Развития, 2. всеобщей связи

1. развития, 2. всеобщей связи

Принцип развития заключается в таком подходе к миру, при котором он рассматривается как система, находящаяся в состоянии постоянного развития.

Согласно принципу всеобщей связи, в мире нет явлений и процессов, которые не были бы связаны друг с другом, причем эта связь может носить различный характер.

Классики марксизма, материалистически изучив учение Гегеля, сформулировали учение о законах и категориях. Закон - отражение определенной связи между явлениями, объектами, процессами. Связь внутренняя, существенная, повторяющаяся, необходимая связь между явлениями и объектами материального мира. Законы могут быть самыми различными. Частные (специфические) законы используются в ограниченной сфере деятельности. Сфера применения законов диалектики практически безгранична. Они находят проявление в природе, обществе, человеческом сознании

Законы диалектики

·         Закон единства и борьбы противоположностей

·         Закон взаимоперехода количественных и качественных изменений

·         Закон отрицания отрицания

1.       вскрывает проблему источника, причины развития. Существовали теория первоидеи, первотолчка, однако, в конце концов, эти идеи приводили к Богу. В диалектике признается саморазвитие и самодвижение, т.е. каждый объект мира развивается не в силу каких-либо внешних причин, а в силу наличия в себе противоположных процессов.

2.       вскрывает механизм диалектического развития, т.е. отвечает на вопрос: как, каким образом происходит развитие в природе и в человеческом сознании. Согласно этому закону, развитие происходит путем постепенных количественных изменений, а затем скачкообразного перехода к новому качеству.

3.       показывает направленность развития. Согласно этому закону, развитие представляет собой процесс бесконечных отрицаний, в результате которых происходит поступательное развитие от простого к сложному, от низшего к высшему.

Эти три закона диалектики достаточно раскрывают принцип диалектического развития, охватывая его со всех сторон. Категории диалектики. Каждый из законов формулируется посредством ряда категорий. Понять закон - это, значит, раскрыть понятие тех категорий, через которые этот закон раскрывается. Первый закон: тождество, различие, противоречие, противоположность.

Тождество - совпадение, сходство одного объекта с другим или состояний одного и того же объекта по отношению друг к другу. Существует тождество, которое всегда включает в себя развитие тождества, приводит его в состояние противоположности. Отношения между ними составляют диалектическое противоречие.

Диалектическое противоречие - это такое отношение противоположных моментов внутри системы, которое делает ее (систему) самодвижущейся и которое проявляется через взаимообусловленность этих моментов и одновременно их взаимоотрицание.

Единство противоположностей, как правило, временно, преходяще, а борьба противоположностей абсолютна в том плане, что возникают все новые противоположности по отношению друг к другу.

Мир соткан из противоположностей Этапы развития диалектического противоречия

1.       зарождение различия между противоположностями

2.       развертывание противоположностей. Поляризация сторон в рамках единого целого

3.       его разрешение

Второй закон: качество, количество, мера, скачок - форма перехода из одного качества в другое.

Третий закон: Необходимо выяснить саму суть диалектического отрицания

Метафизика: отрицание является полным и абсолютным

Диалектика: характеризуется преемственностью. Любое отрицание предполагает удержание в самом себе самое главное и ценное, что может быть в развивающемся объекте.

Вопрос №18 Человек как единство социального и биологического. Две стороны антропосоциогенеза

Человек как субъект предметно-практической деятельности

Со второй половины XIX века, когда стало общепризнанным, что человек — продукт биологической эволюции, центральным для всей антропологической проблематики сделался вопрос об основ­ном отличии людей от высокоорганизованных животных и о науч­ном объяснении этого отличия.

Поведение животного представляет собой одну из форм функционирования его организма. Именно структура организма детер­минирует потребности животных и программы их поведения. Всякое животное рождается на свет, уже, будучи наделенным богатым набором инстинктов, которые заранее (и даже «с запасом») обеспечивают его приспособленность к известным усло­виям обитания, но именно поэтому ограничивают индивиду­альные вариации поведения. Животные генетически приурочены к видовым «поведенческим амплуа», и никакая нужда не научит, например, рысь вести себя так, как ведут себя волк или лиса.

Иначе обстоит дело с человеком. Все люди, живущие на Земле в течение, по крайней мере 50 тыс. лет, относятся к одному и тому же биологическому виду - Homo sapiens (человек разум­ный). Этот факт общепризнан. Но вот никому пока не удалось отыскать врожденное «поведенческое амплуа» этого вида. Во-первых, как метко выразился К. Маркс, человек может вести себя «по мерке любого вида» (в качестве охотника, например, он способен применять самые удивительные комбинации выжида­тельной и преследовательской тактики). Во-вторых,— и это самое существенное — наблюдаются глубокие различия в поведении людей, принадлежащих исторически различным обществам или группам.

Но может быть, именно эти «внутривидовые» различия и сле­дует понимать как врожденные или, по крайней мере, биологи­чески закрепляемые? Нет, это не так. Мальчик-индеец, во младенчестве привезенный в Париж, со временем делается «стопроцент­ным парижанином». Сын простолюдина, воспитанный в семье дворянина, усваивает все условности потомственного дворянского быта (то же можно сказать и о дворянском отпрыске, выросшем в семье крестьянина).

Многообразные различия, которые мы видим среди предста­вителей вида Homo sapiens, свидетельствуют об индивидуальной вариативности поведения, неизвестной животному миру. Не озна­чает ли это, что к человеческим поступкам вообще нельзя прила­гать понятие «заданной программы»? Отнюдь нет, просто примени­тельно к людям понятие «программа» приобретает совершенно новый смысл. Генетические программы, определяющие инстинк­тивное поведение животных, фиксируются в молекулах ДНК. Главными же средствами передачи программы, определяющей поведение людей, являются язык (членораздельная речь), показ и пример. Место «генетических инструкций» занимают нормы, место наследственности в строгом смысле слова — преемствен­ность.

В большинстве современных антропологических, этнографиче­ских и социальных теорий специфичное для человека нормативно-преемственное программирование поведения называется куль­турой '. Ученые разных направлений сходятся в признании того, что именно культура, которая с детства осваивается человеческим индивидом, будучи заданной, ему другими (взрослыми) предста­вителями человеческого рода, играет решающую роль в опреде­лении человеческих поступков. Культура же признается исходным отличительным признаком и самого типа сообщества, характер­ного для Homo sapiens.

Если понимать под обществом просто совокупность индиви­дов, которые живут в постоянном взаимодействии между собой, то придется признать наличие общества и у животных. Именно такого взгляда неоправданно придерживаются многие исследо­ватели немарксистской ориентации. Объединение животных — это либо стадо, где над всеми «социальными инстинктами» еще доминирует индивидуальный инстинкт самосохранения, либо спе­цифические объединения насекомых типа муравейника или улья, которые являются не столько сообществом равноценных особей, сколько «коллективным сверхиндивидуумом», даже «сверхорганизмом», отдельные члены которого живут и действуют по прин­ципу биофизиологического разделения функций. Только люди об­разуют общество в собственном смысле слова. И это означает, между прочим, что они не могут быть ни возвращены в стадное состояние, ни приведены к функционально-иерархическому со­членению типа муравейника.

Чем же общество отличается от естественных, «псевдосоциальных» объединений животных особей? Прежде всего, тем, что это целостность надбиологическая. Она покоится не на функциональ­ной дифференциации организмов и даже не па органической дифференциации их потребностей и стимулов, а на единстве культурных норм. Общества в точном смысле слова нет там, где нет культуры, то есть «сверхприродной» нормативно-ценностной системы, регулирующей индивидуальное поведение. Таков один из важных выводов современной антропологии.

Итак, наличие культуры отличает человеческое общество от любого объединения животных особей. Однако оно еще не объясняет ни того, как общество возможно, ни того, как оно па деле возникло. Выражаясь философским языком, культура — это форма, в которой развиваются и передаются из поколе­ния в поколение взаимосвязи человеческих индивидов, но во­все не причина, в силу которой они образуются и воспроизво­дятся.

Стремление объяснить общество как следствие культуры — характерная черта идеалистического истолкования общественной жизни. Приверженцы последнего издавна тяготели к отождествле­нию надбиологического с духовным и идеально-осознанным. Вне поля зрения при этом оставались две важнейшие теоретические задачи. Во-первых, выявление материальных надбиологических от­ношений; во-вторых, объяснение того, как, посредством какого простейшего реального акта люди сами отличили и продолжают отличать себя от животных.

Обе эти задачи были четко поставлены и обрисованы Марксом и Энгельсом. «Людей,— писали основоположники марксизма,— можно отличать от животных по сознанию, по религии — вообще по чему угодно. Сами они начинают отличать себя от животных, как только начинают производить необходимые им жизненные средства — шаг, который обусловлен их телесной организацией. Производя необходимые им жизненные средства, люди косвенным образом производят и саму свою материальную жизнь» '. Социаль­ное невозможно без производства. Только там, где существует производство (постоянно возобновляющийся процесс труда), мо­жет иметь место общество — социокультурное объединение людей. Оно образуется и воссоздается, поскольку совершается процесс, «в котором человек своей собственной деятельностью опосредст­вует, регулирует и контролирует обмен веществ между собой и природой» 2. Поэтому общественное существо есть обязательно су­щество производящее. Производство — не просто отличительный, но основополагающий признак Homo sapiens.

Материальное производство есть преобразование природных объектов, материальное творчество. Оно вызывает на свет мир артефактов — «содеянных вещей», начиная с каменного наконеч­ника стрелы и кончая луноходом. Именно наличие элементов материальной культуры служит простейшим и вместе с тем надеж­нейшим свидетельством присутствия Homo sapiens внутри какого-то временного периода или пространственного ареала.

С возникновением ремесла, а затем и промышленной техники мир артефактов, создаваемая человеком «вторая природа», стано­вится все шире и многообразнее.

Материальное производство как творчество, в котором вопло­щены различные физические и духовные способности человека, обозначается в марксистской философии понятием «предметно-практическая деятельность». В принципе и в идеале понятие это имеет в виду осмысленную работу, воплощающуюся в неко­тором полезном (значимом для человека) продукте, а следо­вательно, обладающую осознанно целесообразным характером. Оно (пусть неявным образом) уже содержит в себе представление о таких присущих человеку качествах действующего субъекта, как рациональное мышление, самосознание и способность вы­бора.

Маркс и Энгельс высоко ценили основные определения челове­ка, выработанные мыслителями нового времени: «человек — су­щество разумное», «человек — существо, обладающее самосозна­нием», «человек — существо моральное и свободное». Вместе с тем они требовали, чтобы определения эти были додуманы до конца — до понимания того обстоятельства, что и разум, и самосознание, и свобода как абстрактные характеристики человеческой актив­ности непременно должны иметь корни в предметно-материальном действии.

Проблема антропосоциогенеза

Выделение человека из животного мира — столь же грандиозный скачок, как и возникновение живого из неживого. Ведь речь идет об образовании такого рода живых существ, внутри ко­торого с известного момента прекращается процесс видообразова­ния и начинается «творческая эволюция» совершенно особого типа.

Предыстория человечества по сей день остается такой же зага­дочной и таинственной, как и возникновение жизни. И дело здесь не просто в недостатке фактов. Дело еще в новых и новых откры­тиях, порой совершенно обескураживающих, парадоксальных, которые колеблют теории, еще недавно казавшиеся стройными и убедительными. Неудивительно, что современные научные пред­ставления о становлении человека покоятся в основном на гипо­тезах. Более или менее достоверными можно считать лишь общие (но как раз философски значимые) контуры и тенденции этого процесса.

К вопросу о происхождении человека антропологи и философы подходят с различных и внешне даже противостоящих друг другу позиций. Антропологи озабочены поисками «недостающего звена» в биологической эволюции от обезьяноподобного предка человека к Homo sapiens. Философы стремятся выявить и обрисовать сам «прерыв постепенности» — революционный скачок, который имел место в процессе человеческого становления. Это способствует правильному пониманию мировоззренческого масштаба проблемы, перед которой стоит антропологическое исследование, и оказывает на него эвристическое воздействие.

Давно признано, что превращение животных в людей не могло быть неким мгновенным, одноактным событием. С неизбежностью должен был существовать длительный период становления человека (антропогенеза) и становления общества (социогенеза). Как показывают современные исследования, они представляют собой две неразрывно связанные стороны единого по своей природе процесса — антропосоциогенеза, длившегося в тече­ние 3—3,5 млн лет, то есть почти в тысячу раз дольше, чем вся «писаная история».

Важную роль в объяснении общего смысла антропосоциогене­за играла и играет трудовая гипотеза, набросанная Ф. Энгельсом в работе «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека» и детально обоснованная советскими антропологами и археологами. Гипотеза эта нашла признание и у многих антропологов-немарксистов, выступавших против идеалистических истолкований ста­новления человека.

Вместе с тем определяющее значение труда в процессе антро­посоциогенеза нельзя толковать в духе натуралистических (тем более механистических) представлений о причинных зависи­мостях. Важнейшая черта антропосоциогенеза — его комплексный характер. Поэтому принципиально неверно было бы утверждать, что, скажем, «сначала» возник труд, «потом» — общество, а «еще позднее» — язык, мышление и сознание. Тезис об определяющем значении труда выделяет последний в качестве центрального (и именно в этом смысле первичного) антропогенетического фак­тора, в связи с которым формируются и общежитие, и члено­раздельная речь, и начатки рационального мышления. Но труд и сам имеет генезис, превращаясь в полноценную предметно-практическую деятельность лишь во взаимодействии с такими факторами социализации, как язык, сознание, нравственность, мифология, ритуальная практика и т. д.

Вопрос №19 Проблема человека и смысл его существования

Проблема человека

Один древний мудрец сказал: для человека нет более интересного объекта, чем сам человек.

Д. Дидро считал человека высшей ценностью, единст­венным создателем всех достижений культуры на земле, разум­ным центром вселенной, тем пунктом, от которого все должно исходить и к которому все должно возвращаться.

Что же такое человек? На первый взгляд этот вопрос кажет­ся до смешного простым: в самом деле, кто ж не знает, что та­кое человек. Но в том-то все и дело, что то, что нам ближе всего, лучше всего знакомо, оказывается и самым сложным, как толь­ко мы пытаемся заглянуть в глубины его сущности. И тут ока­зывается, что загадочность этого явления становится тем боль­ше, чем больше мы пытаемся проникнуть в нее. Однако бездон­ность этой проблемы не отпугивает от нее, а притягивает как магнит.

Какие бы науки ни занимались изучением человека, их ме­тоды всегда направлены на «препарирование» его. Философия же всегда стремилась к постижению его целостности, прекрас­но понимая, что простая сумма знаний частных наук о человеке не даст искомого образа, и потому всегда пыталась выработать собственные средства познания сущности человека и с их по­мощью выявить его место и значение в мире, его отношение к миру, его возможность «сделать» самого себя, то есть стать творцом собственной судьбы. Философскую программу можно коротко, сжато повторить вслед за Сократом: «Познай самого себя», в этом корень и стержень всех других философских проблем.

История философии полна различных концепций сущности человека. В античной философской мысли он рассматривался преимущественно как часть космоса, как некий микрокосм, в своих человеческих проявлениях подчиненный высшему нача­лу — судьбе. В системе христианского мировоззрения человек стал восприниматься как существо, в котором изначально не­разрывно и противоречиво связаны две ипостаси: дух и тело, качественно противоположные друг другу как возвышенное и низменное. Поэтому Августин, например, представлял душу как независимую от тела и именно ее отождествлял с человеком, а Фома Аквинский рассматривал человека как единство тела и души, как существо промежуточное между животными и ангелами. Плоть человеческая, с точки зрения христианства, — арена низменных страстей и желаний, порождение дьяво­ла. Отсюда постоянное стремление человека к освобождению от дьявольских пут, стремление к постижению божественного света истины. Этим обстоятельством и обусловлена специфика че­ловеческого отношения к миру: здесь явно стремление не толь­ко познать собственную сущность, сколько приобщиться к выс­шей сущности — богу и тем самым обрести спасение в день страшного суда. Этому сознанию чужда мысль о конечности че­ловеческого бытия: вера в бессмертие души скрашивала зача­стую суровое земное бытие.

Философия нового времени, будучи по преимуществу идеалистической, видела в человеке (вслед за христианством) преж­де всего его духовную сущность. Мы до сих пор черпаем из луч­ших творений этого периода алмазные россыпи тончайших на­блюдений над внутренней жизнью человеческого духа, над смыслом и формой операций человеческого разума, над тайны­ми, сокрытыми в личностной глубине пружинами человеческой психики и деятельности. Естествознание, освободившись от идеологического диктата христианства, смогло создать непрев­зойденные образцы натуралистических исследований природы человека. По еще большей заслугой этого времени было безого­ворочное признание автономии человеческого разума в деле по­знания собственной сущности.

Идеалистическая философия XIX — начала XX в. гипертрофировала духовное начало в человеке, сводя в одних случаях его сущность к рациональному началу, в других же, напротив,— к иррациональному. Хотя понимание действительной сущности человека часто уже просматривалось в различных теориях, бо­лее или менее адекватно формулировалось теми или иными фи­лософами, например Гегелем, который рассматривал индивида в контексте социально-исторического целого как продукт дея­тельного взаимодействия, в котором происходит опредмечивание человеческой сущности и весь предметный мир вокруг чело­века есть не что иное, как результат этого опредмечивания, все-таки целостного учения о человеке еще не было. Этот процесс в целом походил на состояние вулкана, готового к извержению, но еще медлящего, ждущего последних, решающих толчков внутренней энергии.

Смысл существования человека

В жизни каждого нормального человека рано или поздно нас­тупит момент, когда он задается вопросом о конечности своего индивидуального существования. Человек — единственное сущест­во, которое осознает свою смертность и может делать ее пред­метом размышления. Но неизбежность собственной смерти воспри­нимается человеком отнюдь не как отвлеченная истина, а вызывает сильнейшее эмоциональное потрясение, затрагивает самые глуби­ны его внутреннего мира.

Первой реакцией, следующей за осознанием своей смертно­сти, может быть чувство безнадежности и растерянности, даже панической. Преодолевая это чувство, человек, однако, всю остав­шуюся жизнь существует, отягощенный знанием о грядущей соб­ственной смерти; более того, это знание, хотя в большинстве жизненных ситуаций оно таится в скрытых глубинах сознания, становится тем не менее основополагающим в последующем духовном развитии человека. Наличием такого знания в духовном опыте человека в значительной степени и объясняется острота, с которой перед ним встает вопрос о смысле и цели жизни.

Размышления над этим вопросом для многих людей оказывают­ся исходным пунктом в выработке того, что принято называть основной «линией» жизни, подчиняющей себе поведение и поступ­ки человека на разных уровнях — будь то общество в целом, или трудовой коллектив, или семья, или близкие друзья. Отклонения от этой «линии» нередко приводят к мучительным моральным коллизиям в его жизнедеятельности, а ее утрата — к нравствен­ной, а то и физической гибели человека. Цель и смысл индивидуальной жизни каждой личности тесно связаны с социальными идеями и действиями, определяющими цель и смысл всей человече­ской истории, общества, в котором человек живет и трудится, человечества как целого, его предназначение, а следовательно, ответственность на Земле и во Вселенной. Этой ответственностью четко очерчиваются границы того, что могут и чего не могут ни при каких условиях делать на индивидуальном и социальном уровне человек и человечество. Этим же определяется и то, какими сред­ствами могут или не могут они добиваться своих целей, даже если эти цели представляются высокими, нравственными.

Но даже если человек руководствуется в своей жизни опре­деленными нравственными целями и использует для их дости­жения адекватные им средства, он знает, что не всегда и не во всех случаях может добиваться желаемого результата, который в нравственных категориях обозначался во все времена как добро, правда, справедливость... И возникает вопрос: что ж, жизнь его — единственная и неповторимая — в какой-то мере уравнивается с жизнью тех, кто живет бесцельно, бессмысленно и безнравствен­но, творит зло, ложь и несправедливость? Вопрос этот тем более значим, что жизнь каждого человека не бесконечна, а обрывается смертью, небытием. Не теряют ли вследствие этого смысл опреде­ления ее в нравственных категориях добра и зла, правды и лжи, справедливости и несправедливости? Все ли проходит в бытии человеческом и все ли «уравнивается» в небытии? Люди всегда искали выхода из этого удручающего противоречия, которое, казалось, должно подорвать нравственные основы человеческого бытия. И находили его вначале в религиозном постулате о «бес­смертии души» и «загробном воздаянии», а потом — в представ­лениях об «абсолютном разуме» и «абсолютных моральных цен­ностях», создающих якобы основу нравственного существования человека. А средневековые алхимики, как известно, веками ис­кали чудодейственный «эликсир жизни».

Осознавая конечность своего земного существования и задаваясь вопросом о смысле жизни, человек начинает вырабатывать собственное отношение к жизни и смерти. И вполне понятно, что тема эта, быть может, наиважнейшая для каждого человека, зани­мает центральное место во всей культуре человечества. История мировой культуры раскрывает извечную связь поисков смысла человеческой жизни с попытками разгадать таинство небытия, а также со стремлением жить вечно и если не материально, то хотя бы духовно, нравственно победить смерть.

Поисками ответа на этот вопрос занимались и занимаются и мифология, и различные религиозные учения, и искусство, и многочисленные направления философии. Но в отличие от мифо­логии и религии, которые, как правило, стремятся навязать, про­диктовать человеку определенные его решения, философия, если она не является догматической, апеллирует прежде всего к разуму человека и исходит из того, что человек должен искать ответ самостоятельно, прилагая для этого собственные духовные уси­лия. Философия же помогает ему, аккумулируя и критически анализируя предшествующий опыт человечества в такого рода поисках.

Последовательно проводимый философский материализм отри­цает какую бы то ни было возможность личного физического бес­смертия для человека, не оставляет ему надежды на «загробную жизнь». Поэтому продуманно, осмысленно принимая материали­стическое мировоззрение, человек делает трудный шаг, требующий личного мужества и силы духа, того, что в философии называется стоицизмом, поскольку отказывается тем самым от возможности утешения, хотя бы и иллюзорного. Трудность этого шага усугуб­ляется еще и тем, что накопленный человечеством нравственный опыт долгое время осмысливался в рамках религиозных систем, а знание обосновываемых ими моральных ценностей подпиралось ссылками на суд и воздаяние, которые ожидают каждого после смерти. «Если бога нет, то все дозволено»,— провозглашал герой Ф. М. Достоевского.

И действительно, как показал XX век, насильственное мас­сированное навязывание людям материалистического мировоз­зрения, когда принятие такового служит всего лишь удостовере­нием политической благонадежности человека, а не является результатом его собственной основательной внутренней работы, когда оно, что называется, не выстрадано индивидом, не прошло через очистительный огонь сомнения, неизбежно влечет за со­бой серьезные издержки в нравственном развитии. А это осо­бенно тревожно и опасно ныне, когда деятельность человека как в научно-техническом, так и в социальном плане становится столь масштабной по своим последствиям и потому требует особо ответственного к себе отношения.

Как видим, материалистическая философия не только не сни­мает вопроса о смысле человеческой жизни, о смерти и бессмер­тии, но, напротив, позволяет его поставить в наиболее острой, даже драматической форме, тем самым в полной мере выявляя его гуманистическое содержание.

Вопрос №20 Индивид, индивидуальность, личность, социальные типы личности

ИНДИВИД (от лат. individuum — неделимое), первоначально — латинский перевод греческого понятия атом (впервые у Цицерона), в дальнейшем — обозначение еди­ничного в отличие от совокупности, массы; отдельное живое существо, особь, отдельный человек — в отличие от коллек­тива, социальной группы, общества в целом (в этом смысле противопоставление Индивида и общества образует исходный пункт различных концепций индивидуализ­ма). Индивид, рассматриваемый в его специфической особенностях, не сводимых к каким-либо родовым и всеобщим характеристикам,— синоним индивидуальности.

ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ, неповторимое своеобразие какого-либо явления, отд. существа, человека. В самом общем плане Индивидуальность в качестве особенного, характеризующего данную единичность в её качеств, отличиях, противопоставляется типичному как общему, присуще­му всем элементам данного класса или значительной части их.

Идея Индивидуальности в античной философии была связана, прежде всего, с разработкой древне греческими атомистами Левкиппом и Демокритом понятия атома, или индивида. Начиная с эпохи Возрождения, акцентирование Индивида отдельного челове­ка в противоположность традиционному обществ, связям и установлениям становятся исходной точкой новоевропейского индивидуализма. В философии 17в. понятие Индивидуализм полу­чает наиболее полное развитие у Лейбница в его учении о монадах как о множестве замкнутых в себе специфической субстанций бытия. Понятие монады как одушевлённой жизненной Индивидуальности используется и Гёте. Внимание к индивидуальному, в частности понимание исторических эпох как необратимых индивидуальных образований, характерно для миросозерцания романтизма и позднее для восходящей к нему по своим духовным истокам философии жизни.

В разных науках понятие Индивидуальности получает разный смысл в зависимости от той или иной его конкретизации. В биологии Индивидуализма, характеризует специфические черты данной особи, данного организма, заключающиеся в своеобразии сочетания наследственных и приобретённых свойств. В психологии проблема Индивидуальности ставится в связи с целостной характеристикой отд. человека в самобыт­ном многообразии его свойств (темперамента, харак­тера и т. п.).

ЛИЧНОСТЬ, общежитейский и научный термин, обозна­чающий: