The brain is our most precious organ – the one above all which allows us to be human

1.   The brain is our most precious organ – the one above all which allows us to be human.

The brain contains 10 billion nerve cells, making thousands of billions of connections with each other. It is the most powerful data processor we know, but at the same time, it is incredibly delicate.

(The Observer, 16 October 1988)

2.   According to the center, the region’s electricity network is falling apart. “We are loosing a third of our farming time and it’s getting close to impossible to get any results”, says Bower. “The top 10 centimeters of soil dries out completely in two days. It’s very sad”. Given half a chance, these farmers could succeed.

(New Scientist, 23 January 1986)

3.   Egypt’s three million farmers agree on only one thing when choosing wheat seeds: white ones are the best. It is a matter of tradition. But seeds that produces a high yield of grain is not an automatic choice, because most farmers also want a high yield of straw for feeding animals.

(New Scientist, 23 January 1986)

This

4.   Coming out from the base of the brain like a stalk is the brain stem. This is swollen top of special cord, which runs down to our “tail”.

(The Observer, 16 October 1988)

5.   You may prefer to vent your tumble-dryer permanently through a non-opening window. This isn’t quite as neat, since the flexible hose remains visible, but it does save knocking a hole in the wall.

(Which?, October 1988)

6.   Companies are tremendously profitable. They are investing in a very high rate. The problem is on the import side, where the British consumer’s appetite for imported goods is apparently insatiable. If we don’t have the cash to buy, we borrow. Why this should have happened is one of the great puzzles. Part of the answer is that the figures are wrong. What we do not know is by how much.

(The Guardian, 2 November 1988)

That

7.   Enforcement of the Consumer Protection Act regarding toys should become much simpler – and the protection it offers more comprehensive – in January 1990. That’s when new regulations based on a new European Standard for toy safety, and legally enforceable in all EEC countries, are due to come into effect.

(Which?, December 1988)

8.   So there will be one-day conference in London some five or six weeks before a full conference begins, at which final “composite” motions are prepared.

If that is done, say party managers, it will be possible to allocate more time to debates, and therefore to lengthen the time limit for speeches from the rostrum.

(The Guardian, 7 October 1986)

9.   It is, of course, impossible to analyse style. That wouldn’t be stylish, would it? And anyway, what is commendably stylish is one person is offensive in another.

(Options, October 1985)

В примерах 1, 4 и 7 – относительно прямо обозначен объект дискурса, к которому относятся it, this и that; в каждом случае выделяется именная фраза, которая может быть непосредственно заменена на it, this и that. В примерах 2, 5 и 8 ситуация менее ясная; 5 – подходит для прямой замены, но 2 и 8 – нет и во всех трех случаях объекты могут быть взяты в пределах достаточно большого объема текста. В самом деле, если в примере 8 не совсем очевидно, что выделенные слова охватывают референта that, хотя даже у неопытного читателя вряд ли возникнут трудности при чтении текста. Примеры 3 и 6 одинаково проблематичны в том, что трудно сразу определить, являются ли выделенные слова заменителями it, this и that. Пример 6 является возможно самым трудным из всех в этом отношении. В примере 9 that может быть заменено неличной формой придаточного предложения “to analyse style”.

В примере1 конструкцию it’s нельзя заменить на this или that; в примерах 2 и 3 существует возможность замены it на this и that. В примере 4 замещение на it или that невозможно, но возможно в примере 5. В примере 6 больше подходит that, чем it. В примере 7 подходит this, а не it; то же самое и в примере 8. Пример 9 кажется предоставляет возможность использования it, но this здесь едва ли подойдет. Взаимозаменяемость, где она возможна, должна оцениваться по отношению к идиоматическому характеру придаточных предложений, таких как It’s the matter of tradition и It’s very sad , но в таких фразах возможность замены обусловлена тем, что подлежащее является более гибким (That’s the matter of tradition звучит вполне нормально, также как и That’s very sad). Таким образом, когда все три единицы соотносятся со значением, существуют ограничения, которые действуют на уровне дискурса, и даже где существует взаимозаменяемость, появляется перемена в значении.

Каким образом можно разрешить этот сложный комплекс выборов? Такое понятие, как речевая сегментация поможет пролить свет на этот вопрос. Тексты, в самом деле, могут состоять из предложений и орфографически маркированных параграфов. Сегменты – это функциональные единицы, которые создают структуру дискурса, и их границы (но не обязательно) могут быть ясно выражены в тексте. В. Фокс (1987) [20,270] рассматривает риторические единицы текстов и отмечает каждый сегмент относительно его функции в создании структуры дискурса. Типичная единица текста может быть функционально маркирована; это семантико-текстуальные единицы. В пределах таких сегментов он наблюдает продвижение от полной именной фразы до относимого к ней местоимения. Местоимения продолжают функционировать как заменители именной фразы до того, пока не произойдет переход к новому сегменту дискурса, когда полная именная фраза появляется снова.

10 (1) The brain is our most precious organ – the one above all which allows us to be human.

(2) The brain contains 10 billion nerve cells, making thousands of billions of connections with each other. (3) It is the most powerful data processor we know, but at the same time, it is incredibly delicate. (4) As soft as a ripe avocado, the brain has to be encased in the tough bones of the skull, and floats in its own waterbed of fluid. (5) An adult brain weighs over 31b and fills the skull. (6) It receives one-fifth of the blood pumped out by the heart at each beat.

(7) The brain looks not unlike a huge walnut kernel: it is dome-shaped with a wrinkled surface, and is in two halves joined in the middle.

(The Observer,16 October 1988)

Здесь существует интуитивная функциональная сегментация, которой параллельны выборы именной фразы и местоимения:

Сегмент 1: абстрактный (предложение 1)

Сегмент 2: the brain as data processor (предложение 2, 3)

Сегмент 3: the brain’s physical environment (предложение 4)

Сегмент 4: the adult brain (предложение 5, 6)

Сегмент 5: the brain in appearance (предложение 7)

Текстуальные сегменты такого вида независимы от предложения и орфографического параграфа; их границы могут совпадать с предложениями и параграфами, но не обязательно (сегмент 1 – одно предложение и один параграф; сегмент 2 – два предложения, но только часть параграфа). Выбор существительного или местоимения, соотносящихся с “the brain”, как объекту дискурса, соотносится с сегментами:

Сегмент 1: the brain

Сегмент 2 : the brain, it, it

Сегмент 3: the brain, its

Сегмент 4: an adult brain, it

Сегмент 5: the brain, it

Каждый новый сегмент порождает полную именную фразу, затем соотносит с it. It как немаркированная единица ссылки, относящаяся к «объекту в данном фокусе», обозначенная внутри сегмента дискурса именной фразой, которая вводит его в фокус. Местоимение it согласуется с тем, о чем мы говорим или фокусируем внимание. Хоффман отмечает корреляции между местоимениями и объектами действительности. Он считает, что местоимения не используется для обозначения объекта предыдущего параграфа, кроме случаев, когда его antecedent является темой параграфа в предшествующем параграфе. Эти соотношения меняются от одного вида текста к другому, но за пределами повествовательного текста исключения этому «анафорическому барьеру» редки [20,271].

Но что такое «объект действительности в данном фокусе»? Недостаточно просто назвать что-то, чтобы сделать его «объектом данного фокуса», необходимо также to predicate что-то об именной фразе, которая его называет. Таким образом, в следующем примере it не правильно употребляется по отношению к introduction, когда introduction только указано и еще не стало « объектом фокуса».

11. Introduction: it deals with the developments in dialectology over the last twenty years.

Правильное употребление здесь бы потребовало “Introduction: this deals with…” или повторение полного существительного “Introduction deals with…” Другой пример написан на английском на пакетах с немецким печением “store it cool and dry”, хотя лучше было бы “store this cool and dry” или без местоимения вообще (“store in a cool and dry place”). Это предполагает, что замечания Гивона, касающиеся «предпочтительного, даже обязательного» использования местоимения, где был упомянут референт, обеспечивающий выбор единственного референта, действуют в случае с it когда референт был помещен в данный фокус дискурса [20,272].

Казалось бы, что прономинализация с it относится к функциональным сегментам и употребляется по отношению к объекту в данном фокусе в пределах сегмента. С другой стороны this и that имеют абсолютно разные функции. Р. Хокинс уже показал, что this и that обычно не представляют совершенно новых референтов, как показано в неадекватном высказывании [20,272]:

12. This/that man you should talk to is Dan Smith.

Возникает вопрос, какова их функция? Что использовано как «объект в данном фокусе» близко к тому, что Р. Изард называет фокусом внимания; примером служат следующие предложения [20,272]:

13 First square 19 and then cube it.

14 First square 19 and then cube that.

В примере 13 , мы возводим в куб 19, а в примере 14 мы возводим в куб результат 19 в квадрате (т.е. 361); данный фокус переносится с 19 на 361 и that используется, чтобы сигнализировать о том, что мы пересекли его границу и возвращаемся к предыдущему фокусу. Если мы рассмотрим this, картина меняется, но не существенно. В отрывке из примера 4 this сигнализирует о том, что “brain stem” следует рассматривать, как новый фокус внимания:

15 Coming out from the base of the brain like a stalk is the brain stem. This is the swollen top of the spinal cord, which runs down to our “tail”.

This и that в данном случае функционируют одинаково и сигнализируют о том, что фокус либо меняется, либо уже изменился. Р. Линд дает нам возможность ознакомиться с описаниями людьми своих квартир, и хотя эти данные являются примером разговорной речи, они подтверждают гипотезу об изменении фокуса. Примерами, подчеркивающими контрастность выбора it/that, могут стать следующие предложения: