветами отцов американской демократии, в первую очередь Томаса Джефферсона. Выступая, он все активнее совершал пространные экскурсы в американскую историю, рассматривал ее сквозь призму борьбы демократической идеологии Джефферсона и антидемократической - Гамильтона. Эта борьба, утверждал он, впервые разгорелась на конституционном конвенте 1787 г. и, пройдя через сложные перипетии, завершилась блестящей победой Джефферсона на президентских выборах 1800 г., которые Кэлхун называл не иначе как "революцией".[45] Самым замечательным в деятельности Джефферсона Кэлхун считал самоотверженную борьбу за права и свободы "меньшинств", аграрные интересы и суверенитет штатов. Кентуккские резолюции Джефферсона 1798 г., обосновывавшие права штатов, объявлялись им подлинным манифестом американской свободы и демократии. Одновременно Кэлхун клеймил Гамильтона и федералистов, их последователей во главе с Клеем, обрушивших на Америку пороки капиталистического развития. [46]

Было ли в действительности что-то общее между взглядами Джефферсона и Кэлхуна? С формальной точки зрения, сходство их концепций прав штатов несомненно. Но как во времена Джефферсона, так и во времена Кэлхуна концепция прав штатов являлась только способом защиты определенных фундаментальных социально-политических принципов и интересов. И вот тут-то между Джефферсоном и Кэлхуном обнаруживается дистанция огромного размера. Ведь Джефферсон подготовил в 1798 г. кентуккские резолюции, обосновывавшие право штатов на отмену федеральных законов, в связи с принятием правительством Адамса антидемократических законов об "иностранцах" и "мятеже". Кэлхун же защищал суверенитет штатов, имея в виду отстоять социально-экономические интересы набравшей силу консервативной рабовладельческой системы. Кэлхун закладывал совершенно иную идеологическую традицию: защиты консервативных целей посредством демократических идей и призывов.[47]

В 1830 г. он впервые открыто указал на истинную причину антагонизма Юга и Севера: «закон о тарифах, отметил Кэлхун, есть только частное проявление этого антагонизма, а его истоком является рабовладение, которое после своего возникновения и утверждения в южных штатах придало их экономике и социальным отношениям совершенно особый, радикально разошедшийся с устремлениями и идеалами Севера характер.»[48] Даже сегодня в этом суждении поражает прозорливость Кэлхуна: он выступил как жесткий реалист, точно и бескомпромиссно указавший на подлинную, фундаментальную основу противоречия капиталистического Севера и рабовладельческого Юга и возвысившийся в этом вопросе над большинством своих современников и поколениями американских консервативных и либеральных историков.[49]

Следует заметить, что известный французский историк и государственный деятель Алексис де Токвиль в своей книге «Демократия в Америке» сделал сходные выводы о причинах разногласий Севера и Юга, опираясь на разницу в менталитете. Сравнивая поведение и жизненные устремления жителей разных частей страны, Токвиль в частности подметил: «На правом берегу главной целью белых, живущих плодами своих трудов, стало материальное благосостояние. Родные края дают им широчайший простор для применения способностей, их энергия всегда находит себе цель, а их страсть к обогащению выходит за пределы обычного человеческого корыстолюбия… Американцы, живущие на левом берегу Огайо, равно презирают как работу, так и всякое дело, для успеха которого она необходима. Они живут в праздности и достатке и обладают вкусами ничего не делающих людей. Деньги не имеют для них большой цены, они не столько стремятся к богатству, сколько к веселью и удовольствию и тратят на них энергию, которой их соседи находят другое применение. Они страстно любят охоту и войну, умеют обращаться с оружием, им нравятся физические упражнения, требующие большой силы

и ловкости. С юных лет они привыкли рисковать своей жизнью в поединках. Так рабство не просто мешает белым обогащаться, оно лишает их самого стремления к этому.»[50]

Причины столь разного менталитета во многом кроются в культурно-исторических различиях основания английских колоний в Северной Америке. Как отмечали многие историки, южные колонии основывались, главным образом английскими дворянами – «стюартовскими кавалерами» - приезжавшими поправить свои денежные дела. Большинство из них были приверженцами англиканской церкви или даже католиками: один из ярких примеров - колония Мэриленд. Значительное влияние на формирование менталитета южного общества оказало также французское и испанское дворянство, чьи страны активно участвовали в колонизации этого региона. Колонизация Юга была скорее не религиозной, а коммерческой, деловой. Колонисты приезжали сюда не строить новый мир, создавать "Град на холме", как пуритане. Их интересовали деньги, прибыль, а не свобода религиозных взглядов. Они вовсе не стремились к изоляции от Европы, а были заинтересованы в теснейшем торговом общении с Англией. Свидетельством коммерческой ориентации было возделывание товарных культур - индиго, риса, табака, позднее хлопка, предназначенных на европейские рынки. В то время как Новая Англия стремилась к хозяйственному самообеспечению, Юг с самого начала строился на специализации в экспортных культурах. Его общество складывалось как сугубо аграрное, сельское.