Наступление под Ельней

4.2. Наступление под Ельней.

Жуков получает назначение командующим резервным фронтом, развернутым в районе Ельнинского выступа. В штаб фронта он прибывает 31 июля 1941 года. Жуков со своей обычной обстоятельностью вникает в дела подчиненных ему соединений. Оказывается, гитлеровцы основательно укрепили Ельнинский Выступ - вырыли траншеи, натянули проволочные заграждения, вкопали в землю танки. Ликвидировать плацдарм без основательной подготовки было невозможно. Жуков поставил командованию 24-й армии задачу: всеми видами разведки вскрыть систему вражеской обороны, установить местонахождение огневых точек и подтянуть 2-3 дивизии, а главное - артиллерию. Он приказал, не давая покоя врагу, перемолотить на месте огнем артиллерии его подвижные части. Ельнинский выступ постепенно превращался в кладбище отборных гитлеровских частей и техники. Через некоторое время Жуков просит пополнений. Помощь приходит. За несколько дней войска привели себя в порядок, а когда операция возобновилась, последовал успех.

«Горловина ельнинского выступа постепенно сжималась железными клещами наших войск и становилась все уже и уже", - писал Жуков. Выступ превращался в «мешок». Чтобы спастись от окружения, немцы в последний момент быстро отступили. 6 сентября советские войска освободили от врага Ельню. В этот же день Сталину поступает телеграмма: "Ваш приказ о разгроме ельнинской группировки противника и взятии г. Ельня выполнен ... Жуков.

Через два дня этой победы Жукова снова принимал Сталин.

"А неплохо у Вас получилось с ельнинским выступом, - сказал он и добавил: – Вы были тогда правы. Я не совсем правильно Вас понял». Эти необычные для Сталина слова выглядели почти как извинение.

18 июня 1943 года Президиум Верховного Совета СССР присвоил Георгию Константиновичу Жукову звание Маршала Советского Союза.

4.3. В Ленинграде.

Во время того же разговора И. Сталин сказал Г. Жукову: «Очень тяжёлое положение сложилось сейчас под Ленинградом. Я бы даже сказал, положение катастрофическое. Я бы даже сказал, положение безнадежное. С потерей Ленинграда окажется под угрозой удара с севера Москва».

Жуков ответил ему: «Ну, если там так сложно, я готов поехать командующим Ленинградским фронтом».

«А если это безнадежное дело?» – повторил Сталин.

"Разберусь на месте, – сказал Жуков. – Посмотрю, может быть, оно ещё окажется и не таким безнадёжным».

Сталин так напутствовал Жукова: «Либо отстоите город, либо погибнете там вместе с армией. Третьего пути у Вас нет».

9 сентября Г. Жуков вылетел в Ленинград. Здесь он явился в Смольный. В кабинете Ворошилова обсуждался вопрос, о том, как взорвать 140 объектов – предприятия города и мосты – и затопить военные корабли, чтобы они не достались врагу. Жуков уселся на стул и некоторое время молча слушал. Вспоминая об этом позднее, он говорил: «Как вообще можно минировать корабли?»

Да, возможно, они погибнут. Но если так, они должны погибнуть в бою, стреляя. И когда потом немцы пошли в наступление на приморском участке фронта, моряки так дали по ним со всех кораблей, что они просто-напросто бежали. Ещё бы! Шестнадцатидюймовые орудия! Представляете себе, какая это силища?!"

Выслушав обсуждение, Жуков сообщил, что он назначен командующим фронтом. Он отменил все меры, предпринимавшиеся на случай сдачи города, и заявил: «Будем защищать Ленинград до последнего человека».

Положение действительно было отчаянным. Жуков распорядился: за отступление без его письменного приказа «все командиры, политработники и бойцы подлежат немедленному расстрелу». Более того, он потребовал бросить последние силы в непрерывные контратаки. Сам Жуков работал непокладая рук: у него не было времени даже спускаться в убежище во время бомбежек, и он оставался наверху.

Упорство защитников города и тем более неожиданные контратаки убедили немцев изменить тактику. Ленинград решили взять не штурмом, а планомерной осадой. Немедленный захват городу уже не угрожал.

4.4. Битва под Москвой.

5 октября с Жуковым в Ленинграде по прямому проводу связался Сталин. Он сказал: «У меня к Вам только один вопрос: не можете ли сесть в самолёт и прилететь в Москву?».

7 октября Г. Жуков прибыл в столицу. Положение на фронтах под Москвой сложилось почти безнадёжное. Правда, ожидалось прибытие новых сил с востока, но до тех пор ещё надо было продержаться. Войск для защиты города явно не хватало. Всё, что оставалось, перешло в распоряжение Жукова. Он решил рискнуть и бросить все силы на защиту только основных дорог, ведущих к Москве. Жуков был уверен, что немецкие танки пойдут по шоссе. Конечно, немцы могли понять эту хитрость и двинуться там, где никакой обороны вообще не было. Поэтому риск был огромным.

В середине октября Сталин позвонил Жукову и спросил: "Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю у Вас это с болью в душе. Говорите честно, как коммунист». Жуков ответил: «Москву, безусловно, удержим. Но нужно ещё не менее двух армий и хотя бы двести танков». «Это неплохо, что у Вас такая уверенность», – заметил Сталин.

«На последнем этапе оборонительного сражения я не спал одиннадцать суток, будучи в чрезвычайном нервном напряжении, – рассказывал Г. Жуков. – Чтобы поддержать физические силы и работоспособность, приходилось прибегать к коротким, но частым физическим упражнениям на морозе и крепкому кофе, а иногда к двадцатиминутному бегу на лыжах зато, когда наши богатыри погнали врага от Москвы, я свалился и проспал более двух суток подряд, просыпаясь только для того чтобы узнать, как развивается

контрнаступление».

Мне тогда два раза звонил товарищ Сталин. Ему отвечали: "Жуков спит, не можем его добудиться". Верховный сказал: "Не бдите, пока сам не проснётся". За время этого крепкого сна Западный фронт наших войск переместился не меньше как на 10 – 15 км. Пробуждение было приятным...»

Во время боёв под Москвой немцы сожгли родную деревню Жукова Стрелковку. Однако он успел вывезти оттуда свою мать и других близких. Позднее Георгий Константинович писал: «Когда меня спрашивают, что больше всего запомнилось из минувшей войны, я всегда отвечаю: "Битва за Москву"».