Навигация
Об «изначальности» социального действия
61044
знака
0
таблиц
0
изображений
2. Об «изначальности» социального действия
Лесоруб валит топором дерево, токарь обрабатывает на станке металлическую болванку, продавец заворачивает купленный товар в бумагу, писатель ударяет по клавишам пишущей машинки, политик ставит свою подпись под документом — таковы многочисленные примеры социальных действий, ежеминутно совершаемых людьми.
Нетрудно видеть, что во всех приведенных примерах мы имеем дело с осмысленным поведением человека, его деятельностью, принципиально недоступной животным. В то же время речь идет о простейших явлениях этой деятельности, тех микро-актах, из которых складываются сложные формы совместного человеческого поведения — наука, политика, спорт, торговля и пр., образующие в своей совокупности человеческое общество.
Стремясь предварить анализ сложных форм общественной жизни рассмотрением простейших актов деятельности, мы сталкиваемся с серьезными методологическими трудностями. В самом деле, нетрудно видеть, что все приведенные примеры действия не могут быть объяснены сами из себя. Так, действия продавца, заворачивающего товар в бумагу, будут вполне бессмысленны, если отвлечься от действий покупателя, которому предназначен товар; подпись под документом становится осмысленной лишь как итог переговоров с партнерами, которые она венчает, и т. д. и т. п.
Мы видим, что эти акты социального действия обретают функциональный характер лишь при условии их «встроенности» в сложную систему взаимодействия, интеракций между людьми, координирующими совместные проявления активности. Именно это обстоятельство имел в виду П. Сорокин, полагая, что роль может быть понята лишь в контексте целой драмы, и протестуя против ее «исходности», т. е. исходности отдельных человеческих действий для социальной теории.
Возражая против этого методологического вывода, мы не можем не согласиться с посылками, из которых он был сделан. Не вызывает сомнений субстанциальная первичность взаимодействий по отношению к отдельным актам действия, в которых человек опосредует свою связь с партнерами или соперниками по взаимодействию воздействием на топор, перо, бумагу и прочие предметы. Этот вывод логически вытекает из признания изначальной коллективности человеческой деятельности, являющейся одним из важнейших признаков последней.
Выше, характеризуя свойства деятельности, мы начали с целенаправленной адаптации к среде путем ее предметной переработки, т. е. указали на свойство, отсутствующее в иных царствах бытия. Однако наряду с этим признаком, специфицирующим социальную субстанцию, мы можем и должны выделить отличительные признаки другого рода, которые, говоря философским языком, специфицируют субстанцию, будучи специфицированными ею.
Речь идет о выделении таких отличительных свойств деятельности, которые наличествуют и в других сферах бытия, не являются монопольным достоянием социального, но получают в нем особое качественное выражение, особые формы и механизмы проявления.
Одним из таких признаков деятельности является ее коллективный характер. Конечно, в отличие от целенаправленного труда, присущего только человеку, коллективность не может считаться специфическим свойством людей, так как присуща животным, ведущим образ жизни, в котором потребности каждой отдельной особи могут быть удовлетворены лишь путем кооперации усилий с себе подобными40.
Это обстоятельство, однако, не дает оснований сомневаться в необходимости коллективного образа жизни людей (равно как и отождествлять социальные и природные формы коллективности, как это делают некоторые биологи, рассуждающие об обществе муравьев или пчел).
В самом деле, уже древние мыслители прекрасно понимали, что живое существо, именуемое «человек», находится в ряду таких «коллективистов», представляет собой «общественное животное», не способное самостоятельно обеспечивать свою жизнь. Условием его существования является кооперация с другими людьми, в которой человек нуждается в той же мере, что и в продуктах питания или создающих их средствах труда.
Это не означает, конечно, что, оказавшись на необитаемом острове в положении Робинзона Крузо, человек непременно умрет или потеряет человеческий образ, обрастет шерстью, лишится членораздельной речи, как предполагал Линней, в классификации которого особое место отводилось «человеку одичавшему». Люди способны выживать в самых экстремальных условиях, но лишь благодаря тому, что коллективность изначально присутствует в деятельности любого одиночки.
В самом деле, незабвенный герой Дефо выжил на необитаемом острове с помощью продуктов чужого труда — разнообразных инструментов, спасенных им с затонувшего корабля. Но даже если бы он сумел самостоятельно создать все необходимое для жизни, и тогда признак коллективности незримо присутствовал бы в его труде. Она проявилась бы прежде всего в самой способности целенаправленного груда, в наличии сознания, которое, как доказали психологи, вместе с выражающей его речью является продуктом совместных усилий, возникает лишь в процессе коммуникации индивидов, предполагает их умение «смотреться», как в зеркало, в своих человеческих собратьев.
В этом плане функциональная автономия ставших человеческих индивидов (которая, как мы увидим ниже, нарастает с ходом общественного развития и позволяет людям обособляться от непосредственно коллективных форм деятельности и даже противопоставлять себя коллективу, выключаясь из общественного распределения «живого» труда) ничуть не отменяет субстанциальной «обреченности» человека па коллективные формы существования.
У современной науки не вызывает сомнений тот факт, что кооперация и координация человеческих усилий является условием существования людей — и в онтогенезе (процессе становления и развития индивидуальной человеческой жизни), и в филогенезе (процессе становления и развития рода Homo Sapiens).
В самом деле, современных ученых не надо убеждаться в том, что любой человеческий индивид способен обрести свою субстанциальную «самость», стать чем-то отличным от животного, лишь погружаясь в социокультурную среду, взаимодействуя с себе подобными. Об этом однозначно свидетельствуют жестокие опыты, поставленные самой природой, — случаи, когда потерявшихся детей «воспитывали» животные. Увы, красивая сказка о Маугли никак не соответствует действительности. Человеческий детеныш, взращенный волками, никогда не смог бы возвыситься над зверями; силе когтей и клыков можно противопоставить лишь силу человеческого ума, который обретают только в обществе себе подобных и благодаря ему. Статус человека не даруется простым актом рождения — им создается лишь биологическая «заготовка», «возможность человека», которая претворяется в действительность только в результате особой деятельности общества по социализации каждой индивидуальной жизни.
Так же и в филогенезе коллективность явилась изначальной характеристикой, необходимым и важнейшим фактором формирования человеческой деятельности. Современная наука, как уже отмечалось выше, решительно отказалась от некогда популярной концепции, согласно которой люди, существовавшие поодиночке, объединились в коллектив, заключили между собой «общественный договор», чтобы прекратить состояние «войны всех против всех», или по каким-нибудь другим причинам41. В действительности на путь гоминизации (очеловечивания) могли встать лишь существа, первоначально ведшие коллективный образ жизни, в рамках которого только и возможно становление и закрепление целенаправленной предметно-преобразующей адаптации к среде существования. При этом «мера коллективности» (проявляющейся, в частности, в заботе о слабых и больных) в сообществе предлюдей должна была превосходить самый высокий «индекс солидарности», возможный в сообществе животных (именно об этом свидетельствуют ископаемые останки неандертальцев с признаками прижизненной инвалидности, скончавшихся через много лет после получения увечья, что невозможно в животных сообществах42).
Итак, мы утверждаем, что условием существования людей, удовлетворения их жизнеобеспечивающих потребностей является кооперация и координация их взаимных усилий. Тем самым мы признаем, что изначальной формой человеческой деятельности является взаимодействие людей, предполагающее их способность «оказывать друг на друга то или иное влияние, соприкасаться друг с другом и иметь между собой ту или иную связь... В отсутствие такого влияния (одностороннего или взаимного) невозможно никакое социокультурное явление»43.
Но означает ли очевидная «несамостоятельность» отдельных человеческих действий, что они не содержат в себе необходимых признаков социальной субстанции, отличающих ее от физических взаимодействий и активности живых систем? Значит ли это, что мы не можем рассматривать действие в качестве «элементарной клеточки» социальной субстанции, с которой начинается процесс ее рефлексивного рассмотрения?
Мы полагаем, что ученые, дающие положительный ответ на поставленный вопрос, превышают реальный минимум методологических требований, предъявляемых к той исходной абстракции, с которой начинается процесс рефлексивного рассмотрения социальной субстанции.
Не останавливаясь на рассмотрении этой методологической проблемы, напомним, что когнитивная потребность в нахождении «клеточки» социального возникает не на этапе реального развития науки, как полагает Сорокин, а только в процессе рефлексивного изложения уже созданной теории.
Поэтому, «стартуя» с социального действия, мы знаем о его вторичности, производности от систем человеческого взаимодействия, но держим это знание «в уме», скрываем до поры до времени от «непосвященных», постепенно вводя их в курс дела, восходя от простого к более сложному. Нас не смущает онтологическая несамодостаточность. действия, не способного существовать автономно, само по себе — как это делают живые клетки, «умеющие» образовывать одноклеточные организмы. Нас не смущает также структурная неразвитость действия, не содержащего в себе (пусть даже латентно) всего многообразия структурных определений общества.
Единственное, что нужно для того, чтобы начинать с действия, — это уверенность в том, рубка дерева дровосеком или поднятие штанги тяжелоатлетом при всех возможных оговорках есть целостное проявление человеческой деятельности, содержащее в себе все атрибутивные свойства социальной субстанции, отличающие ее от физических или биологических взаимодействий. Нужно быть уверенным в том, что эти акты представляют собой простейшую достаточную форму деятельности, являются презентирующим состоянием целого, а не отдельной частью, лишенной его интегральных свойств. В том, что это именно так, мы и должны убедить читателя.
Примечания
Похожие работы
... и наблюдателя (экперимент М. Стормса) Рисунок 4 3.3. Г.М. Андреева, Н.Н. Богомолова, Л.А. Петровская. Теории диадического взаимодействия (Андреева Г.М., Богомолова Н.Н., Петровская Л.А. Современная социальная психология на Западе (теоретические направления). М.: Изд-во Моск. ун-та, 1978. С. 70-83) Бихевиористская ориентация включает в качестве одного из методологических принципов ...
... стремящихся достигнуть их совместной скоординированной деятельностью. В то же время существуют важные причины, по которым мы не можем считать эту группу полноценным человеческим обществом. Все дело в том, что бытие футболистов как социальных существ, способных к общественной по своему характеру деятельности, не может быть обеспечено усилиями самого футбольного клуба, который немедленно исчезнет ...
... свойства духа, некоего идеального познающего начала. Духовные способности можно понимать как единство и взаимосвязь природных способностей индивида, преобразованных в процессе деятельности и жизнедеятельности, и способностей человека как субъекта деятельности и отношений, выступающих в единстве с нравственными качествами человека как личности. Духовные способности — это качество индивидуальности, ...
... сугубо эмпирический подход к ней, стремление обнаружить части социальной системы «на ощупь» методам эмпирического «социологизма», оторванного от социально-философской рефлексии общества и противопоставленного ей. Вместе с тем именно проблемы социальной статики, по нашему убеждению, наиболее ярко демонстрируют концептуальное взаимопересечение философского и социологического взглядов на общество, ...
0 комментариев